Санаторий стоял на горе в сосновом лесу. Если выглянуть из окна, в

прогалине леса можно было увидеть замерзшую реку.

- Наверное, летом здесь хорошо, - думал Макаров, укутывая ноги пледом.

В комнате было тепло, но его слегка знобило. Он выложил на подоконнике

кусочки докторской колбасы и омлета и теперь ждал гостей.

Кормили хорошо, но есть совсем не хотелось. Огорченная сестричка, унося

поднос с недоеденным завтраком, укоризненно выговаривала: «Нужно

кушать, вам нужно кушать, Сергей Павлович! Вы должны поправляться!».

Птицы прилетали в разном порядке, и он пытался нащупать

закономерность. Чаще всего появлялись нарядные синички с желтой

грудкой и черной щегольской шапочкой. Они заглядывали в окно и

требовательно стучали по стеклу клювами. Солидные сойки, осторожно

кося глазом, хватали кусок и при малейшей опасности срывались, мелькая

белым проблеском крыла. Жадный голубь всех расталкивал и не оставлял

после себя ни крошки. Он не смог справиться только с замерзшей

котлетой. Так она и лежала на подоконнике неприступной скалой. Иногда

прилетал дятел и пытался проделать в котлете дупло.

 

Макаров знал, что дело худо. Мир выцветал и отодвигался, оставляя все

чаще приходящую боль и воспоминания о прошлой жизни, которые тоже

становились все бледней, как будто все это происходило не с ним. Он

просеивал свою память, выхватывая отдельные картинки.

Вот он качается на деревянной лошадке. На нем белая матроска с

отложным синим воротником. Мама в крепдешиновом платье, красивая, с

ярко накрашенными губами. Скоро будут гости и все в веселом ожидании.

Вот он болеет ветрянкой, лежит за ширмой в точках зеленки на лице и

руках. Играет патефон и чистый тенор выводит: «Белла, белла донна,

донна дорогая! Я тебя в таверне на закате ожидаю!». Какую белладонну

ждет этот обворожительный тенор? Ведь белладонна – это трава, к тому же

ядовитая, так сказала мама. Но песня завораживает, и он готов слушать

вновь и вновь.

А это первый класс. Посреди урока забежала молоденькая учительница и

почти закричала: «Скорее включайте радио, мы запустили спутник!». Он

помнит, как все высыпали во двор и, подхваченный общим чувством

триумфа, он полетел со всей школой, со всей страной в какое-то яркое,

завораживающее светлое будущее. Наверное, тогда он и решил стать

космонавтом.

А как играли в «чижа»? Он помнил, что в земле рыли ямку, укладывали

поперек нее короткую палочку и другой, длинной палкой старались

забросить «чижа» как можно дальше. А что потом? Кто выигрывал?

Первые увлечения, первое замирание сердца и неожиданная краска,

заливающая лицо и шею. Смешливая большеглазая и большеротая Галка с

двумя хвостиками на резинках. Они дежурили по классу, Галка спрыгнула

с парты и угодила ногой в ведро с водой. Они умирали со смеху, а потом он

выжимал ее носок.

Первый прыжок с парашютной вышки в ЦПКиО, а потом еще несколько

сотен прыжков в армии и Академии ВДВ. Курсантское нерушимое братство.

Орлята учатся летать. Почему-то всегда хотелось сладкого, и они купили

на отделение коробку рафинада, а его назначили хранить сокровище. Как

подошел Иванчик, здоровенный, вечно голодный парень из другого

отделения и попросил кубик, и Макаров отдал ему свою «пайку».

Почему эта несущественная чепуха задержалась в памяти, а подробности

его участия в жизни страны почти стерлись? Неужели большеротая Галка

для него важнее, чем рейд в составе десантной бригады в Афган? Тогда он

получил первое ранение и первый орден, и возможность выбирать между

десантурой и космосом.

 

Катастрофа на «Луне-два» стоила жизни тридцати двум человекам. Когда

их капсула с отрядом спасателей прилунилась в кратере Гассенди, спасать

было почти некого. Выброса метана из скважины под базой не ожидал

никто. Взрыв разворотил переборки жилых отсеков и выбил колпак

обзорной площадки. Смерть вывернула людей наизнанку.

Сигнал SOS поступал из помещения за реактором, и из реактора сочилось

адское пламя. Они пробивались к двум оставшимся в живых техникам не

думая, какую схватят дозу.

 

Врач держался бодрячком, стараясь не выдавать сочувствия.

- Поднимайтесь, Сергей Павлович, пора на процедурку. – Помог

перебраться в каталку, рассказал по дороге свежий анекдот.

- Ну, вот и приехали! Сегодня кое-что новенькое. Получили уникальный

прибор, вам обязательно поможет!

Ласковая сестричка осторожными движениями закрепила на голове обруч с

чудными выступами.

- Выпейте, это поможет вам расслабиться. - Она протянула стакан с

маслянистой жидкостью. Вкус что-то напоминал. Малина или морошка?

- Отдыхайте, - сестра прикрыла его пушистым пледом. За прозрачной

перегородкой врач щелкнул тумблером.

 

Волна с шуршаньем набегала на гальку. Он лежал на берегу и наблюдал,

как маленький паучок раз за разом отважно бросается на голубых бабочек,

сосущих воду из влажного песка. Его попытки были тщетны, бабочки,

слишком крупные для упорного охотника, лениво взлетали и садились

поодаль.

Подошла Ленка и положила ему на спину горячий камень. Солнце

просвечивало сквозь ее юбку и обрисовывало худые ноги с торчащими

коленками.

- Я нашла морошку, - сказала Ленка. – Здесь рядом, пошли!

Этот заболоченный луг, наверное, был сенокосом. Морошка росла на

кочках, свешиваясь рубиновыми ягодами по бокам.

- Сейчас прибегут мужики с косами, - сказал он, перелезая через

жердяную изгородь. Ленка засмеялась и спрыгнула к нему в руки. Ее

поцелуй пах морошкой.

- Я дарю тебе этот луг! – сказала она.

- Я дарю тебе этот мир! – ответил он.

Впереди был наполненный прозрачным теплым светом день. И вся долгая

жизнь.

Потом они купались, а потом он незаметно уснул на полотенце,

расстеленном на белом песке.

 

- Отключайтесь, - сказал врач, глядя на выпрямившуюся линию пульса на

мониторе. Катафалк из Академии космодесанта прибудет через час.

- Интересно, что он видел? – спросила сестра.

- Говорят, все видят разное. Он же был герой, кавалер Ордена Млечного

пути. Наверное, сражения, боевых товарищей, пламя из дюз космолетов.

- Он любил птиц, я видела, как он их кормил, - сказала сестра.

- Это не запрещено уставом. – Доктор надел очки, он любил все

старомодное, и поставил подпись в формуляре о факте смерти. –

Инструкция не разрешает сканировать ментограммы героев, - сказал он. -

А нам с тобой вряд ли дадут возможность воспользоваться правом на

последнее самое лучшее воспоминание.