«Так любить, чтобы можно было не

думать о том, любят меня или нет…

И чтобы ревности не было».

Евгений Гришковец.

 

Я молчу, а ты злишься, не знаю - хорошо это или нет… Но я пока не могу сказать, почему я молчу. Внутренняя работа идет. Мне нужно много, много работать над молчанием, стать уравновешенной и спокойной. Почему? Тоже не знаю. Когда вижу тебя с «секс – кретаршой», то есть, ваши склоненные друг к другу головы, внутри что-то екает, а вы о чем-то воркуете. Пусть даже о работе, но очень уж счастливо, нежно, заботливо, не замечая меня… И вот в этот момент хочется просто исчезнуть, куда-нибудь полететь, а крылья опускаются, не хотят поднять отяжелевшее тело. А потом, я должна оставаться, потому что если я уйду, ты не «взорвешься» и не накричишь, а тебе обязательно нужно «взорваться», но я молчу и улыбаюсь. Потому что на душе «кошки скребут». А рядом еще соседки, с которыми ты тоже нежно и бережно общаешься, то есть находишь общий язык: носишь сумки из машины до квартиры и подолгу чай пьешь... Вы там говорите о многом. Я знаю, ты внимательный, современный рыцарь. Таких уже нет! А когда возвращаешься домой, тебе не о чем поболтать со мной. Ты уже выговорился. И я понимаю, я молчу. Я работаю над своими чувствами, мне нужно изжить ревность, но она, зараза такая, как-то настойчиво ведет себя, а мне-то ее нужно куда-то загнать, чтоб не мешала дышать…

 

По утрам ты садишься к очередной соседке в машину, и тебя «подбрасывают» до метро. И ты с ней смеешься и кокетничаешь, смеешься и кокетничаешь…. И вот я случайно вижу, как ты выпархиваешь из ее машины совсем в другом месте и нос к носу сталкиваешься со мной. Кричишь обидное очень и несправедливое. Я молчу и подавляю ревность.

 

Думаю... И конечно же, боюсь, что вот соседка обворожит тебя своей веселостью и податливостью. А они-то, мужики, такие слабые, в смысле любви. И трудиться не любят, ну там, чтоб призадуматься, что у той, которая рядом, могут возникнуть сомнения, да еще какие! А потом не только я боюсь, но и соседка боится. Вот, что она с ним будет делать? Многолюбка она. Постоянного ей не надо, а так, для интереса. А вот я, однолюбка, так думаю. Вот ведь, беда-то какая! Хотя на фига он ей сдался, так нервы пощекотать, мол, смотри, я-то лучше! Ну а мне работать надо над искоренением ревности. Ведь ты, ну в смысле он, еще любишь приглашать всех своих знакомых подруг, с которыми тоже приятные воспоминания были или когда-то любили друг друга. И я их встречаю, что ж поделать если и вы, то есть они, болтаете и воспоминаете о тех приятных вечерах, днях, моментах. А я опять-таки слушаю и молчу. Я работаю над своими чувствами… Таких историй ну просто множество! А я ведь, терпеливая. Жду, а чего жду-то? Может ты, то есть он, и для меня что-нибудь, эдакое прошепчет, вроде: «Женушка ты моя терпеливая», или «жавороночек ты мой ранний», или «солнышко ты мое яркое»! Вот скажи и заискрюсь, засмеюсь звонко, как колокольчик, стряхну все тяжести и печали. Но это старомодно, и никто так уже и не говорит, и слишком долго я ожидаю таких вот слов, а их, слов-то, нет… И нежности нет, все крики: «Нет времени, много работы, не до нежности сейчас». А когда же, если не сейчас? Потом будет уже потом: заскорузлое, заледенелое, заброшенное на потом…. Во, какая загогулина получается! От всего можно отмахнуться в наше быстро бегущее время, загнать вглубь чувства, ведь кругом столько всего! А сколько свободных и красивых женщин, а своя женщина, она ведь на то и своя, она тут, куда ей деться-то, успею, еще наговорюсь, наухаживаюсь….

 

Ан нет, что-то не так, хоть и усмирила свою ревность, хоть и работала над чувствами, не получилось! Мне уже не больно, мне уже все равно. И я не молчу и не улыбаюсь, но уже знаю, что это плохо, это страшит…. А может это пресловутое чувство ревности и есть тот самый эквивалент, дополняющий любовь? Не знаю. Только мне бы хотелось, чтоб меня кто-нибудь где-нибудь ждал…

 

П.С. Прочла свое «мучение» подруге, а она и говорит: - Дорогая, так уже никто не думает и не переживает, ты действительно устарела! А вы как думаете?