1

Сегодня Радетелев вышел из своего кабинета на четверть часа раньше и в приподнятом настроении. Он даже водителя не дожидался, – тот, видимо, к урочному часу подъедет, – а бодренько зашагал к троллейбусу. И суматошная толкучка при посадке не смогла изменить настроения, таким оно оказалось устойчивым.

Дело в том, что заместитель Радетелева Мишин пригласил шефа на открытие охотничьего сезона: «Будет интересная, дружная компания, чуть ли не заповедные угодья и уютная избушка на курьих ножках».

Правда, Радетелев не был серьёзным охотником, и даже любителем его никто не назвал бы. У него и ружья не было! Мишин обещал взять для него эксклюзивный помповый ствол. Но он часто принимал такие приглашения. А почему бы и нет? Тёплые приятельские беседы у костра или печурки, свежий воздух, звёздное небо… Охотничьи байки опять же… Всё это нравилось Радетелеву, ибо отвлекало от рутины трудно решаемых должностных проблем. Экология области на плечах! – Не шутка.

 

2

В пятом часу утра он уже сидел, как лицо начальственное и ответственное, впереди в юркой ведомственной «Газели», управлял которой не штатный водитель, а всё тот же деловитый и энергичный Мишин. Интересная и дружная компания из пяти добротно экипированных охотников создавала весёлый шум в салоне, приспособленном не для пассажирских, а длительных командировочных поездок.

Выйдя из дому, Радетелев с некоторым удивлением пожимал крепкие руки незнакомым людям. Каждого из них он видел впервые. А они, как на подбор, были рослыми здоровяками. И, что показалось Радетелеву странным, их охотничья оснастка – зачехлённые ружья, многочисленные подсумки, куртки и штаны с разнокалиберными карманами – были новенькими, словно только что из магазина. Ремни приятно поскрипывали, одежда свежо шуршала, а металлические заклёпки цвета хаки холодно поблескивали даже в предутренних сумерках. «Однако они явно не новички», – подумалось Радетелеву – их опытность сквозила в каждом жесте, в каждом брошенном слове, в несуетливом поспешании.

Глянув на Мишина, Радетелев с иронией воскликнул:

– Когда ты успел так зарасти, Мишин? Вчера, сдаётся мне, ты не был таким шерстистым!

Мишин, широко улыбаясь, не ответил, завёл двигатель – и с места в карьер «Газель» понесла его улыбку в предрассветную даль. Поездка обещала быть весьма увлекательной…

 

3

Ехали долго, но дорога нудной не показалась. Легко и непринуждённо вспыхивала настоящая дискуссия по поводу то одного, то другого промышленного объекта или строительства за окнами быстрого микроавтобуса. Радетелев с неприкрытым вниманием прислушивался к неслыханным ранее «экспертным выкладкам» своих спутников. В его окружении такие разговоры не велись, а потому он сбивчиво и растерянно размышлял: «Ну, до чего же они информированы! И до какой степени грамотно судят о том, что видят! У меня в кабинете на самых важных совещаниях редко такое услышишь. – Да охотники ли эти люди? – А ну, как это тайная разоблачительная комиссия из Москвы?» – И Радетелев внутренне собирался, внешне ухмыляясь и поддакивая, и вспоминал Гоголевского ревизора… Но как же Мишин? Неужели мой верный заместитель, желая выслужиться, затеял весь этот спектакль с охотой?..

Нет…

И Радетелев, искоса поглядывая на улыбающегося и ни о чём, по всему видно, не подозревающего заместителя, сам себя опровергал: «Нет, нет. Кому нужны такие глупости? Не станут в министерстве заниматься подобным… знаю я их… Уж кому-кому,

а именно им это безынтересно…».

 

4

Поскольку утром было не до знакомства, занимались этой «очень приятной» процедурой по ходу. Благо, времени предостаточно, да и повод подходящий непременно отыскивался.

Проезжали, например, мимо неожиданно обширного лесоповала. – «Откуда такие масштабы вырубок? – недоумевал Радетелев. – Не помню, чтобы я подписывал разрешение… Да ещё вблизи областного центра!».

И один из охотников, крючковатым пальцем постукивая по стеклу, с горечью в голосе возмущался: – «Грабители! Хищники! Лесогубы! Лёгкие планеты уничтожают!» – и надсадно заходился в кашле, словно иллюстрировал сказанное. И отрекомендовывался:

– Лесник я. Чащин моя фамилия. Куда только и кому не писал, всё без толку!..

А Радетелев смущённо помалкивал и припоминал письмо – да, действительно – некоего Чащина, по которому даже ответа не было дано.

Но вот вдали справа виднелись трубы с длинными шлейфами дымов ядовито-жёлтого цвета, и оживился другой охотник, до того самый молчаливый. С противоядием в интонации своего хриплого голоса он утверждал, что хозяев химкомбината надо судить, как убийц: «Очисткой не занимаются, речку отравили, люди в соседнем селе пожелтели от дымных «лисьих хвостов…». Противоядие же в его голосе было явной угрозой:

– Писал и буду писать!.. Как это – кто ко мне, простому бакенщику Рыбину, прислушается?.. Найду! Доберусь!

Наболевшими проблемами делились егерь Снеговиков, пенсионер Печников и бухгалтер Царёв.

Да, Радетелев понимал, что всё им здесь услышанное было верным, но… Всякий раз он находил контраргументы и веские доводы против: «Преступная бездеятельность и полное равнодушие чиновников на местах, жалкие гроши в бюджетных статьях, непонимание и даже нежелание вникать в нужды людей федеральных чинуш…»

Но с каждым поговорил, со всеми дозировано поспорил, и вдруг ясно осознал, что «Газель» как нарочно едет маршрутом не прямым к месту охоты, а петляющим, делая объезд экологически неблагополучных мест.

«Что-то здесь не так…»о – вновь и вновь настораживался Радетелев, но Мишин так уверенно держал руль в своих волосатых руках, что возразить самому себе никак не получалось.

 

5

Наконец признаков цивилизации стало меньше и вскоре они и вовсе исчезли. «Газель» медленно пробиралась по едва заметному следу от лесной дороги, и вот она буквально вынырнула из дебрей, и остановилась у замшелой избушки… на курьих ножках…

Радетелев не верил своим глазам. Не ножки Буша, конечно, покрупнее, и не в перьях, а чешуйчатые; и – Радетелев присмотрелся – не куриные это были, а тиранозавра какого-то лапищи!

– Приехали! – шумно возликовал Мишин, и, повернув ключ зажигания, не оставил его в приборной панели, а с артистизмом подбросил, поймал – и положил в нагрудный карман.

«Зачем? – мысленно изумился Радетелев. – Угонщиков здесь нет…».

Но шумно похохатывающая компания, оставив охотничий скарб в настежь распахнутой машине, уже входила в избушку по зелёным от плесени ступенькам, теребя и увлекая за собой Радетелева.

Наконец все семеро расселись на табуретках и лавках вокруг ярко освещённого стола. Радетелев поднял голову. Над столом сияла лампочка Ильича не менее чем в 200 ватт!

«Откуда здесь электричество? – обалдело завертел головой Радетелев. – Шума ни дизеля, ни бензинового движка слышно не было.

 

6

– Ну, ребята, теперь вы и без меня обойдётесь, сказал Мишин после третьего тоста. – Вот ключ. – Он положил на край стола ключи от ведомственной машины, встал и… начал раздеваться.

Охотники с аппетитом закусывали и вразнобой благодарили его:

– Спасибо, Михайло Потапыч!

– Отдыхай!

– Обратно мы сами…

– На ковре-самолёте! – гулко смеялся Царёв.

Мишин лихорадочно сбрасывал с себя всё, что на нём было. Лицо его покрывалось шерстью, а улыбка превращалась в страшный оскал с чудовищными клыками, впрочем, и оскал оставался явной улыбкой.

Повозившись со шнурками на кроссовках, Мишин разогнулся и встал во весь свой двухметровый рост – и Радетелев, вскочив, отпрянул от него – вместо Мишина перед ним стоял медведь!

Рыкнув и сверкнув глазами на своего начальника, «Потапыч», покачиваясь, вышел из избы и хлопнул дверью так, что лампочка, отчаянно мигнув, погасла.

Радетелев судорожно глотнул тёмного воздуха, и отступил в угол за печкой, из-за плотно прикрытой дверцы которой от топки не пробивалось ни лучика.

Некоторое время в избе слышались сопение и возня, потом снова вспыхнуло яркое освещение.

 

7

Стол был совершенно пуст и стоял теперь не вдоль, а поперёк избы, пятеро странных существ восседало за ним с противоположной от Радетелева стороны, перед столом стоял одинокий табурет…

– Садись, приятель! – указал на табурет пальцем с дорогим кольцом центральный фигурант весьма колоритной наружности.

«Что значит – садись!?» – отвлечённо подумал Радетелев.

Но, согласно кивнув, присел.

Присел не осторожно, на краешек, а демонстративно плюхнулся, со щекотливым внутренним холодком разглядывая «интересную и дружную компанию охотников». Ни на ком из них охотничьей одежды уже не было.

Во главе стола восседал «бухгалтер Царёв». Одет он был в нечто невообразимо древнее и нелепое, не поддающееся описанию, но то, что оно должно было означать чуть ли не царское великолепие, прямо-таки кричало. А над копной спутавшихся русых волос блистала золотая, не иначе! Корона с самоцветами. Царь, да и только, как ни прикидывай.

По правую руку с краю примостился «бакенщик Рыбин». Весь в зелёных водорослях на синем чешуйчатом кафтане, он помалкивал и гневно сверкал голубыми глазами, не мигая глядя в упор. «Водяной!» - догадался Радетелев.

Волосатое, полуобнажённое чудище между царём и водяным означало, скорее всего, «егеря Снеговикова». Радетелеву припомнился фильм «Человек ниоткуда», но этот персонаж более подходил под определение «снежный человек»…

Слева от царской особы («уж не Берендей ли это собственной персоной, со товарищи?» – осенило Радетелева) расположились «лесник Чащин» и «пенсионер Печников». «Леший и домовой!» - выдохнул Радетелев и ещё более озяб внутренне. – «Домовой, очевидно, из одной из тех выгоревших деревень, которые оказались ныне в полном запустении…».

 

8

«Бить не будут, не похоже, – но не судить ли они меня собрались?»

Дальнейшее он воспринимал как во сне. Скованно отвечал на какие-то умные и не очень вопросы, искренне откровенничал по служебным секретам, потерянно поддакивал и с деланным возмущением отнекивался.

Впоследствии, жалуясь на судьбу, он никак и никому не мог с точностью пересказать события той ночи, а потому люди малознакомые и бывшие коллеги крутили пальцем у виска, а родные и близкие слёзно жалели его.

Однако итог беседы (или допроса?) с пристрастием он запомнил твёрдо и отчётливо, до мельчайших деталей.

– Значит, так. – Подвёл черту Берендей. – Ты, Радетелев, на совещании у губернатора прочтёшь не тот свой согласованный и утверждённый доклад, а вот этот! – И Царёв подвинул на край стола тонкую стопку бумаг, скреплённую ярко-зелёной скрепкой.

И компания лесных жителей, перешучиваясь и похлопывая по плечам Радетелева, покинула избу. Сойдя по ступенькам к машине, Радетелев ахнул: там, где она недавно стояла, на примятой траве лежал, накренившись набок, кузовок, на дне которого лежали пересохшие остатки грибов и ягод…

Тут же оглянувшись, он увидел не избушку на куриных ножках, а подъезд своего дома и, несмотря на поздний час, компанию гогочущих молодых людей. В руках они держали полупустые бутылки с пивом и тлеющие сигареты.

«Свят, свят!» – молитвенно пошевелил губами Радетелев, обходя стороной шумных молодцев.

Машинально позвонил в свою квартиру, испугался: «Что со мной?..», достал ключ, открыл, робко вошёл. Глянул на часы. Без пяти четыре. «Через двадцать минут мне выходить, подъедут охотники…» И снова испугался своим мыслям, даже застонал: «Да что же это, господи, со мной происходит? Это же вчера я выходил из дому к нашей «Газельке»!.. Кстати, куда она подевалась? – окончательно расстроился он и бухнулся на диван, не снимая обуви…

 

9

Совещание у губернатора было мероприятием плановым и хорошо подготовленным, а потому изрядно скучным и невыразительным. Докладчики конвейерно сменяли друг друга, не оставляя никакого следа не только в сознании слушателей, но и в их памяти.

Но вот слово дали Радетелеву – и такое началось…

Радетелев резал правду-матку в глаза, невзирая на должности и госзаслуги самых маститых чиновников, ответственных, по его мнению, за плачевное состояние не только экологии области, но и за развал её экономики и крах в социальном обеспечении её граждан.

Уже к середине доклада никто не дремал, многие ёрзали, пунцовые, и заполошно озирались, ища поддержки и сочувствия у коллег, а иные даже стали возмущённо выкрикивать с места, одёргивая докладчика за якобы его некомпетентную и непроверенную информацию о реальном положении дел.

А когда Радетелев танком прошёлся по губернатору и его ближайшему окружению, крутнувшись несколько раз, зал зашумел морским прибоем, а сам губернатор, подняв руку, стальным голосом проскрежетал:

– Вы что себе позволяете, коллега? Ваш доклад явно не готов к озвучиванию. Мы не можем терпеть непрофессионализма. Если вы довели вверенный вам участок работы до такого жуткого состояния, то хотя бы поостерегитесь делать вопиющие обобщения! Чем, по-вашему, мы здесь занимаемся? Исполнением приказов и директив правительства в строгом соответствии с нашими законами, или подрывной деятельностью? …Достаточно, садитесь («И вновь это словцо: «садитесь», – ни жив ни мёртв, подумал поверженный Радетелев). Слово предоставляется следующему докладчику, надеюсь, более подготовленному!

Радетелев сел и сокрушённо поник.

И вдруг он увидел слева и справа от себя всех пятерых «охотников». На этот раз они были одеты с иголочки в цивильные костюмы с довольно удачно подобранными к случаю галстуками. Интересные и дружные лесные жители, казалось, были крайне изумлены реакцией чиновного люда на доклад своего протеже.

Проваливаясь в полудрёму или теряя сознание, Радетелев расслышал (или это ему показалось?) слова Берендея:

– Да, осечка вышла… Что ж, надо премьера на охоту приглашать. Или самого президента…