Проходя через турникет из метро, Алина увидала озябшего мальчонку. На вид ему было четыре-пять лет. Легкая курточка - не по сезону. Мятые вылинявшие штаны, местами засаленные, явно не по размеру, гармошкой собрались к низу. Обувь истертая, не знавшая ни одного касания шетки, а на улице сегодня был крепенький мороз.

 

Алина, промерзшая от долгого мотания по городу и голодная, мечтала только об одном - тепле и горячем чае. Но пройти мимо этого малыша не смогла. Она знала, что это сын одной падшей женщины, жившей некогда в соседнем доме.

 

Квартира состояла на учете в милиции, как притон для выходцев из тюрьмы и алкоголиков, а жители ее, спившись от ежедневного праздника жизни, промышляли попрошайничеством всей семьей. Бабушка просила милостыню в метро утром, а мальчуган вечером, когда народу шло больше и, щедрее подавали. Мать, когда-то красивая женщина, раздаривала себя, кому могла. Часто - просто за выпивку. Через некоторое время умерла, наглотавшись таблеток.

 

Потом квартиру продали и переехали, по словам всезнающих местных бабулек, в какую-то развалюху. Мальчик, явно промерз, скукожившись и переминаясь с ноги на ногу.

 

- Греешься? – просто спросила Алина, приблизившись к ребенку.

- Да, - как знакомой ответил.

- А я вот замерзла и есть страшно хочу, - пожаловалась она.

- И я хочу, - ответил малыш.

 

- Пойдем ко мне? Поедим и погреемся. Я тут недалеко живу, - предложила она.

- Ну, если недалеко, то пойдем. Только я бабке скажу.

 

В длинном метрополитеновском проходе бабки не оказалось и Алина предложила:

- Давай быстро ко мне сбегаем, поедим и вернешься.

- Ну, давай. Она меня искать все равно сейчас не будет. Только вечером.

 

Взяв маленькую ладошку мальчика, девушка повела его к себе домой. Ребенок шел доверчиво и дорогой рассказывал, где, в каком доме ему приходилось бывать.

- Вот в этом доме живет бабушка Галя. Она с каждой пенсии покупает мне пирожок с творогом и приносит в метро, угощает.

 

- А к себе не зовет?

- Неа. У нее Вовка. Много самогонки пьет и потом драться лезет. Она боится, что может меня забить.

- А Вовка кто?

- Сын.

 

- А здесь тетя Паша живет. Она у богатиёв жрать готовит и чего они не съедают, мне выносит.

Сленг резанул уши, но Алина поняла, что ребенок, что слышит, как понимает значение слов, так и говорит.

 

- А в чем выносит? – зачем - то спросила Алина.

- В кульке.

- А что в кульке? – и увидев удивление на детском лице, поправилась. – Ну что там за еда?

- А-а. Салаты всякие с майонезом. Мясо кусками. Вку-у-сное, - улыбнулся мальчик.

 

- Ой, я не спросила твое имя? – спохватилась девушка.

- Витя я? – представился мальчик.

- А я – Алина.

 

Дома Алина быстро подогрела борщ. В микроволновку сунула остатки вчерашней курицы-гриль. Нарезала батон и разлив горячее первое, довольно пригласила малыша к трапезе. На удивление, он попросился вымыть руки, а потом сел за стол и не спеша, прихлебывая дымящееся варево, спросил:

- А сметана у тебя есть?

- Ой, я забыла, конечно же, есть! Сейчас, - она бросилась к холодильнику и выложила сметану. – Вот так вот, - не жалея, выдавила ему в тарелку из пакета густой сметаны.

- Много, - буркнул он. – Срачка может напасть.

- Хорошо, давай половину себе отложу, - согласилась девушка с его претензией.

 

Витя быстро поглотал борщ и принялся за курицу.

- Ты не спеши. Пережевывай лучше, чтоб живот не болел, - посоветовала по-матерински Алина.

- Не, не будет. У меня болит только, когда долго не ем, - убедительно ответил мальчик. Через пять минут он немного обмяк от сытости и тепла.

- Я уже побегу. Ты меня не провожай. Я дорогу до метро знаю.

- Подожди. Давай я тебе теплые рейтузы дам. Подденешь. У меня сын вырос, а теплые вещи остались, - девушка потянула его в комнату. Витя зашел и замер. Взгляд его уперся в детский электромобиль, подаренный сыну на десятилетие. Дорогая игрушка была мечтой ее Алешки целый год и, вот наконец-то он ее получил в подарок. Она была точной копией «Лады» именуемой в народе «9». Только еще и с пультом управления. Маленькая антенна подрагивала при малейшем движении и фары вспыхивали, как у настоящей машины, при торможении.

 

- Ух, ты-ы! – мальчик мгновенно присел на колени перед машиной и схватил пульт. Пальцы нажали на «Пуск» и она, сорвавшись с места, уткнулась в его колени, жужжа и буксуя на месте. Он вскочил, давая место беспокойному движению и, стал осваивать имеющиеся на пульте кнопки. Машина вертелась, подчиняясь программе, а Витя восторженно наблюдал за ее действом, понимая, что этим движением руководит именно он. Алина, наблюдая за этой нечаянной радостью, не успев осмыслить слова, спросила:

- Хочешь, подарю?

- Она дорогая. Бабка мне сказала, что цельный год надо просить и хорошо плакать, чтобы на такую денег дали.

 

- И много тебе подают?

- Много. Только я себе оставляю желтенькие копеечки, а бумажки у меня бабка забирает. Говорит, что за них ничего не купишь.

- А что ты покупаешь?

- Пирожки. Джеку жрачку.

 

- А остальные куда деваешь?

- Прячу. В будку собачью, где сплю. Джек там их охраняет.

- Как спишь в будке? – Алина расширила от удивления рот и глаза.

- Ну, когда бабка напьется и домой не приходит, я в будку залажу и с Джеком сплю. Он меня греет и целует. Мне потом умываться не надо. Начисто все лицо вылизывает, - воспоминания о четвероногом друге сделали лицо малыша счастливым, но увидев, что она осела на диван, спохватился. – Да не переживай. Он меня не кусает. Никогда. А еще защищает, если бабка меня вытащить хочет и спать не дает.

 

- Господи, - тихо прошептала Алина, с трудом сдерживая слезы. - А я тебе просто ее подарю, - тихо сказала она.

- За что?

- За то, что ты есть. Бери. Сейчас кулек принесу.

 

Еще через пол часа она вела его к метро переодетым в теплые вещи. Кулек с подарком Витя прижимал к себе и, наверное, никакая сила отобрать его не смогла бы из детских рук. Как только они вошли в метро, к Алине двинулась неряшливая пожилая женщина, прихрамывая и опираясь на палку. На испитом лице гнев еще более углубил морщины и выделил злые тусклые глаза. Левая щека окрасилась синяком. Седые волосы топорщились грязными сосульками из-под бесформенной махеровой шапки. Вонючий шлейф от мочи, не высыхающей на темных брюках, заставлял отворачиваться от бабушки Вити.

 

Завидев, что мальчик переодет, всплеснула руками:

- Пропал день! Кто ж такому денег даст? А в кульке чего? – и проворно выхватив

кулек, заглянула во внутрь.

- Это Вите подарок, - объяснила Алина. У бабушки довольно сверкнули глаза, а мальчик, поймав ее взгляд, выхватил кулек и прижал к груди:

- Не дам! Моя машина!

- И не надо! Твоя, твоя, внучек! – бабушка льстиво потянулась погладить Витю по голове, но он уклонился от грязной руки.

 

Алина вытянула из кошелька пятьдесят гривен и протянув Витиной бабушке, спросила:

- Сегодня можете его не ставить просить?

Попрошайка схватила деньги и, прищурившись, ответила:

- Сегодня – нет. Пойдем обмывать машину, Витек?

- Алина, пока! – ребенок по-мужски ей сжал ладонь и поплелся за уходящей бабушкой. Вскоре они повернули в переход и скрылись из виду.

 

Ответить Алине так и не удалось. Она сильно сжала губы, пытаясь не дать волю слезам прямо здесь, в подземелье. Еще через несколько дней она заметила знакомую машину на блошином рынке у метро. "Не сберег, значит, Джек мой подарок" - подумалось горько.