В застеклённую дверь Маришка с ужасом наблюдала за происходящим в смежной комнате. От бессилия она сжимала кулачки так, что ногти больно врезались в мягкие ладошки. Со слезами жалости и возникшего нового незнакомого чувства, до этого дня ещё неиспытанного ею, Мариша смотрела как мать била младшего брата по спине, намотанной на руку и завязанной в узел бельевой верёвкой, постоянно приговаривая:

 

— Правду говори, всегда говори правду!

 

Вся мокрая и красная, то ли от злости, то ли от усилий, она поглядывала на дверь, за стеклом которой виднелась головка Маришки, и время от времени выкрикивала:

 

— А ты смотри, смотри! Не жалко брата? Буду его лупить, пока правду не скажете!

 

Маришка не могла понять, чего добивается мать от брата и от неё. Он сразу сказал ей правду.

 

Девочка стояла, сжимаясь от каждого удара матери по маленькой щуплой спине братишки и ругала себя за то, что в этот раз не получилось взять вину на себя. Просто не успела, да и шалость брата была не велика. Раньше его проделки были существеннее. Вот в прошлый раз, деньги, оставленные на хлеб и сахар, он потратил на мороженное и почтовые марки, которые собирал. Но Маришка его не выдала. Взяла вину на себя. В тот раз их не то, что не ругали, а наоборот похвалили за честность. А сейчас из-за какой-то разбитой вазы, в которую он попал мячом…

 

Услышав звон разбиваемого стекла, в комнату вбежала мама.

 

— Кто разбил вазу? — гневно выкрикнула она.

 

— Я, — ответил мальчик.

 

— Я, — машинально выкрикнула следом Маришка.

 

— Так всё же кто разбил вазу? — ещё громче требовала мать.

 

— Я, — ответили оба и одновременно.

 

— Ах, так! Я научу вас говорить правду! — яростно выкрикнула мать и, обращаясь к Маришке, зло сказала, — ты надолго запомнишь этот урок.

 

Маришка больше не могла видеть, как появляются красные полосы от ударов на худенькой спине младшего брата. Не могла слышать несправедливые крики и оскорбления матери, которыми она обсыпала её. Маленькое сердце разрывалось от боли. Она просила, умоляла мать не наказывать брата, но в ответ только слышалось:

 

— Я научу вас говорить правду! А ты смотри, смотри! Что, жалко брата?

 

Маришка выскочила из-за двери, повисла на руке матери, защищая мальчугана от предстоящего удара:

 

— Не бей, мамочка, не бей его! Я разбила, я разбила вазу.

 

Мать обессилено опустилась на стул:

 

— Вот так всегда будет, если вы будете врать. Поняла?

 

Брат, вздрагивая от плача, застёгивал пуговицы на рубашке. Мама, глянув на худенькую, как у молодого гусёнка шею сына, вдруг с силой прижала его к себе и разрыдалась.

 

— Это ты, ты во всём виновата. Это ты не умеешь говорить правду. Жестокая, бессердечная! Из-за тебя брат страдает!

Мальчик заплакал ещё сильнее. Вытирая глаза кулачками, он что-то пытался объяснить матери. Но та ничего не слышала. А может, не хотела услышать.

 

— Врунья! — выкрикнула она в сердцах, — не называй меня матерью, пока не научишься говорить правду. Слышала?!

Маришка почему-то перестала плакать. Только где-то внутри что-то так неприятно сжималось, и от этого непривычного чувства было невыносимо больно.

 

Тогда она так и не поняла, какой урок надо запомнить и почему всё-таки мама била брата и с такой ненавистью смотрела на неё.