Крымские легенды.

Геракл и Скифы.

На окраине Земли в плоском ее пространстве, в пограничной сфере Европы - существует место особой важности, значимости: Геракловы столбы. Избранник бога или еще в те времена обычный пастух исполнял прилежно каждодневную обязанность – пас стадо быков. Выпасать быков доверяли не каждому: пастух от природы создания должен проявлять особое терпение, выдержку – иметь неимоверную силу: иначе не успокоит, не обуздает непокорного быка. Своенравны, даже непокорны многие быки – считают себя особыми созданиями, баловнями судьбы.

Геракл – многим сильнее, хитрее любого быка. Он статный, плотный, сдержанный в порывах – Мужчина-красавец. Внешней атрибутике не придает значения: перед кем ему красоваться, с кем соперничать? С могучих его плеч небрежно свешивается слабо обработанная шкура немейского льва: больше обогревает, чем украшает, да служит вещественным доказательством его смелости, отчаянного геройства. Это в общении и испытаниях перед богом вынужден Геракл представать в полной обнаженности своей натуры – без элементов украшательства, дополнительных хитростей и маскировок.

Следует учесть, знать: и у богатырей типа Геракла случаются полные забот времена. Время значимо отражается вокруг и в каждой детали. Стада быков долго топтались на одном месте – на самом прекрасном пастбище начала портиться, истаяла сочная трава. Не остается ничего другого делать: Геракл запряг колесницу – медленным ходом погнал свое огромное стадо в безлюдные на востоке места, за Понт Эвксинский, на дальнее пастбище с сочной травой в бескрайних степях.

Климат в степи континентальный – по ночам, на рассвете к свежести прибавляется холод: легко застудиться. Геракл уставал днями – управлялся с непокорными быками. Завернулся он в теплую шкуру немейского льва – удобно лег в ложе мягкой травы, сморила его слабость: сам не заметил момент - беспробудно глубоким сном уснул. Важное событие проспал: пробудился бодрый Геракл к полдню – не обнаружил на месте коней. Исчезла с ними его величавая колесница. Не управится он без них со своими быками: начинай заново сторожить – накапливать опыт, экономить на всем для приобретения столь нужной колесницы.

Сильны огорчения Геракла – решил он: приложит любые старания - сам найдет своих коней с колесницей, чего бы это ему не стоило. Не стерпит оскорбления! Насмешника обнаружит, накажет - за озорство или вора - за злую провинность. Геракл отправился пешим в путь: ищет любые следы ценной пропажи, пытается ее обнаружить – вернуть, а с ней душевное спокойствие, вернуть силу нрава, былой авторитет – среди богов-небожителей, да и среди множества поколений носителей жизни, смертных созданий духовного и бездуховного вложения.

Безлюдна огромная Степь – только разбрелись по ней его быки: не встретил никого Геракл, не спросил, не узнал ничего о ценной своей пропаже. В полной таинственности горной стране Таврии Геракл встретил странную обитательницу пещеры: с лицом девы – станом превращалась в змею. Так неожиданно удивленный, смущенный Геракл познакомился с богиней по имени Апа. Узнал: кони его колесницы вовсе не сбежали с пастбища, а «приватизированы» с колесницей этой самой богиней Апа. Она вернет «имущество» в одном случае – Геракл непременно должен жениться на ней! Хватит ему «холостяковать – жених достойный: великан, силач!» Ничего себя обстоятельства, да и категорические условия «сделки» не дают шанса на обдумывание. Без коней и колесницы не сможет Геракл исполнять ответственную миссию Зевса. Вынужден он принять условия богини Апа.

Наивный Геракл не оформил юридически договорные условия. Влюбленная в богатыря богиня Апа понимала: стоит ему вернуть свое «имущество» - сразу оставит ее с детьми: не спешит жена-богиня возвращать Гераклу коней и колесницу. Геракл выбивается из сил – спит урывками: днем и ночью верхом в седле он на коне - следит за образцовым порядком в стаде быков.

В семье змееногой богини уже растут трое сыновей. Геракл меркнет на глазах, но продолжает жена водить его за нос: кормит обещаньями, но исполнение любого обговаривает множеством невыполнимых условий. Хитрая женщина!

Как-то раз Геракла подстерегла хворь духа: не уследил – львы-хищники загрызли двух быков в стаде: такого никогда прежде не случалось. Поник Геракл – готов изгнать из Таврии всех львов. За львов нашлись добровольные небожители-заступники: влияют на действия Геракла через супругу его богиню Апа. Придумала жена уже нечто новое:

- Геракл, ты сам хорошо знаешь, как сильно люблю тебя, привязана… Но жизни спокойной не стало мне в последнее время: активничают твои покровители. Чего хотят? Сама вижу: тоскуешь ты - словно в неволю загнали. Живешь – без права самостоятельного выбора. Стремишься на родину, к столбам своим, Геракловым: у нас лучше, просторнее, красивее, с теплым Понтом Эвксинским. Хорошо: забирай своих коней с колесницей… Лучше скажи: что должна делать с нашими детьми, твоими сыновьями, как только они вырастут? Отослать к тебе или оставить у себя? – Геракл не понял невысказанной хитрости жены: непременно присутствует – ни одна речь не обходится без нее. Геракл снял пояс с золотой чашей на пряжке. Взял лук со стрелой – показал жене умение свое натягивать тетиву. – Вырастут пусть сыновья, возмужают – тогда каждый по очереди наденет пояс и попробует натянуть тетиву моего лука. Испытание простое: кому мой пояс придется впору, да еще сумеет, как я, натянуть тетиву моего лука – пусть остается. Не сможет кто справится – отошли того прочь! Пусть старается, учится, накапливает силы…

Повзрослели дети… Старший сын Агафирс и средний Гелон не приблизились к завету отца: слишком большим, тяжелым казался пояс, да силенок не хватило натянуть тетиву лука. В таких воинах страна не нуждалась. А вот младший сын Скиф удачно овладел премудростями силовых профессий, воинского искусства: остался в стране – с тех далеких пор оставили по себе добрую память храбрые воины, потомки мужественных Скифов.

О героизме Мужчин и непостоянстве Женщин.

История эта знаменательная, показательная. В некотором роде характеризует национальные нравы, проявляет единство, существенные отличия Мужчин и Женщин – в их поведенческом состоянии в людском сообществе. Естественно, каждый Человек остается Личностью неповторимой: предстает в своем Времени, наполнен особыми моральными качествами, в нравственных одеяниях.

Скифские воины отправились на войну: уже двадцать лет тому покинули Скифию – с тех пор нет от них никаких известий. Долгое время их жены томились в ожидании мужей: потеряли всякую надежду на их возвращение, продолжение нормальной супружеской жизни. Решили окончательно многие: мужья погибли в боях – нет резона и смысла дольше их ожидать. Условия сложились таким образом: большинство жен прекратили обет верности – тайно и открыто вступали в браки со своими рабами: те по общественному статусу ущербные, но Мужчины.

Не долго радовались неверные жены: молнией разнеслись неведомо откуда сообщения: вскоре вернутся по домам скифские воины – герои войны. Кажется, радостные известия многих людей ввергли в неописуемый ужас: «Такое несчастье! Что может случиться?!» Действительно, часть жен ощутили свою греховность: отвечать за провинности не хотят. Посовещались между собой неверные жены: их вполне устраивают новые мужья-рабы – не хотят ничего менять, возвращаться к прошлому. Созвали Женщины своих новых мужей-рабов, нажитых с ними детей… Пояснили в истерической форме – вполне доступно:

- Спасаться нужно! Каждый должен думать о себе и всех! Нам всем грозит близкая гибель – от мстителей! Возвращаются победители: воины никого не пощадят! Мужья не простят измены, все погибнем: жены, рабы, ваши кровные дети!

Знавшие за собой вину – имели полное основание остерегаться: они многократно переоценили опасности. Сами гордые и мужественные Скифские воины соскучились по родине, семьям, матерям, друзьям, полны чистых надежд, приятных ожиданий: в приближении радостного часа встречи не терзают их никакие опасения.

Путь на полуостров Таврию проходит по узкому перешейку, в обход соленого озера. Знакомую дорогу перерезает глубокий ров: прежде этой преграды не существовало. Хуже другое: ожидали воины радостную встречу – путь преграждают вооруженные незнакомые люди: прикрывают дорогу домой! Скифские воины впали в отчаяние: ничего подобного они не ожидали. Воспользовались их долгим отсутствием: неужели захватили родину жестокие завоеватели – придется освобождать ее, сражаться за собственные дома: вызволять из рабства жен, детей, родственников… Отбивать поля, виноградники, животных… Начался ожесточенный бой! Победители доказывают свое право владеть страной, распоряжаться имуществом, вести мирное строительство, нормальный образ труда-жизни.

На перешейке долго продолжалось ожесточенное сражение: лилась кровь, погибали воины… Оба лагеря твердо стояли за правое дело: не намерены отступить, признать поражение перед яростными действиями противника. В один из моментов передышки – Скифские воины посовещались между собой. Некто высказал мудрое мнение:

- Бесполезно вести бой – на самоуничтожение. Мы не знаем противника: не понимаем, за что они борются? Узнаем врага – легче сможем его победить.

Узнали Скифские воины: воюют они против своих рабов и детей своих жен – выступают те в роли гладиаторов, дерутся в отчаянии, не щадят жизни. Ведь все равно им уготовано рабство: лучше погибнуть в открытом бою, не прислуживать победителю оставшуюся жизнь. Скифские воины сразу поменяли тактику сражения. Прежде оружием выбрали длинные кнуты, розги – вместо мечей, стрел и копий. Приблизились к рабам – Скифские воины подвергли их оглушительным ударам. Услышали только знакомые звуки розог, свист кнутов – по бессознательному инстинкту покорились рабы, бросили оружие: дико в панике бежали с поля битвы, стали беспомощными - воле победителей они отдались в полную меру. Только беспомощно возносили руки над головами – просили пощады.

Легенда не сообщает, как воины-Скифы решали свои семейные проблемы. Верно, прощали жен, признавали их незаконнорожденных детей – своими родственниками. Много лет утекло с тех давних пор: почти никто точно не знает своего родства-происхождения, прежнего состояния. Настало время сплошного равенства, братства, гражданства… Перепуталось все! Растерялись расы, нации, семьи… Даже народы стали условными явлениями – ничего конкретного, точного… Из других народов только Евреи выделяются своей относительной расовой чистотой. Особенно враги наши стараются, часто напоминают: Евреи не должны забыть о своем предназначении – служении Господу, доведение до народного сознания Морали, воспитании в духе нравственных норм, следовании по пути Истинному: к безгреховной жизни в Идеальном Обществе.

 

Слезный фонтан.

Отдельные явления природы, изделия рук человеческих – входят почти навечно в историческую сокровищницу культурного наследия Человечества. Только Высшие Силы распоряжаются над ними, ограниченное условностями Время оставляет свои отметины - почти не властвует.

Исторические свидетельства и легенды удостоверяют: правил Полуостровом, Крымом грозный, даже свирепый хан Крым-Гирей. Этот беспощадный правитель ни с кем не считался, никого не жалел, не щадил. Хан Крым-Гирей совершал набеги на соседей – сжигал окрестности, оставлял покрытые пеплом почвы: все выгорит до тла. Слезы матерей, мольбы о пощаде не трогали сердце, не касались его жестокой натуры. Трепетали люди от одного его имени, животный страх пробегал украдкой впереди каждого движения хана.

Хана Крым-Гирея не пугала его грозная репутация. Прослышит хан вернувшуюся отзвуком молву – не огорчается, даже радуется:

- Это хорошо: боятся. Пусть «слава» бежит впереди – предупреждает: враги не нападут!

В любом народе проживают немногочисленные мудрецы. Даже в молчащем ханстве проживают мыслящие люди: без них общество не может развиваться, проявляться, видоизменяться… И среди самых покорных ханских слуг берегли себя естественные умники: над ними не властны ханские самодурства. Умники, действительно мыслящие, многоопытные люди на полном серьезе считали: «у каждого человека обязательно есть сердце, нет людей без сердец! Пусть даже каменное у человека сердце: отзовется каменным треском. Железное сердце: имеет металлическое звучание. И у Крым-Гирея есть сердце – подобно комку шерсти: теряется звук при прохождении через плотный комок шерсти».

Естественные законы жизни одинаковы для всех: даже ханы им подвластны. Постарел Хан Крым-Гирей: не успел вовремя свершить все свои земные дела. Подчас сожалеет он: прошлые упущения обидны, так бездарно растратил время. Тут еще появился повод для раздумий: в гарем старому хану доставили невольницу – худенькую, возрастом девочку по имени Диляре-Бикеч. Держится она строго – не старается понравиться хану, как обучает ее евнух. Не согревает лаской, любовью тело старого хана. Понять, объяснить не смог сам хан – в определенный момент запылало страстной любовью к этому недоростку чувственное его сердце. Хан впервые в жизни почувствовал импульс жизни этого своего прежде бесчувственного сердца: даже страдает по причине ее отрешенности, не полного к нему внимания.

Много они говорили. Оказывается, чувственность проявляется и в словах. Вот только недолго в неволе прожила Диляре-Бикеч. При всем достатке – остро чувствовала она отсутствие солнечной теплоты, жизненной радости… Увяла, словно лишенный влаги горшечный цветок. Глубоко перенес хан сердечную боль: не смог выздороветь.

Хан Крым-Гирей вызвал из Персии лучшего мастера-камнетеса пленника-Иудея Омера. Не как властный хан, а Мужчина с чувственным сердцем – раскрылся он, попросил мастера:

- Пусть камень через века пронесет мое горе… Позволь камню заплакать, как плачет мужское мое сердце.

- Хороша была девушка? – Все сразу понял, воспользовался «доступностью» властного клиента – спросил Омер откровенно сочувственно. Решает в творческом сознании форму, сущность заказа, метод воплощения.

- Что ты хочешь знать о ней? – Ответил хан с несвойственной ему простотой. – Она была молода… Журчащий источник! Прекрасна, как солнце – на рассвете. Изящна, как лань. Кротка, как голубь. Добра, как мать. Нежна, как утро. Ласкова, как дитя. Тебе все понятно, мастер? Соберись!

- Заплакало твое сердце – заплачет и камень. – Заверил Омер. – Есть душа в тебе – нужно открыть душу в камне. Ты хочешь свою слезу перенести на камень? Хорошо: это сделаю. Камень заплачет настоящими слезами!

Омер верно служит Господу: слов на ветер не бросает. На мраморной плите он вырезал, словно живые, несколько лепестков цветка, а в центре – вместо пестиков – поместил живой человеческий глаз: на упругую грудь камня напряженный глаз выдавливает тяжелую мужскую слезу. Постоянно: день и ночь, годы, десятилетия, века – беспрерывно струятся слезы скорби, ожидания, надежды… Рядом Омер вырезал улитку – символ сомнения. В скорбный момент хана Крым-Гирея одолевали сомнения: почему он так никчемно распорядился своей жизнью? Чего добился? Что еще способен изменить?

Справедливая, но жестокая Гикия – героиня Херсонеса.

Мстительность, коварство, фантазия Женщин в сочетании с разнообразными творческими приемами имеет давний исторический опыт: никто не назовет первый случай мести Женщины, да и самый из них яркий, запоминающийся, из ряда вон выходящий. Одни Женщины-«героини» своих Мужчин кастрировали, а другие убивали – разными «подходящими способами», самыми жестокими: по позыву представлений собственных диких инстинктов.

Легенды оставили в людской памяти несколько характерных эпизодов из истории славного города Таврии Херсонеса. Являлся он колонией – в смысле привнесенного извне демократического общественного устройства. Но при этом, как положено самими соперничающими, конкурирующими богами, существовало в городе имущественное неравенство. В те благие времена многолюдным, веселым бурно развивающимся Херсонесом правил первый архонт Ламах. По достоинствам своим и способностям значился он удачливым. По должности и предприимчивому рассудку ни в чем не знал он нужды: добился огромного богатства, пользовался почти безграничной властью, не считал слитки золота, серебра, не держал в памяти названия земельных участков, поголовье скота… Все прибывало – находило отражение в амбарных книгах, да знали точно всякие живые числа, вели должный учет специально уполномоченные казначеи ведомства.

Ламах больше уповался властью, а богатства слабо тешили его душу: не очень он материальному доверял – пользовался благами жизни: и все! Золотых тельцов не превращал в кумиров. Отделял он резкой чертой все «мертвое», даже ценное - от «живого».

По постоянным донесениям знал немного Ламах о своем соседе Асандре, царе Боспорского царства. Вел с ним отдельные дела - не дружил. А тот Асандр – должен знать Ламах: самый больший его завистник, ненавистник. В свое время Асандр воевал против Херсонеса – не победил! Он остался в мстительной обиде, черной зависти, злого недоброжелательства… Очень скрытный царь прятал обуревавшие желания, страсти, прочно скрывал свою сущность, умел тщательно таить глубоко в себе, гнездящиеся куртинами, беспричинно все разрастающуюся, казалось, слепую, коварную мстительность.

Прямые действия против Ламаха не помогали Асандру – тогда решил он действовать «открыто», добиться желаемого результата – хитростью. Составил он хитроумный план на долгое время постоянного действия. У Ламаха единственная дочь Гикия. Вполне с демократическими традициями времени – царь Асандр предложил гражданам Херсонеса породниться: выдать красавицу и умницу Гикию за взрослого своего сына. Асандр надеялся: не блестящий могучим здоровьем Ламах вскоре умрет – тогда сын его станет правителем города: осуществятся сами собой все его планы, желания – Херсонес упадет к их ногам, а с ним все богатства семьи Ламаха.

Праведные, легковерные, даже наивные херсониситы хотели дружить с соседями: нисколько не подозревали о зреющем плане Асандра – без душевного волнения, общественного конфликта легко согласились на брак сына Боспорского царя с богатой наследницей, Женщиной свободных нравов Гикией. Только одно ограничительное условие для брачного договора выдвинули, кажется нелепым: с момента его заключения - муж Гикии становится не выездным гражданином: границы Херсонеса ему не позволят покидать, для короткого свидания даже со своим родным отцом. Посчитали этот пункт для себя не опасным боспорцы – без колебания приняли условие. Сын Асандра женился на царевне Гикии.

Как многие предполагали: Ламах умер вскоре, через два года. Созвали совет именитых граждан Херсонеса. Управление городом поручили не сыну Асандра, а уважаемому херсонеситу Зифу, сыну Зифова. Так в один момент демократы Херсонеса отбросили хитроумный план царя Асандра. Ничего он поделать не может: нет возможности опротестовать демократическое решение самоуправляемого Херсонеса. Тем более: получило оно всенародную поддержку – за взвешенную мудрость.

Муж Гикии сильно опечален – не потерял полной надежды: верит в свою звезду, непременно его счастливая судьба приведет на высшую ступень власти – в некий счастливый момент свалится в руки неограниченное ничем руководство городом-государством. Не надо изнурять себя бесполезной работой – копить силы и в полной уверенности ожидать счастливого случая: удача непременно клюнет острым кончиком своего клюва.

Прошел год с дня смерти Ламаха: все еще опечаленная кончиной отца Гикия высказала желание торжественно почтить память отца. Городской совет принял участие в поминках Ламаха. Светлую память отца Гикия проявила всю щедрость своей натуры: открыли кладовые богатых усадеб - на массовых мероприятиях раздавали без платы приходящим со скорбью гражданам вино, хлеб, сыр, оливкое масло, мясо, рыбу… По причине всеобщей скорби, уважительного отношения к памяти недавно усопшего управителя города - торжества в честь памяти Ломаха решили проводить ежегодно в качестве дня скорби, памяти. Этим случаем решил воспользоваться муж Гикии – для собственной пользы. В Пантикапей, сын послал к отцу Асандру своего верного раба. План его кажется совсем простым: отец станет отправлять регулярно морем десять-двенадцать натренированных воинов – с подарками для Гикии. Лодки боспорцев скрытно входили в бухту Символов – лошадьми перевозили подарки, невооруженные воины сворачивали с дороги, тайными тропами, со стадами Ломаха, через отдельные ворота пробирались в Херсонес, а уже затем так же тайно пробирались в дворец Гикии: обширный подвал муж Гикии приспособил под скрытное жилье своего личного воинства.

И вот во дворце за два года собралось достаточно многочисленное воинство заговорщиков – почти двести воинов. Муж Гикии готов выступить не только против жены Гикии, но против всей общественной структуры демократического Херсонеса: организованной силой заговорщиков свергнуть народовластие. Сын Асандра посчитал: в день памяти архонта Ломаха херсонеситы все поголовно изрядно напьются, даже накачаются бесплатным виноградным вином – они останутся веселиться до позднего вечера. Как только все улягутся спать – муж Гикии выведет на улицы свое достаточно многочисленное воинство: захватят весь город. А к этому времени флот отца Асандра войдет в порт, пристанет к пристани – неожиданно нанесет коварный удар по Херсонесу. Удачей завершится заговор: отцу Асандру и его сыну останется праздновать победу. Завершившие победой заговорщики совершат мгновенно передел власти. Херсонес вернется к традиционному царистскому управлению, станет частью Боспорского царства, как ему уготовано самой судьбой.

Заговор возник опасного свойства и даже в определенный момент имел свой шанс на успех. Но… как часто это но включается в, казалось, размеренный разворот событий – занимает положенное ему место, даже высказывает категорически свое положенное, случайно занятое место в событиях, даже невероятным способом вмешивается, парадоксально влияет на одно из мировых происшествий и может направить развитие по совершенно другому пути. Тот «другой путь» вдруг становится самым «правильным», а с позиций прошедшего даже «классическим». Без дара предвидения - поди пойми заранее историческую закономерность, не только в марксистско-ленинской, «абсолютно истинной» идеологически выдержанной, даже в диалектически-материалистической научно-теоретической манере ее интерпретации. Философия, словесная разрядка очень даже помогают построить верную канву мысли, разобраться в хитросплетениях жизни, поставить всех участников событий на места свойственного им значения.

Положено в данном случае «лирическое отступление»: для уяснения полноты видимой картины.

По причине чрезмерной усталости, старательности или нерадивости нрава провинилась любимая служанка Гикии. Последовало наказание - ее прикрепили к занятию, но затворили на определенное время в надподвальной комнате: пусть потрудится, одновременно серьезно подумает о поступке, еще на досуге подумает о перемене поведения – таков дополнительный воспитательный эффект данного наказания. Служанка исполняла задание: пряла лен. Много в занятии однообразия, механических действий. Служанка допустила оплошность: уронило пряслице, покатилось к стене, на пути качения не остановленное – провалилось глубоко в глубокую щель. Попыталась служанка ручкой освободить пряслице из плена – не смогла. Догадливая служанка применила сноровку, даже силу – вытащила кирпич наружу, достала пряслице… Еще больше ее удивило другое: она услышала мужские голоса, наклонилась – в проем увидела обнаженных по пояс молодых людей. Каждый имел определенный предмет, вооружение? Они о чем-то спорили, просто общались? Что за люди?

Служанка проявила благоразумие: кирпич аккуратно опустила на свое место… Как поступить дальше – служанка пока не решила. Воспользовалась своим маленьким шансом: связалась с подружкой, попросила ее передать госпоже… Лучше даже ее вызвать… Явилась Гикия: поняла она сразу – в ее доме замышляют нечто…

Гикия срочно собрала совет старейшин города (признаться, относительно спокойными являлись те времена: не сбегались при каждом случае любопытные журнационалистники…) – сообщила им:

- Я открою вам тайну. Мой муж от отца своего унаследовал ненависть к нашему городу: тайно он привел в дом много вооруженных боспорцев. Как я догадываюсь, в день памяти моего отца, они намерены захватить город. Скоро этот день, - продолжила Гикия. – Мы проведем его, как обычно. В мой дом приходите: веселитесь – пусть враги ничего не заподозрят. Однако, пейте: знайте меру, и об опасности не забывайте. Дома у каждого должны быть припасены хворост и факелы. И когда я дам знак: надо кончать пир, вы спокойно разойдетесь по домам. Раньше обычного велю закрыть ворота. А вы тотчас высылайте слуг с хворостом и факелами: пусть они обкладывают весь мой дом, выходы все и входы. Чтобы дерево быстро загорелось, велите облить его маслом. Когда я выйду, зажжете вы хворост, а затем окружите дом и будете следить, чтобы из них никто не вышел живым.

Так условлено: в день памяти Ламаха население города целый день веселилось на улицах. Гикия щедро раздавала вино на пиру – часто угощала своего мужа, сама не пила: она приказала наливать себе воду в пурпурную чашку - по цвету содержимого вода казалась вином.

Наступил вечер… Вроде утомясь, жители разошлись по домам. Гикия позвала мужа отдохнуть: он охотно согласился – старался не возбудить в ней никаких подозрений. Она велела закрыть ворота и все выходы – тотчас начали выносить из дома одежду, золото, драгоценности… Гикия дождалась: все в ее доме успокоились. Заснул ее опьяневший муж. Гикия вышла из спальни – заперла за собой дверь. Позвала служанок – вместе с ними оставила двор. На улице она приказала поджечь дом со всех сторон. Огонь быстро захватил все здание. Попытались спастись боспорские воины: убивали их на месте.

Так Гикия пожертвовала домом - родной Херсонес избавила от смертельной опасности. Граждане благодарные – не забыли о подвиге своей соплеменницы: на главной площади поставили Гикии две статуи. На первой: она сообщает о заговоре мужа. На второй: подобна Амазонке, вооруженная – в доспехах: мстит заговорщикам.