Не помню, как и когда появилась у меня мысль отправиться под парусом далко-далеко на север, поближе к Ледовитому океану. В 1977 году я решился на первый шаг. За зиму оснастил свою байдарку: склеил гермоупаковки, изготовил лёгкую разборную мачту, сшил треугольный парусок. Бадарка могла ходить галсами. Груза вместе с продуктами набралось немало. Весь его заблаговременно отправил теплоходом в Салехард, сам через неделю добрался туда самолётом.

Одиночная экспедиция страшно неудобна при заброске. Даже если надо просто куда-то отойти - хотя бы посмотреть расписание - приходится груз оставлять без присмотра. Тем не менее, вскоре я оказался за окраиной Салехарда, километрорах в пяти от него, на берегу Обской губы. Здесь собирал байдарку. Один, никому не мешаю, и мне никто не мешает. Работаешь сколько хочешь, ночи нет, сплошной день.

Я торопился уйти поскорее от города.

В экспедициях вообще, в одиночных в особенности, ничего героического нет, это нудная выматывающая работа. Часов по 10 сидишь в байдарке, лишь пару раз причаливая к берегу, чтобы размяться, вскипятить чай, перекусить. Когда встаешь на ночёвку, работы тоже невпроворот - надо поставить палатку, набрать дров, сварить ужин - он же и завтрак -, постоянный ремонт чего-либо. Свободного времени от силы час, не больше, перед самым сном. Блаженные минуты! Сидишь перед костерком, покуриваешь последнюю на сегодня "Беломорину". Так я и шел больше недели. Изредка замечал на берегу чумы хантов, причаливал к ним, за какую-нибудь ерунду вроде крючков или капроновой верёвки выменивал одну-две здоровенные рыбины.

Единственное заметное событие случилось на подходе к Салемалу - это небольшой посёлочек на берегу губы, километрах в двухстах от Салехарда. Подгребаю к нескольким хантыйским чумам, меня на берегу встречает небольшая ватага, впереди - милицейский лейтенант. Лейтенант строг;

- Кто такой? Откуда? Документы! -

Ну как же без документов! Протягиваю паспорт. Пока он его придирчиво рассматривал, я включил кинокамеру, снимаю, одновременно поясняя лейтенанту (врал, конечно):

- Для телевидения снимаю -

Учтите, это 1977 год. Видео и в помине не было, да и на кинокамеру в этих местах вряд ли кого-то снимали. Лейтенант перед камерой приосанился, заметно подобрел, пояснил:

- Тут особая зона, Не пограничная ещё, но всё

равно требуется разрешение -

Я ему:

- Ладно, давайте из Салемала запрос в Салехард

отправим по рации, оттуда пусть запрашивают

Омское телевидение -

Конечно же, я "гнал пургу": кто бы стал делать такие дурацкие запросы, тоже мне, агент ЦРУ нашелся!

Что лейтенанту оставалось делать? Приказал в Салемале явиться к нему в участок и отбыл на моторке.

Дисциплинированно явившись на следующий день в участок, я обнаружил только запертую дверь. Слонявшиеся рядом аборигены сообщили, что лейтенант уехал в тундру то ли на рыбалку, то ли на охоту. Подождав ещё немного, зашел на почту, попросил передать лейтенанту, что был, ждал, убыл по маршруту.

От Салемала я ушел уже километров на сто пятьдесят. Следующая цель - посёлочек Ныда в трёхстах километрах севернее. В тот день я шел под парусом, ветер был хороший, попутный, байдарка идёт отлично, вода сзади за рулём закручивается винтом. Вдруг мягкий, но сильный рывок - и байдарка остановилась! Сразу же от ветра сильный крен на борт. Сбросил парус, соображаю - что случилось? Это не мель, здесь глубоко. Зацепился за что-то? Присмотрелся - точно! Увидел в воде еле заметную, уходящую в глубину сеть. За неё-то и зацепился рулём байдарки. Попробовал дотянуться до сети веслом - не достаю. Дал задний ход - тоже бесполезно. Болтаюсь в этих попытк4ах десять минут, двадцать - результат нулевой. А ветер усиливается, волны разгулялись не на шутку, каждая опасно кладёт байдарку на борт, внутри уже хлюпает вода. Срочно нужно освобождаться! Попытался проползти к корме, чтобы отцепить сеть руками. Не тут-то было! На спокойной воде проблем бы не было. А тут байдарку валяет с борта на борт, едва не свалился. малость запаниковал (Это сейчас говорю "малость"): ясно ведь - ещё минут тридцать - и меня перевернёт! Всё-таки взял себя в руки:

"Стоп, Иванов, умереть успеешь" А сейчас думай!"

Стал думать. Надо лезть в воду. Она холодная, лезть надо одетым, сбросить только сапоги-болотники, гидроштаны и фуфайку. Ладно, допустим, отцеплюсь, но как потом забраться назад в байдарку? Дело это абсолютно нереальное, на сплавах проверено.

И тут меня осенило. У меня же есть надувной матрац! вот на него и лягу. Остаётся, правда, проблема удержаться на матраце при таких волнах - но тут уж как карта ляжет! Достал из недр байдарки матрац, надуваю. И тут слух уловил какой-то посторонний шум. Прислушался - неужели мотор? Точно! Неподалёку, то скрываясь меж волнами, то взлетая на гребне, тарахтела будара. Это большая деревянная лодка со стационарным мотором. Речным хантам будара заменяет автомобиль. На ней ловят рыбу, перевозят грузы, ездят по делам и в гости. Будара для аборигенов жизненная необходимость.

Я заорал во всё горло, замахал руками. Будара повернула, подошла, остановилась рядом, не глуша мотора. В ней один хант, он тоже торопился удрать от шторма. Времени на разговоры не было, хант быстро освободил меня от сети и мы разошлись в разные стороны. Я прошел ещё немного, но шторм усиливался, пришлось пристать к берегу.

Быстро сделал привычное дело - палатка, костёр, ужин. Спать было ещё рано, сидел у костра. Далеко впереди на берегу узрел что-то необычное, издалека не разглядеть. Пойти посмотреть? Пошел туда по плотно утрамбованному водой прибрежному песку. Оказалось, это выброшенная на берег старая баржа. Вросла в песок, краска облупилась, стёкла рубки побиты. В трюме на самом дне его блестело маленькое озерко солярки. Я полазал по барже - не найдётся ли чего нужного? В тундре любой гвоздь или моток проволоки - ценность. Ничего подходящего не обнаружив, ушел назад. Залез в палатку, застегнулся и уснул под завывание ветра.

Снился какой-то сон. Вдруг в этот сон врезался отчётливый, не по сну, голос:

- Эй, есть кто живой? Хозяева-а! -

Совершенно обалдевший, толком не проснувшийся, высовываю из палатки голову. Перед глазами картина:

Прямо перед палаткой, опершись на здоровенные палки, стоят два амбала. Один в какой-то грязной изодранной дублёнке, на ногах развалившиеся зимние ботинки. Другой в сапогах-болотниках, в замызганной фуфайке. Почерневшие, со сморщенной кожей, руки. Лица щетинистые, одутловатые, серого цвета. Явление невероятное, необъяснимое! Откуда здесь могут быть белые люди? Мне стало по-настоящему страшно, ведь я сейчас совершенно беспомощен! Конечно, в палатке ружьё, топор, я их чувствую боком. Но что стоит амбалам тюкнуть меня, лежачего, палкой по голове? Секунда лишь нужна. Но пока не тюкают, что-то говорят. Чуть успокоившись, понимаю - спрашивают спички.

- Сейчас, сейчас достану! -

Представьте сами эту абсурдную картину: на десятки километров вокруг нет никого - вдруг: "мужик, дай спичек!"

Мигом выбираюсь из палатки, лезу в рюкзак, кося на амбалов взглядом. Ну, теперь голыми руками меня не возьмёшь! Тем временем парни рассказывают. Они оба с катера "Зоолог", моторист Виктор и дублёр капитана Саша. Катер стоит на якоре недалеко от Салемала, они на моторке пошли в посёлок за водкой и хлебом. На обратном пути сели на мель. Пока снимались, ветер усилился, вода залила мотор, пытались идти на вёслах, одно сломалось. Двое суток, промокшие и замёрзшие, гребли одним веслом, пытаясь зацепиться за берег. И лишь сейчас, когда ветер чуть сменил направлние, причалили к берегу как раз возле выброшенной баржи.

- А меня как нашли? Палатку-то оттуда не видно! -

- Так ты же туда ходил? Вот по следам и нашли -

Я дал им коробок спичек, предложил:

- Возьмите мой котелок, там каша осталась -

- Да нет, нам сейчас костёр первое дело -

И они пошли назад. Нет, не пошли. Они брели, опираясь на палки, почти не отрывая ног от земли. Я смотрел вслед и сомневался. Может, так всё и есть. А вдруг - нет? И их, возможно, не двое, а больше и это была всего лишь разведка? И вообще, может, они беглые? Оставаться в неведении было нельзя. Я быстро покидал барахло в байдарку и стартовал вслед. Если их действительно двое, причалю. Если нет - двигаю дальше, ни по воде, ни по берегу меня не догонят. Через десяток минут был возле баржи. Увидел - весело и жарко пылает костёр. Завернувшись в дублёнку, рядом спит дублёр Саша. Виктор спит по другую сторону костра, спит сидя. С колен свесились его руки, рыжие волоски на кистях от жара скручиваются и потрескивают, а он даже не чует этого. Я растолкал его;

- Ложись, Виктор, а то в костёр упадёшь -

Так началась наша совместная четырёхдневная стоянка.

Шторм, наконец, угомонился, нужно было что-то решать. Идти втроём на Ныду невозможно, парни это понимали, никакой просьбы не высказывали, только загрустили малость. Зато как обрадовались, когда я объявил;

- Сидеть здесь нечего, надо возвращаться в

Салемал. Один со мной в байдарке, другой

идёт по берегу. Потом меняетесь. Дней за

семь, думаю, доберёмся -

Так и двигались три дня. На четвёртый повезло. Повстречали моторку из Салемала, двое парней искали оторванный штормом от берега и унесённый ветром плашкоут. Вместо плашкоута нашли нас. На моторке через несколько часов подкатили мы к борту "Зоолога". Виктора и Сашу искали почти неделю и, откровенно говоря, уже похоронили.

Продолжать свой маршрут у меня уже не было ни времени, ни возможности и "Зоолог" доставил меня в Салехард, специально туда пошел. Кстати, водку и хлеб мы благополучно съели и выпили.

И вот сейчас я думаю: ну не может неразумная судьба так аккуратно и точно расположить события! Ведь пройди хант на сотню метров дальше или на полчаса раньше - и я бы его не увидел. А причаль Виктор с Сашей на километр ниже или на полчаса позже - и тоже не было бы ни баржи, ни следов. Вот и думаю: всё, что мы сейчас делаем, где-то непременно отзовётся. И потому - не раздавите бабочку!

 

Откровенно скажу,