Я рождён под знаком Рака. Далёкие предки мои, евреи-рыбаки из польского городка Влодавы, арендовали у пана озёра. Торговали рыбой и раками. Вот когда ещё он проявился, - мой небесный патрон. И научную карьеру начинал я с оценки запасов речных раков в белорусских озёрах. Кто-то скажет, что раки хороши только в варёном виде, - к пиву. А живые они противные и могут больно ущипнуть. Я согласен с умными людьми. Но с судьбой не поспоришь. И в Керченском институте АзЧерНИРО меня приобщили к исследованиям запасов глубоководных лангустов в Индийском океане. По долгу службы я читал много литературы об этих удивительных животных. Оказалось, что весь год живут они на огромных глубинах. И только в определённый сезон выходят нереститься на мелководье. По ночам при луне бронированными колоннами стремятся они вверх по материковому склону. Днём прячутся. На нерестилище самцы переворачивают самок на спину, всё как у людей. И вот уже дамы щеголяют комочком икры на брюшке. И тогда мужчины подползают к краю крутого склона и бросаются вниз с головокружительной высоты – таким путём и возвращаются на родные глубины. А самки пока остаются для инкубации потомства. Из икринок вскоре выводятся плавающие личинки. Они будут долго переноситься течениями прежде, чем превратятся в юных лангустиков. А «нежная» половина популяции возвращается, тем временем, к джентльменам.

Всё шло путём, текло по накатанной раковой дорожке. Но весной 1971 года повесили на тонкую мою шею двухсоткилограммовый дночерпатель «Океан», сунули в руки определители беспозвоночных животных и отправили в океан – пускай его плывёт. Ещё на биофаке университета внутренний голос твердил, что всякими червячками, кораллами, иглокожими да моллюсками мне не придётся заниматься никогда. Ну я и поверил. Врала, как оказалось, моя интуиция. В многолетних исследованиях Южного и Индийского океанов, Чёрного и Азовского морей прирос я душой к бентосу (так называют совокупность организмов, обитающих на грунте и в грунте водоёмов). Восхитительные названия своих зверей произносил как молитву: Анемона, Афродита, Жасминейра, Нереида, Офелия... Пришло время – научился я читать состояние морских донных сообществ, как легендарный следопыт Дерсу Узала – дальневосточную тайгу. И потянулись ко мне приморские предприятия, желавшие жить в экологических ладах с мариной: «Отличи, старче, наш вред экосистеме моря от вреда, наносимого соседями справа и слева!» И отличал. И ни разу не пожалел я о выбранной стезе. Не оставил меня мой астральный тотем, время от времени выталкивал в океан. Жёсткий экспедиционный режим, бурные встречи и суровые прощания, вовремя подставленное плечо друга, дивные восходы и закаты небесных светил в океане – это тоже счастье. И с чем только не пришлось поработать: крабы-пловунцы, раки-сциллариды, крабоиды, креветки, тропические эвфаузииды, антарктический криль – одним словом, - ракообразные.

Ураган Перестройки выбросил меня в рыбное хозяйство киббуца «Ган Шмуэль». Год за годом сижу я здесь за микроскопом. Всё реже вспоминает обо мне зодиакальный друг. Иногда, только для проформы, на порог лаборатории заглянет пресноводный краб из ближнего пруда, панибратски раскинет клешни: «Шалом, мариман! Как дела? Когда уже напишешь свои воспоминания о славных людях посреди океана?» Вот я и пишу.