Память в стиле open-Air

 

«Был там и я, и на толпу глазея С болью в душе, понял я вещь одну,

Чтобы не стать этаким вот музеем, В нужный момент лучше пойти ко дну... » (песня гр. «Машина времени»)

 

- Пап, а Парк Победы, почему так называется? Мы кого-то победили?

 

Мой маленький, трехлетний сынишка Пашка очень любит гулять в этом городском парке, где на сравнительно небольшой площади, под открытым небом, стараниями городских властей собрано большое количество единиц техники различных родов войск.

Танки, артиллерия, самолеты – вся эта боевая, в прошлом, техника вызывает неподдельный интерес мальчишек, стремящихся прикоснуться, потрогать, а если повезет, то и залезть на грозные орудия войны и хоть на мгновение почуствовать себя командиром зенитного орудия или механиком-водителем «тридцатьчетверки».

Резкий свисток и строгий окрик возвращает меня к действительности. К тяжелому танку «ИС-2», броню которого облепила ребятня, скорой походкой подходил, одетый в пятнистый, цвета «городского камуфляжа» комбинезон, служитель этого своеобразного музея под открытым небом. Мальчишки, как стайка воробьев, порскнули с брони ИСа.

 

- Вот я вас! – нестарый еще дядька с пышными рыжими усами грозил указательным пальцем вслед сорванцам.

 

- Папа, а почему дядя ругается? - Пашка озадачено смотрел то на меня, то на смотрителя. Я взял сынишку на руки.

 

- Да как же на вас не ругаться? – дядька улыбнулся моему сыну. – Дня не проходит. Чтобы что-нибудь не сломали, или не открутили.

 

И действительно, мой наметанный глаз стал замечать, что очень многие «экспонаты» носят следы приложения недобрых человеческих рук. Вмятины, царапины, отсутствующие болты и гайки, разбитая, в очень небольшом количестве еще оставшаяся, орудийная оптика, очень наглядно свидетельствовали, что интерес к музейным экспонатам у маленьких, и не очень, посетителей основан, отнюдь, не на уважении. Конечно, подавляющее большинство образцов техники здесь послевоенного производства. Они не участвовали ни в одном сражении и из них не было сделано ни одного по настоящему боевого выстрела. Но это же не означает, что их можно уродовать и ломать.

Разбитый, чудом оставшийся на своем месте, дальномер «сорокопятки» - скромного орудия-труженика Победы...

Да это уже послевоенный образец, да оптика уже отечественного производства, но может быть, если бы мы все знали, с каким трудом, через какое количество пота и крови, доставались нам особенно в первые годы войны эти, импортные в то время, прицелы и дальномеры - может тогда уцелела бы эта тоненькая трубочка со стеклышком?

А потом взгляду открылась полная удручающая картина этого музея под открытым небом.

То тут, то там в глаза бросались спущенные колеса орудий и другой техники, то тут, то там металл обшивки был погнут. Конечно, время берет свое, техника, да еще и под открытым небом, быстро теряет свой изначальный боевой вид и «молодцеватость», но тут в голову пришла мысль от которой мне стало как-то не по себе: Нужны ли тогда нам вообще такие музеи, состояние экспонатов в которых, могли бы вызвать приступ острого хохота у призрака, погибшего под Сталинградом, гудериановского танкиста-эсэсовца? А меж тем, его «Тигр», находясь в приличном техническом состоянии, долгое время составлял часть экспозиции этого парка. Но потом был объявлен предметом спора двух хозяйствующих субъектов, оценен в баснословную шестизначную сумму, выраженную в иностранной валюте, погружен на автоплатформу и увезен в неизвестном направлении. И кажется мне, что коль скоро оценен он столь дорого, то не ловит он сейчас бронезащитой холодный осенний дождь, не скачет по его корпусу веселая ребятня, в желании что-либо открутить. Такая судьба в современной России ждет, отчего то, только наши танки и наши пушки.

И пришла мысль: Внуки, так хранящие оружие, которым их деды завоевали Победу, этой победы недостойны.

Подумалось, а не лучше бы было, если б экспонатов в этом музее было бы на порядок меньше, но стояли они не под открытым небом, а в соответствующем музейном здании, сверкая маслом, с идеально работающими механизмами и узлами, с подробным пояснением, как именно помогало это орудие, танк или самолет ковать Победу?

Чтобы подавился хохотом гудериановский призрак-танкист, чтобы в кошмарных снах являлся он к тем, кто еще может лелеять барбароссовские планы относительно нашей Родины, дабы предостеречь их.

А потом я увидел обертку от мороженного, торчащую из дульного отверстия дивизионной гаубицы и стало мне уже совсем плохо.

«Забил заряд я в пушку туго», - с горечью пронеслось в голове бессмертное лермонтовское...

Память в стиле open-Air – недостойные дети своих отцов пытаются считать себя причастными к великому их прошлому.

 

- Да мы убираем, а они вон опять, - поймал мой взгляд смотритель и, вынув бумажку, виновато посмотрел на меня.

 

- Отец, к тебе то как раз никаких претензий – это не вы, это мы. - прикоснулся я к его предплечью.

 

Я взял Пашку за руку и мы побрели к выходу из парка, носящего гордое название Парка Победы.

Я размышлял о двойственности современного российского патриотизма, позволяющего человеку, одновремено, считать себя наследником воинской славы своих отцов и дедов и не препятствующего, ему же, запихать в ствол боевого орудия обертку от мороженного.

Пашка же, размышлял о том, что мир прекрасен и удивителен, потому что в нем есть мама и папа, бабушки и дедушки и еще целая куча интересных вещей, которые он видел, или еще не видел, но увидит обязательно .

Мирное бледно-голубое осеннее небо висело над нами, напоминая всем живущим на этой планете, что этот цвет достался им не на сезонной распродаже и его надо беречь.