Главный технолог БЦБК Борис Абрамович Хуан-Хэ с утра пребывал в

скверном расположении духа. Меряя шагами огромный кабинет,

застеленный ковром с двумя драконами, держащими в лапах Байкал, он

перебирал в уме детали вчерашнего совещания в Министерстве нано-

биотехнологий.

- Безмозглые кретины, - бормотал он себе под нос. Требуют выполнения

плана, а сами вместо целлюлозы шлют всякую дрянь! Это в биореактор

можно запихнуть что угодно, а строительные термиты требуют отборной

целлюлозы.

Хэ подошел к зеркальной стене, в которой отразился невысокий человек

в расшитом шелковом халате, с брюшком и заметной лысиной. Сочетание

пейсов и китайской косички ему шло, и он прекрасно знал об этом.

Голова нестерпимо ныла. После совещания, как обычно, был фуршет, на

котором он со злости набрался падевой медовухи. Министерский буфет

имел прямые поставки с собственной фермы дойных тлей.

И еще этот Джойс! Что он себе вообразил, этот америкашка из глухой

провинции Поднебесной Российской Империи. После смены полюсов

Северная Америка частью покрылась ледниками, а частью затонула, о

былом величии страны остались только воспоминания. Шестой флот США

просто выбросило на берег гигантской волной, как стайку бумажных

корабликов!

И ведь прикинулся этаким рубахой-парнем! Рассыпался в комплиментах,

воспевал биотехнологический гений Бориса Абрамовича, совал свои

вонючие сигары.

Затем он, наконец, обозначил свой интерес. Он представлял

малоизвестную строительную компанию и был крайне заинтересован в

сотрудничестве. Ледник отступает, жизнь снова возвращается на север, а

это сулит резкое увеличение строительства и крупные барыши.

- Вы даже не можете себе представить степень нашей благодарности, -

вкрадчиво прошептал он, доставая жестом волшебника из складок одежды

синий флакон. Из узкого горлышка на стол потекла струйка муравьев,

которые своими телами образовали шестизначную цифру.

Ого, четыре миллиона руаней! У американца были серьезные намерения.

Джойс смахнул муравьев, затянулся сигарой и деликатно выпустил струйку

дыма под стол. Глаза его выжидательно блестели.

- Нам нужна технология блочных строматолитов, - сказал он.

Черт, вот это было уже слишком! Где он разнюхал секретную

информацию? Байкальский Центр Биологических Конструкций только в

прошлом месяце завершил натурные испытания нового способа

строительства. Генетически модифицированные микроскопические

водоросли с поразительной скоростью возводили стены, усваивая

углекислый кальций из питательного раствора. Нужда в таджикских

строителях скоро полностью отпадет! Оставалось научить умные водоросли

прокладывать сантехнические коммуникации.

 

И вот эту суперсовременную технологию ушлый америкашка хотел

купить у него, Бориса Абрамовича Хуан-Хэ, который провел юность на

озере Селигер, распевая по ночам с «Нашими» песни под гитару! Он едва

сдерживал желание дать под зад американцу желтым ботинком с эмблемой

медведя на подошве.

- Во-первых, есть вещи, которые не продаются, - ледяным тоном отрезал

он. - А во-вторых, РПЦ этого не одобрит.

- Ну, что же, - американец, кажется, не очень огорчился, - я уважаю

ваши убеждения, но если вы все же согласитесь в ближайшем будущем на

мое предложение, сумма будет значительно меньше, - сказал он, и

выпустил струю вонючего дыма прямо Борису Абрамовичу в лицо.

 

Голова кружилась и слегка поташнивало. Хэ достал из внутреннего

кармана шелкового халата черную лакированную коробочку и приложил к

пульсирующим вискам пару нанопиявок.

- На волю, на Байкал! – наконец оформилась в голове отчетливая мысль.

Он поднялся на крышу офиса и вызвал флаер. Через двадцать минут внизу

промелькнул Ольхон, каменные лодки маломорских островов и флаер

опустился на берегу залива Мухор.

Давно миновали времена диких туристов и полулегальных турбаз,

которые превратили Малое море в общественный сортир, где байкальские

ветра развевали по берегу клочки туалетной бумаги. Борис Абрамович

прекрасно помнил то время, когда из криокамеры после шестилетнего

отдыха вышел Владимир Путин и в двадцать четвертый раз стал Верховным

Мандарином Поднебесной Российской Империи. Тогда то и было принято

решение о перепрофилировании БЦБК и превращении всего Байкала в

зону, свободную от туризма. Доступ на его берега с этого момента имели

только солнцееды, не оставлявшие после себя отходов и

довольствовавшиеся минимумом бытовых удобств.

Борис Абрамович вышел из флаера и направился по дорожке к бунгало,

которое служило ему местом отдохновения. На берегу стройными рядами

стояли голые мужчины и женщины, расставив в стороны руки и обратив

лицо к солнцу.

- Подзаряжаются, солнцееды хреновы! – зло подумал Хуан-Хэ, - а сами,

поди, ночами жрут!

На обнаженных девушек было приятно посмотреть, но иногда попадались

такие морщинистые и вислогрудые старухи, что Хэ невольно

передергивало.

- Нужно бы подать в Думу проект закона, чтобы солнцеедам после

тридцати запретили заряжаться в общественных местах, - подумал Борис

Абрамович и коснулся косичкой сенсорной панели. Мембрана двери

разошлась в стороны, и он вошел в бунгало.

 

В этом месте по ходу повествования должна бы появиться платиновая

блондинка с пышными формами, но в бунгало его никто не ждал. Хэ прошел

на кухню и нажал кнопку за микроплазменной плитой. Плита ушла в

сторону, открывая потайной ход с ведущей вниз лестницей. Он спустился в

длинный изогнутый коридор, явно использовавший естественные полости

горных пород. Сзади послышался шорох, Хэ обернулся, но не увидел

ничего подозрительного. - Нервы, - успокоил он себя и вошел в камеру

Артемиды.

 

Время, кажется, резко ускорило свой ход. Когда он поднялся в бунгало,

был уже вечер. На панели интеркома тревожно мигала кнопка экстренного

вызова, и когда Хэ нажал ее, из пола выросла голограмма его помощника.

С выпученными глазами и трясущимися руками он просипел голосом

удавленника: «У нас тревога уровня А!»

- Успокойся, рассказывай по порядку! – рявкнул Хуан-Хэ.

- Третий термитник вышел из-под контроля, вероятно, из-за плохого

качества целлюлозы. Остальные термитники в любой момент могут к нему

присоединиться!

- Этого следовало ожидать! – чертыхнулся Хэ. - Оставайтесь на связи,

усильте охрану термитников, я скоро буду – сказал он помощнику и

бросился к выходу.

 

БЦБК гудел, как встревоженный улей. Взвывала сирена, вспыхивали и

гасли красные лампы, метались техники в костюмах биозащиты. Хуан-Хэ

прошел на центральный пульт. Отсюда управляли всеми процессами в

биореакторах, термитниках, синтезаторах питательных растворов.

Ситуация в термитниках развивалась по нарастающей. Строительные

термиты, выведенные в результате длительных генных манипуляций, были

размером с небольшую собаку, обладали неприхотливостью таджиков,

выносливостью китайских кули и умениями турецких рабочих.

Руководимые царицей, как опытным прорабом, они могли возводить

сооружения любой сложности, от дворового туалета до Эйфелевой башни.

Впрочем, еще быстрее они могли сооружения разрушать, превращая их в

труху.

- Что там происходит? Дайте мне картинку! – потребовал Хэ.

- Мы не можем этого сделать, они уничтожили все камеры слежения! – в

отчаянии пробормотал помощник. - Остался только один микрофон, через

который мы получаем сигналы, напоминающие азбуку Морзе. Похоже,

термиты стучат головой о микрофон с определенной ритмичностью.

- Вы их расшифровали?

- Мы работаем над этим, задействованы все компьютеры.

Из нижнего зала, где располагался третий термитник, донеслись звуки

взрывов и автоматной пальбы.

- Что, черт возьми, там происходит!? - заорал Хуан-Хэ.

- Похоже, у них там гражданская война, - побледнев, ответил помощник.

 

- Есть результаты расшифровки сигналов! - молодой лаборант лез на

пульт с распечаткой в руках.

- Ну, что, что там, наконец?! - Борис Абрамович нетерпеливо тянул руку

к бумаге.

- Они требуют…, - голос лаборанта осекся. - Они требуют свободы. И

демократии. Они хотят свергнуть царицу, и, похоже, скоро им это удастся.

Верная царице охрана из последних сил сдерживает рабочих у входа в

маточную камеру.

- А что остальные термитники?

- Там наблюдается повышенная активность, но мы перекрыли все каналы

связи между ними, - ответил лаборант.

Внутри глаза Хуан-Хэ мигнул сигнал личного интеркома и в ухе раздался

вкрадчивый голос.

- Ну, как настроение? Вы готовы снова обсудить мое предложение?

- Кто это? Как вы проникли в мой личный канал связи?

- Я думал, вы соображаете быстрее, - продолжил голос. Речь идет,

конечно, о технологии блочных строматолитов, если вы не хотите

дальнейших неприятностей с термитами.

Проклятый Джойс! Проклятая страна юристов и гангстеров!

- Так это вы натравили рабочих на царицу?!

- Это было легко, внедрить в их незрелые мозги вирус демократии. Давно

отработанные методы оранжевых революций.

- Джойс, тварь болотная! Я раздавлю тебя, как присосавшуюся пиявку! –

прохрипел Хуан-Хэ.

- Не горячитесь, мой друг, у вас нет выбора. Если вы откажете мне, РПЦ

узнает о ваших развлечениях с Артемидой.

 

В глазах у Хэ потемнело. Значит, слух его не подвел. Кто-то следил за

ним в катакомбах под бунгало и, похоже, имел неопровержимые улики его

греховных утех.

Да, он был кругом виноват. Контрабандой достал гусеницу

мадагаскарской Артемиды, держал ее в подвале и подкармливал молоком

медовых тлей. Взамен Артемида одаривала его каплями удивительного

галлюциногена, которые выделялись на оранжевых кожных бородавках.

Дрожь проходила по ее огромному влажно блестевшему телу, когда Хэ

слизывал волшебные капли, а очнувшись от наркотического сна, он не мог

поручиться, что работал только языком.

 

Уже ничто не могло его спасти, но в глубине души тлела надежда, что

покаяние облегчит его муки. Терминалы Русской Поднебесной Церкви

стояли в каждом помещении. Хэ приложил сенсорную косичку к

косичкоприемнику и, приняв некоторые меры предосторожности, закрыл

глаза. Ментальная связь с центральным компьютером РПЦ отгородила его

от внешнего мира. В голове было пусто и легко.

- Дарует Господь Верховному Мандарину десять тысяч лет здоровья! -

произнес Хэ обязательную фразу и соединился с личным духовником.

- Вы чем-то встревожены, мой друг, - прошелестел голос духовника, -

откройтесь мне и вам сразу станет легче.

- Я грешен, святой отец, и нет мне прощенья - в мыслях Хэ преобладали

синие и фиолетовые ноты, окруженные непроглядным мраком.

- Надеюсь, вы не совершили ничего столь ужасного, что могло бы вас

лишить страховки на покаяние? - тревожно спросил духовник. - Часть

вашей ментальной ауры заблокирована.

- Это коммерческая тайна, я не могу вам ее доверить, - промыслил Хэ.

- Понимаю, - ответил духовник, - но вы напрасно не хотите переложить

свою ношу на мои виртуальные плечи. РПЦ умеет хранить тайны.

- Мне нужно всего лишь со-чувствие и со-прощение, с остальным я

разберусь сам. - Хэ прекрасно знал, что ментальные удовольствия,

выходящие за рамки предоставляемых РПЦ, караются пыткой огненными

муравьями и мучительной смертью в газовой камере с нестиранными

носками.

- Ну что же, вы получите желаемое, - ответил духовник и превратился в

облако из розовых перьев, мягко щекочущее мозжечок. Потом в голове

расцвели фантастические цветы, а следом настала глубокая бархатная

тишина.

 

Ну, вот и все. Оставалось написать прощальную записку помощнику.

- Он лучше, чище меня, - думал Хэ. - Член Китайской Партии Российских

Финансистов, он с честью выйдет из этой ситуации.

В машинном зале царила привычная тишина, только гигантские туши

биореакторов, напоминающие разбухшие полупрозрачные бурдюки,

издавали иногда глухое утробное урчание.

Не о таком конце мечтал юный Хэ, когда поступал на строительное

отделение биофака.

- Я еще послужу людям! - упрямо твердил он, шагая по пандусу над

биореакторами, ставшими такими родными за годы безупречной службы.

«Снятся людям иногда голубые города…», - вертелась в голове строчка из

давно забытой песни. Собственно, это были его последние мысли, когда он

нажал кнопку и шагнул в растворившийся люк биореактора.

Содержимое бурдюка окрасилось красным, а затем створки приемника

влажно чмокнули, раскрылись лепестками хищного цветка и выплюнули

желтый ботинок с эмблемой медведя на подошве.