Признание Помню, на танцах застенчиво Стенки плечом подпирал. Чудо великое – женщина, Вы мой земной идеал. Вы моя спутница вечная, В бурю – маяк впереди… Даром с рожденья увенчана Чистой и нежной любви. Больше скрывать от вас нечего, Тайну души изолью: Ваше величество – женщина – Верю, надеюсь, люблю! Воспоминание В эту лунную ночь не легко мне. Ощущаю томленье в крови. Голос внутренний вновь мне напоминает О несбывшейся первой любви. Память, память – цепная собака, Душу яростно рвёт на куски. Видно, в жизни последний слабак я, Вот опять, как мальчишка раскис… Сколько лет, как с тобой расстались? Мы расстались как будто вчера. И вот снова бреду я к вокзалу, Цепью памяти скован, как раб. Я надеюсь в душе виноватой – Вдруг увидеть в проёме окна Те глаза, что смотрели когда-то В неподдельной любви на меня. Поезд дёрнет вагон полуночный, И под грустную песню колёс, В даль умчишься ты с мужем и дочкой, И про всё позабудешь всерьёз. Да, что было – прошло, не воротишь! Я стою, словно столб верстовой. Завтра снова к восьми на работу, И не хочется вовсе домой… * * * А. С. Прости меня, прости, я был не прав, Я каюсь как никто ещё, быть может... Вчера огонь в душе моей взыграл, Сейчас тоска-злодейка сердце гложет. Зачем тебя так поздно повстречал? Где ты была, предвестница разлуки? Я страстью жил, любви земной искал, Не знал я, что любовь приносит муки. Не знал я, что любовь твоя – обман! Ты счастлива со старым скучным мужем. И наш случайно вспыхнувший роман Тебе нисколько, в общем, был не нужен. Мы разошлись, как в море корабли, Пропал твой облик в розовом тумане. И от костра моей былой любви Остался горький прах воспоминаний. * * * Вечность, кажется, быть разлуке. Тает день, будто мартовский снег... Но всё помню я тёплые руки И рассыпчатый девичий смех. Знаю, время промчится минутой. Бродит ночь у заборов глухих. Но лишилась квартира уюта Без рассказов задорных твоих... Вот и месяц, как я, одиноко В синий пруд загляделся тайком... Дремлет в пятнах тумана осока. Ива тихо грустит ни о ком. Наползает заря красной охрой, Каркнет ворон, как старый колдун... Ночь простуженным дизелем глохнет, До рассвета едва дотянув. Предложение ...И луна вдруг закроет глаза, Словно барышня, чёрным платочком. Ты любимой решишься сказать: «Выходи за меня... и точка!..» Потрясённый замрёт соловей И безмолвье достигнет предела. И – от смелости пьяный своей, Ты коснёшься девичьего тела. Будто к пропасти ступишь на край... И посмотришь в глаза, не мигая... И вовсю будет буйствовать май, В сад сугробы цветов наметая. Но – осилив минутный восторг, Встрепенётся любимая птицей. И – заря полыхнёт, как костёр Инквизиции... * * * Кто любил в нашем временном мире, – Светом Божьим навеки пленён. Ну а мы очень странно любили: Я – тебя, а меж нами был Он... Не кляну запоздалое лето, Знать не зря его бабьим зовут. Благодарен судьбе и за это, – Нищим много ведь не подают. Всем убогим и всем калекам Не воздашь, как хотелось бы, впрок. Ты любила во мне... Человека, Позабыв, что Любовь – Это Бог! * * * Надежде У нас уже не так тепло, как прежде, Роняет сердце поздние цветы, И рощица в застиранной одежде Уже не ждёт отцовской теплоты. Да, скоро вновь прошедшее вернётся, Облепит снег забытые дома... И в пропасть окон мёртво засмеётся Подкравшаяся к городу зима. И скряга-ветер снежные спирали Швырнёт в лицо, как нищему куски. И будет сердце ждать зачем-то мая, Бесчувственное от тоски... У нас уже не так тепло, как прежде. Роняет сердце поздние цветы... Но всё живёт в душе моей надежда, Которая, быть может, – Ты! * * * Осуждать я тебя не стану, Слишком вся ты – от мира сего. Я же сжился с гранёным стаканом, – Никуда не уйти от него. Приобрёл я людские пороки, Мало радости в жизни имел... Потому-то мой взгляд синеокий Тронуть сердце твоё не сумел. Не жалею, пустое дело. Прогорит всё. Остынет золой... Я бы мог завладеть твоим телом, Но, как бог, попытался – душой! Ловушка Глаза блестели запретным блеском – В них была ловушка тебе... Волос, как очень тонкая леска, Пристал к влажной губе. Всё тело её ожидало покоя, Был сразу отброшен наряд. И глаза её говорили такое, Что только глаза говорят. А руки тянулись, искали упора, Груди таили сок. Ты пожирал её жадным взором И мял в пальцах сосок. Ты выжал её, как лимон в чае, Корку выбросил прочь... Худыми ветками вязы качали На улице целую ночь. А утром, когда вдруг небо проткнуло Зари роковое копьё, – Ночь уплыла, как большая акула, Унося в желудке Её. Глаза Когда я взглянуть решаюсь В упор, мне кажется тут: Глаза твои, словно аисты, Гнездо весною плетут. Мороз продирает кожу, А сердце готово выть. «Я сам себя уничтожу!» Хочется всем заявить. Хочется крикнуть: «Верьте!.. Верьте, люди, в любовь!..» Глаза мои, словно черти, Сосущие чью-то кровь. А ты всем обликом строгим Льёшься в меня, как в печь, И только стройные ноги Стараешься не обжечь. За грешные мысли каюсь, Но что я могу – лилипут?.. Глаза твои, словно аисты, Гнездо в моём сердце плетут! Грех Луна блестит кошачьим глазом И смотрит пристально в окно. Ты огорчить меня отказом Не сможешь, знаю, всё равно. Стройна, как дикая пантера, Отбросив ложный стыд и страх, Ты отдала своё мне тело С улыбкой страсти на губах. И я вступил в твои чертоги, Земли не чуя под собой... Да, согрешил я перед Богом, – Так, впрочем, сделал бы любой! Ты в эту ночь про всё забыла – На волю вырвалась душа. Меня ль, другого ты любила, В моих объятьях чуть дыша? От сладких мук любви сгорая, К укорам совести глуха, Познала ты блаженство рая, Пав в омут плотского греха. Урок Тускло лунный свет озаряет Четыре стены на двоих. Вот, еле дыша, снимает Она за трусами свой лиф. Белеет в ночи сновиденье, Чарующей вечности суть. Уйдя с головой в забвенье, Он гладит и мнёт её грудь. Сплелись воедино руки Волной сладострастного сна. Себя обрекая на муки, Впервые с мужчиной она. Как больно и как приятно... Сжав зубы, закрыв глаза, И стонет и плачет невнятно, Отталкивая и прося. Но кончится утром их праздник. Забрав у неё, что есть,.. Навеки исчезнет проказник И юная девичья честь. Урок не проходит даром: В шестнадцать став женщиной вдруг, – Пойдёт по рукам и по барам, Попав в заколдованный круг. И кто-то однажды, быть может, (Влюблённый поэт и чудак) Ей с трепетом юным предложит Вступить в узаконенный брак. А после, раскрыв пелёнки, С волнением их теребя, Напрасно он будет в ребёнке Искать хоть частицу себя... * * * Мороз на дворе – под сорок, В «избушке» нашей не меньше... И крыша в дожди протекает, Как будто плачет навзрыд, Под полом мыши скребутся И ветер свистит зловеще, И злая, как бес, супруга Клянёт неустроенный быт. Она говорит, что кто-то Сулил ей златые горы, Пред нею была карьера, А нынче – она на мели. Я молча жую папиросу, Внимаю её укорам. Слова её, словно осы, Слова её – словно шмели. Ну что же, право, осталось От прежней поры весенней? Лишь лёд на сердцах, да очи Потухшие, как угли. Лишь вечные разговоры О мнимой моей измене, Лишь койка ночная да ласки Без всякой, увы, любви. И что теперь, в самом деле, Слёз горьких твоих цунами? И что теперь бедные дети – Побеги без прочных корней?! Наверно, нечистая сила Шутку сыграла с нами – И ты по ошибке руку, И сердце доверила мне. Родная, наступит время И будут златыми горы, И кто-то тебе карьеру Поможет тогда свершить! И ты позабудешь, верно, Суровые эти годы, И, нами взращённые, дети По-своему будут жить. И с новым, добротным мужем Ты жизнь, словно ниткой, свяжешь, А я, – как отрезанный ломоть, Спокойно сойду на нет... И – с ним тет-а-тет оставшись Глухою ночью однажды, Ты, вспомнив меня, встрепенёшься, Как будто включили свет... Письмо Надежда, вот снова тебе я пишу Стихами. Ты скажешь, что глупо? Что всё, о чём я горячо так сужу, Быть может, вода только в ступе? «Права ты», – с улыбкою я говорю. И жизнь мне всего лишь – улыбка. Как старый рыбак, я у моря стою, Но в неводе пусто, и рыбка Моя золотая давно уплыла. Ловил я ее, но впустую. И нету, увы, ни двора, ни кола, И жизнь я влачу холостую. Не знаю, найду ли ее, но пока Валяется невод у ног рыбака. А завтра, быть может, на том берегу Из рыбки хорошую сварят уху! Вальпургиева ночь В ночь Вальпургии, в поле цветов соберём, Мы украсим цветами наш дом. И всю ночь проведём мы с тобою вдвоём, И никто не узнает о том. Этот праздник весны, благодатный Белтейн Навсегда повенчал нас с тобой. Слышишь, песни любви из туманных полей Нам принёс ветерок молодой. Мы раскроем все окна, Мы в майскую ночь Убежим, утопая в цветах. Будешь ты этой ночи приёмная дочь С чёрной розою в грешных губах. Мы разложим костёр у обрыва реки, Ритуальные свечи зажжём. И священным кинжалом коснусь я руки, Чтобы кровь заискрилась на нём. И горячую кровь я смешаю с твоей, Я плесну её в чашу с вином. В ночь Вальпургии, в тот Благодатный Белтейн Насладимся волшебным мы сном. Будем спать мы пока не забрезжит заря. Будет шалый шаманить рассвет. И прольёт над землёй обновлённою Ра Золотой исцеляющий Свет. 11 февраля 1999 г. | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
