Валя ехала в автобусе. Ей уже не первый раз приходилось одной забирать младшего брату Валерку из детского садика. Всего лишь три остановки. Самое главное не засмотреться в окно и вовремя выйти там, где красная вывеска «Продукты». Пассажиры, всё больше взрослые, сидели как молчаливые истуканы. Прижатая к стенке дородной, молодой женщиной, Валя, то и дело поглядывала в её сетку. И ещё бы! Как тут не смотреть. Сетка доверху была набита краснобокими, наливными яблоками. Они сладко пахли, казалось, что их запах витает по всему автобусному салону. Вале было странно: и как другие могут его не ощущать. Удивительно, что никто кроме неё так не смотрел на злосчастную сетку. Пассажиры будто и не видели…

За свои десять лет девочка ела яблоки всего три раза. Их она видела только в новогодних подарках. Яблоки привозили с Большой земли, ведь на острове Сахалин этих плодов не сыщешь. Так откуда же они здесь, в автобусе, в самый обычный будний день, у этой строгой тёти? Да ещё так много! Валя старалась, но не могла думать о чём-нибудь другом, её взгляд снова и снова возвращался к яблокам. Она смущённо крутила пуговицы на пальтишке, искоса поглядывала на соседку по сиденью. Заметила ли она её интерес? Но, нет. Похоже, женщина ничего не замечала, она сосредоточенно смотрела в сторону. На её лице не отражались мысли.

Вчера у Вали ушёл отец. Это случалось часто. Он никого не предупреждал, ни о чём не спрашивал. Просто укладывал свои вещи в дорожный чемодан и ни с кем не прощаясь, уходил по-английски. Валя не знала, зачем и почему он так поступает, но уже не раз слышала от него это загадочное слово «свобода». «Хочу свободы, тянет меня на родину» - говорил отец, и в его глазах светилось что-то затаённое, совсем непонятное для Вали. Без него в доме становилось совсем пусто. Мать с утра и до вечера пропадала на работе, а Валя и двое её братьев, сжавшись в кучку, пытались придумать себе занятие. Но игры выходили какими-то грустными, хотелось, чтобы рядом был кто-то из родителей.

В тёплые дни они, вместе с другими ребятами, допоздна пропадали на улице. Чумазые, с испачканными лицами и разбитыми коленками носились они по канавам и оврагам, были поочередно то казаками, то разбойниками, стреляли из рогатки, били по мячу, в лесу собирали ягоды. Часто голодные и замёрзшие, усталые, они всё равно не спешили идти домой, потому что там никто не ждал. Они и не мыслили другой жизни, дети послевоенных лет, слишком рано привыкшие к самостоятельности, научившиеся быть сильными. Валя и сама не могла объяснить, почему вчера, наблюдая за тем, как уходит отец, она заставила себя сдержать слёзы.

Сначала она его не заметила. Вместе с другими девчонками, Валя играла в дочки-матери, и случайно повернув голову, увидела фигуру отца, торопливо шагающего вдоль по улице. Девочка сразу бросила подружек и побежала к соседскому сараю, взобралась на кучу угля, чтобы лучше видеть. Отец уходил решительно, не оглядываясь, неся за собой большой, деревянный чемодан. Конечно, он не знал, что дочь провожает его взглядом, но даже если бы и знал, всё равно бы не обернулся. Вале было больно, но она молчала, просто следила за ним до тех самых пор, пока он не скрылся из виду. У многих ребят не было отцов, они не вернулись с войны. А у Вали он был, но что толку, если она его почти не видела? На вопросы подружек она ничего не ответила. Худенькая и бледная Валя так и не заплакала, но и играть больше не захотела…

Скоро нужно было выходить, но Валя боролась сама с собой. Перед её глазами стояли только яблоки и особенно одно, маленькое, сверху. Что-то внутри неё шептало: «Возьми, возьми, возьми его, никто не заметит». Другой голос, взрослый, материнский, предупреждал: «Нельзя, это воровство, тебя накажут и опозорят». Автобус быстро и неумолимо приближался к остановке. Валя больше не могла противиться. Сердце трусливо сжималось в груди, но правая рука сама потянулась к сетке. Она в одно

2

мгновение сжала верхнее яблочко и опустила его в карман пальтишка. Тучная женщина не

двинулась. Да, и другие пассажиры, как видно, не заметили. Дверцы автобуса распахнулись, обнажив огромную вывеску «Продукты», и Валя поспешила к выходу.

На улице она приостановилась, сердце уже не колотилось так бешено. Прохладный ветер залезал под воротник, щекотал голую шею. Девочка направилась в сторону детского сада. И тут сзади послышалось чьё-то учащённое дыхание, две сильные руки обняли её за плечи и властно повернули к себе. Это была она. Та самая строгая женщина из автобуса. Тяжёлая сетка с яблоками заставляла её клониться к земле, на лбу выступили бусинки пота.

- Девочка, ану-ка стой, - сказала она так тихо, что Валя еле расслышала, - из-за тебя мне пришлось выйти на этой остановке.

Сердце у Вали сжалось и встревоженной птичкой забилось о стенки.

- Послушай, и тебе не стыдно? Ты, что не знаешь, что это воровство? – так же тихо продолжала женщина, но глаза её при этом оставались ледяными.

Валя ничего не понимала. Как такое могло случиться, ведь в автобусе женщина, будто ничего и не заметила, и главное, ничего не сказала. Почему именно сейчас, почему она настигла её на улице?

- А ты ничего не хочешь мне вернуть? Хорошо подумай, - теперь голос у женщины был почти ласковым, - как поступил бы на твоём месте честный пионер?

Насупившись, Валя стояла на холодном ветру. Ей было страшно и стыдно смотреть в глаза этой чужой женщины. Ей просто хотелось исчезнуть, убежать, снова вернуться в автобус, где всё было так хорошо и спокойно.

Но женщина настойчиво и холодно повторила свой вопрос:

- Ты ничего не хочешь мне вернуть?

И тут уже Валя посмотрела в её большие, пронизывающие глаза, полезла в карман пальтишка и протянула руку. На её ладони лежало крошечное, краснобокое яблочко.

- Вот и умница, вот и молодец, - женщина поспешно взяла его и бросила в сетку. Затем, повернувшись спиной, она быстро зашагала к остановке.

Валя осталась одна. Горячие капли наконец-то прорвались из глаз, непрошено текли по щекам. Держать слёзы в себе она больше не могла.