С наступлением вечерних сумерек, Аня стала все чаще поглядывать в сторону окна, выходящего прямо на затянутый льдом пролив Ладоги. Темнота стремительно стирала очертания «кардиограммы» леса – неровной линии из остроугольных вершин елей, покрывающих противоположный берег.

В начале марта Аня с мужем Ильей взяли отпуск и решили провести его в старом домике, который обычно использовался в качестве дачи. Но поскольку в нем когда-то жили дед и бабушка мужа, то в доме можно было проводить время и зимой: старые финские печи служили исправно, да и вообще дед при жизни был крепким хозяином.

Недавно они купили у знакомых хороший снегоход, и все оставшиеся от зимы выходные деньки Илья старался выбраться на нем порыбачить, да покатать жену, но чаще всего приходилось отказываться от этого удовольствия из-за накопившихся дел. Но уж свой законный отпуск и тот факт, что лед еще был прочным, они решили использовать на всю катушку. А чтобы коротать вечера, набрали с собой целую кипу книг.

 

На дачу прибыли прямо на снегоходе, благо домики, среди которых был и дедовский, маленькой кучкой толпились прямо на выезде из города. А путь по Ладоге вдоль берега оказался еще и короче. Натаскав из сараюшки дров, Илья помог Ане раскочегарить печки, водрузил на плиту в кухоньке пару ведер со снегом и с чувством выполненного долга отбыл на рыбалку.

- Жди, жена, и я вернусь! – весело прокричал он на прощанье сквозь рев заведенного снегохода. – Вечерком будем с тобой царскую уху хлебать, да ложки облизывать!

И унесся в белую пустыню, взметнув снежную пыль.

В ожидании Аня быстренько прибралась, вытряхнула с крыльца простенькие половички, выпотрошила пакет со снедью. Скоро в кастрюльках весело забулькало, разлетелись вкусные запахи. Домик прогрелся, на душе разлиkлось ощущение блаженства.

«Ах, как хорошо!» – вздыхала Аня, любуясь видом из окошек, то и дело, выбегая на улицу и возвращаясь к потрескивающим печуркам. Наконец, приятные хлопоты закончились и она, уютно устроившись с книжкой в руках на старенькой кушетке, сладко задремала.

 

А когда проснулась, обнаружила, что день давно перешел в вечер, за окнами почти темно, а Ильи все нет. Первым делом она схватилась за свой мобильный телефон – связь была в наличии, а вот звонков от мужа не поступало. В сердце просочился первый страх – что случилось? Подавив нарастающую панику, Аня набрала номер Ильи, выслушала оператора, доложившего ей, что телефон абонента в не зоны, и стала одеваться. Набросив шаль поверх легкого пуховичка, она вышла на крыльцо и включила яркий фонарь на бане, предусмотренный еще дедом – он освещал не только двор, но и добрую часть берега и даже озера. И только она это сделала, как в луче света показалась маленькая точка, быстро несущаяся по направлению к их участку. Аня радостно заулыбалась – слава Богу! – и побежала по прочищенной мужем тропинке к нему навстречу.

 

- Ниточка, ты не поверишь! – возбужденно забасил Илья, едва заглушив двигатель. – Я тебе привез такую… рыбину!

- Илюшка, что же ты не позвонил ни разу? Ведь знаешь, что нет хуже, чем ждать, да догонять, я же волновалась…

- Ань, ну, прости! Я и сам не думал, что так задержусь, сейчас я все тебе расскажу. И покажу! Ты только не волнуйся…

- А что, есть причины? – уже отошедшая на несколько метров Аня резко обернулась.

- Ты понимаешь, я вроде как не совсем один…

- А с кем – рыбу в гости привел? На уху? – засмеялась Аня.

- Почти…

Илья осторожно достал из багажного отделения снегохода большой рюкзак, казавшийся набитым под завязку, и пошел к дому.

- Ну, представь своего гостя! – потребовала Аня, едва они вошли в кухню.

Словно в ответ на ее слова из рюкзака донесся слабый писк. Илья положил свою ношу на пол и стал развязывать ремешки. Рюкзак энергично зашевелился и тоненько затявкал.

- Илюшка, ты что – собаку на Ладоге поймал?! Зачем сюда-то принес?

- Аня, ты только… В общем, я и сам не уверен, не знаю, правильно ли я поступил!

 

Справившись, наконец, с многочисленными застежками, Илья приоткрыл рюкзак и немного отодвинулся. Из отверстия тут же показался черный подвижный нос с раздувающимися ноздрями, а потом усатая мордочка, которую украшали два невероятно огромных блестящих карих глаза.

- Это…кто?! – прошептала потрясенная Аня, - это что же…моржонок?!

- Не моржонок, Ань, это тюлень. Детеныш ладожской нерпы.

- У нас же пресное озеро, разве здесь водятся тюлени?

- Водятся, водятся, я же говорю – нерпа ладожская, кольчатая. Единственная, которая в пресной воде живет, между прочим! Возле некоторых островов, в основном около Валаамского архипелага. И у нас тут есть такой островок, который они облюбовали. Вот до него-то я сегодня и добрался…

 

Аня во все глаза смотрела на невиданное существо. Тюлененок был чуть более полуметра, его белоснежный мех на мордочке только-только начинал менять цвет на более темный.

Малыш выбрался из рюкзака и, не решаясь двигаться дальше, замер на месте, ошеломленный обрушившимися на него чужими запахами. Опираясь на маленькие ласты, он приподнимал свою крутолобую голову и часто моргал от яркого света лампы. Почувствовав, что он не на озере и под его брюшком не снег, он завизжал на высокой ноте.

Анино сердце сделало кувырок.

- Илья, что нам с ним делать? Он же совсем маленький, ему мама нужна, он плачет! – она не решалась дотронуться до малыша, хоть ей и очень хотелось его погладить. Все же это был дикий зверек, кто знает его реакцию на нежданную человеческую ласку.

 

- Аня, ты думаешь, я этого не понимаю? Я и сам не знал, что такое приключиться. Я ведь как рыбы наловил, сразу назад поехал. Вот возле того самого острова у торосов у меня вдруг двигатель и стал глохнуть. Пока я возился, слышу – вроде скулит кто-то. Сначала подумал – волчонок, что ли? Мне рыбаки с соседских дач рассказали, что этой зимой много волков с того берега приходит, вон – у Михалыча его Бакса загрызли прямо возле будки во дворе! Да и сам я следы на снегу видел. Так вот, значит, слышу – скулят! Рядом, за ближайшим торосом! Я давай быстрей седлать снегоход, думаю – надо отсюда подальше смываться, если что – мамы-волчицы мне не нужно в провожатые! Потом вдруг сообразил, что для волков рановато еще, они вроде только в апреле щенятся… Да и в логове, а не посреди Ладоги, во льдах! Ну, тогда собаки одичавшие, думаю, кто же еще. А зверь, видать, услышал, что я вожусь тут, и такой визг поднял! Не вытерпел я, пошел посмотреть. За льдину заглянул – а там вот это чудо копошиться! Пушистый, глазастый! Сначала сжался весь, меня, почуяв, а потом к ногам пополз, смешно так ластами шлеп-шлеп!

 

Пока Илья рассказывал, пушистое чудо умолкло, детеныша разморило от непривычной жары, и он уснул, вздрагивая и тихонько повизгивая во сне. Аня осторожно придвинулась поближе, разглядывая тюлененка.

- Илья, что же делать? Ведь его и трогать-то нельзя, он же будет человеком пахнуть! Вдруг его потом мать не примет? А ведь надо тюлененка назад отвезти, ты же сам понимаешь!

- В том-то и дело, что мамы нет. Ань, я ведь долго там сидел, ждал, когда она появится. Всю мелкую рыбешку этому пацану высыпал и отъехал подальше, чтобы мать не смущать. Ждал до темноты, потому и задержался! А тюлененок через какое-то время опять визжать начал, даже мне из укрытия слышно было. А родительницы все нет! Дай, думаю, объеду территорию вокруг острова, может, замечу ее, где возле лунок. Мужиков-то сегодня совсем мало было, а кто был – давно уж по домам разошлись.

- И что, видел ты взрослых тюленей?

- Живых не видел. А вот на останки загрызенной нерпы возле самого берега у острова чуть не наехал…

- Ужас, какой! – снова схватилась руками за голову Аня. – Значит, этот малыш теперь совсем один остался! Как же он выживет? Мы не сможем ему маму заменить, ему же все особое нужно – и уход, и пища, я вообще не представляю, как маленьких тюленят выхаживать!

- Вот и я не знаю. Но не мог я же его там бросить – если и не волки, так браконьеры быстро отыскали бы детеныша. И потом – он же просто умер бы от голода!

 

Пока Аня и Илья ломали голову над тем, как быть, тюлененок проснулся, закряхтел и …напустил лужицу на полосатый половичок. А потом, старательно задирая непослушные ласты, пошлепал под стол, смешно заваливаясь с боку на бок.

- Так, друзья мои, - собралась с мыслями Аня, - ваше место – в сенях! Нечего привыкать к тепличным условиям. Ты, Илья, иди своему найденышу подходящий ящик в сарае раздобудь, а я подумаю, чем его накормить, чтобы он всю ночь не визжал.

 

Илья чмокнул свою деловитую женушку в лоб, натянул рыбацкие рукавицы и подхватил белька под живот. Малыш тут же стал изворачиваться и попытался цапнуть противника за руку, да не тут-то было!

Остатки вечера прошли в незапланированных хлопотах. Пока Илья обустраивал тюлененку что-то вроде детского манежа в большом фанерном ящике, установленном в сенях, Аня силилась найти посуду, из которой зверька можно было бы напоить молоком. В том, что он еще нуждается в молочке, она была уверена – ведь не только рыбой кормила его мать! Кстати, весь дневной улов Ильи питомец уже проглотил, но, судя по всему, до конца не насытился. Под аккомпанемент звуков, доносящихся из-за двери – поскуливания, визга и требовательного тоненького тявканья, она обшарила все полки и шкафчики в кухне. Пока Илья, наконец, не догадался сходить в баню и прибежал оттуда с торжествующим криком: «Нашел!» И вручил Ане старую большую стеклянную бутылку и…соску из толстой резины!

- Это откуда же такое богатство? – изумилась Аня. – Неужели раньше из такой посудины детей кормили? Да и соска вроде великовата…

- Нет, Анечка, это бабушка маленьких козлят поила, наверное, - засмеялся Илья. – Мои старики долго коз держали, я даже помню, как меня бабушка этим молоком потчевала. И пахло оно, между прочим, травами! Бабушка у нас еще та чистюля была, за козочками смотрела, как за детьми…

 

Часы показывали за полночь, когда совместными усилиями им удалось уговорить тюлененка взять намоченную в молоке соску. Опустошив за считанные минуты бутылочку, намаявшийся за день и натерпевшийся страха малыш, наконец, сладко уснул на старом одеяле, постеленном на дно ящика.

Не менее уставшие Аня и Илья, предусмотрительно заготовив следующую порцию молока, тоже отправились спать, мысленно попрощавшись с мечтами о покое.

Так оно и вышло – еще и рассвет не наступил, а из сеней донесся требовательный визг. Первым вскочил Илья, который чувствовал себя виноватым перед женой – ведь это он перевернул весь их отпуск, принеся, домой детеныша дикого зверя. Поеживаясь от утреннего морозца, он вынул тюленя из ящика и, выйдя на крыльцо, кувырнул его в сугроб.

- Давай, парень, сходи до ветра, или как это там у вас, тюленей, называется. Мы с женой, понимаешь, лишних одеял тебе не запасли, не знали, что детьми в срочном порядке обзаведемся!

Сделав свои нехитрые делишки, тюлененок какое-то время оживленно возился в снегу, кружась на месте и подбрасывая ластами снежные фонтанчики. Его мордочка с темными глазищами четко выделялась на белом фоне. Скоро Илья замерз окончательно и, зевая, обратился к шалуну:

- Ты вообще еще вздремнуть не собираешься? Или будешь как лунатик, ни свет, ни заря нас поднимать?

Заслышав голос Ильи, малыш вдруг пополз по направлению к крыльцу, жалобно повизгивая.

- Он не лунатик, он – Лунтик, - поправила мужа сонная Аня, высунувшись из дверей, - неси его назад, я там бутылочку уже подогрела.

 

Утром они первым делом извлекли из багажа ноутбук, который поклялись не трогать в отпуске без крайней необходимости. Необходимость была очевидной. Почерпнутая из глобальной сети информация о тюленях была, конечно, очень интересной, но мало облегчала их положение. Получалось, что тюлененка нужно как можно скорее пристраивать в специальный питомник. Но куда именно, они никак не могли сообразить. Да и само происшествие вызвало бурю противоречивых эмоций. Не признаваясь друг другу, ни Аня, ни Илья не были готовы так сразу расстаться с малышом, им очень хотелось узнать зверька получше.

На адаптацию к новым условиям у тюлененка ушло всего несколько дней. Он то громко плакал, беспокойно вертясь в своем ящике ночами, то испуганно замирал, когда к нему подходили люди, то, намаявшись, засыпал, накормленный и успокоенный тихими ласковыми голосами. Больше всего Аня радовалась, что малыш не отказывается от пищи, иначе она и сама была бы на грани отчаянья. Но Лунтик на аппетит не жаловался, и Илье то и дело приходилось совершать рейсы в ближайший магазин за новыми запасами молока. Кроме того, рыбалка превратилась из приятного времяпровождения в необходимость.

 

Тюлененок рос в полном соответствии с выражением «не по дням, а по часам». Всего неделя прошла, но Аня с Ильей замечали, как он меняется.

- Смотри, Ниточка, как наш парень в высоту пошел! – с оттенком отцовской гордости хвастался Илья.

- Да нет, Илюша, это у него ласты окрепли, поэтому он и поднимается на них лучше, а тебе кажется, что выше стал, - улыбалась Аня.

Лунтик уже привык к их запаху и не только позволял себя гладить, но даже требовал ласки, подсовывая под ладошки свою лобастую голову. Когда его запускали на кухню, он трепал в пасти половики и гонялся за хозяйскими ногами.

- Лунтик, фу! – дрыгала ногой Аня, пытаясь высвободить тапочек, и сама же смеялась, - ой, ты же не собачка, тюленя на «фу» не возьмешь!

Но больше всего тюлененку нравились снежные забавы. Едва кто-то из людей открывал уличную дверь, он начинал так бурно возиться в своем ящике, что опрокидывал его. Лунтик изо всех сил пытался успеть выбраться на крыльцо, нетерпеливо и радостно взвизгивая. И если поначалу Илья или Аня помогали ему преодолеть четыре невысоких ступеньки, то скоро он научился просто сваливаться сбоку от них в мягкий сугроб. На маленькой расчищенной возле дома площадке начинались целые баталии: во что только не играли Аня и Илья со своим приемышем! Ему нравилось все – догонять, удирать, валяться вместе с ними в снегу. После таких игрищ они все довольные, запыхавшиеся, возвращались домой. Пока Аня хлопотала у плиты, а Илья помогал ей с обедом, чистил картошку, например, Лунтик плюхался к его ногам и задремывал.

 

Так прошли две недели отпуска. А потом Илья сообщил жене, что он созвонился со специалистами Центра реабилитации морских млекопитающих, который находится в Ленинградской области.

- Меня там первым делом предупредили, что наш Лунтик – в списке «уязвимых» животных, так как популяция кольчатой нерпы все уменьшается. Этот зверек внесен в Красную книгу, и кроме Ладоги нигде больше не встречается. Так что, Ниточка, нужно подумать, как нам транспортировать наше редкое животное в питомник. Самим нам малыша правильно не выкормить и к дальнейшей жизни в дикой природе не приучить.

Аня все это и сама понимала, но от мысли, что с забавным малышом, к которому они успели так привязаться,придется расстаться, ей становилось очень грустно.

Она смотрела, как Илья играет с тюлененком, и не представляла, как они жили без него еще недавно! Без этих огромных выразительных глаз, без ощущения мягчайшего меха под ладонью, без задорного тявканья и нетерпеливого повизгивания.

И вот раздался звонок, и их предупредили, что через два дня за тюлененком приедут биологи из Центра.

 

А солнце грело уже совсем по-весеннему. Под его лучами снег начал оседать, хвоя на елях приобрела изумрудный блеск, а на Ладожском озере появились темные проталины…

Илья уже не лихачил на снегоходе, а ходил пешком, рыбача на безопасных местах неподалеку. Оставить Лунтика без рыбы они не могли, кроме нее и молока, зверек ничего не признавал.

Вот и после знаменательного звонка, Илья снова засобирался на озеро.

- Ну, что, Аня, устроим вечером нашему парню отвальную! – пытался он развеселить сникшую жену, - ты не кисни, давай небольшое торжество сделаем. Все же такое приключение в отпуске нам и не снилось! Ведь мы стали приемными родителями настоящей нерпы, вот это опыт у нас, друзья иззавидуются!

Аня улыбнулась и пошла, заниматься делами. Весь день Лунтик не отходил от нее ни на шаг, словно предчувствуя скорую разлуку. Даже не полез спать в свой ящик после обеда.

Наконец, Аня все бросила и пошла, посидеть на крылечке. Вместо привычных игр в снегу, тюлененок улегся рядом и вдруг, совсем как щенок, положил свою мордочку к Ане на колени.

- Ну что ты, Лунтик! – у Ани задрожали губы, и она прижалась щекой к глазастой мордочке, уже почти полностью сменившей младенческий пух на серую шерстку с темными колечками, - не переживай, малыш! За несколько месяцев умные люди научат тебя всему, что пригодиться тебе в самостоятельной жизни. А когда ты подрастешь, выпустят в Ладогу, и будешь ты свободным, как ветер! Может быть, и к нашему берегу когда-нибудь приплывешь…

А пойдем-ка мы с тобой на озеро, погуляем вместе напоследок!

 

Аня сунула ноги в небольшие широкие лыжи, и они с повеселевшим Лунтиком тихонько двинулись вдоль берега. Кое-где лед уже был покрыт водой, пока Аня опасливо обходила такие местечки, чутко прислушиваясь – не трещит ли под ногами, тюлененок наоборот притормаживал. Хлюпающая под ластами вода очень заинтересовала его. Лунтик то пятился назад, усиленно принюхиваясь, то давал воде шлепка и пытался поймать пастью разлетающиеся брызги.

- Лунтик! – то и дело останавливалась Аня, - я тебя прошу, давай только без уроков плаванья обойдемся! Подожди, когда возле тебя будут учителя опытнее меня. Я вообще воды боюсь, если честно. Лунтик, вперед!

Тюлененок громко фыркая, топорщил усы и неохотно полз за Аней. Ему очень хотелось познакомиться с водной стихией поближе, но оставаться один он боялся. Пока они так гуляли, стало вечереть, и погода вдруг резко изменилась. Небо затянуло серыми облаками, задул холодный, совсем не весенний ветер, и замело в придачу. И хоть Аня точно знала, что от дома они сильно не удалялись, сам берег исчез в снежной пелене. Аня струхнула.

- Ничего, Лунтик, не бойся, сейчас мы быстренько найдем дорогу и выберемся к дому – приговаривала она, успокаивая больше себя, чем тюленя. Но как раз дороги-то никакой и не было видно. Аня видела собственные ноги, продетые в ремешки лыж, да неясное пятно, барахтающееся чуть сбоку – тюлененка. Они потихоньку продвигались сквозь метель, и в какой-то момент Аня поняла, что совершенно не знает, куда идти. Страх сжал сердце.

- Что же я, дурочка, Илье-то не звоню, - спохватилась она, - подожди, Лунтик, сейчас мы нашего мужчину на помощь позовем!

Она стала шарить по карманам пуховика в поисках телефона, но там его не было. Неужели дома забыла? – ужаснулась Аня. Ладно, не паниковать, дом где-то рядом, мы обязательно выберемся….

И тут исчез из поля видимости Лунтик. Аня закричала, подзывая тюлененка, и забыв обо всем, быстро пошла по потрескивающему льду. Крупные белые хлопья мельтешили у нее перед глазами, липли к ресницам, таяли и тут же стекали по щекам. Аня всхлипнула и, утирая лицо рукавом, снова закричала:

- Лунти-ик!

В ответ раздалось знакомое тявканье, и, если бы Аня так не обрадовалась, она бы заметила, что интонации голоса у их питомца непривычно тревожные. Тюлененок тявкал и визжал почти непрерывно, испуганно. Аня бросилась навстречу этим звукам и вдруг почувствовала, как проваливаться в ледяную воду. От ужаса у нее чуть не выпрыгнуло сердце, через миг – от холода – перехватило дыхание. Она успела инстинктивно схватиться за какой-то ледяной выступ, за которым и таилась эта невидимая полынья.

 

- Помогите! – закричала Аня изо всех сил, остатками разума понимая, что помощи ждать не откуда. Тело быстро цепенело в холодной воде. Сначала она интенсивно болтала ногами, потом движения стали замедляться. Вдруг прямо перед ее лицом очутилась усатая глазастая мордочка.

-Лунтик, уйди! – снова закричала Аня, испугавшись, что ее хрупкая опора обрушится, не выдержав еще и веса тюлененка. – Отойди! Прочь!

Словно что-то поняв, Лунтик отполз в сторону и жалобно заскулил. Пуховик намок, и Ане стало тяжело держаться на воде. Однако, боясь судорог от холода, она не пыталась избавиться от одежды. Да что там, она вообще боялась лишний раз шелохнуться, только бы можно было держаться на кромке льда! С трудом, выровняв дыхание, то и дело, сбивающееся на хрип, она осторожно огляделась. Метель стала стихать, но все равно на уровне Аниных глаз был только серый лед, обрывающийся где-то под ней. Она тихонько перенесла вес на грудь, и на локтях попыталась продвинуться чуть дальше. Лед угрожающе затрещал, но не обломился. Лунтик обнадеживающе тявкнул где-то у Ани за спиной. И вдруг с бульканьем прямо возле Ани всплыла одна из ее лыж! Нужно было, не теряя времени воспользоваться этой опорой, но Аня боялась шелохнуться и отцепится от ледяного уступчика.

Собрав все мужество, медленно-медленно разжала она пальцы и стала подтягивать правую руку к себе. И тут же тело ее потянуло в воду!

-А-а-а-а! – закричала Аня, судорожно цепляясь за все подряд и вслепую шаря по воде освободившейся рукой. Почувствовав в ладони мокрую деревяшку, она резко выбросила руку с лыжей вперед и из последних сил подтянулась на спасительную опору. С головой она, слава Богу, не окунулась, но вымокла окончательно, да и шапочка соскользнула с волос. Лежа грудью на коротенькой лыже, Аня сипло дышала, приходя в себя. Ее колотила крупная дрожь, ноги стали неметь, холод подбирался к самому сердцу. Аня гнала от себя мысль о том, что вылезти самостоятельно она не сможет. Сил у нее почти не осталось, а ледяная вода неуклонно делала свое дело. Тюлененок все это время держался чуть поодаль, тревожно переминаясь на ластах, и вытягивая шею, чтобы не терять Аню из виду.

- Лунтик, маленький… Иди домой, домой! – вдруг вырвалось у Ани. Голос пропадал, кричать она уже не могла.

И тут Лунтик громко, как-то по-взрослому залаял. Он лаял, не преставая, и то отползал от полыньи, то возвращался к ней обратно, не приближаясь к застывшей в одном положении замерзающей женщине. Аня устало опустила голову с обледеневшими волосами на руки и закрыла глаза. Перед ними тут же поплыли темные круги, и полетели хлопья, словно в ее помутневшем сознании все еще продолжалась метель. «Лунтик, Лунтик» - повторяла она про себя, как заклинание, прислушиваясь к лаю тюленя и цепляясь за этой звук ниточкой разума. Лай то удалялся, то приближался… Аня вдруг перестала ощущать холод, даже дрожь прекратилась. Ей казалось, что она погружается в сон, но что-то мешало – надо было разжать пальцы и сползти с неудобной твердой земли, расслабиться. Но как только она начала соскальзывать в воду, у нее прямо под ухом раздался отчаянный визг - тюлененок оказался почти у лыжи. Он визжал и смотрел Ане в лицо своими темными глазами.

-Аня! А-а-аня-я-а-а! – как сквозь вату донесся до нее зов. Услышав его, Лунтик завизжал так оглушительно, что Аня снова пришла в себя. Тюлененок отскочил от подернутой льдом кромки воды и снова залаял. Из серой мглы показалась человеческая фигура, Илья бежал к ним на широких охотничьих лыжах.

-Лунтик! - окликнул он радостно заметавшегося между ними зверька, - Анечка, держись, не двигайся, я сейчас!

Последнее, что врезалось в память Ане - как Илья, не добежав нескольких метров до полыньи, сбрасывает свои лыжи, падает, и подталкивая их перед собой, ползет к ней, уговаривая смотреть ему в глаза…

 

Как увозили тюлененка, Аня толком не запомнила. Хоть она и не заболела всерьез и даже отказалась от больницы, доверившись заботливым рукам мужа, который то растирал ее сухими полотенцами, то отпаивал каким-то отварами, то топил баню каждый день в течение недели, оставшейся от отпуска, но потрясение от пережитого оказалось слишком сильным. Первая ночь и последующий день после этого события вообще выпали из сознания. А как раз в тот день и приехали за Лунтиком. Аня смутно вспоминала влажный нос, тыкающийся в ее щеку, и щекотку от усов. Она слабой рукой потрепала зверька по пушистой шерстке и провалилась в долгий сон. А еще через неделю, когда она окончательно пришла в себя, ничто не напоминало о том, что прямо у них в доме почти месяц прожил детеныш настоящего дикого зверя. Даже ящик с одеялом Илья убрал из сеней, и бутылочку с соской куда-то припрятал.

В день ее окончательного выздоровления, они вышли на крылечко и уселись на ступеньки.

- Без Лунтика стало так пусто, - вдруг тихо заплакала Аня, - я с ним даже не попрощалась, как следует, а ведь он меня тоже старался спасти!

- Ну что ты, Ниточка моя, - обнял жену Илья, - не надо плакать! Лунтик и, правда тебя спас, я ведь только благодаря его звуковым сигналам вас тогда и нашел. До сих пор диву даюсь – как же он сообразил так себя вести – и визжал, и лаял без умолку, словно звал на помощь! А уж как он, такой малыш, догадался, что к тебе нельзя приближаться – это вообще выше моего понимания. Так что, Аня, не реви, а радуйся – мало того, что все хорошо закончилось, так у нас собственная семейная история для будущих детей и внуков такая есть – закачаешься! А у Лунтика нашего все хорошо, я звонил в Центр, так там сказали, что он уже даже плавать научился! У них там специальный бассейн есть. И вообще наш воспитанник смышленый, очень его хвалили! Так что, и ты ему тоже полезный урок дала: мужества и дружбы!

- Скажешь тоже! Я всегда воды боялась. И не зря, как оказалось. Но теперь, кажется, больше не боюсь…

 

Спустя год с небольшим, Аня и Илья снова приехали на свою любимую дачу. Только отпуск у них выдался, на сей раз посреди небывало знойного для Карелии лета. Стены домика до сих пор украшали фотографии, сделанные ими когда-то на камеру мобильного телефона: смешной пушистый тюлененок - сладко спящий в ящике, сливающийся с белым сугробом, откуда торчат темные огромные глаза, барахтающийся с Ильей среди сбитых в кучу половиков, чуть изменившийся – сероватый, с колечками на забавной мордочке и возле ластов - в объятиях Ани.

За их домиком была небольшая пологая скала, уходившая прямо в озеро своим гладким боком. Пока Илья готовил по обыкновению свои рыбацкие снасти, Аня сидела там, греясь на солнышке, и вглядывалась в темно-синюю ладожскую воду, лениво похлопывавшую скалу по прогревшейся на солнце каменной щеке. Аня растянулась на спине и блаженно зажмурилась…

 

Вдруг раздался необычно громкий всплеск и тут же кто-то принялся громко фыркать и отдуваться. «Илья, что ли дурачиться?» – лениво подумала Аня и чуть приоткрыла глаза.

Но это был не Илья. Наполовину высунувшись из воды, опираясь ластами о камень, метрах в трех от Ани лежала… нерпа. Крупная, почти черная от воды, с разбросанными по туловищу кольцами. Раздувались мощные ноздри, на длинных усах блестели капельки воды. Аня оцепенела.

- Лунтик?... – прошептала она. Сзади раздался негромкий щелчок – Илья спешил увековечить редкий кадр.

- Лунтик! – резко села Аня и нерпа, моргнув своими огромными блестящими глазами, кивнула гладкой головой, оттолкнулась от скалы и мгновенно исчезла в огромном северном озере с пресной водой, где она была единственным «уязвимым» млекопитающим, оставленным нам на память отступившими древними ледниками.