Во время беседы с Бранднером я обратил внимание на страничку машинописного текста, лежавшую среди прочих документов на небольшом столе в его магазине. Увидев, что я проявляю к письму интерес, Роберт взял его в руки:

-Обратите внимание на подпись внизу листа.

-?!!

-Да, вы не ошиблись – это рука Евы Браун!

-Неужели это подлинник? – засомневался я.

-Не сомневайтесь!

-Почему же само письмо отпечатано на машинке, тогда как подпись сделана чернильной ручкой?

Роберт положил лист на стол и на минуту задумался.

-Представьте себе обстановку, царившую в фюрербункере накануне их самоубийства (речь идёт о Еве Браун и Адольфе Гитлере – Ю.Б.). Письмо, скорее всего, было записано под диктовку одной из секретарш Евы. Писать самой в той обстановке, на мой взгляд, было трудно: вы должны понимать, в каком состоянии находилась Ева Браун накануне самоубийства.

Что же это за письмо и кому оно было адресовано? И вот что рассказал антиквар.

«У меня были два письма Евы Браун и её фотография в серебряной рамке с дарственной надписью Герте (Герта Шнайдер, лучшая подруга Евы – Ю.Б.), которые я пробрёл у семьи Шнайдер. Одно, последнее, которое Ева написала Герте, ещё находится у меня (его-то я и видел на столе в магазине г-на Бранднера – Ю.Б.), но оно уже продано. Ещё у меня была брошь и пистолет Евы».

...В тот раз я не получил разрешения сфотографировать письмо Евы Браун, хотя и просил об этом антиквара .

-Нет – сказал он, – я не могу позволить сделать вам это без согласия покупателя!

...В книге Нерина Гана «Ева Браун – Гитлер. Жизнь и судьба (Nerin E. Gun: «Eva Braun – Hitler. Leben und Schicksal», Arndt Verlag, Auflage: Unveränd. Neuausg. 1994 приведен список украшений и личных вещей Евы Браун, завещанных родственникам и друзьям. (В русском переводе этот список дан почему-то не полностью). Но вот запись, относящаяся к Герте Шнайдер, (Остермаер): «Герте Остермаер из Гармиша – украшения с рубинами, состоящие из: одного кольца с рубином и бриллиантами и одной подвески с бриллиантами и рубинами, одного браслета с рубинами, серёг с рубинами и бриллиантами, одной золотой сумочки с посвящением фюрера, одного цветочного букета (броши – Ю.Б.), сделанного в Париже, из золота с рубинами и бриллиантами».

Г-н Бранднер продолжает.

«Вы сказали мне, что Ева будто бы стеснялась покупать себе дорогие украшения, так как со счёта Гитлера деньги для оплаты покупок снимал Мартин Борман. Я не думаю, что Ева была настолько деликатной, чтобы от имени Адольфа Гитлера выбирать себе недорогие подарки. Это я знаю, конечно, не из первых рук, но всё-таки от тех людей, тех дам, что были в окружении Гитлера. Я знаю от них, что у Евы были хорошие, ценные украшения. У неё был полный комплект украшений с рубинами, изумрудами, сапфирами, бриллиантами: колье, браслет, кольцо, серьги и маленькая сумочка (с такой ходят в оперу). Нерин Ган в своей книге перечисляет всё то, что она завещала. А ещё есть цветная фотография, на которой Ева снята в зелёном, по-моему – бархатном платье, – с этой брошью, которую на фото очень хорошо видно. Эта брошь была у меня. Ещё у меня был великолепный браслет (он отмечен в завещании Евы). Это был подарок фюрера на рождество 1939 года – золотой браслет с сапфирами, бриллиантами, жемчугом и гравировкой. С внутренней стороны на нём есть посвящение: «24 декабря 1939 года. Сердечно Адольф Гитлер. Выполнено г-ном Вильмом в Мюнхене». Вильм был лучшим ювелиром. Браслет я продал одному коллекционеру, и теперь он у него. В общем, я думаю, что для того времени это были очень дорогие украшения. Гитлер делал Еве очень дорогие подарки. И за всё платил. Да, это была тайная любовь, ведь Гитлер всегда повторял, что «моя невеста – Германия». Герте Шнайдер Ева в последнем письме пишет: «Я посылаю вам свои украшения и надеюсь, что они помогут вам продержаться на плаву». Герта Шнайдер, которой был завещан рубиновый набор, после войны оказалась в большой нужде и была вынуждена продать серьги из набора. Она продала их за 100 – 150 марок. Сегодня эти украшения стоят в десятки, если не в сотни раз больше, потому что они интересны уже как исторические ценности. Это всё равно, как к примеру, вы бы имели золотой кубок времён инков весом в тридцать пять граммов. Но вы же понимаете, что сегодня его стоимость во много раз выше, чем стоимость тридцати пяти граммов золота!

Ева получала от Гитлера всё, что хотела. Например: новый комплект мебели. И, если она с подругами или матерью ехала на отдых в Италию, то за всё платил Гитлер. Он ей и дом в Мюнхене купил».

...Спустя несколько дней после нашей встречи в Берхтесгадене я нашёл ещё одно подтверждение тому, о чём говорил г-н Бранднер. Об этом пишет Нерин Ган в главе «Я – не личная жизнь».

«Если он обедал с Евой, то только в библиотеке и всегда в обществе двух секретарш. В ответ на все просьбы Евы взять ее с собой на один из роскошных приемов, устраиваемых кем-либо из высших чинов рейха, или просто отпустить на сезонный бал он неизменно отвечал: «Ты не создана для светской жизни, Эви… Ты слишком дорога для меня… Я просто обязан беречь твою чистоту и непорочность… Берлин — это греховный Вавилон… Пойми, окружающий мир грязен и подл». Ева согласно кивала головой, но продолжала ныть. Ее страшно раздражала Эмми Геринг, повсюду расхваливаемая как «первая дама рейха». Когда Геббельс публично заявил, что «Гитлер всецело занят судьбой нации и у него нет личной жизни», Ева с издевкой сказала: «Я, оказывается, не личная жизнь».

Ева, естественно, обижалась на такое пренебрежительное отношение к ней. Чтобы хоть как-то забыться, она покупала любую качественную и дорогую вещь, попадавшуюся ей на глаза. Ильзе рассказывает, что Ева однажды оделась, как обычная секретарша, отправившаяся в обеденный перерыв за покупками, и в таком виде появилась в знаменитом на всю Европу фирменном магазине кожаных изделий, чтобы подобрать себе сумочку. Все предлагаемые продавщицей дешевые товары она с презрением отодвигала в сторону.

– Принесите мне с витрины вон тот набор кожаных изделий», – потребовала она. – Но ведь это натуральная крокодиловая кожа, – возразила продавщица, с удивлением посмотрев на нее, – набор очень дорогой. Собственно говоря, он не продается и выставлен лишь для эффекта, так как никто не может позволить себе купить его. – А я вас о цене не спрашиваю, – холодно ответила Ева. – Немедленно принесите сюда набор.

Продавщица смущенно молчала, и тогда Ева высокомерным тоном герцогини, обращающейся к служанке, велела ей привести управляющего, а когда тот появился, приказала: – Этот гарнитур сегодня в первой половине дня должен быть доставлен в рейхсканцелярию. Счет пришлите в личную канцелярию фюрера.

Не успели управляющий и продавщица опомниться от шока, как Ева вышла из магазина и села в черный «мерседес», за рулем которого сидел рослый шофер в эсэсовской форме. Управляющий тут же лично доставил набор, состоящий из чемодана, сумочки, зонтика и дорожных предметов в рейхсканцелярию, присовокупив к нему от себя огромный букет цветов. Ева очень любила рассказывать эту историю, и какое-то время ее даже называли «фрейлейн Крокодил». Помимо «Мерседеса», у Евы был еще один автомобиль. К двадцатисемилетию Гитлер подарил ей один из первых «Фольксвагенов». Он лично приказал начать в Германии массовое производство этих малолитражных машин с целью доказать американцам, что он способен пойти по стопам Форда. Однако в дальнейшем выяснилось, что автомобиль слишком бросается в глаза, и почти всю войну он простоял в гараже Бергхофа.

...Ева Браун теперь даже отдаленно не напоминала ожидавшую поезд девочку в клетчатом пальто и хлопчатобумажных чулках. Теперь она шила платья у фрейлейн Гейзе, считавшейся одной из самых дорогих портних Берлина. Белье она получала из Парижа, туфли и сапожки – из Флоренции, а спортивные костюмы покупались для нее в лучших магазинах Вены. На примерках она вела себя невыносимо, ее чрезмерно роскошные туалеты подчас граничили с безвкусицей и, наверное, могли вызвать только усмешку у истинного знатока моды, но Гитлер чрезвычайно гордился ее манерой одеваться.

– Нет, вы только посмотрите, как элегантна фрейлейн Браун… – замечал он иногда. Тем не менее, завидев Еву в очередном супермодном платье из Парижа, он считал нужным упрекнуть ее в чрезмерной тяге к роскоши.

«Вы приобрели это платье на черном рынке? Нам так не хватает твердой валюты, а вы себе такое позволяете… Женщинам непременно нужно покупать платье за границей, они никак не желают понять, что в Германии делают вещи не хуже. Вы хотите именно французские духи? А кто изобрел одеколон? Мы!» Ева оставалась глуха к такого рода упрекам. Если дело касалось приобретения модных вещей, она всегда умела настоять на своем. Гитлер безропотно подписывал ее счета, а она затем передавала их Аксману или Борману. Но часто Гитлер выдавал ей нужную сумму наличными, он просто вытаскивал из кармана толстую пачку стомарковых банкнот и небрежно засовывал ее в сумочку Евы, которая никогда напрямую не просила у него денег».66

…Много чего знает антиквар. Да и как не знать: Берхтесгаден – городок особенный, ведь в конце войны здесь оказался не только почти весь бомонд Германии, но и высокопоставленные чиновники министерств и даже высшие офицеры Вермахта. Кроме того, в Берхтесгадене после войны осели члены их семей. Наш антиквар был знаком с многими из тех, кто был близок к «внутреннему кругу» Адольфа Гитлера и по роду своего увлечения, ставшего затем бизнесом, имел возможность поддерживать с этими людьми тесные отношения. Вот почему я сижу в полутёмном зале его магазина и слушаю его рассказы. Над моей головой сводчатый потолок дома, построенного в шестнадцатом веке, в длинном торговом зале – старинная мебель, картины, холодное оружие, предметы старины.

...Крутится катушка магнитофона, записывая нашу беседу. Я спрашиваю г-на Бранднера об отношениях, сложившихся за многие годы между Евой Браун и Адольфом Гитлером. Мне много чего довелось узнать за последнее время. Особенно откровенно на этот счёт высказался Эрнст Ханфштангль, бывший личный пресс-секретарь фюрера. В книге «Мой друг Адольф, мой враг Гитлер» он называет Гитлера сексуальным извращенцем и импотентом. Ханфштангля можно понять: он был не только обойден должностями и почётом, а в конечном итоге – отдалён от Гитлера, – но и подвергся смертельной опасности в результате жестокой шутки, разыгранной Геббельсом с благословения Гитлера. В результате он был вынужден бежать из Германии, и это, вероятнее всего, спасло ему жизнь. Но как было на самом деле? Неужели в том, что рассказал миру Ханфштангль, есть хотя бы доля правды?

«...Вас интересовали их отношения? Да, в прессе на этот счёт пишется много ерунды. К примеру, что Гитлер был импотентом. Была на телевидении передача, которую вёл Кнопф, его интервью с бывшими работниками и служащими Бергхофа. Вилли и Гретель Миттельштрассер открыто говорили об этом, и один из моих друзей, бывший причастным к этому интервью. Об этом точно знала Герта Шнайдер. Гретель Миттельштрассер, знала, например, что если Гитлер сообщал, что два – три дня проведёт в Бергхофе, а Еве физиологически в эти дни было невозможно иметь интимные отношения, то доктор Моррель давал ей специальные таблетки, и дело было сделано. Гитлер был совершенно нормальным мужчиной. Миттельштрассер говорил, что не следует забывать, что Ева Браун была женщиной, а Гитлер – мужчиной, и между их спальнями была дверь. А Герта Шнайдер, самая близкая из подруг Евы, говорила мне: «Этот вопрос даже не надо задавать. Конечно, у них были нормальные сексуальные отношения». Ева лично с ней об этом говорила, как все женщины говорят. Она радовалась, когда он был здесь».

...И вновь мы возвращаемся к предметам, имеющим историческую ценность. Вот что рассказал мне г-н Бранднер о вещах из Оберзальцберга, попадавших в поле его деятельности.

«Что касается моего бизнеса: у меня была мебель из дома Бормана – серебро, столовые прибры. Все эти предметы были оригиналами. С вензелями «НВ» - Haus Borman (дом Бормана – Ю.Б.). Что касается вашего вопроса о судьбе дневников Бормана, то могу сказать лишь следующее: вполне возможно, что их взяла с собой его жена, которая в конце войны бежала в Южный Тироль, в Меран.

Маршальский жезл Геринга в последние дни войны находился здесь, в Берхтесгадене. Ходит легенда о том, что в конце войны Геринг явился к одному крестьянину, чтобы переодеться в гражданское платье (я считаю, что это и вправду лишь легенда. О судьбе рейхсмаршальских вагонов с предметами, имеющими мировую ценность и его личными вещами я расскажу в следующих главах – Ю.Б.). В этом доме он спрятал под кроватью чемодан вместе с маршальским жезлом, а утром исчез. На следующий день крестьянин нашёл этот чемодан, а в нём – жезл из слоновой кости! По всей вероятности, он рассказал об этом, возможно – завсегдатаям в пивной. Это дошло до американцев и они конфисковали жезл (сегодня он хранится в музее Академии Вест Пойнт, США – Ю.Б.). Следы вещей Геринга есть в Маутендорфе, в Санкт-Иоганн-им-Понгау (Австрия – Ю.Б.) и в Берхтесгадене – под землёй, в его бункере, – где сейчас стоит отель «Интерконтиненталь» (фешенебельный отель, построенный на месте снесённых руин дома Геринга в Оберзальцберге – Ю.Б.). Ещё есть в селениях Кёнигзее и Швеб. Русские в конце войны наступали так стремительно, что Геринг был вынужден взорвать своё поместье под Берлином (Каринхалле), а все находившиеся там ценности упаковали и поездами переправили в Берхтесгаден. Поезда, охраняемые солдатами, стояли здесь долго – до прихода американцев. А потом охрана разбежалась и население разворовало всё то, что было в вагонах. Там были очень ценные вещи. Люди приезжали на телегах за этими вещами. Один забрал себе готическую мадонну, другой – Мадонну Рименшнайдера, третий – итальянскую майолику стоимостью в несколько сотен тысяч рейхсмарок, четвёртый – шкатулку Ротшильда с ювелирными украшениями, украденными во Франции. Один закройщик стащил мундиры Геринга – белую парадную и гала-униформу, которые были густо расшиты золотом. Когда же пришли американцы и французы, он в страхе всё бросил в печь и сжёг, а золото расплавилось и потекло...

Вообще, как только закончилась война, воровать стали все – французы, американцы, местные жители. Во Франции у частных лиц до сих пор немало вещей из Оберзальцберга. Да и в наших местах тоже».

Недавно я нашёл в Интернете список произведений искусства, выставленных на аукцион. Среди другого там были предметы интерьера из Каринхалле Германа Геринга. Спрашиваю, знает ли об этом г-н Бранднер. Вот что он рассказал.

«На аукционах нередко выставляются вещи, принадлежавшие той или иной высокой персоне из окружения фюрера. Вот вы нашли в интернете бра и люстру из дома Геринга. А недавно выставлялся, например, на американском аукционе письменный прибор из единого куска бронзы, посредине – орел с инициалами «АН», то есть Адольф Гитлер. Этот прибор был продан за 400 тысяч долларов. Конечно же, подставному лицу».

...Уже вечереет и нам пора прощаться. Задаю Бранднеру последний вопрос: известно ли ему утверждение исследователей о том, что Гитлер имел предка-еврея.

«Что я могу вам по этому поводу рассказать? У одной из моих покупательниц – по понятной причине я не могу назвать вам её имя: у многих из тех, кто как-то был причастен к Оберзальцбергу, живы дети, внуки, родственники, – хранится «фамильное древо» Адольфа Гитлера. Часть этого документа затёрта до такой степени, что что-либо разобрать на нём совершенно невозможно. И это касается как раз той его части, где должны были бы находиться данные о его еврейских корнях».

Конечно, г-н Бранднер почувствовал, что не удовлетворил мой интерес таким ответом. В качестве «бонуса» он предложил несколько занятных историй, связанных с героями моих исследований. Вот эти истории.