ПРОСТАЯ ИСТОРИЯ

К сожалению, постомодернизм – термин годный &#225; tout fair <…> и скоро категория постмодернизма зхватит Гомера.

Умберто Эко

1

 

Собственно, название взято у кого-то из классиков, и человек читающий волен в любой момент упрекнуть автора в плагиате. Или, как сказала некая борзописица Крантуаза Саганская, в «паралитературе». Беда нашего времени в том, что до каждого конкретного автора всё уже было написано предшественниками. И скорбел по этому поводу три тысячи лет назад известный классик: бывает ли, дескать, нечто, о чём сказать можно: «Смотри, вот новое», - и отвечал сам себе классически: «Это уже было в веках, бывших прежде нас». И что же остаётся автору?

Создавать набор слов, выдавая его за спутанную цепь неконтролируемых ассоциаций, как это сделал лауреат бобиковской премии Паша Поколов, рассказывая простую историю о том, как учитель в школе занимался любовью с семиклассницей. Или изобретать новый лексикон, похожий на новый Вавилон, из смеси псевдофилософских терминов, как это делает Андрон Златокаменский, тоже лауреат и тоже бобиковской премии, рассказывая настолько простые истории, что переведи его воляпюк на нормированный язык – от простой истории останется пшик. Или возьмите, как говорится нынче, культового автора Ника Полову и его незабвенный рассказ «Буденовский вакуум» и вспомните, поскольку забыть невозможно, – про чё кино снимали? И с трудом, рожая истину в ссорах и пламенных диспутах, выяснится, что полова – она и есть полова, шелуха, то есть, чешуя, и говорить можно лишь о желаемых пропорциях вакуума и Будённого – хорошо б одного побольше, а другого поменьше. А лауреат! Как? Ещё нет?! Значит, вот-вот увенчают его чело лавровыми ветками и уляжется сия полова рядом с Петраркой. Подумать только – войдёт Полова в Пантеон Нетленных! Так и просится цитата о сладкой жути, которая «подкатывает к сердцу, когда думаешь о том, что в этом доме (где выписывают эти зелёные премии, добавлю от себя) поспевает будущий автор «Дон Кихота», «Фауста» или, чёрт меня побери, «Мёртвых душ»! А?» Вот и я спрошу: «А?» - и закричу в испуге: «А-а-а!...» Уж если писательнице Марье Дубцовой, авторессе романа-сериала «Мой брат-2 играет на волыне» дают орден «За заслуги перед МВД» (нет, предлог «перед» звучит для мадамского пола двусмысленно, лучше «в», хотя тоже, как-то... но есть же, точно знаю, какой-то такой орден!), или на пожизненного президента и заслуженного аятоллу республики Великая Степь Хомейни Маразмбаева навешивают орден Андрея Первозванного, или раввина Малой, Белой и Средней Руси награждают казацким орденом «За доблесть» - куда уж дальше в абсурдистском нашем мире бежать и что требовать от литературы, сей сюрреализм и кафкианство отражать должной?

Не буду я языком выпендриваться и интригу из пальца высасывать. Просто и ясно постараюсь рассказать простую историю. «За мной, читатель!»

 

2

 

Случилось это всё потому, что жена решила испечь пирог с рыбой. Купила, как водится, красненькую и беленькую, тесто замесила. Испекла. Запах на весь подъезд разнёсся убивственный. Как повелось, на запах прибежала Мирав, замужняя соседка, у которой при пятерых дочках - от заневестившейся старшей и до детсадовской лилипутки - в доме всегда неожиданно кончается то соевое масло, то яйца, то паприка, то спагетти. За всем этим она поочерёдно поднимается с первого этажа на третий в квартиру Аркадия. Правда, возвращает. Если не забудет. Истинно и то, что, являясь распределителем среди своих религиозных собратьев продуктового пайка, состоящего из овощей и фруктов, она невостребованные подмягшие и сникшие плоды земли щедро несёт с ещё большего низа – из бомбоубежища, исполняющего роль склада. То ли действительно от доброго сердца, то ли потому, что никто это уже в рот не возьмёт. «И всегда она на запах приходит», - возникало у Аркадия подозрение. Вот и нынче: ах, что это у вас за аромат? а-а! как вкусно. Жена, ничтоже сумняшеся, уга, говорит, с рыбой. Мирав чуть в обморок не пала – «уга» для них только сладкий пирог. Вот, говорит и показывает жена, уга. А-а, восклицает Мирав, пастида. Теперь удивление нападает на Галину. Представьте, две женщины – одна в длинном платье и чепце, другая в застиранном халате – друг друг говорят: «Пастида? – Пастида! Пастида? – Пастида!» А на место тире в написанном тексте необходимо каким-то образом вмонтировать душераздирающие звуки «Скорой помощи», мчащейся за окном, крики свободных от занятий йешиботников, вызывающих своего приятеля: «Довелэ!Довелэ!» - под самым окном квартиры, грохот отбойного тракторного молотка на соседней горе, где под коттеджи вырубают террасы, шум проезжающих машин, размахивание растопыренными пальцами в стиле рэп по телевизору, который включила младшая дочь. И так минуть пять. Аркадий не выдержал и встрял: «Это французское слово. Во Франции паштет делают с начинкой из яиц», - прощёлкал он клювом. «А-а! – понимает жена Галина. – Пастида!» – восклицает она, озарённая. «Пастида!» - подтверждает Мирав, потрясая концом своей толстой верёвки. «Пастида! – Пастида!» Аркадий подошёл к дверному косяку и ударился об него лбом, топорща перья.

Дверь отворилась, и вошёл старший сын. Кроме него вошли его школьный приятель американец-репатриант Джозеф и грузный разъярённый мужчина, который, как тут же выяснилось, оказался отцом Джозефа. Накануне, в прошедший день, в отсутствии родителей два уже не подростка, но ещё не юноши, проиграли за компьютером целый день. Артём притащил к столику пачку печенья. Джозеф, как выяснилось, страдал редкой формой аллергии на клейковину зерновых, и сказал об этом. «Я знаю, что такое аллергия, у меня недавно было», - успокоил Артём приятеля и дал ему антигистаминную таблетку. Лекарств в квартире было много – жена Галина профессиональный фармацевт, а Аркадий – хирург-кардиолог. Подростки-юноши слопали кроме пачки печенья и кукурузные мюсли, и бисли и прочую сухую дребедень, любимую пищу собак, кошей и детей. Случился ли какой-либо приступ у Джозефа – неизвестно, по всему - ничего не произошло с ним в его американской семье по возвращении домой, но там он поведал родителям, что приятель дал ему какую-то таблетку. И теперь отец Джозефа свирепо допрашивал всех: «Это экстази? Твой сын наркоман?» Мирав заинтересованно вслушивается в разборку. «Какая таблетка?» - допрашивала Галина сына. Аркадий с трудом, потому что перья отросли уже длинные, положил в стакан льда, плеснул туда виски, долил спрайтом и протянул его американцу: «Успокойся, приятель, - сказал он, - я врач, жена – фармаколог, мы не держим экстази». «А сын ваш?» - спросил американец и яростно опустошил стакан. Артём достал из кармана таблетки и показал матери. «Я их сам пью», - пожал он плечами. «Ты пей, что хочешь, но не смей предлагать эту дрянь моему сыну, иначе я заявлю в полицию!» Аркадий приготовил вторую порцию и протянул её американцу. «Приятель! Это против аллергии. Выпей, успокойся». Американец, с ненавистью выхлебав и вторую порцию, поболтал льдом в стакане и с размаху заглотил и лёд. «Он тебе эти таблетки давал?» Джозеф подтвердил. Галина протянула разъярённому папаше справочник на английском по фармакопее. Американец прочёл. «Поверь, хуже твоему сыну не будет никак», - сказал Аркадий. «Это точно не наркотик?» - спросил размягший после двух порций скотча американец. У него дислексия, сказал по-русски Аркадий и помахал крыльями у лба, не понимает написанного. «Могу расписку написать», - сказала Галина. «А виски какие ты используешь?» - столь же обеспокоено поинтересовался отец. Аркадий показал бутылку. «Надо купить...» - с тем и ушёл, не попрощавшись.

- Ах, так это называется пастида?

- Да, ах, как вкусно!.. Это называется пастида.

- Я же сказал, - Аркадий начал стучать клювом по бронзовой ручке входной двери, - это от французского слова, которое по-русски звучит так же: паштет.

Дверь открылась и вошла хозяйка квартиры, у которой снимали жильё Галина и Аркадий.

- Шалом, - сказал Аркадий. – Прошу!

- Здравствуй, Лирон! - закричала Галина, изображая радость. – Что-нибудь выпить?

- Нет, - сурово произнесла Лирон. – Я пришла по другому поводу. Вы не заплатили мне арнону за три месяца. Здравствуй, Мирав, - длинный конец верёвки, чтоб не болтался, Лирон обмотала вокруг шеи, как шарфик.

- Шалом тебе, Лирон, - ответила Мирав и улыбнулась.

- Это к Аркадию, - тоже улыбнулась жена.

- А как же ты её делаешь?

И Галина принялась выдавать секреты русской технологии французского изготовления израильской пастиды.

- Вообще-то это называется кулебяка, - произнёс Аркадий и обратился к Лирон: - Сейчас я принесу все документы.

Аркадий уселся за столик и разложил бумаги.

- Вот, - произнёс он уныло, прекрасно представляя себе, как трудно разговаривать с местными об элементарной математике, - это квитанция твоего банка об оплате квартиры за будущие три месяца – мы платим вперёд, ты не забыла об этом?

- Я помню, - ответила Лирон.

- Очень хорошо.

Аркадий вдумчиво, максимально простыми словами вдалбливал ей в голову, что если он всегда, с момента вселения в квартиру платил вперёд, то и земельный налог он тоже вместе с квартплатой оплачивал вперёд. «Нет, - твердила, Лирон, - это ты заплатил за прошлые три месяца». ...Картошку нужно сперва сварить, но не до конца. А в микрогале? Можно минут двадцать подержать в микроволновке, но сперва нарезать кружочками. Но варить не надо? Если использовать микрогаль, то не надо. А пряности? «Довелэ! Выходи!»

Аркадий в конце концов не выдержал и проскрипел сквозь клюв: «Вот расписка, написанная тобой три месяца назад. Читай». Что-то спина чешется под перьями, надо бы сегодня в душ сходить, подумал он. Лирон отупело смотрела на свою же расписку. Из кухни неслись названия пряностей, многих из которых Галина не знала. А! Так это называется кинамон! – Кинамон. Кинамон! – Кинамон. А у нас корица. Как? - Корица. Ко-ри-ца? – Да, корица. А-а! корица! – Да! корица! Из телевизора раздавался рэп, и кто-то в нём, растопырив перья, махал крыльями.

Дверь отворилась и вошла классная руководительница младшей дочери.

- Шалом, Пнина! – воскликнул Аркадий. – Галина, к нам Пнина пришла!

Младшую дочь как ветром унесло в свою комнату.

- А, Пнина! Проходи к нам, будешь пробовать пастиду.

Лирон вышла из ступора:

- Так ты платишь вперёд?

- Только воду оплачиваю по счётчику. Хочешь проверить?

- И арнону вперёд?

- Да, вместе с квартплатой.

Пришёл старший сын и сделал погромче рэп. У Аркадия закружилась голова – не любил он эту псевдомузыку.

Пнина взяла протянутую тарелочку с куском пирога и неожиданно сообщила.

- Ваша Вика вытащила из сумки своей подруги цифровой плеер и унесла с собой домой, - после чего она с удовольствием откусила предложенное угощение и воскликнула: - О! Это вкусно! Это русская еда? Как называется?

- Вика! Дрянь такая, иди сюда! Пастида, - улыбнулась Галина, – а по-русски пирог.

- А-а! –закричала Пнина, заглушая рэп. – Пирожки!

- А-а! – закричала Галина на пришедшую дочь. – Ты зачем украла плеер? Ты скажи, чего тебе не хватает?

- Не надо её ругать, - посоветовала педагог, держать тарелку ей мешала верёвка с распушённым концом, на который были нанизаны бусинки: Пнина была не замужем. – Русские едят пирожки и пьют водку, - поделилась она глубинными знаниями с Мирав и Лирон.

Те согласно закивали.

- Пнина! – закричала Галина. – У неё всё есть: компьютер, пианино, органит, магнитофон, своя комната. Она учится музыке в Консерваторионе. Что с ней делать?

Младшая стояла, склонив голову и глядя остановившимся взглядом из-под бровей. Верёвки ввиду её несовершеннолетия ей не полагалось.

Лирон прошла на кухню и с удовольствием стала слушать. Галина ей автоматически отрезала кусок пирога с рыбой.

«Довелэ! Довелэ, ты дома?!» - кричали за окном йешиботники. Громыхал отбойный молоток. Скорая помощь визжала так, что казалось – она проезжает сквозь квартиру.

Дверь открылась, и вошёл в квартиру Джозеф. Старший сын подпрыгнул на диване:

- Класс! – закричал он. - Пойдём, я тебе покажу, как проходить на седьмой уровень.

- Не сегодня. Меня папа прислал спросить, как называется виски?

Аркадий встал на подоконник и оглянулся на Джозефа.

- Бутылка на столе, посмотри сам.

- А спрайт можно заменить на тоник? – спросил Дждозеф.

- Даже на луковый сок, - ответил Аркадий и, оттолкнувшись, расправил крылья.

Восходящий поток подхватил его и поднял резко вверх.

Какой-то ребёнок вскрикнул по-русски: «Цапля! Мама, смотри, цапля летит!»

- Ты куда? – закричала из окна жена. – К ужину вернись! Слышишь?

Она не могла взлететь – её нога была привязана верёвкой к кухонному столу.

А в лазурной выси шумы машин и крики людей становились всё тише и тише. Холодный воздух освежал голову и обмякшие в неволе крылья наливались силой и энергией. «Как хорошо! -подумал Аркадий. – Как, чёрт возьми, хорошо!»

И возвращаться не хотелось.

 

3

 

Хотите верьте, хотите – нет, но эта невыдуманная история произошла в действительности на одной отдалённой планете. А вы подумали, что на Земле? Разве подобное может где-нибудь произойти в наших благословенных краях? Тогда автора надо объявить сумасшедшим. Но он абсолютно правдив, запасся справками от врачей и совершенно искренне полагает, что читатель ему поверит. Наверное, и на той планете есть Америка и Россия, американцы и французы, водка и виски, и, следовательно, евреи. И русские живут на съёмных квартирах в тамошней Земле Обетованной. Ибо, как сказал упомянутый классик, «что было, то и будет, и нет ничего нового под солнцем». А поскольку солнц много во Вселенной, то и тамошний классик написал о том же. И рассказал обо всём этом автор без всяких поисков нового языка и прочего пижонства. Не любит он этого.