31 июля 2012

Жизнь и творчество Моисея Жида (Бельфермана).

 

… Освободили отца американцы, и первым эшелоном он вернулся в … СССР. Конечно, свободных СМИ и Интернета тогда не было. Тут остается только посочувствовать военнопленным. Да и договоренность была – пленных возвращать. СССРу опять нужна была бесплатная рабочая сила (а когда она была ей не нужна? И кому она не нужна…):

«Отец оказался на химическом комбинате в Сталиногорске – под Москвой. Сейчас это Химки. С год его «проверяли». Серьезно проверяли…».

Вкалывая на химическом комбинате….

«Узнавали у военнослужащих их части – о поведении в бою и нацистском лагере. Основное интересовало следователя: «Как это ты, Еврей, - остался живым?» «Предавал?!» И при этом – энкеведист-нацмен, из мусульман требовал у отца: «сообщи об Еврейских тайнах: хочу понять, приобщиться к Евреям. В смысле моральном, разбогатеть – не мешает. Ты учился в Одесе: рассказывай!» Отец ответил: «Верну свободу – посмотрю еще: стану с тобой разговаривать… ».

Дабы быть последовательным в своих мыслях и «предначертаниях», замечу, что мусульманство «энкевидиста-нацмена» думаю, ту не причем. Какое имеет отношение национальность и вероисповедание к людям советским, тем более НКВДешникам. Это особый вид людей – интернационалисты – люди желающие любить «своих» и ненавидеть, вплоть до убийства тех, кто с ними не согласен. Присуще сие коммунистической «реализованности» идей, определенным олигархическим структурам, криминальной среде и людоедам с племени «диких дикарей» (прошу прощение, если обидел «дикарей»). Но я отвлекся субъективизмом… И если убрать из мысли Автора: «… мусульман…», в остатке имеем анекдотическую ситуацию – Скажи нам Мальчиш Кибальчиш, самую главную военную тайну! Где Карабас – Барабас прячет золотой ключик?! – Не буду я с тобой разговаривать, Чудище поганое! Верни Василису….

На мой взгляд, очень удачный и характерный фрагмент эссе. Но, не забывая при этом, что речь идет о конкретном человеке и конкретной ситуации.

В продолжение «этой темы» воспоминания Автора о нелегкой военно – послевоенной жизни матери:

«… В Кермине моя мама некоторое время работала уборщицей в военной столовой. Жена офицера, заведующая столовой - требовала сверх уважительное к себе отношение: стоя докладывать, беспрекословно подчиняться, выполнять распоряжения. Постоянно ходила с бинтиком: вытирала, искала пыль. Еще она потребовала: докладывать обо всех разговорах и происшествиях. О выносе пищи поваром для семьи и отходов - для корма птицы и домашних животных. Мама попыталась увильнуть. Подслушивать, передавать разговоры, доносить - не согласилась: ее уволили с работы…».

Не буду останавливаться на политической и общественной составляющий этого воспоминания, но, возможно, это еще «одна капля, которая точит камень», которая может определить некое устоявшееся отношение Автора к способам реализации власти своей идеологии, что по логике «причинно–следственных связей» впоследствии должно сказаться на его творчестве. Ярким тому примером может служить цитата из дальнейшего повествования, где описывается возвращение беженцев на освобожденные территории:

«Широко известны случаи в городе: приезжали из эвакуации семьи - требовали возврата квартир, имущества, так их убивали! Не спешат местные украинские власти "раскрывать" убийства, наказывать убийц….».

Думаю, Автор со мной согласиться, что в СССР не было местных национальных властей. Все власти были советскими. Преобладание какой-либо национальности в определенном регионе «вещь» объективная, но она лишь подчеркивает «заразность» интернационализма, как радикальной советизации. Но даже и в тех районах полит управленцами были люди разных национальностей. Например, по статистике в Коммунистической партии Советского Союза состояло от десяти до пятнадцати процентов евреев, а в 1917 году половина из 12 членов ЦК РСДРП (б) была евреями. Посему очень трудно представить себе, что освобождая территории, коммунистический режим устанавливал национальные власти. Это еще одно напоминание о необходимости правильных формулировок и четких обозначений.

Привлек внимание один фрагмент, не являющийся сам по себе знаковым, но который, в связи с вышенаписанными наблюдениями, навел на мысль об одной из особенностей авторского стиля.

«Любимица семьи, красавица Эстер (тетя Фира) привыкла всеми командовать: прежде она гоняет свою мать, больную раком бабушку Шеву. И сама тетя болеет: тяжело переносит местный климат с резким перепадом температур. Еще ее изводит внутренний эгоизм. Она меня постоянно гоняет, ругает. Жадной стала – до невероятия. Дядя Марк отправляет Яну в школу: дает с собой бутерброд. И мне дает, окажусь я рядом. Тетя Фира не даст никогда – только накричит: не там стою… У них всего вдоволь – не накормит: лучше выбросит…».

Слова «жадной стала…», говорят о том, что раньше она такой не была. Что могло так повлиять на тетю Фиру? По тексту – не голод, ибо «У них всего вдоволь – не накормит: лучше выбросит…». Возможно, своего апогея достигло самоощущение «любимицы семьи». Но это может объяснить вредность, стервозность (как, например, в отношении к бабушке Шеве), но жадность…, трудно сказать. Опять-таки, тяжесть переносимости климата по всей вероятности могла вызвать раздражительность, грубость… Так что случилось с тетей Фирой? Может, были какие другие причины, обуславливающие её поведение, её отношение к маленькому Моисею? Внутренний эгоизм? Но, без причинно-следственных связей сиё понятие не говорит, ни о чем. Да, наверное, и быстрее всего, что-то было еще. Но этого «еще» в тексте нет. Поэтому, в остатке имеем жесткое, безапелляционное утверждение, основанное на фактах, которые не раскрыты, вырванные из цепи событий. То есть, мы должны верить Автору, а не самим оценивать ту или иную ситуацию.

Эта особенность авторского стиля не является положительной или отрицательной. У каждого автора свои навыки и особенности написания. Данное наблюдения лишь объясняет некую порой «жесткость» в отношениях и формулировках. Этой «жесткости» я вижу объяснение как в самом названии эссе: «Война лишила меня радости детства», так и чуть забегая вперед, в иных работах описывающую дальнейшую порой нелегкую жизнь Автора. С этим пониманием будет легче извлекать из его работ «рациональные зерна» и удачные литературные находки, смягчая эту жесткость ссылкой на данное объяснение. И это порой думаю, «мешает» самому Автору. Человек (народ, человечество) многообразен в своих поступках и зачатую непоследователен в своих действиях. Он одновременно может нести в себе как негатив, так и позитив. В короткий промежуток времени совершать и положительные, так и отрицательные деяния. И поспешные выводы о чертах характера могут исказить текучесть повествования. В доказательство чего привожу следующие два абзаца:

«Среди развлечений - ходили на рынок: разглядывали, вынюхивали фрукты, продукты, наблюдали за продажей. Однажды наблюдал: парень-подросток ловко схватил с прилавка яйцо - вдавил его в рот. Узбеки не любят воров. Повалили мелкого вора - жестоко избили ногами. Отняли его от самосудцев - отнесли за рынок, бросили под палящим солнцем. Судьба - выживет, не выживет - тоже судьба. Аллах решит по справедливости.

В контору МТС на ослах-ишаках часто приезжали трактористы. Всех их закрепляли в бригадах, за колхозами. Привозили они отчеты о работе, получали наряды на работу, выясняли зарплату. Работникам конторы привозят фрукты, продукты: подарки. В конторе задерживаются. Я пользовался их отсутствием: отвязывал осла-ишака, взбирался на его круп, чаще даже без ватника и подстилки, шпорил и катался после уроков. Узбеки прибегают к моей маме: "Где Мыша?!" Они знали точно: нет осла на месте - это моя проделка! Никогда они меня не ругали. Люди казались очень добродушными…».

Голодного (куда смотрела «семья и школа») мальчика, вдавившего в рот яйцо, толпа узбеков повалила на землю и начала бить ногами. И тут же: Узбеки прибегают к моей маме: "Где Мыша?!" Они знали точно: нет осла на месте - это моя проделка! Никогда они меня не ругали. Люди казались очень добродушными…». Так они могли убить мальчишку несмышленого за одно съеденное с голодухи яйцо, или были добродушными? Это мне напомнило слова Высоцкого на один из спортивных комментариев: и вновь наши чехословацкие друзья нам шайбу забили. Мол, какие ж они друзья, если шайбу забили? От себя добавлю – особенно чехословацкие, которые после известных событий в 1968 году скандировали на стадионах – вы нам танки, мы вам шайбы. Но я отвлекся… Да, конечно, мальчик яйцо украл. Но убивать его за это…, потому что не любят воров…. А кто их любит? Но даже если представить, что за украденное яйцо можно убить, то почему б за увод осла без разрешения, например, руку не сломать? А как тогда описать эти два реальных факта, спрашиваю я сам себя. Думаю, тут не хватает несколько строчек пояснения. К примеру, либо в их семьях детей с рожденья строго воспитывали по поводу воровства, либо время такое суровое было, либо…, да мало ли что. Да, конечно, сам факт реален. Но по поводу мотивации я опять должен верить Автору, а не убеждаться в этом лично. Повторюсь, не вижу в этом ни положительных, ни отрицательных черт стиля Автора. Вот такой он есть – стиль. И его нужно принять за данность. Лишь в случаях возникновения вопросов по этому поводу пользоваться умозаключениями, к которым я пришел выше, то есть делать поправку на биографию Автора.

Дальнейшее повествование прочитал с большим интересом. Рассказ о жизни мальчика Моисея, его семьи, родных, друзей и знакомых, о том нелегком военном времени выписан достаточно лаконично и в тоже время красочно. Вчитываясь в эти строки, ощущаешь некое мистическое перемещение в то место и то время. Порой даже некую сопричастность. А значит, чувствуется рука мастера Слова. Порой Автор уводит читателя в другие временные рамки, в события, наполненные иным содержанием, не касающиеся биографического повествования. Но эти фрагменты коротки по объему, поэтому гармонично вписываются в общую сюжетную канву и читаются с интересом.

Моя следующая остановка будет на абзаце:

«Я приобрел привычку покупать и читать взрослые газеты: "Правду", "Известия"... Купил газету: иду по улице - читаю. Времени зря не теряю. Вдруг подбегает девчонка - у меня газету выхватила, надорвала. Чего она хочет? Побежала с криком: "Догони!" Меня это еще более обозлило - побежал за ней с криком "Жидовка!" Я тогда не знал обозначения ругательства - хотел грубо ее обидеть, как меня часто обижают. Мимо проходил мой дядя - я его не видел. Вечером он устроил мне взбучку. Доказывал: у нас - все люди равны, нет больше жидов, никогда никого больше нельзя так называть…».

Недавно услышал, что слово «Жид» – это аббревиатура словосочетаний – Житель Иорданской долины. Интересное предположение. А главное, оно фактически дает этому слову новое наполнение и, своего рода новое звучание. Но, к сожалению (а в прочем, какое может быть сожаление в этимологии, как науке), почитав литературы, порывшись в словарях, пришел к выводу, что такая расшифровка уже поздняя находка, недавняя интерпретация аббревиатуры каким-нибудь смышленым человеком. Во-первых, не на всех языках так можно сократить (даже на родственном украинском, это было бы – Жйд, точнее Мйд), во-вторых, слово это уходит корнями еще в старославянский язык. И кто там из древних славян мог определить, кто, где живет и кто где хочет жить. Но вот что интересно, негативное отношение к этому слову возникло у восточных славян, в отличии от западных. Например, в Западной Украине еще до середины прошлого века слово «Жид», имело вполне пристойное звучание и обозначало исключительно национальность, а не некий стереотип поведения и черт характера.

Но в любом случае, я согласен с дядей Автора и через него, через упоминание и описание этого случая с самим Автором, что вне зависимости от правильности, или неправильности употребления слов, применительно к человеку, обществу, народу, раз так случилось, то лучше избегать употребления подобных слов…, ну, или подавать их в неком ином контексте, что я и сделал в общем названии своей Работы. Отсутствие чёткой формулировки и определяющих ссылок, даёт мне возможность для более свободного «мыслеизъявления», в том числе и некого условного юмора.

Но реальность, есть реальность… Слово «жид» во второй половине 20 века приобрело более «резкий окрас». И с этим Автор в детстве встречался, и это оставляло в памяти свои отпечатки. Что ж, отмечу в своём исследовании и этот факт…

В заключительных страницах эссе Автор так же интересно и увлекательно (если можно так сказать о тяжелой послевоенной жизни) рассказывает о своем детстве, уводя читателя в ту эпоху, делая картинки той жизни живыми и реалистичными.

Подводя черту данной, своего рода рецензии можно с уверенностью сказать, что Работа удалась. Касаемо критического анализа, то и мои наблюдения и «заметки» имеют свои предпосылки. Фактически, из положительных персонажей, которым Автор симпатизирует, можно выделить его родителей и, наверное, узбека Лелина (а в его лице всего узбекского народа). Отсюда и некоторая предвзятость по отношению к другим персонажам. Что ж, и это можно понять, детское сознание максималистское, свободное от внутренних и внешних противоречий.

Вышеупомянутые мною замечания могут показаться (быть) дискуссионными, как со стороны Автора, так и со стороны Читателя. Но если и не «родить Истину в споре», то разносторонний взгляд на одни и теже мысли и события обязан пойти на благо и Читателю, и Автору и вашему покорному слуге.

Так же хочу заметить, что данному эссе не помешал бы хороший «технический» редактор. Иногда (крайне редко), останавливаешься на предложении или мысли Автора, стремясь понять, почему именно в такой форме текст изложен. Например, мною упомянутая в начале цитата:

«По этим причинам откладывает в архив памяти отдельные важные штрихи. Не самые важные. Часто игрового типа…»

Возникает вопрос – почему перечисление идет через точку, а не, что было бы логично, через запятую. Возможно, это сделано для некого усиления. Но нет тому обоснования. Это опять-таки, из категории – веры автору на слово.

Я не ставил перед собой задачу «технического» редактирования. Но думаю, и это подтверждается личным литературным опытом, чем больше толковых редакторов, тем лучше, вне зависимости от количества у писателя пядей во лбу.

И в завершении этой главы, как завершающее слово, повторюсь – работа Автора, на мой взгляд, удалась. Прочитав это биографическое эссе, веришь его заключительным словам:

«Я из поколения детей войны. Я прошел жесткую жизненную закалку».

 

Данная работа вошла в литературный альманах Автограф, из серии Новые имена №6, за 2001г, издательство Новый современник.

 

Замечания и дополнения Автора:

 

Узнал: Сталиногорск – не Химки, другой город.

Отца проверяли – не только «Вкалывая на химическом комбинате…» Проверяли документы, искали живых свидетелей… Отец не рассказывал ничего о прошлом. Одно запомнил: устроили отцу подобие очной ставки – некий паренек о нем рассказал хорошее, а отец так и не вспомнил, когда и где с ним сталкивался, пересекался.

Да, в ту пору отца изводил следователь Татарин. Для себя лично или по требованию службы хотел он познать «все тайны Иудаизма». Олег Ручинский, возможно, заблуждается: советские люди не стали друг на друга похожими, не потеряли полностью собственные национальные свойства и наследственные подсознательные мотивы. Люди оставались самими собой – действовали в рамках «дозволенной несвободы». Считаю заблуждением высказывание «НКВДешникам. Это особый вид людей – интернационалисты – люди желающие любить «своих» и ненавидеть, вплоть до убийства тех, кто с ними не согласен»... И далее… Среди них «убежденными» могли являться отдельные руководители, остальные – мишура, «корифеи на час»… Люди эти без принципов, убеждений – теряли сознание, упоенные беспредельной, бесконтрольной властью…Пользовались моментом: кому, сколько повезет…

 

По поводу Эстер (тети Фиры), верно я писал подробнее.

У моих дедушки Сани и бабушки Бат-Шевы Шехтман (пусть сохранится о них благословенной память) произошло семейное горе еще в период гражданской войны. Уже не помню где – заразилась тифом Эстер, принесла болезнь домой. Сама выздоровела, но за ней переболели все – старший сын Аврум, народный учитель, поэт и его сестра Малка умерли в период той страшной эпидемии.

Эстер – от природы писанная красавица: берегли ее в семье, баловали… До крайней степени эгоизма разбаловали.

Был у них дядя Алтер, родной брат дела Сани. Очень предприимчивый, даже богатый человек. В период НЭПа он связан с финансовыми операциями. Хорошо у них, достаточно обеспеченно, но в семье нет детей. Любили они Эстер. Сама Эстер надеялась стать их наследницей. Имелся у нее интересный жених, но корыстный! К тем временам НЭП закончили – пришлось всем «затягивать пояса». Жених рассчитывал на большое приданое, но… не мог или не захотел дядя Алтер делиться сохранившимся имуществом. Жених так отпал сам собой… Эстер сильно переживала. В определенный момент ей подсунули прыщатого и хромого Марка Цейтлина и… она вышла замуж.

Переехали они в Проскуров… Мать ее Бат-Шева постоянно при ней живет служанкой.

Изредка приезжал Сани – проведать жену и дочь. Долго он не мог оставаться: резник, исполнял общественные обязанности. Приехал как раз за несколько дней до начала ВОВ.

В четверг или пятницу он рано вышел – должен спешить в Миньковцы: успеть до субботы зарезать курей и крупный скот. Уговор у них такой: сумеет сразу уехать… А нет – вернется… Уехал… А в воскресенье началась война... Несколько дней он скрывался: между домами имелся узкий проем – там стоял… Согнали всех, гнали на вершину холма- горы – расстреляли 25.VIII.41. Лежит в общей могиле…

При всем повышенном внимании к ней – дочь Эстер Янина – растяпистая, постоянно происходили с ней разные инциденты-несчастья. Эстер объясняла: «Не хотим зря платить повышенный подоходный налог – по причине наличия в семье одного ребенка. Но мне врачи запретили беременеть и рожать». Жила она с нелюбимым человеком и – эта личная трагедия…

 

Торговали на рынке не одни Узбеки.

Второе: я для трактористов – не вор, а ребенок-проказник. Не только у азиатов, европейцы тоже к близким и «далеким» подходят с разных позиций. Не замечали? К разным людям – отличное отношение. Знаю об огромных, почти коренных переменах последних лет в Средней Азии: нет у меня намерения послать сомневающегося пожить среди той «честной публики». Рядом, почти под боком, в Крыму – тоже Мусульмане другого толка ведут свой образ жизни. Лет сто назад и даже менее: к ним выгодно очень

явиться гостем. Татарин тех мест пришлет жену с тазиком воды: помоет она тому ноги, отопьет для пробы эту водичку… Пойдет стелить их общее ложе. Попробуй не удовлетвори

чужую жену! До конца жизни нажил врага! Такую форму теплоты обретало их гостеприимство.

 

По поводу Жида. По моему пониманию – изначально опиралось слово на Иудаизме. Доброжелатели или хаятели говорили: «Он Иудаист». Жид вошел в обиход по форме польского звучания: в их языке много шипящих и «жвинящих» выражений. В культурном Российском обществе издавна существует нейтральное слово Еврей. Когда Русский, Украинец хочет оскорбить – тогда и говорит Жид. Культурные люди всех других наций не станут применять известные ругательства по отношению к самим Русским, Украинцам…

В основном, миллионы Евреев исполнили свою важную, Б-жественную миссию: оставили Россию, Украину… Уже вроде ничто не мешает РФ, Украине строить свои государственные отношения, национальные дома, собственную цивилизацию – по естественному выбору и усмотрению.

По поводу «техники»… Возможно Олег Ручинский еще не со всем разобрался полностью. Считаю: в наш очень динамичный век уже не годны фразы на несколько строчек. Нужно «телеграфное письмо»