Борис Никитенко

 

ГУД БАЙ, АЛЯСКА!

 

Повесть

 

Двое русских подростков, жители США и России, однофамильцы первооткрывателей Русской Америки, идут по следам своих великих предков во время летних каникул на Аляске. Вместе со своими американскими сверстниками они попадают в череду необычайных приключений. Ребята вступают в смертельную схватку с мафией, освобождают заложников, раскрывают тайну затонувшего фрегата и … находят свою первую любовь.

 

- Доброе утро, Америка! Доброе утро, Аляска! – мой голос громко звучит над тишиной залива и отражается от прибрежных скал.

Но молчит великая страна, хотя в большинстве штатов день в полном разгаре. Ведь это только у нас на Аляске раннее утро, но молчит и она, а её славные представители посапывают на корме нашей яхты «Виктория». Не слышно движения и внизу, в жилом помещении яхты, которое по-морскому называется кубриком.

Бодрствую на судне лишь я, как и положено вахтенному. Я стою на носу нашей красавицы парусно-моторной яхты «Виктория», которая, в свою очередь, стоит на якоре в Аляскинском заливе. Стою возле судового колокола, который по-морскому зовется рында, и готовлюсь поднять разоспавшуюся команду.

Ну, насчет красавицы-яхты я немного преувеличил. Сегодня она ещё не в самом блеске, надо поднимать её на берег и приводить в порядок, что мы, безусловно, и сделаем. Вот тогда и заблистаем во всей красе. А пока надо поднимать ребят, хотя и не хочется. Засиделись вчера за полночь, а утренний сон всегда так сладок…

Да! Забыл представиться. Зовут меня Саша, а фамилия моя Баранов. Известная фамилия, скажу я вам, на Аляске. Кто её не знает, тот не знает историю Аляски. Ведь открыли миру Аляску русские люди ещё в XVII веке - русские мореплаватели, купцы и промышленники. Имена Шелихова, Чирикова, Шумагина до сих пор носят проливы и острова Аляски. Особое место среди первооткрывателей занимает Александр Баранов, мой однофамилец. Он был первым правителем русских поселений и сделал для развития Аляски чрезвычайно много. Его именем назван остров, озеро, музей на острове Кадьяк, а в городе Ситка установлен памятник.

Я не знаю, потомок ли я этого великого человека, хотя мой отец историк, и я обожаю эту профессию, но то, что вся наша семья - потомки русских первопроходцев - это точно. В свои 16 лет я твёрдо уверен, что краше нашей Аляски нет во всем мире. В этом уверены и мои друзья-одноклассники, которые сейчас спят и не видят того, что вижу я в это хрустальное утро.

А вижу я первозданную природу родного края, горы с белыми шапками снега, которые нависают над океаном, мягкие краски вечнозелёных деревьев от кромки воды до горных вершин и буйные молодые побеги травы между деревьями. Чистейший океанский воздух просто пьянит и кружит голову. А они все спят и ничего этого не видят и не чувствуют.

Дружим мы давно, наверное, с пятого класса, хотя с лучшим моим другом, Диком Форстером, я дружу, сколько помню себя. Мы и родились в один год и в один день. Наши коттеджи стоят бок о бок на берегу Аляскинского залива. Мы вместе пошли в школу и учимся в одном классе до сих пор.

За эти годы подружились и наши родители. Мой отец, Андрей Баранов, как я уже говорил, историк и археолог, возглавляет кучу исторических, географических и этнологических обществ и редакций журналов, читает лекции в университете. Он фанатично влюблен в науку и, как обычно говорят о людях такого сорта, «не от мира сего», что не помешало ему настоять, чтобы мы с Диком с детских лет начали посещать школу восточных единоборств. Он считал, что мы должны развиваться гармонично и не только интеллектуально, но и физически.

Из всех видов спорта он выбрал восточные единоборства, а конкретно, школу тхэквандо, которое, по его мнению, кроме физического развития и возможности мужчине почувствовать себя таковым, даёт и философское познание жизни, что тоже крайне немаловажно.

Его горячо поддержал отец Дика Джон Форстер, крупный строительный подрядчик. Он был фанатичным яхтсменом и не менее фанатичным любителем подводного плавания, но в занятиях восточными единоборствами видел определённую подготовку к будущим жизненным передрягам.

К своим любимым увлечениям он приобщил нас с Диком сразу, как только мы научились ходить. И мы рьяно осваивали яхтенные премудрости на его, периодически меняющихся яхтах, а подводное плавание - в бассейне.

Наши мамы, у которых были гуманные профессии: моя работала врачом, а Дика – дизайнером, сначала отнеслись к нашим занятиям единоборствами крайне отрицательно, но, увидев балетные «па», которые мы выделывали на тренировках, успокоились, и им это даже понравилось. Посмотрели бы они, как мы осваивали потом костоломные и зубодробительные приёмы…

Так мы с Диком и жили. Гоняли на яхте под парусами и без них. Учились в школе подводного плавания. Переместились со временем из бассейна в воды залива, и наша подводная охота начала давать ощутимые результаты: без рыбы мы к пирсу уже не подходили. С годами мы притёрлись и характерами. Дик был более спокоен и флегматичен, а я, в какой-то мере, горяч и быстр на решения. Вот и дополняли друг друга.

Но одна общая черта у нас выработалась за эти годы чётко. Мы не переносили, когда обижали слабых, когда кто-то пытался подчинить своей воле других, когда интеллект подменялся тупой, грубой силой. Именно на этой почве у нас и сложилась компания, которая сейчас беспробудно спит на яхте. Причиной стал один случай в школе.

Примерно к пятому классу, когда уже определяются симпатии и антипатии друг к другу и в классе складываются определенные микрогруппы по общим интересам, заметно стала выделяться компания из трех наших одноклассников, где верховодил Джо Картер, сын владельца мясных магазинов в городе.

Правой его рукой был Билли Джонсон, а на побегушках у них состоял Сэм Гибсон. Билли и Сэм жили в районе города, который в сводках полиции числился как неблагополучный. Здесь жили семьи с небольшим достатком и откровенно бедные. Сюда стекались довольно сомнительные личности, многие с уголовным прошлым, настоящим и будущим, которые уже прошли «тюремные университеты».

Нравы в этом районе были самые крутые. Билли и Джон, будучи даже для своих лет ребятами рослыми, бесстрашными и наглыми, правила игры района своего проживания освоили успешно и так же успешно начали внедрять их в свои отношения с одноклассниками.

Конечно, они нарвались на нас с Диком. И, когда в пустом классе мы увидели, как они оба верхом сидят на безответном Ицхаке Леви, который, стоя на четвереньках, должен был изображать коня, и нещадно лупят его ногами по бокам воображаемыми шпорами, вопрос был решён мгновенно.

Спустя несколько секунд Билли и Сэм стояли на коленях перед Ицхаком с руками, заломленными за спину и, подвывая от боли, униженно, хотя и злобно, просили у него прощения. Худенький и испуганный Ицхак только дёргал головой, и слезы текли по его лицу. После этого случая Билли и Сэм затихли, нас они обходили стороной, а издевательства над Ицхаком Леви прекратились.

Всё изменилось с появлением в классе Джо Картера. Отец почему-то перевёл его из другой школы. Потом мы догадались о причине. С виду Джо казался добродушным, тучным для своего возраста, увальнем. Несмотря на внушительные размеры, физически он был слаб. Даже не смог ни разу подтянуться на турнике на уроке физкультуры. И пробежать стометровку для него было проблемой.

В классе он получил прозвище «колбасник». Ох, и дорого заплатили за это прозвище те, от кого он его слышал. Джо ничего не делал открыто. Все гадости он творил как бы невзначай, а то и тайно, когда никто не видел.

То наступит противнику на ноги своими тяжеленными, окованными ботинками. То подставит ножку бегущему по коридору пацану и радостно смеётся, глядя, как тот летит кувырком по полу. То невзначай ущипнёт девчонку, да так, что многие рыдали от боли в полный голос, то сунет горящую петарду в карман ничего не подозревающему однокласснику на перемене.

Конечно, он встречал отпор и даже несколько раз был битым, но все изменилось, когда он смог подчинить себе Билли и Сэма. Надо признать за Джо способность влиять на нужного ему человека и подчинять его своей воле. Трудно сказать, чем взял он Билли и Сэма. Может этой своей способностью, а может тем, что его отец давал им возможность подрабатывать в своих магазинах. Не знаю.

Знаю то, что Сэм и Билли, будучи физически развитыми ребятами, особым умом не отличались и слепо шли за тем, кто мог их направить, наставить и руководить их поступками. Вот так они нашли друг друга, и вскоре эта троица стала сущим бедствием не только для класса, но и для всей школы.

Джо, как опытный стратег, заручился поддержкой нескольких старшеклассников, которые, как и он, пытались верховодить в своей возрастной зоне и, кажется, уже занялись торговлей наркотиков в школе.

Он купил их тем, что частенько доставлял им со скидкой мясо для барбекю из магазинов своего отца, когда они организовывали вечеринки или вылазки за город. О такой поддержке знали все, и влияние Джо, а вернее, страх перед ним и его командой в лице Билли и Сэма, выросли необычайно.

Джо был генератором всех гнусных идей, а исполнителями являлись Билли и Сэм, которые без разговоров и по первому указанию Джо, пускали в ход кулаки. Они, конечно, информировали Джо о нас и наших возможностях, поэтому осторожный и хитрый Джо никогда свои гадостные проекты и поступки не совершал у нас на глазах, но рано или поздно они должны были вылезти наружу. Так оно и вышло.

Во время перемены мы с Диком, проходя по коридору, застали сцену ссоры Джо Картера с Ритой Рум. Не знаю, что у них там вышло, но я услышал, как Джо злобно закричал: - Косоглазая тварь, - и тут же получил звонкую оплеуху от стоящей рядом подруги Риты Эллен Говард, самой красивой девочки класса, и, наверное, всей школы.

В кулаке Джо блеснуло что-то металлическое, он размахнулся, но тут же скуля, опустился на пол. Его руку мёртвой хваткой держал Дик, который своевременно провёл элементарный болевой приём на запястье Джо. На крик, а потом вопли Джо Картера, уже летели по коридору Билли и Сэм, отбрасывая всех со своего пути.

Я выступил им навстречу, и тут же рядом со мной встали Эллен, Рита и Микки Ситки. Наверное, Микки посчитал, что оскорбление, нанесённое эскимоске Рите Рут, относится и к нему, коренному жителю Аляски из племени тлингитов. Хотя горячий и свободолюбивый Микки и сам давно ненавидел эту троицу.

Билли и Сэм, наткнувшись на неожиданную преграду, в замешательстве остановились. Скулёж Джо прекратился. Дик выпустил его руку и повернулся к нам. Билли и Сэм, не говоря ни слова, начали отступать задним ходом, всё более и более убыстряя свои шаги. Вслед за ними с перекошенным от боли лицом, держа на весу руку, проковылял и Джо.

- Спасибо Вам, ребята! – просто сказала Рита Рут, а Эллен благодарно посмотрела на нас, взмахнув своими пушистыми ресницами.

Мы все, конечно, понимали, что просто так это дело не закончится. Джо не мог допустить крушения своей власти. Класс испуганно затаился. На нас поглядывали кто с сочувствием, а кто и со злорадством. Наш независимый характер не всем был по нраву. На следующей перемене было замечено общение компании Джо с восьмиклассником Ником Гарриманом, таким же придурком, как и Джо.

Как-то, не сговариваясь, из школы мы вышли все вместе. В боковой аллее нас уже поджидали Джо со своими телохранителями, восьмиклассник Ник Гарриман и вечный семиклассник Питер Ласкер - мордатый дебил и закадычный друг Ника. Наверное, они посчитали, что впятером с нами справятся легко. Невдалеке за деревьями сгрудился наш класс. Не могли отказать себе в удовольствии посмотреть на бесплатное шоу с мордобоем.

Я, было, попытался оттеснить девчонок назад. Куда там! Эллен и Рита с глазами разъяренных тигриц, не сбавляя шагу, прямо пошли на Джо Картера. На свою беду, он стоял чуть поодаль от своих телохранителей, и девчонки отрезали ему путь к спасению.Они подошли к нему с двух сторон, и я явственно услышал звонкий голос Эллен:

- Тебе было мало, подонок! – а вслед за этим звук громкой пощечины, которую Эллен уже отработала в коридоре школы.

- Ко мне! На помощь! – истерически заорал Джо.

Билли и Сэм кинулись на вопль своего хозяина, но на пути у них встал Микки Ситки. Мы же с Диком устремились к главной боевой силе противника. Я взял на себя Ника Гарримана, а Дик - дебила Питера.

Следуя традициям нашей школы тхеквандо, мы никогда и нигде не подчёркивали своего умения в единоборстве. И это погубило наших противников, которые рассчитывали одной рукой уложить пацанов, младших по возрасту и ниже их ростом. В школе это имеет большое значение.

Мы с Диком почти одновременно провели подсечки, и придурок Ник вместе с дебилом Питером тяжело грохнулись на траву. Ошеломлённые, они тут же вскочили и всё-таки попытались провести прямые удары кулаком в лицо. Мы грамотно уклонились, и кулаки попали в пустоту. Тут же они получили по удару стопой в челюсть, которые мы провели прямо с разворота. Действовали мы с Диком, не сговариваясь, синхронно, как в настоящем шоу. Ник с Питером вновь грохнулись на траву и затихли.

Мы, тут же, не глядя больше на них, развернулись. Я - к девчонкам, а Дик к Микки, сражаясь с Билли и Сэмом, не подпускали их к Джо. Картина, которая открылась перед нашими глазами, была потрясающая.

Эллен и Рита гоняли Джо Картера по кругу, как зайца. Пинки и оплеухи сыпались на него с двух сторон. Джо тонко, по-поросячьи, верещал, не успевая уклоняться, а вся его защита сводилась к тому, что он молотил перед собой воздух руками, точь-в-точь, как игрушечный заяц, играя на барабане…

Микки и Билли, сцепившись, катались по траве, осыпая друг друга ударами, а Сэм вместо помощи другу, остолбенело стоял и таращил глаза на лежащих на траве старшеклассников. Я подбежал к девчонкам и с трудом оттащил их от Джо, после чего тот сел на траву и, перестав верещать, зарыдал в голос. Думаю, что это не от боли, а от ужасающего чувства беспомощности и прилюдного унижения.

Дик, подбежав к Микки и Билли, с ходу схватил Билли за нос и, защемив его правой рукой, что-то скомандовал Микки. Тот, оторвавшись от Билли, встал на ноги, а Билли, ведомый за нос, на четвереньках пополз за Диком, который подвёл его к задумчиво лежащим старшеклассникам. Тут Дик убрал руку и оставил Билли сидеть с распухшим носом в компании недавних авторитетов. Сэм к этому времени очнулся от шока и резво, с топотом, скрылся с поля боя.

Вот так и закончилась эта баталия, разговоров о которой в школе хватило на год. Особых последствий для нас она не имела. Вряд ли Джо рассказал отцу о том, что его отлупили девчонки. Во всяком случае, его отец в школе не появлялся и не жаловался.

На второй день к нам на школьном дворе подошёл посланец от компании старшеклассников. Он завёл витиеватый разговор на тему, что «против лома нет приема» и нам вчерашний день скоро хорошо «аукнется», поскольку и количественно и качественно перевес на их стороне.

Мы ему ответили просто, что нашей группе восточных единоборств, в которой мы занимались, давно надоело отрабатывать приемы на муляжах, и ребята будут рады заменить их на одушевлённые объекты. Только надо, чтобы партнеров на всех хватило, и попросили посланца обеспечить их достаточное количество. Посланец задумался и удалился. С тех пор старшеклассники старались нас не замечать.

Власть Джо Картера и в классе, и в школе среди однолеток завершилась бесповоротно и окончательно. Долгое время вся троица ходила, как пришибленная, не поднимая глаз и не отвечая на ехидные реплики осмелевших одноклассников. Потом постепенно всё переменилось.

У всех троих появились деньги, которые они тратили, не считая. Сразу же выросло число «друзей», а попросту прихлебателей. Явно пахло торговлей наркотиками. Но Джо недаром отличался своей хитростью. В нашей школе никакой торговли наркотиками не велось. Иначе мы бы знали. Зато в других учебных заведениях уровень их потребления школьниками резко скакнул вверх.

По слухам Джо стал руководителем всей наркосети, которая охватывала учебные заведения города, и преуспел на этом поприще. В колонию для несовершеннолетних попадала мелкота, торговцы, в том числе, его лучшие друзья Билли и Сэм. И не по одному разу. Джо, как заговорённый, отделывался лёгким испугом. Может, свои не выдавали, а может, отмазывал отец.

Нас эта компания совершенно не интересовала, и я даже подумать не мог, что судьба нас сведёт вновь и уже не в детской свалке, а в поединке, где на чаше весов окажутся наши жизни.

После того памятного дня мы впятером накрепко сдружились и больше никогда не расставались. Конечно, интересы у каждого были разные. Мы взрослели, и годы определяли наши наклонности и будущую деятельность.

Я, как и отец, твёрдо решил стать учёным-историком. Всё свободное время просиживал в исторической библиотеке и историческом архиве. Принимал самое деятельное участие в семинарах нашего столичного университета в Джуно, выступал с научными статьями в исторических журналах. Тема, которой я увлекался, была «Русская Аляска». Тут было ещё много «белых пятен».

Дик Форстер давно определился в своем выборе. Он так же шёл по стопам своего отца, и профессия строителя-бизнесмена ему явно нравилась без всякого принуждения с родительской стороны. После школы он прямиком собирался на инженерно-строительный факультет технического колледжа.

А вот Эллен Говард, у которой родители были инженерами, семейной традиции изменила. И виною был я, а еще вернее, моя мама. Ребята часто бывали у нас дома. Их увлекали рассказы отца о прошлом нашего края. Он рассказывал о нём такие подробности, которых в школе на уроках истории не услышишь.

Как-то незаметно Эллен сблизилась с моей мамой, и её рассказы о микробиологии, а моя мама была врачом-микробиологом, до того запали в душу Эллен, что со временем она и слушать не хотела ни о какой другой профессии. В лаборатории, где работала мама, Эллен стала своим человеком и при каждом удобном случае прибегала к нам домой, увы, к сожалению, не ко мне…

За эти годы Эллен из симпатичной девчушки выросла в самую настоящую красавицу. Её наперебой приглашали на все конкурсы красоты, которые проводились и на Аляске, и в центре страны. В некоторых из них она приняла участие и все, как один, выиграла. Её портреты начали появляться на первых страницах журналов.

Это был прямой путь в топ-модели, а может быть, и на экран. Другие девчонки обалдели бы от такой удачи, но только не Эллен. Как её ни просили, и что ей ни обещали модельные менеджеры, она решительно порвала с этими конкурсами и ни с кем даже разговаривать по этому поводу не хотела.

Ухажёров у неё было, хоть отбавляй. Но все попытки ухаживания у них разлетались в прах: во-первых, из-за полного равнодушия самой Эллен к ним самим, а во-вторых, из-за серьёзных внушений, которые мы Диком делали особо настойчивым, иногда с применением мер предметного разъяснения.

Скажу честно. Мы с Диком были влюблены в Эллен, как и многие другие. Но она относилась к нам всего лишь как к друзьям. Преданным друзьям, да и только. К глубокому нашему сожалению. И, хотя мы с Диком оставались джентльменами по отношению друг к другу в этом вопросе, легче от этого нам не было. Провожали мы Эллен домой всегда вместе и вместе принимали её прощальные поцелуи «в щёчку»…

 

Надо сказать, что и Рита Рут выросла в прехорошенькую девушку. Её портреты тоже не сходили с рекламных проспектов туристических фирм, где она стала «лицом Аляски», демонстрируя себя в национальных костюмах коренных жителей на фоне Аляскинских природных красот.

За эти годы она стала, опять же с помощью моего отца, знатоком исторических и географических достопримечательностей нашего края и, как и Эллен, тоже была своим человеком, но уже в туристических фирмах. Так что путь её лежал в туристический бизнес, и сомнений в этом не было.

И последний из нашей компании – Микки Ситки, по моему мнению, о будущем пока всерьёз не думал. Всерьёз он думал только о Рите, и друг без друга они не появлялись. Ходили они, будто скованные одной цепью, рука об руку. Хотя свои интересы были и у него. Например, он самозабвенно любил море и яхту.

Под руководством отца Дика, он вскоре стал классным судомехаником, а затем и яхтенным капитаном. В ремонтах яхты, которые мы осуществляли сами, он незаметно стал у нас главным, и мы все ему безропотно подчинялись, а в последнее время - даже отец Дика, который постоянно советовался с ним по всем яхтенным делам.

За годы нашей дружбы мы успели заразить новых друзей и подводным плаванием, и плаванием под парусами. Вот только восточными единоборствами заразить не смогли, а потому продолжали с Диком заниматься тхэквандо сами.

Все ребята прошли курс подводного легководолазного обучения, как когда-то и мы, сначала в бассейне, а потом, сдав соответствующие экзамены, вышли в залив. Теперь они и представить не могли, как раньше жили без всего этого.

Вчера у нас начались долгожданные летние каникулы. Мы перешли в десятый класс, и у Риты был день рождения. Мы решили его отметить на яхте, что и сделали. С утра мы не вылезали из воды, и добыча от подводной охоты превзошла все наши ожидания.

Часть рыбы мы развесили на вантах, чтобы получить юколу, сушёную рыбу, используя для этого народную технологию эскимоски Риты, часть пожарили по рецепту Эллен, а я сварил русскую уху, этакий рыбный суп, по рецепту, который почерпнул из русской кулинарной книги.

Распили бутылочку вина за здоровье именинницы, больше нам и не требовалось, спиртное у нас не в почёте, а наелись так, что и говорить уже не могли, просто тянуло в сон. Я был необычайно горд, что мою уху все хвалили и, говоря по-русски, «трескали», пока не показалось дно котла. Хвалили и жареную рыбу с приправами, приготовленную Эллен, но уже сдержаннее. Просто наелись. И Эллен не обижалась. Она всегда всё понимала правильно.

Теперь ребят надо будить. День у нас обещает быть тяжелым. Поскольку мы освободились от учёбы, и появилось время, яхту надо было приводить в порядок. Для этого её необходимо вытащить на берег, а это не так просто.

Ещё в воде её надо установить на кильблоки, опоясывающие днище яхты, что бы она устойчиво стояла на берегу; потом завести кильблоки на рельсовую тележку слипа, такого приспособления, которое служит для вытягивания яхты канатами на берег, и провести ещё немало сопутствующих работ.

Ремонтировали мы яхту всегда сами и с превеликим удовольствием. Кроме всего прочего, это давало нам и соответствующие знания об её устройстве и парусном деле. Прошедшие годы не прошли даром, и специалистов мы уже почти не приглашали.

Микки, заранее обсудив с отцом Дика все вопросы ремонта и составив «дефектную ведомость», заблаговременно закупал все нужные материалы и детали. Обеспечивал, так сказать, «фронт работ», а потом уже вступали в дело его бойцы, то есть мы.

Все наши дела откладывались на потом, ремонт яхты был нашим священным ритуалом, и надо сказать, очень сближал нас все эти годы. Для меня этот день обещал быть жарким ещё и потому, что отец преподнёс мне сюрприз, о котором я вчера рассказал за «русской ухой» ребятам.

Он недавно возвратился из русского города Иркутска, города, где умер в 1795 году знаменитый первооткрыватель Аляски Шелихов. Там проходила научная конференция, посвящённая юбилею Шелихова и созданию «Русской Аляски». Надо сказать, что в России в последнее время уделяют этому вопросу всё больше и больше внимания. К чему бы это?

Так вот, на конференции выступал паренёк моего возраста с интересным сообщением об участии русских мореплавателей в открытии Аляски, о кораблях, которые использовались в то время. Он привёл многие не известные ранее имена моряков и названия кораблей, факты и детали, до этого времени нигде не публиковавшиеся.

Но самое интересное, что у этого парня была фамилия Шелихов, а звали его Григорием и по отчеству, которое употребляется в России, Ивановичем. Полный однофамилец, а по-русски - тёзка, своего великого земляка. Правда, в приватном разговоре с моим отцом он утверждал, что является кровным потомком Шелихова, но никому не говорит об этом, боясь неверия и насмешек.

Во всяком случае, его сообщение было интересным, и многие учёные его хвалили. Тамошнее географическое общество наскребло денег на поездку паренька, в качестве поощрения, на Аляску. Вроде, как бы в научную командировку, а, наверное, больше для того, чтобы мальчишка отдохнул за время летних каникул. Тяжело сейчас в России…

Встал вопрос о жилье и питании. Зашли в тупик, выход из которого тут же нашёл мой отец. Он официально пригласил Гришу Шелихова к нам в гости и сразу же оформил соответствующие документы. Сегодня этот вундеркинд прилетает. И мне его встречать и занимать. Весёленькое дело! Посмотрим, что это за фрукт. Во всяком случае, нянькой я ему не стану, а дам в руки рашкетку и покажу, как зачищать ржавчину на яхте, а там посмотрим…

Я непроизвольно вздохнул от таких перспектив, машинально посмотрел на часы и бешено зазвонил в судовой колокол.

- Подъем!!! – истошно завопил я.

Однако, ни звуки колокола, которые эхом отражались по всему берегу, ни мои истошные крики никакого впечатления на команду яхты не произвели.

Спящий на корме Дик даже не пошевелился, а лежащий рядом Микки, высунув голову из-под одеяла и посмотрев в мою сторону, начал шевелить губами. Судя по артикуляции, он меня куда-то посылал. И, кажется, далеко…

Внизу, в кубрике, тоже было тихо. Эллен и Рита признаков жизни не подавали. Надо было применять кардинальные меры. Время работало против нас и, в первую очередь, против меня. Самолёты, как правило, прилетают вовремя.

Я неслышно пошёл на корму и, взяв ведро с закреплённой к его дужке верёвкой, которая по-морскому называется шкертом, зачерпнул из-за борта полное ведро морской воды. Потом я взял в правую руку здоровую кружку и зачерпнул ею воду уже из ведра.

Осторожно подошёл к раскрытым дверцам кубрика. Там внизу спали девчонки на двух диванах, напротив друг друга, головами ко мне. Действовать надо было быстро и решительно. Главное, быстро…

Я примерился и обрушил на их головы воду из кружки, точно и поровну. Тут же я выплеснул воду из ведра, на неподвижные фигуры Дика и Микки. Сначала раздались панические визги девчонок, а потом звериный рык ребят.

Не теряя ни секунды, я прыгнул за борт, и сам чуть не заорал от свежести утренней водички. Отплыв от яхты на безопасное расстояние, я выслушал свою порцию проклятий от команды, которая таки поднялась и сгрудилась на корме. Потом я начал делать круги вокруг яхты, примериваясь забраться на борт.

Не тут-то было… Они меня и близко не подпускали к борту, вооружившись баграми и швабрами. Надо сказать, что у нас на Аляске температура воды отличается от той, что в Калифорнии. Даже в самые жаркие месяцы она не поднимается до +16 градусов по Цельсию. Так что без гидрокостюма, который мы используем для подводного плавания, долго при такой температуре не продержаться.

Эти паразиты, конечно, об этом знали. Но ожидали, когда я окончательно продрогну. Наслаждались своей местью. И когда я застучал зубами уже всерьёз, они собрались в кучу и стали громко обсуждать, пускать меня на борт или дать возможность ещё поплавать и искупить вину. Обсуждали долго, припоминая все мои прегрешения, потом под напором девочек решили амнистировать.

Едва я вступил на борт, как неожиданными бросками отправил в воду Дика и Микки. Девчонок я пощадил за человеколюбие. Уязвленные моей черной неблагодарностью, Дик и Микки продолжали поносить меня, плавая вокруг яхты, куда я их тоже не пускал и, в свою очередь, припоминал приятелям все их прошлые грехи и упущения. В итоге выдержал я их в воде ровно столько, сколько они полоскали меня…

Так начался для нас этот первый день летних каникул и необычных приключений, о которых мы ещё и не подозревали.

У пирса, куда мы вскоре подошли, меня ожидал отец. Он нервно ходил около своей машины и ежеминутно посматривал на часы. Я стоял на носу и кинул ему швартовый конец. Отец, беззвучно чертыхаясь, подхватил его и набросил на кнехт.

- Саша! Пошевеливайся! Опаздываем! – в голосе отца звучало раздражение.

Ребята хором поздоровались с ним, а я быстро нырнул в кубрик и переоделся. Все это заняло одну минуту. Прыгнув на пирс, я поднял в приветствии руку.

- Удачи вам, ребята! С аэродрома я прямо сюда.

- Не переживай! Всё будет нормально. Вези сюда своего русского приятеля. Работу ему найдём! – и Микки, который стоял за рулём и швартовал яхту, громко засмеялся.

Легко ему говорить «не переживай»… За последние годы не было еще ни одного случая, чтобы я пропустил подъём яхты на берег. Из ангара уже выходили рабочие, которые участвуют в подъёмных работах, а в ворота уже въезжал отец Дика.

Мы обменялись с ним приветствиями сигналами клаксонов машин и поднятием рук. Моему отцу было не до яхтенных дел. Мы опаздывали на аэродром, где должны были встречать мальчика из города Иркутска, а потому отец наддал газу, и наш старый драндулет, взвыв двигателем, помчался, как стрела. Наверное, до первого полицейского…

Однако Бог нас миловал, полицейского мы не встретили и домчались до аэропорта как раз во время. Только вот самолёта не было. Опаздывал, к нашему удивлению. Отец уселся в кресло и начал дремать, а я, как загнанный волк, кружил по залу аэропорта и проклинал этого, ещё неизвестного мне однофамильца первооткрывателя, так не вовремя свалившегося на мою голову.

Отец, хотя и дремал или делал вид, что дремлет, но тоже был не в лучшем состоянии. Срывалась лекция в университете, а он не терпел опозданий ни своих, ни чужих. Знал бы этот парнишка, сколько причинил нам трудностей своим визитом. Определённо бы не прилетел…

Наконец, объявили о посадке самолета, и на таможенном контроле появился долгожданный гость из России. Я его сразу узнал, хотя никогда не видел. К нам подошёл высокий русоволосый парень, широкий в плечах и хорошо сложенный. Мускулы просто распирали его тенниску. В руках он держал небольшой рюкзак и джинсовую куртку. На нём были такие же джинсовые брюки, а на ногах кроссовки.

Обычная экипировка современного парня, почти, как и у меня. Но первое, что сразу бросалось в глаза - это его открытое лицо славянского типа. И надо признаться, располагающее и даже красивое, но не приторной красотой «любимца дам», а настоящей мужской привлекательностью. Он нас тоже увидел, узнал отца, широко улыбнулся и поднял в приветствии руку.

- Пропали наши девчонки! - первое, что пришло мне в голову, а следующая мысль была об Эллен… Но, что удивительно! Агрессивного настроя или недоброжелательства к этому парню я почему-то совсем не почувствовал. Наоборот, я глупо заулыбался и пошёл к нему навстречу. Может, гипноз какой-то?!

Мы тряханули друг другу руки. Хватка у парня была медвежья, но ведь и я не из маменькиных сынков. Наше молчаливое рукопожатие сразу же и определило наши взаимоотношения. Мы признали друг друга за своего. И точка.

- Гриша! – представился он звучным голосом.

- Саша! – и на правах хозяина я взял у него из рук сумку.

Подбежал отец, обнял Гришу и сразу потащил его к выходу. Я понял, что он сейчас сбагрит гостя полностью на моё попечение и помчится в университет читать лекцию.

Так оно и вышло. Когда мы садились в машину, Гриша с восхищением обошёл её и погладил крыло.

- Что, нравится? – с удивлением спросил я.

- Очень! Современная марка. «Форд» – это фирма!

- Так этой машине в субботу будет сто лет…

- Ну, уж и сто? – усомнился Гриша.

- Сто не сто, а седьмой годок пошёл. Пора и в отставку.

- В отставку? Через шесть лет!

- Это срок, через который у нас, как правило, меняют машины.

- Ну и ну! – изумился Гриша. – Мой отец на «копейке» уже двадцать лет рулит, и ничего.

- Что такое «копейка»?

- Это наш русский римейк итальянского «Фиата». Народная машина, так сказать…

- Прошу прощения, ребята, - вклинился в разговор отец, которому надоела наша болтовня о машинах. – Во-первых, поздравляю тебя Гриша с прибытием на землю Америки и соответственно в край, освоенный русскими людьми под водительством твоего предка.

- Спасибо! – широко улыбнулся Гриша.

- Во-вторых, обстоятельства сложились так, что ни у меня, ни у жены сейчас нет времени. Жена на работе, а у меня на носу лекция в университете. Сделаем так. В доме для тебя всё приготовлено, а Саша всё покажет. Приведи себя в порядок после дороги, пообедайте и отдохните. Вечером мы с женой устроим небольшой приём. Познакомим тебя с нашими друзьями и определимся с программой твоего пребывания на Аляске. Нет других предложений или пожеланий?

- Спасибо! Не беспокойтесь, всё очень хорошо.

- Ну, вот и отлично! – и мы подрулили к нашему коттеджу.

Отец «сделал нам ручкой», и машина сорвалась с места.

- Ох, напорется он сегодня на штраф за превышение скорости, - вновь подумал я. Мы зашли в дом, и я сразу погнал Гришу в душ. Пока он там плескался, я разогрел всё то, что приготовила мама, и находилось в холодильнике, а потом, как мог, сервировал стол.

После душа я провёл Гришу по дому, показал его комнату, небольшой зал спортивных тренажёров, который размещался у нас в подвальчике, гараж на две машины отца и матери, и, конечно, мою гордость - мотоцикл. Потом, уже больше не мешкая, усадил его за стол. По всему было видно, что наш скромный дом произвёл на Гришу большое впечатление. Вот уж не думал…

- А как у вас живут? – спросил я его. – Так же?

- Ты когда в последний раз бывал в России? – вопросом на вопрос ответил Гриша.

- Я там вообще не бывал ни разу.

- Оно и видно. Живём мы вчетвером в трёхкомнатной «хрущёвке». Я, отец с матерью и сестра. На пятом этаже. Лифта, правда, нет. Отец имеет кооперативный гараж и дачный участок, где мы всей семьёй выращиваем овощи и фрукты. По нашим меркам вполне нормально…

- Что такое «хрущёвка»?

- Видишь ли, жилищное строительство до прихода к власти в 1953 году Никиты Хрущева у нас почти не велось. Жили в так называемых «коммуналках» - квартирах, реквизированных после революции у богатых людей. К примеру, в таком доме, как у вас, заселили бы человек двадцать с общей кухней и общим туалетом.

- Как же так можно жить? – с изумлением спросил я.

- Вот так и жили, а ещё жили в бараках, по несколько десятков, а то и сотен человек. Я, конечно, этого не застал, но говорят, что кое-где это осталось. Так вот. Все средства шли на оборону.

- От кого вы думали обороняться?

- В первую очередь от вас, от Америки, и всего капиталистического лагеря.

- А у нас, насколько я знаю, считали, что обороняться нужно в первую очередь от вас…

 

- Вот видишь, как получается, - и Гриша невесело усмехнулся. – Хрущёв решил строить дешёвые отдельные квартиры, быстро и много. И, действительно, миллионы людей в короткое время получили отдельное жилье. Квартиры крошечные, неудобные, дома без лифтов, но видел бы ты, как радовались люди. Сейчас таких домов давно уже не строят, но в старых продолжают жить. Вот и я живу. И ничего. Пока не увидел всего этого, - и Гриша обвел глазами наш салон.

- А кто твои родители? В смысле, чем они занимаются?

- Отец был механиком на заводе. Сейчас завод не работает, и он занимается частным извозом. Стал таксистом. Мать - медсестра. Сестра учится в седьмом классе. Вот и вся семья.

Из прессы я знал о положении в бывшем Советском Союзе и решил сменить тему, чтобы не страдал Гришин патриотизм.

- Как находишь мой русский?

- Прекрасно говоришь. Не скажешь, что вырос не в России.

- Это у нас семейное. Все поколения говорят по-русски. Да к тому же ещё и телевидение, и Интернет, выписываем кучу исторических и географических журналов из России. А как у тебя с английским?

- А ты и оцени! – Гриша перешёл на английский язык. – Школа, в которой я учусь, специальная, с преподаванием ряда предметов на английском языке. Понятное дело, и сам стараюсь. Сегодня без английского - никуда, да ещё, если хочешь стать историком. А я им буду! – твёрдо заключил он.

- Что же. Говоришь ты сносно. Только сразу видно, что разговорной практики не имеешь.

- А откуда ей взяться? Первый раз за рубежом. И если бы не твой отец, не бывать и этой поездке. Денег в нашем историческом обществе нет, и не предвидится.

- Так. Значит, будем с тобой коллегами.

-Ты серьезно?! - обрадовался Гриша. – Вот уж не ожидал. Как правило, сейчас дети редко идут по стопам своих родителей.

- А ты знаешь, как зовут моего отца? – вдруг спросил я Гришу.

- Конечно, знаю. Ведь познакомились мы с ним в Иркутске. И документы вместе оформляли. – Гриша недоумённо посмотрел на меня.

- А теперь вспомни, как зовут меня. – Гриша с минуту смотрел на меня непонимающим взглядом, потом вдруг хлопнул ладонью себя по лбу и расхохотался.

- Как же я это сразу не понял! Александр Андреевич Баранов – потомок Главного правителя Русской Америки Александра Андреевича Баранова - принимает у себя в гостях Григория Ивановича Шелихова – потомка Первооткрывателя Аляски, Создателя Русской Америки и Российско-американской компании - Григория Ивановича Шелихова!

Мы встали из-за стола, торжественно, как на дипломатических приёмах, пожали друг другу руки и чокнулись фужерами с апельсиновым соком. Только после этого оба громко заржали и ударили поочерёдно по рукам.

- Ну, у тебя и отец! Он что же, теперь нас будет демонстрировать всей Аляске?

- Насчет всей Аляски не знаю, а вот своим друзьям и, может быть, на очередной конференции – своим студентам, продемонстрирует обязательно. Свою науку он пропагандирует всеми способами, а тут такая возможность… Сенсация, да и только!

- Что же, тогда потрудимся ради нашей науки. Я готов и выступить. Твой отец слушал моё сообщение и одобрил.

- Да и у меня есть материал, - сказал я и спохватился. – Слушай, Гриша! Кажется, в России есть такая пословица о том, что «соловья баснями не кормят»…

- Есть! – засмеялся Гриша.

- Тогда давай, не стесняйся. Видишь, сколько местных разносолов наготовила мама. И это все надо обязательно съесть, а не то будешь иметь дело с ней. И мне не поздоровится...

Смотри: вот это колбаса из мяса лося, вот это копчёный лосось, между прочим, домашнего копчения, а вот лосось вяленый, тоже сами делали. Грибы и ягоды сами собирали в лесу, а в следующий раз, обязательно возьмём в лес и тебя. Вот устрицы, посмотрим, как они тебе придутся по вкусу. И наш фирменный хлеб домашней выпечки. Мамина гордость! Все наши друзья от него в диком восторге! Ну, и всё остальное, что видишь на столе: гамбургеры, пицца и чипсы – это уже стандартный американский набор. Итак, к бою! – я схватил вилку и нож, и Гриша без уговоров тут же последовал моему примеру.

Аппетит у нас оказался одинаково отменным. Когда мы с удовлетворением откинулись от стола, в тарелках красовались лишь жалкие остатки шикарной трапезы.

Гриша захотел чаю. Выпили и чаю, после чего, поскольку у меня давно свербело в одном месте, я его спросил:

- Ты как, не против того, чтобы я познакомил тебя с моими друзьями? Или приляжешь с дороги отдохнуть?

- Какой там отдых? – возмутился Гриша. – Мы же с тобой Шелиховы и Барановы!

- Ответ правильный. Тогда, по коням! – и мы, оседлав мой мотоцикл, с рёвом понеслись в гавань.

Конечно, «Виктория» уже стояла на стапелях, на берегу, и ребята, получив от Микки свои участки работы, вкалывали вовсю. Я не стал делать общий сбор для представления гостя, обошёл каждого и представил Гришу персонально. Микки, деловито осмотрев внушительные габариты Гриши, коротко спросил:

- Хочешь помочь? – и, получив утвердительный ответ, потащил Гришу переодеваться, а потом за собой в машинное отделение.

Что бы нам ни говорили, а физический труд сближает людей, как никакой иной фактор. Когда к обеду мы все собрались в тени от корпуса яхты и сели кружком вокруг импровизированного стола, накрытого прямо на земле, чумазый Гриша ничем не отличался от такого же чумазого Микки и от покрытых ржавой пылью и пятнами краски девчонок, Дика и меня.

Конечно, все с интересом посматривали на нового человека, но уже как на СВОЕГО, и это было видно по доброжелательным взглядам и первым вопросам. Микки за спиной Гриши поднял вверх большой палец. Так он оценил совместную работу с ним.

- Не расслышала, как тебя зовут? – стрельнула глазами в Гришу отчаянная Рита Рум.

- Григорий Иванович Шелихов.

Повисло удивлённое молчание. Историю наши ребята знали хорошо.

- Вот это да! – Дик в восторге хлопнул себя по коленям, отчего поднялось облако ржавой пыли, и громко рассмеялся. Засмеялись и все остальные. Гриша покорно улыбнулся. Он уже привык к такой реакции.

- Значит, монополия Александра Андреевича Баранова - единственного обладателя фамильного сходства с бывшим хозяином Аляски - закончилась! – торжественным голосом продекламировала Рита.

- Закончилась, Рита, закончилась, - скорбным голосом подтвердил я. – Но теперь нас, потомков первооткрывателей, двое, и мы, как наши доблестные предки, наворочаем таких дел! Правильно я говорю, Григорий Иванович? – Гриша согласно наклонил голову. Ох, если бы я тогда знал, дочего вещие слова я произношу, дурачась…

- Занимаешься спортом? – спросил Дик, глядя на мощную Гришину мускулатуру.

- Занимаюсь.

- И каким же видом спорта?

- Сначала занимался спортивной гимнастикой. Она, как говорит, наш учитель физвоспитания в школе, - мать всех видов спорта. Потом занялся акробатикой и, когда полностью овладел своим телом и привел координацию движений в норму, занялся другими видами спорта.

- Какими, например?

- Занимался штангой, марафонским бегом, а в последнее время - боксом. Тут у меня есть определённые результаты. Первый спортивный разряд, и я стал чемпионом города среди юношей.

- А ты молодец! – с уважением сказал Микки. – Только виды спорта далекие друг от друга. Ты к чему-то себя готовишь?

- К жизни. А она у нас сейчас нелегкая. Кроме всего, я - будущий историк, и эту работу я не считаю кабинетной. Вот, и к вам я приехал потому, что заочно полюбил Аляску, как и мой великий предок, и мечтаю исходить её вдоль и поперёк…

- А ты, действительно, настоящий потомок Шелихова? – спросила Эллен. Гриша помолчал, потом негромко сказал:

- Я считаю, что действительно, а что считают остальные, меня не волнует. Главное, быть похожим на него в делах.

- Вот это правильно! Одобряю! – хлопнул по плечу Гришу Дик. – А как ты относишься к парусному спорту и подводному плаванию?

- Не знаю. Ещё не пробовал.

- Ничего, обучим. Правда, ребята?

- Правильно. Только надо, чтобы кто-нибудь из нас взял над ним конкретное шефство, хотя бы на уроках в бассейне, пока идёт ремонт яхты, – внесла предложение Рита.

- Вот вы с Эллен и возьмите, - тут же отреагировал Микки.

- Почему это мы? – недовольно спросила Эллен. – Гриша приехал, в первую очередь, к Саше. Вот он пусть и займётся его обучением.

- Э, нет, дорогая! – в Микки заговорил прораб. – Извините, но больше пользы на ремонте будет от Саши, чем от вас двоих. А нам надо как можно скорее в море.

- Так, значит, ты оцениваешь наш вклад! – взорвалась Рита. – Ну, погоди! – и она смешно погрозила кулачком своему другу.

- Постойте, ребята! – Гриша смутился и покраснел. – Хотя мне действительно очень надо научиться плавать под водой, я потом расскажу для чего, но я не хочу быть яблоком раздора в вашей дружной компании. Да ещё с первых минут. Мне тоже хочется поработать на ремонте яхты… В общем, что-нибудь придумаем…

- А тебе, действительно, хочется стать легководолазом? – заинтересованно спросила Эллен.

- Мне это очень нужно, - твёрдо ответил Гриша.

- Ну, что же, Рита, придётся нам с тобой стать учителями, раз нашему гостю так это нужно. Как ты смотришь?

- Я смотрю положительно, но эти разговорчики о том, кто важнее на ремонте, а кто нет! - Рита негодующе посмотрела на Микки. Тот тут же среагировал и стал перед нею на колени, смиренно наклонив голову.

- Ладно. Прощаю! – И Рита, засмеявшись, взъерошила ему волосы.

- Конфликт улажен! – Микки бодро вскочил с места. – Дик! Поговори с отцом об уроках в бассейне, а в свободное время мы приглашаем наших учителей и учеников на ремонтные работы. Все согласны? – Гул одобрения был ему ответом.

- Спасибо вам всем, ребята, и особо моим будущим учителям, - взгляд Гриши задержался на Эллен, и она внезапно покраснела.

Моё сердце упало вниз прямо под ноги Эллен. По-моему, туда же присоединилось и сердце Дика. Дождались… Но я пересилил себя и сказал:

- Приглашаю сегодня всех к восьми часам на небольшой приём, который мы устраиваем в честь приезда Гриши. И не опаздывать, а то нас с Гришей замучают друзья отца - любители исторических парадоксов. Я понятно выразился?

- Вполне, - за всех ответил Микки, дожёвывая гамбургер. А теперь за работу. – Он первый поднялся со своего места, а за ним потянулись и остальные.

К восьми часам у нас всё было готово для приёма гостей. Мы с Гришей чётко и резво выполняли указания мамы, которая, познакомившись с Гришей, просто очаровала его. Моя мама очень даже это умеет. По-моему, и Гриша ей понравился. Во всяком случае, она шепнула мне между беготнёй из кухни в салон, из салона на лужайку нашего двора, где шли работы для приема гостей:

- Гриша хороший мальчик! Постарайся с ним подружиться. Договорились? – и на лету поцеловав меня, умчалась дальше.

- Все хороши, когда спят зубами к стенке, - угрюмо пробурчал я, вспоминая, как вспыхнула Эллен при взгляде на Гришу. Ладно. Ревность - штука поганая, да и к Грише я продолжал испытывать добрые чувства. Бывает же такое?!

Мой папа оказался человеком предусмотрительным, чего я от него никак не ожидал. Когда я увидел среди приглашённых его друзей целую кучу корреспондентов газет, радио и телевидения, я просто обомлел. Неужто, он и впрямь решил устроить шоу на исторической подкладке. Я бросал хмурые взгляды в его сторону, но он умело забаррикадировался от них своими друзьями.

Наша компания явилась вовремя. Всех собрал Дик и привёз на своей машине.

Они сразу подключились для помощи маме и обносили гостей напитками. Прозвучал удар старинного судового колокола. Традиция, которую внедрил мой папа, когда хотел привлечь внимание гостей на подобных приёмах или вечеринках. Он поднялся на крыльцо, а приглашённый народ сгрудился с бокалами на лужайке.

- Дорогие друзья! – торжественно начал папа. – Мы вас пригласили на историческое, в некотором роде, событие. Сейчас вы увидите, как через 126 лет со дня русского освоения Аляски и передачи её 11 ноября 1867 года Соединённым Штатам Америки, встречаются на нашей земле Григорий Иванович Шелихов и Александр Андреевич Баранов! Прошу Вас, мои юные друзья! Покажитесь народу Аляски!

Ну, и папуля! Ну, и даёт! Хотя бы предупредил. Я просто остолбенел и не двигался с места. Положение спас Гриша. Он спокойно взял меня за руку, и мы оба взобрались к папе на крыльцо.

- Надеюсь, мне не надо рассказывать присутствующим, что говорят эти фамилии каждому жителю Аляски? И вот через сотни лет, здесь, прямо перед вами, встречаются потомки этих первооткрывателей и первопроходцев нашего края. Русское «УРА», господа!

И, действительно, папины друзья, такие же фанатики-историки, как и он сам, по русскому обычаю, троекратно рявкнули: «УРА»… Вместе с ними, смеясь, кричала и мама, и вся наша компания, а Микки к тому же колотил в колокол. Стало весело и шумно, а не ожидавшие такого оборота в начале вечера корреспонденты засверкали блицами своих фотоаппаратов.

- Моего сына вы, надеюсь, знаете, а Гриша Шелихов приехал к нам из России, из города Иркутска, где в 1795 году скончался Григорий Иванович Шелихов. Гриша, как и мой сын, увлекается историей, и в частности, славными делами своего предка. Историческое и географическое общества города Иркутска за интересные и оригинальные работы в этом направлении наградило его поездкой к нам на Аляску. Я, как профессиональный историк, очень рад и даже горжусь, что нам на смену идут такие славные ребята. Думаю, что, наконец, и во всем мире поймут значение нашей науки, без которой невозможно продвижение человечества вперед. Возможно, мы перестанем наступать на зубья этих пресловутых «граблей» и повторять ошибки прошлого, а будем рационально использовать лучший опыт наших великих предков. Как вы считаете, друзья? -

Конечно, друзья ответили, что это в высшей степени правильно и даже пытались развить папину мысль, но корреспондентов интересовал Гриша.

- Вы, действительно, прямой потомок Шелихова? – прозвучал коронный для Гриши вопрос.

- На этот вопрос мне ответить сложно. Более полувека генеалогия в России была не в почёте. Корни у многих семей утеряны, иногда безвозвратно. Я провёл собственные поиски и считаю, что являюсь потомком одной из ветвей рода Шелиховых, в семье которого было шестеро дочерей и трое сыновей. Однако думаю, что не это главное.

Можно быть прямым наследником великого человека и оставаться посредственностью, если чем не похуже. Я стараюсь изучить все великие дела своего великого предка и быть достойным его продолжателем.

- Достойный ответ, молодой человек! – раздалось из группы папиных друзей-ученых.

- Где вы изучали английский язык? – последовал новый вопрос.

- Только в школе. У нас замечательные преподаватели.

- Какое конкретное направление вас интересует в наследии Шелихова?

- Конкретно я занимался историей создания Русско-Американской компании, которая фактически владела Русской Аляской, но затем меня заинтересовала морская сторона этого вопроса. Без кораблей не было бы ни компании, ни открытия самой Аляски. А кораблями, как известно, управляют люди. Меня интересуют судьбы этих смелых моряков, которые были и купцами, и промышленниками, и путешественниками, и первооткрывателями одновременно. Многие из них нашли себе в море могилу вместе со своими кораблями. Я пытаюсь восстановить их имена и названия кораблей. Думаю, что память о них должна сохраниться, и это будет справедливо.

- Вы уже знаете координаты погибших кораблей компании?

- Не все, конечно, но кое-какие данные имеются.

- А ведь многие из них перевозили большие ценности. Вы не собираетесь их искать?

- Самая большая ценность - это память об этих людях и исторические реликвии тех лет.

- Что вам понравилось на Аляске?

- Поскольку я сегодня на Аляске первый день, мне понравилось всё! И, прежде всего, гостеприимные хозяева, которые пригласили меня сюда – отец и мать моего нового друга Саши и его друзья, с которыми я за короткий срок, надеюсь, нашёл общий язык.

- Саша! А как Вы относитесь к тому, что перестали быть единственным носителем имени великого человека?

- Положительно, – буркнул я, удивляясь глупости этого вопроса.

- Вы и ваши друзья, действительно, рады приезду такого гостя с такой удивительной фамилией и именем? – не унимался корреспондент.

- Ещё как рады! – сказал я и посмотрел на Эллен, которая стояла в первом ряду с подносом.

Она, поймав мой взгляд, вновь покраснела и, держа впереди себя поднос, направилась в дом. Боковым зрением я отметил, что стоящий сбоку Дик с остервенением плюнул себе под ноги. Вот она, проклятая ревность…

- Господа! Господа! Это всё-таки не пресс-конференция, а вечер встречи новых и старых друзей. Располагайтесь, отдыхайте, общайтесь, а нашему новому пополнению исторической науки в лице Гриши и Саши я хочу пожелать стать настоящими учеными и настоящими друзьями.

Мама тут же включила музыку, и вся компактно стоящая толпа распалась на группы, загомонила, начала рассаживаться за столики на лужайке и в салоне или просто прохаживаться с бокалами, беседуя о чём-то своём. Нас с Гришей в покое не оставили.

Вернее, не меня, а Гришу. Я был свой, и все обо мне всё знали. Гриша был нарасхват, а я был вынужден таскаться за ним в качестве живой иллюстрации единства бывших великих соратников и нынешних продолжателей их дела.

Мы переходили от группы к группе, и от названий кораблей, фамилий и имён моряков в моей голове стоял непроходящий гул, напоминающий шум морского прибоя.

Гриша так и сыпал во все стороны названия кораблей, начиная от тех первых, из экспедиции Беринга, достигших берегов Аляски – «Святого Петра» и «Святого Павла», под командованием Алексея Чирикова в 1734 году, до более поздних: шлюпов «Нева» под командованием капитан-лейтенанта Гагемейстера в 1807 году и «Диана» под командованием капитана Головнина.

Рассказывал о походе брига «Орёл» в 1798 году, который направил Александр Баранов для картографирования архипелага Александра и залива Букарелли, что дало возможность присоединить эти земли к России, и о походе брига «Рюрик» под командованием капитана Коцебу в 1816 году для геодезической съёмки побережья Аляски. Рассказывал Гриша и о фрегате «Суворов», которым попеременно командовали капитаны Лазарев и Гагемейстер, который прибыл из далекого российского порта Кронштадт в основанный Русско-Американской компанией порт и крепость – Новоархангельск. Кстати, на этом корабле и завершил свой жизненный путь великий Баранов на пути в Россию 16 апреля 1819 года.

За Гришей неотлучно бродил корреспондент, который задавал вопросы о погибших кораблях с ценным грузом. Он всё время пытался направить Гришины рассказы на эти темы, но тот как опытный дипломат искусно уходил от таких расспросов. В конце концов, всё это надоело и мне, и ребятам, которые маялись в ожидании.

На одном из переходов от группы к группе, мы свернули к столику, где сидела наша компания. Тут же решили незаметно покинуть торжество и отправиться на дискотеку. Но к отцу я всё же подошёл и сообщил о нашем решении.

 

Он был весел и возбужден оттого, что вечер удался. Сообщил мне, что его все-таки оштрафовали за превышение скорости, но это всё - мелочи жизни. Узнав о нашем решении, не стал противодействовать, а пожелал приятного вечера и приказал беречь Гришу от неприятностей. На том мы и расстались и незаметно покинули приём, устроенный в нашу с Гришей честь. Машина Дика быстро доставила нас к дискотеке.

У входа в небольшое невзрачное здание с громким названием «Париж» мы вылезли из машины и двинулись к входу. Надо сказать, что пошли мы сюда исключительно из-за Гриши, дабы он познал нашу молодёжную тусовку.

Сами мы сюда ходили крайне редко. Я уже не помню, когда здесь был в последний раз. Ага! Вспомнил. Полгода тому назад мы с Диком отбили здесь парня с девчонкой, на которых навалились пять поддатых парней, то ли изрядно хлебнувших, то ли наколотых. Они так и не поняли, как очутились на газоне мордами в траву…

Едва зашли в полутёмный зал с тысячами световых стрел, падающих с потолка, как в уши ударил такой рёв, что даже я, давно привыкший к этим децибелам, которые сродни звукам реактивного самолёта на взлёте, поспешил заткнуть руками уши. Совсем с ума посходили!

Гриша посмотрел на меня и засмеялся. Он что-то говорил и по жестикуляции я понял, что в его родном городе Иркутске эти децибелы на аналогичных праздниках молодости ничуть не меньше. Взглянув на остальных, я опять же понял, что наше присутствие здесь по времени будет зависеть исключительно оттого, сколько выдержит Гриша. Скорее бы его доконали эти звуки электронных тамтамов…

В соответствии с обстановкой наши сверстники демонстрировали и стиль одежды, если таковой её можно было назвать. Через искусственные, а где и естественные, дыры в штанах, майках и блузках они демонстрировали свой нижний трикотаж любых цветов и расцветок. Одни тряслись с отрешёнными лицами в такт тамтамов, другие озабоченно крутили головами, явно что-то высматривая.

Что они высматривали, я понял чуть позже, а пока мы, повинуясь стадному чувству и желанию угодить гостю, затряслись в ритмах нового века. Скажу откровенно, надолго нас не хватило. Вскоре мы собрались у колонны, и Эллен настолько выразительно начала поглядывать на выход, что я понял – это мероприятие пора свёртывать. Ну, не наше это развлечение! И всё тут.

Однако этикет надо было соблюсти до конца. Я предложил Эллен потанцевать с Гришей, а Рите - с Микки, пока мы не принесем на всю компанию прохладительных напитков. Когда мы с Диком ещё продирались сквозь толпу к бару, я вдруг увидел Билли и Сэма. Наши одноклассники вели себя по-хозяйски. Они стояли, прислонившись к помосту, на котором бесновался ди-джей, а к ним, то и дело, подбегали подозрительного вида пацаны и о чем-то шушукались, поминутно озираясь по сторонам.

Вот, значит, куда мы попали! Теперь и «Париж» стал вотчиной Джо Картера и его команды. То-то я смотрю, что у многих посетителей такие невыразительные и пустые глаза. Идёт торговля дозами. Идёт на всю катушку, на глазах охранников и заглядывающих для порядка полицейских. Я взглянул на Дика и увидел, что и он всё понял. Разговаривать в этом рёве было невозможно, но и говорить было не о чем. Всё было ясно без слов.

Мы быстро взяли по бутылочке сока на брата и начали продираться назад. Вдруг тамтамы перестали терзать наши, и без того перетруженные, барабанные перепонки. Настала тишина. Нехорошее предчувствие охватило меня. Так и есть. Около колонны стояли Гриша с Эллен, а напротив них стоял Джо Картер с двумя дюжими небритыми парнями, которых, при всем желании, подростками нашего возраста назвать было никак нельзя. Наркоохрана - сообразил я и кивнул Дику.

Мы с удвоенной энергией заработали локтями, пробиваясь к Грише и Эллен. Боковым зрением я увидел, как из толпы танцующих бегут к ним Микки и Рита. Но мы явно не успевали. Действие уже началось. Наверняка, по команде Джо прекратился музыкальный рёв, чтобы дать ему возможность сказать Эллен очередную мерзость, пронеслось у меня в голове.

Потом я увидел, как Джо схватил Эллен за руку и резко бросил её в сторону танцующих. Хорошее приглашение к танцу! В ту же минуту он, как подкошенный, рухнул на заплёванный пол от мощнейшего удара Гриши. Теперь я сразу поверил, что он чемпион города Иркутска по боксу среди юношей…

Первый удар от наркоохранника Гриша парировал, а от второго, со стороны спины, уклониться уже не смог и получил удар в челюсть справа, но устоял. Других ударов он уже получить не смог при всём его желании. Мы с Диком с полуоборота нанесли обоим парням сокрушительные удары стопами ног, и они беззвучно присоединились к своему малолетнему наркошефу на заплёванном полу.

Тотчас вокруг лежащих сгрудилась толпа, сквозь которую с трудом пробились Микки с Ритой, а потом охранники дискотеки. Охранники с удивлением смотрели на поверженных божков дискотеки и даже представить себе не могли, что кто-то мог поднять на них руку.

- Что с ними случилось? – ошеломлённо спросил старший, оглядываясь вокруг.

- Поскользнулись ребята на банановой шкурке и упали. Разве не видно! – ехидно ответила запыхавшаяся Рита.

- Пошли ребята! – без долгих разговоров сказал я и, взяв Эллен и Риту под руки, начал пробиваться сквозь толпу. Гриша, Микки и Дик, двинулись за нами. На ходу я спросил Эллен, о чем она говорила с Джо.

- Ты знаешь, а он оказывается в меня влюблён и питает ко мне самые нежные чувства, а, увидев, что вас при мне нет, решил объясниться… Брр… - Эллен с отвращением поёжилась, видимо, вспомнив эту отвратительную жирную тушу «колбасника».

Мы с Диком переглянулись и мысленно решили, как можно реже оставлять Эллен одну. А как это сделаешь? Я с тоской посмотрел на Гришу. Потом, уже в машине, я его спросил:

- С тобой всё в порядке?

- Со мной всё в порядке. А вот с нами со всеми - не очень…

- Ты о чем? – Заинтересованно повернула к нему голову Эллен.

- Когда я летел сюда на самолете, то услышал по телевизору, как один американский профессор медицины сказал, что 5 миллионов американских подростков утратили нормальный слух из-за этой ненормальной музыки и это безвозвратно.

И тут же какой-то бизнесмен рассказал, что для таких подростков уже разработаны специальные слуховые аппараты. Покупайте и носите всю оставшуюся жизнь…

- Весёленькая перспектива, – мрачно отреагировал Дик и дал предупреждающий сигнал зазевавшемуся пешеходу.

На следующий день мы, как ни в чём не бывало, продолжали ремонт яхты.

Конечно, у каждого на душе был неприятный осадок и чувство какой-то вины перед гостем. Но что поделаешь. Жизнь остается жизнью. Гриша был спокоен и разговор на эту тему не заводил, разве только спросил:

- Это ваши одноклассники?

- Пока лишь один, но там были и другие.

Больше он вопросов не задавал, тем более, что Дик решил проблему с уроками подводного плавания в бассейне, и сегодня должен состояться первый урок. Эллен и Рита потащили его в ангар, где сейчас хранились наши легководолазные принадлежности, и Гриша, не откладывая дел в долгий ящик, начал их изучение.

Так и пошло. Мы каждый день упорно работали, приближая время спуска яхты на воду. Эллен и Рита упорно учили Гришу вместе с инструкторами школы подводного плавания, а в свободное от учёбы время они все втроём подключались к ремонту.

Вскоре вышли и газеты, где описывался наш приём и то, что на Аляске появился прямой потомок Шелихова. Дотошный репортёр, который допытывался у Гриши ответа о затонувших русских кораблях с драгоценностями, разразился на эту тему целой статьей. Как же! Сенсационный материал!

И его трюк удался. Гришу узнавали на улицах по фотографиям, опубликованным в газетах, очень тепло приветствовали, но обязательно спрашивали об этих кораблях, о количестве драгоценного груза на них и месте их нахождения. Гриша понемногу зверел и старался не вступать в контакты с любопытными гражданами.

 

Однажды, во время ужина, после работы такой разговор завел и Микки.

- А у тебя действительно есть координаты затонувших кораблей с ценными грузами? – спросил он Гришу.

- Я ждал этого вопроса и удивлялся, что долго вы все об этом не спрашиваете, - ответил Гриша. – Хотел рассказать вам сам. Если хотите знать, то это главная причина, почему я рвался сюда, на Аляску. Но не подумайте, что дело в ценном грузе. Нет! И это я вам говорю честно. Я просто хочу подтвердить достоверность моих архивных находок и, конечно, мечтаю сам найти любые исторические реликвии, которые, возможно, сохранились после столетнего и двухсотлетнего пребывания под водой. Потому я и просил вас приобщить меня к подводному плаванию, у нас в Иркутске научиться просто негде.

- Значит, это не газетная «утка» репортёра, а действительно, такие корабли существуют, и ты знаешь их координаты?! – с волнением спросила Рита.

- Дело в том, что первые русские корабли, которые начал посылать Шелихов на Аляску почти все погибли в штормах и при посадках на рифы у побережья Аляски. У меня есть сведения о таких судах как «Святой Павел», «Святой Варфоломей», «Варнава», «Андрей Первозванный», « Святой Николай», «Святой Иоанн». Упоминания о них датированы 1776 -1777 годами. Есть и архивные свидетельства о гибели некоторых из них и о грузе, который они доставляли на Аляску и с Аляски. И там, действительно, упоминается о ценностях, перевозимых этими кораблями.

- Гриша! Не томи нас! Выдавай всё, что знаешь об этих сокровищах «Аттилы и Зигфрида», а главное, где это всё находится?! – закричала Рита.

Все дружно рассмеялись, но, тем не менее, теснее придвинулись к месту, где сидел Гриша, и уставились на него с повышенным вниманием.

- По тем кораблям, которые погибли в океанских переходах, в архивах Русско-Американской компании имеются данные, что они просто пропали. Без указания координат их гибели. Откуда им было взяться? Исчезли в пучине морской, и всё тут. Радио связи тогда ещё не было. А вот о кораблях, да и то не о всех, которые потерпели крушение у берегов Аляски, сведения имеются, как правило, из рассказов местного населения и старинных лоций.

- Значит, в компании знали, какой корабль пошёл ко дну, и где он лежит. Так, получается? – спросил Дик.

- Не совсем так. Откуда могли знать на Аляске, какой корабль, из нескольких себе подобных достиг её берегов и уже здесь нашёл свою могилу? На это требовалось время, которое измерялось годами. А события тут подчас развивались стремительно. Вспомните войну с местными племенами в 1802 году, когда был разрушен форт Новоархангельск. И лишь только в 1804 году Баранов прибыл сюда и при поддержке шлюпа «Нева» смог одержать победу.

- Ну, а что же ты выяснил в конечном итоге? – не выдержал я.

- Не терпится! – ухмыльнулся Гриша.

- Делаю последнее эскимосское предупреждение! – сурово воскликнула Рита. - Сведения на бочку! Или…

- Или что?!

- Подвергнем экзекуции с привязыванием спиной к спине с морским львом и отправкой на экскурсию в океан…

- Впечатляюще! – засмеялся Гриша. – Тогда слушайте.

У меня есть данные на пять кораблей, затонувших у побережья Аляски. Данные приблизительные из разрозненных источников. Разброс мест затопления кораблей очень велик. Нам вряд ли хватит нашей жизни, чтобы найти и обследовать эти останки, если они ещё сохранились.

- Это такое мрачное вступление, чтобы потом нас обрадовать? Не разочаровывай нас, Гриша! – и Рита состроила умильную гримасу.

- Не разочарую. Слушайте. В 1799 году из порта Охотск вышел на Аляску фрегат «Феникс». Судя по документам, на его борту находилось свыше 100 человек, товаров на сумму 600 тысяч рублей, что по тем временам являлось громадной суммой, и драгоценности. Что это за драгоценности и для кого они предназначались, выяснить не удалось. На борту фрегата находился духовный пастор Аляски кадьякский епископ Иосаф. Человек, который не только дружил с Барановым, но и поддерживал его во всех начинаниях на благо России.

Фрегат на Аляску не пришел, а в 1800 году море начало выбрасывать на берег обломки судна и такелажа. Какому кораблю они принадлежали, выяснить не удалось.

Интересно, что все эти обломки находили в районе бухты Вознесения. Но ещё интереснее, что в прошлом веке местные жители часто наблюдали в дни отливов три мачты, которые показывались над водой за каменной грядой этой бухты. Об этом затонувшем корабле предупреждали и старинные лоции.

- Ты считаешь, что это фрегат «Феникс»? – Спросил Дик.

- Судя по мачтам, это фрегат, а вот «Феникс» или какой-то другой, ясности за эти 200 лет так и не прибавилось.

- А что такое фрегат? – спросила Эллен.

- Если говорить о том времени, то фрегатом называли трёхмачтовый парусный военный корабль с полным парусным вооружением, с 62 пушками, расположенными на двух батарейных палубах. Он отличался от других кораблей высокой скоростью и хорошей остойчивостью, что не помешало ему, как видите, стать жертвой Нептуна. Есть ещё вопросы? – и Гриша ласково, как мне показалось, посмотрел на Эллен. Но она только удовлетворённо кивнула головой.

- А меня интересует, есть ли у тебя более существенные координаты места крушения этого «Феникса»? – спросил Микки.

- Есть. К примеру, выписки из старинных лоций, предупреждающие мореплавателей о затонувшем судне, где даны визуальные ориентиры его места крушения. Таких выписок у меня несколько, и надо хорошо посидеть над ними, а уж потом выходить в район предполагаемого поиска.

- Что же там за столько лет могло остаться? – пессимистически пробурчал Дик.

- Дик! Ты что? Ты не хочешь заняться поисками клада?! – изумлённо почти закричала Рита.

- Я этого не говорил. Уж кто-кто, а я этим вопросом займусь без особых уговоров. Это моя стихия. Я просто размышляю, что за два столетия всё может быть утрачено и занесено илом или унесено течением. Вот что меня смущает. Кстати. Ведь кое-кто на каникулах мечтал подработать помощником экскурсовода…

- Отменяется! – решительно отрезала Рита. – Никому не удастся отстранить меня от поисков драгоценностей. Поняли все?! – все поняли и дружно рассмеялись.

- Рита! Меньше всего надейся найти какие-то драгоценности. Найти бы хоть кусок деревяшки от корабля, которая прольёт свет на его название, - остудил я её пыл. Ну, куда там! Не обращая на нас никакого внимания, Рита что-то, не переставая, шептала на ухо Эллен.

- Уже примеряют драгоценности! – попробовал съязвить Микки и не успел увернуться от кисти со свежими белилами, пущенной меткой и твёрдой рукой Риты.

Пока Микки с причитаниями оттирал краску со лба, Гриша, улыбаясь, готовил новую подводную мину для нас. Пошелестев своими записями, которые он вытащил из сумки, он хитро прищурился и сказал:

- Вы думаете, что это только одна информация по этому району? Вот вам и другая версия. 24 августа 1812 года из того же Охотска снялся на Аляску фрегат «Нева», под командованием лейтенанта флота Российского Якова Подушкина. На его борту, между прочим, находился Тертий Степанович Борноволоков, которого прочили как замену Баранову.

Из других лиц, находящихся на борту, известны имена участника кругосветной экспедиции Лисянского, моряка и путешественника Даниила Никитина и гардемарина Терпигорева. Так вот, после долгих мытарств и пятимесячного плавания, фрегат достиг этого района, попал в ужасающий шторм и разбился о скалы. Сохранились сведения, что из 62 пассажиров до берега добрались лишь 28. И по иронии судьбы они тут же попали в плен к местным индейским племенам. Судьба сменщика Баранова Борноволокова неизвестна. Одному из солдат удалось бежать из плена и добраться до Новоархангельска. Баранов незамедлительно организовал военную экспедицию и отбил пленников.

Это тоже был фрегат и тоже вёз в Русскую Аляску какие-то ценности. Вот только об их судьбе история умалчивает.

- Значит, нам надо будет выяснить в первую очередь, какой из фрегатов затонул в этом месте? - уточнила Эллен.

- Конечно. И это одна из главных задач, - сразу отозвался Гриша.

- Ну, и не забывать о драгоценностях! – тут же вставила Рита.

- Драгоценности, драгоценности! Какие могут быть на этих кораблях драгоценности?! – раздражённо покосился на Риту Дик. – Неужели вы думаете, что здешним жителям, которые в ту пору находились в первобытном состоянии, были нужны ожерелья, диадемы или дорогие кольца?

- Дик! Ты не прав! – во мне заговорил историк. – Вспомни хотя бы Форт Росс, эту часть Русской Америки. Между прочим, США установила с Россией дипломатические отношения лишь в 1809 году, а до того эту работу выполняли «народные дипломаты» Шелихов и Баранов на Аляске, а в Калифорнии - Иван Кусков со своей женой Екатериной, у которой были отменные дипломатические способности. Просто так Форт Росс не смог бы возникнуть и продержаться целых 28 лет.

- Ты хочешь сказать, что ваши великие предки давали взятки нашим государственным мужам? – Дик чуть не поперхнулся от такого предположения.

- Взятки не взятки, но подарки, конечно, дарили. И не только представителям США, но и Испании, да и других стран, заинтересованных в этих районах, о чём говорят нам исторические документы.

- Бросьте спорить, ребята. Взятки давали во все времена и моим, и Ритиным предкам тоже. И будут давать. – отреагировал Микки.

- Неправда! Мои предки взяток не брали. И я не беру! – закричала Рита.

- А тебе их кто-нибудь предлагал? – под смех присутствующих спросила Эллен.

- Пока не предлагали, но я их принципиально не буду брать, - и Рита победоносно посмотрела на окружающих.

- Будут предлагать, позовешь меня. Я возьму! – сквозь смех выкрикнул Микки.

Вот так, то весело, то серьезно, шло обсуждение Гришиного сообщения. Конечно, единогласно и без воздержавшихся было принято решение форсировать ремонт яхты и Гришино обучение подводному плаванию. Дику, Грише и мне поручено провести подготовительные работы в нашем городском архиве и в исторической библиотеке по розыску дополнительных сведений о погибших кораблях и, хотя бы приблизительно, определить место наших поисков.

Надо сказать, что мы загорелись этой идеей, до конца не представляя всех трудностей в её реализации. И, как оказалось, не только по технической части. Сидели мы, обсуждая все эти дела, уже на опустевшей территории яхт-клуба, ужиная за импровизированным столом. Посторонних вокруг не было. Но все-таки меня не покидало какое-то чувство, что здесь мы не одни. И оказывается, не только меня. Прирождённого охотника из племени тлингитов Микки - тоже.

Я заметил, что он часто бросает взгляды на стоящую рядом с нами яхту, которая также находилась в ремонте. Целый день там никого не было. Но я кожей ощущал присутствие на ней живого существа. Глухие звуки были тому подтверждением. Наверное, у Микки было такое же ощущение. И он не выдержал. В конце разговора Микки осторожно начал приближаться к трапу этой яхты, предварительно приложив палец к губам.

Мы замолчали и с интересом смотрели за его действиями. Микки не успел забраться на трап. Сверху лавиной скатился какой-то парень и кинулся бежать по направлению к забору яхт-клуба. Микки, не медля, последовал за ним, следом пустился и я. Мы не успели. Спринтерским способностям парня можно было только позавидовать. Он с маху преодолел забор и исчез в зелёной посадке. Мы, с Микки, тяжело дыша, остановились у забора.

- Ты его узнал? – спросил я Микки.

- Узнал. Это из банды Джо Картера. Как звать, не знаю. Но он из той команды. Это точно.

Мы подошли к ребятам. Все вопросительно смотрели на нас. Ждали разъяснений.

- Хочу поздравить всех. За нами установлена слежка. А сегодняшний разговор через несколько минут будет известен Джо Картеру, - сказал я.

Все ошеломлённо молчали, переглядываясь друг с другом. Потом Рита глупо спросила:

- А что им надо?

- Им надо координаты кораблей, на которых находятся сокровища, о которых растрезвонил этот писака после приёма у Барановых. По-моему, это яснее ясного, – и Микки выразительно посмотрел на Риту.

- Да и мы сейчас трезвонили не меньше! – в сердцах сказала Эллен.

- И очень даже подробно, - добавила Рита.

- Не волнуйтесь, ребята, – поспешил успокоить всех Гриша. – Главного у них нет. Нет ни моих выписок из архивов и лоций, нет никаких других материалов. Они услышали только о предполагаемом районе крушения кораблей, а точное место не знаем даже и мы.

- Ну, повстречаю я этого подонка Джо! – Дик со злобой сжал кулаки.

- И что дальше? – спросил я. – Ты что не знаешь, кому он теперь служит? Тут замешаны серьёзные люди, которых просто так не ткнёшь мордой в песок…

- Что же делать, ребята? – жалобно спросила Рита. – Неужели придётся расстаться с такой красивой мечтой?

- Не придётся. А делать будем так. – Дик, уже взял себя в руки, и взгляд его стал уверенным и строгим. – Во-первых, всю Гришину документацию будем хранить в сейфе моего отца. Туда не доберётся никто. Гарантирую. Во-вторых, все встречи по этим вопросам проводить в местах, где нас никто не слышит. Для начала предлагаю помещение в новом офисе отца, он ещё не достроен, и мешать нам там никто не будет. А уж когда спустим яхту на воду, то на ней и вдали от берега. И, в-третьих, надо установить контрслежку и точно выяснить, кого конкретно так интересуют наши поиски. Это я беру на себя.

- Почему же только ты? Я тоже присоединюсь, – твёрдо сказал Микки.

- Хорошо. Согласен. И ещё. Больше лишнего нигде не говорить. В особенности в общении с корреспондентами, да и с другими тоже. О выходах в море должны знать только мы и больше никто. Родителям сообщаем в последнюю минуту.

- Полностью поддерживаю Дика! – и я с силой тряхнул ему руку.

- И я тоже! И я! – в унисон пропели Эллен и Рита.

- Обо мне говорить не приходится. Я полностью «ЗА», - сказал Гриша и тоже пожал руку Дику.

- Тогда предлагаю следующую встречу провести через пару дней, когда будут готовы дополнительные материалы. Эту новостройку офиса я вам сейчас покажу.

Мы быстро собрались и, усевшись в машину Дика, покатили знакомиться с нашим временным тайным штабом. При этом, Рита неотрывно смотрела в заднее окно, нет ли за нами слежки…

Слежки, конечно, не было, и мы благополучно прибыли к месту нашего нового тайного пристанища. Рабочий день уже закончился, и Дик открыл двери заранее припасённым ключом. Мы долго ходили по пустынным коридорам и кабинетам будущего офиса отца Дика, где проводились отделочные работы, и наши шаги гулко отдавались в полутёмных помещениях.

Было жутковато и таинственно. Девчонки притихли и старались держаться ближе к нам. А точнее, Рита - к Микки, а Эллен - к Грише, что нами с Диком было отмечено и с горечью зафиксировано…

Наконец, мы выбрали себе место в одном из подсобных помещений на чердаке. Наверное, здесь сыграл свою роль наш возраст. Тянет, понимаешь, нас к чердачной романтике…

Во всяком случае, помещение было удобное, куда можно было прийти и в рабочий день и никому из служивых людей не мешать. Мы стянули туда весь хлам из разных помещений и оборудовали подобие стульев и стола для заседаний. Опять наглотались пыли, опять ощутили боль в натруженных руках после ремонтных работ, но были довольны. Имеем свой штаб! Ещё немного посидели, и Дик, развёз нас по домам, чтобы никогда в этот штаб не возвращаться… Жизнь, как всегда, вносит во всё свои коррективы.

До глубокой ночи мы с Гришей, благо, что живем вместе, сидели в кабинете отца и рылись в его огромной библиотеке, куда он мне разрешал приходить всегда. Его не было дома, и он появился, когда мы с Гришей уже замучились в поисках одного документа, который, а я это точно знал, был где-то в библиотеке.

Выслушав нас, отец пошёл переодеваться, а потом вместе с нами засел за работу. И под грозные крики мамы мы ещё долго сидели и ползали по стеллажам, пока сон не сморил всех. Но это была продуктивная деятельность. Практически мы вышли на место, где по описаниям мог находиться затопленный фрегат. Какой? Вот это предстояло узнать нам самим.

Рано утром приехал злой и не выспавшийся Дик. Почти всю ночь он провел в засаде возле дискотеки «Париж» и, надо сказать, не без результата. Парень, который подслушивал наш разговор, был опознан Микки и взят Диком под наблюдение. В течение ночи тот мотался по разным адресам, и Дику пришлось проявить всю изворотливость, чтобы не засветиться при слежке. Микки он отпустил домой, и сейчас тот его сменил со своим мотороллером.

В свою очередь, мы познакомили Дика со своими ночными открытиями, после чего он без лишних разговоров забрал все документы по этому делу и поехал к отцу сдавать их на секретное хранение.

Так и пошло. Мы форсировали ремонтные работы, и они приближались к концу. Дик с Микки, сменяя друг друга, отслеживали окружение Джо Картера, и Дик всё больше и больше мрачнел по мере выявления огромной наркосети, которая накрыла чуть ли не все учебные заведения города.

В его список попали адреса многих наркодиллеров и боевиков Джо Картера и даже несколько баз, где, по его мнению, хранились наркотики. Дик здраво смотрел на вещи и понимал, что самостоятельно Джо, конечно, не мог организовать такую сеть. Где-то есть серьёзные люди, которые это всё организовывают, направляют и получают свои дивиденды. Вот только выявить их пока не удавалось.

Конспирация у них была поставлена на высоком уровне. Но именно они и представляли для нас и нашего дела прямую угрозу. Информация о возможном обнаружении морского клада не могла их оставить безразличными, а значит, нам надо быть настороже. Нашу контрразведывательную службу «Дик-Микки», мы назвали «ЦРУ-ФРЕГАТ», чем и тот, и другой были очень довольны и горды.

Надо признать, что доставалось им порядочно. А если учесть, что и Дик, и Микки были основной ударной силой на ремонте яхты, то эти круглосуточные бдения по выявлению наших потенциальных врагов выматывали их основательно.

Я старался брать на себя как можно больше. Дневал и ночевал на яхте, да и девчонки с Гришей каждую свободную минуту бежали на помощь. Но было много работ, где без них мы были, как без рук, и ребята, не думая об отдыхе, прямо шли после дежурства на яхту.

И, несмотря ни на что, мы не забывали, что Гриша Шелихов всё-таки является нашим гостем со всеми вытекающими из этого последствиями. Из скудного бюджета времени Эллен и Рита ухитрились организовать ему экскурсию по городу. Гриша с восторгом рассказывал мне о посещении зоопарка, где наряду с обычными лесными животными: медведями, лисами, рысью, он увидел и экзотических обитателей прибрежных вод Аляски – морских котиков и моржей.

К своему удивлению, Гриша обнаружил в нашем зоопарке представителей жарких стран: африканских слонов, верблюдов и лам. Удивительное зрелище для наших северных широт. Побывал он и в водном парке, и перепробовал все водные аттракционы. Особенно ему понравился пиратский корабль со стрельбами из водяных пушек.

Но главное и незабываемое впечатление на него произвела прогулка на быстроходном катере вдоль побережья Аляски. Такое зрелище он видел впервые. Увидеть очертания земли, которую 250 лет назад впервые увидели его предки, было верхом мечтаний Гриши. А тут ещё встреча с морскими исполинами – китами, которые выпрыгивали из воды, поражая воображение своими гигантскими размерами. Восторгам Гриши не было конца!

Слежку за собой мы обнаружили очень скоро. Велась она в двух направлениях. Среди десятков яхт, стоящих на территории яхт-клуба мы быстро засекли на одной из них пост постоянного наблюдения за нами. Выяснили, и кому принадлежит яхта.

А принадлежала она явно подставному лицу, из того же бедного квартала, где обитали подручные Джо и наши одноклассники Билли и Сэм. Выяснили мы, кто ведёт за нами наблюдение, и зафиксировали их деятельность скрытой кинокамерой.

Второе направление их наблюдения касалось лично меня. Вот уж не ожидал! Вырываясь изредка в историческую библиотеку для уточнения некоторых данных, связанных с определением места гибели фрегатов, я как-то заметил, что одновременно с моим уходом из читального зала, поднимался и уходил один тщедушного вида очкарик, паренёк моих лет.

Я попросил знакомую библиотекаршу показать его формуляр. Все книги, которые я изучал, были записаны и у него в формуляре, причём брал он их сразу же после того, как я их сдавал. То-то он всё время шлялся около моего столика, где я работал, и бросал косые взгляды на открытые страницы. Значит, пытаются выяснить направление наших поисков. Понятно…

Из всего этого мы сделали вывод, что нами занялись вплотную и всерьез и, конечно, не такие мелкие шавки, как Джо и его компания. Пришлось подключать отца Дика. Тот к делу отнёсся очень серьёзно и, забрав все материалы наших наблюдений, пообещал устроить так, чтобы нам никто не мешал.

Узнав о цели наших изысканий, Джон Форстер пришёл в полный восторг и немедля дал команду своим помощникам закупить и установить поисковое оборудование, которое рыбаки используют для обнаружения косяков рыбы. Кстати, установить его он мечтал всегда, будучи фанатом подводной охоты, да руки не доходили. Теперь вот пришлось ко времени и к месту.

Всё было готово для поисковых работ на местности, оставалось самое малое - закончить ремонт яхты. И тут снова помог отец Дика. Оценив обстановку, он направил на яхту квалифицированную рабочую силу. Всё-таки хозяином яхты был он. За ним и последнее слово. Нас утешало, что основную часть работы сделали таки мы сами.

Спуск на воду мы провели деловито и быстро. Так же быстро мы укомплектовали нашу экспедицию всем необходимым оборудованием и припасами. Однажды ночью мы, внезапно для окружающих, снялись из акватории яхт-клуба и вышли в море. Кстати, просачивались мы на яхту по одному и на палубе больше двух не собирались.

Не знаю, когда хватился того, что мы бесследно исчезли, пост наружного наблюдения противника, а я представил себе унылую физиономию очкарика в библиотеке, напрасно поджидающего меня, и у меня на душе полегчало…

Мы не направились сразу же на место предполагаемого затопления фрегата, а пошли в прямо противоположную сторону и для того, чтобы запутать наши следы, и для того, чтобы на месте проверить еще одну из версий Гриши.

Встав на якорь в одной из бухт, мы, не откладывая, приступили к делу. Под воду ходили парами. Гриша впервые после учёбы в бассейне пошёл под воду

в настоящем море. Его взялся опекать самый лучший наш пловец Дик Форстер.

После первого спуска мы устроили Грише некий ритуал посвящения в «подводные охотники» с душем из шампанского, открытого над его головой, и закуской из куска сырого лосося. Ничего! Выпил и закусил…

Увы! Наши надежды на обнаружение каких-либо следов старинного судна не оправдались. Не помогла и поисковая аппаратура, установленная отцом Дика. Косяки рыб она брала безотказно, и вскоре мы обеспечили себя свежей рыбой надолго. Но не более того.

Через день мы снова снялись и пошли на новое место, вдоль на каменистой гряды, где по данным Гриши нашёл свое последнее пристанище ещё один корабль Русско-американской компании. Результат тот же. Но кое-что полезное мы для себя приобрели. Во-первых, научились хорошо пользоваться поисковой аппаратурой, а во-вторых, приобрели навыки тщательного осмотра места поиска, разбивая его по квадратам и не пропуская ничего на своем пути.

Вновь перешли на новое место, согласно Гришиным координатам, и там нас ждала удача. Только несколько другого рода. На второй день поисков мы обнаружили самолёт. Настоящий, сильно занесённый илом и песком, но доступный для исследования. Два дня мы потратили, добираясь до кабины пилота. Добрались. Кабина была открыта, но останков лётчика не было. Наверное, успел выпрыгнуть с парашютом.

Засняли на кинокамеру самолёт со всех ракурсов. Обнаружили привинченную табличку. Сумели открутить. Оказалось, что это «Дуглас А 20-Бостон», 1941 года выпуска. Вечером, после моей, уже ставшей знаменитой «русской ухи», которую я теперь часто варил по коллективным просьбам трудящихся масс, мы расселись на корме, и Гриша, достав свой кейс с «секретными документами», выдал нам информацию.

- Надеюсь, что о таком понятии, как ленд-лиз, вы слыхали?

- Слышали, слышали. Проходили на уроках истории, - отозвалась Рита.

- Вот только малость призабыли. Напомни, пожалуйста! – попросил Микки.

- Напоминаю. 22 июня 1941 года фашистская Германия напала на Советский Союз. Первые месяцы войны были сокрушительными для Красной Армии. Страна потеряла Украину, Белоруссию, Прибалтику, практически половину своего промышленного и сырьевого потенциала. Заводы, эвакуированные в Сибирь и Казахстан, работали прямо с колёс, в чистом поле, и давали фронту пушки, танки и прочее вооружение. Конечно, его не хватало.

Первой протянула нам руку помощи Америка. В том же 1941 году Конгресс США принял закон о ленд-лизе. Это система передачи (взаймы или в аренду) вооружения, боеприпасов, стратегического сырья и продовольствия. По данным, которыми я располагаю, СССР получил от Америки за период войны 1941-1945 годов таких ресурсов на сумму 9,8 миллиардов долларов.

Одних самолётов было получено 14 126 штук. Так вот, в своём большинстве, эти самолёты перегонялись через Аляску, и не только самолеты, а и необходимые материалы. Путь их следования был такой: от Великих водопадов Монтаны, через Канаду (Эдмонтон и Уайтхорс) на Аляску (Фэрбанкс, Галина, Ном), затем через Берингов пролив в советские города - Якутск, Красноярск и Новосибирск.

Форт Уэйнрайт (Фэрбанкс), известный в годы войны как Лэдд Филд, служил в качестве пересыльного пункта, куда приезжали советские летчики, они принимали самолеты с материалами и вооружением и доставляли их в СССР.

По воспоминаниям оставшихся в живых пилотов путь Аляска-Сибирь был крайне тяжелым и опасным.

Самолеты шли над безлюдными горами и тундрой на высоте свыше 5 тысяч метров в разряженном пространстве. Многие не выдерживали, теряли сознание и самолеты разбивались. Остальным пилотам было приказано не оглядываться и следовать дальше. Таковы безжалостные законы войны. Погибали и советские, и американские лётчики. У нас в Иркутске открыта мемориальная доска памяти лётчиков, погибших на этой трассе. А всего по ней прошло свыше 8 тысяч самолетов.

- Здорово ты подготовился! – с восхищением сказал Дик.

- Не ехать же к вам с пустыми руками. Да и к тому же у нас сейчас рассекречено много материалов по этой проблеме, которая в годы «холодной войны» замалчивалась.

- Какие могут тут быть секреты и какая политика, когда надо чтить память людей, отдавших свои жизни, чтобы мы сегодня были живы, - печально сказала Эллен.

- Вот для этого и нужно знать историю, - назидательно, подражая своему папе, отреагировал и я.

- Кстати, таких самолетов, один из которых мы нашли, за те годы было передано на советский фронт свыше 2-х тысяч. В Ленинграде их использовали как торпедоносцы, а известный советский ас, трижды Герой Советского Союза Покрышкин, на американской «Аэрокобре» сбил 50 немецких самолётов. Его полк, а потом и дивизия, которой он командовал, тоже воевала на этих «Аэрокобрах».

- Интересно, кто был пилотом этого самолёта, который мы нашли, и что с ним случилось. Может, он остался жив? – спросила Эллен.

- А вот это мы попытаемся установить. Табличка с заводским номером самолёта у нас. Остальное дело техники. Установим! – бодро ответил я.

- Между прочим, - сказал Дик, - я был вместе с Сашей, наверное, ты помнишь, - обратился он ко мне, - в нескольких музеях в небольших городках по трассе перегона самолётов, о которых рассказывал Гриша. Там есть такие музеи, и память об этих лётчиках жива.

- Я тоже слышал, что и у нас, на части советского участка этой трассы, были три маленьких музея, - ответил Гриша, - только не знаю, уцелели ли они? Вряд ли…

Мы ещё долго говорили о прошедшей войне, о людской памяти, о незаслуженно забытых воинах, живых и мёртвых. Было о чём поговорить…

Незаметно перешли к нашим насущным делам. Решили сниматься с утра к главной нашей цели и надежде. Идти в бухту Вознесения, к фрегату. Практическую подготовку на трёх местах предполагаемых кораблекрушений мы получили, теперь пора применять полученные навыки. Шутили, смеялись, а на душе, как говорится, «кошки скребли»… А вдруг и там ничего не найдем?

Утром задул свежий ветерок. Мы подняли паруса. Дали три длинных сигнала над водяной могилой погибшего самолета и взяли курс на залив. Да поможет нам Бог!

Какая прелесть идти под парусами! Яхта чуть накренилась и бесшумно парила над голубой водой. На носу, держась за поручни, стояла пара - Эллен и Гриша. Взглянув на них, я даже застонал от горького предчувствия полного своего любовного краха, да и краха Дика тоже.

Но, чёрт возьми! Как приятно было на них смотреть! Обнажённые тела, уже покрытые лёгким загаром, стройные, высокие, мускулистые, с развевающимися на ветру светлыми волосами. И оба чертовски красивые…

С проходящих мимо яхт и катеров их тоже заметили. Оттуда кричали, махали руками, снимали из всех видов фото- и кино-техники. А они ничего не замечали. Стояли плечом к плечу как ожившая скульптура из эпохи Возрождения, на фоне синевы моря и белоснежных парусов яхты.

Я почувствовал руку на своём плече. Не глядя, я определил, что это Дик. Друг всегда рядом в тяжёлые минуты. А эта минута была тяжела для нас обоих. Мы не сказали друг другу ни одного слова. Постояли, помолчали и пошли заступать на вахту. Вернее, пошёл я. Нас было шестеро. Как раз на три смены вахт. Четыре часа через восемь. Как на всём мировом флоте. Мне выпало стоять с Эллен, а Дику - с Гришей. Ирония судьбы, да и только! Но так определил капитан Микки, а с капитаном не поспоришь…

Мы не только страдали от неразделённой любви, но и внимательно наблюдали за встречными, попутными и обгоняющими нас судами: парусными яхтами и быстроходными катерами с мощными моторами. Ничего подозрительного. Внимание на нас обращали лишь в связи с позированием Эллен и Гриши. Поэтому Дик, который сообщал отцу о наших передвижениях по мобильной связи, ничего особенного сообщить не мог. Он просто информировал отца о ситуации, нашем маршруте и полагаемом времени прибытия в точку. Ах, если бы мы знали, что наши разговоры прослушиваются…

Вахты чередовались вахтами, свежий ветерок не падал, и вскоре мы достигли бухты Вознесения. Ничего не скажешь, впечатляющая картина! Со всех сторон её окружали горы и зеленое море хвойного леса, которое покрывало горы от подножья до вершин, отражалось в голубых водах одного из морей Великого океана.

Вход в залив преграждала огромная подводная каменная гряда с редкими проходами в ней. Это сейчас у нас была карта, где скрупулезно были отмечены все эти проходы и глубины перед входом в бухту и в самой бухте. В те далекие времена такой карты ещё не было, она создавалась ценою жизней первопроходцев этого края.

Можно только представить, как, попав в жестокий шторм, экипаж фрегата, увидев близкую полосу берега, а, значит, свое спасение, попытался попасть сюда. Попал на скалистую гряду, где был разбит гигантскими волнами, и затонул.

Я представил всю эту картину, глядя на этот пасторальный пейзаж, и просто не мог поверить, что в таком прекрасном месте, могла произойти такая жесточайшая драма.

Но мы-то хорошо знали переменчивость погоды в этом районе, а один раз испытали на себе её грозную силу, попав здесь, на той же «Виктории», в сильнейшую передрягу. Правда, успели проскочить в бухту. Фрегат не успел. Не было у него такой карты, а значит, и шанса выжить. Бедняги…

Мы все столпились на палубе и молча смотрели вокруг. Конечно, волновались, хотя и вида не показывали. Что нас ждет? Удача или опять вытянем пустышку? У Гриши всё было написано на лице. И волнение, и радость, что он, наконец, достиг места, к которому так долго стремился, и ожидание…

Сделав несколько галсов вдоль каменной гряды, мы убрали паруса, легли в дрейф и приступили к главному делу: определению точки, где потерпел крушение фрегат. Расстелив на штурманском столике путевую навигационную карту этого района, Микки сначала поколдовал над нею, вполголоса произнося свои тлингитские заклинания. И мы приступили.

Дело в том, что из старинных лоций разных эпох Гриша выкопал несколько пеленгов, с помощью которых мы смогли бы определить нужную нам точку, с которой и начать поиски.

Далёкие от навигационных премудростей Эллен и Рита тут же заинтересовались, что за такая штука эти пеленги и с чем их едят. Пришлось нашему капитану Микки растолковывать, хотя у него прямо таки чесались руки приступить к непосредственному определению этой самой точки.

- Пеленг, девочки, - это угол между вертикальной плоскостью истинного или компасного меридиана и вертикальной плоскостью, проходящей через место наблюдателя и наблюдаемый объект. Счёт пеленга ведётся от 0 до 360 градусов. Понятно? – и увидев непонимающие глаза Эллен и Риты, резюмировал: - Непонятно. – Тогда поступим так. Рита, подойди к пеленгатору. Так. Передо мною в рубке главный компас с картушкой, разделённой на 360 градусов. Перед тобою на крыле мостика такая же картушка компаса и сверху оптический прибор. Открой крышку линзы и взгляни в окуляр, напоминающий бинокль. Что ты видишь?

- Вижу цифры внизу и берег, если гляжу прямо, очень близко, как в бинокле.

- Это и есть бинокль. А ты видишь тонкую чёрную нить, которая разделяет окуляр?

- Вижу.

- Поворачивай этот приборчик и целься вон на тот мыс слева от нас, он называется «Желанный», за который сейчас заходит катер. Видишь? – и Микки показал рукой на мысок, за который, действительно, заходил белый катер. – Подведи эту нить к самому краю мыса. Подвела?

- Подвела.

- А теперь посмотри глазами вниз, какую ты там видишь цифру?

- Вижу цифру 185.

- Вот это и есть необходимый нам пеленг, то есть угол между вертикальной плоскостью меридиана, проходящего через компас, и вертикальной плоскостью

объекта, то есть края этого мыса.

- Дик! Перепроверь этот пеленг и возьми два остальных: пика горы «Медвежья» в центре и оконечности мыса «Находка» справа от нас. Хотя, пусть пеленги возьмут Эллен и Гриша. Будет и для них практика.

Гриша и Эллен просто вспотели от волнения, что им доверена такая сложная и ответственная задача. Они поочерёдно взяли пеленги горы и мыса справа, а Дик, перепроверив их правильность, отдал записи Микки.

- Теперь идите к карте, - пригласил всех в рубку Микки, и, когда все сгрудились у штурманского столика с лежащей на нём картой, продолжил:

- Смотрите. Берём цифры пеленгов, которые вы взяли. Эти пеленги называются компасными, а нам нужно проложить их линиями на карте и получить так называемые, истинные пеленги. Но у каждого компаса существуют свои поправки. Они представляют собой сумму магнитного склонения и девиации. Что это такое, я расскажу любознательным в другой раз. Поправки компаса находятся в табличке, которую оставил нам на память специалист-девиатор. С помощью этой таблички мы переводим компасные пеленги в истинные и прокладываем их на путевой карте. Ясно?

Микки быстро сделал вычисления, взял тяжёлый металлический транспортир и параллельную линейку, состоящую из двух скрепленных между собой шарнирами деревянных дощечек.

- Так. Берём первый пеленг, который нам подарила Рита. Прикладываем транспортир центральным штрихом, или чёрточкой, расположенной внизу, к меридиану на карте, и двигаем его вокруг своей оси вместе с приложенной к нему параллельной линейкой, пока цифра нашего первого пеленга на дуге транспортира не совместится с линией меридиана. Вот так. Совместили. Теперь убираем транспортир и подводим линейку к краю мыса «Желанный». Подвели. Теперь проводим карандашом линию. С первым пеленгом закончено. Переходим ко второму. Давай Гриша. Ведь это ты брал пеленг на пик горы «Медвежья», теперь прокладывай его на карте.

В торжественной тишине Гриша трясущимися руками взял транспортир и параллельную линейку и приступил к прокладке пеленга. Штрих транспортира никак не хотел оставаться на линии меридиана и всё время съезжал в сторону, и Гриша вновь и вновь начинал сначала.

Наконец, его муки закончились, и новая карандашная линия на карте пересеклась с первой линией первого пеленга. Микки поманил рукой Эллен, жестом приглашая её проложить третий пеленг, но та отрицательно замотала головой и спряталась за спину Риты. Микки пожал плечами и мгновенно проложил третий пеленг от мыса «Находка».

- Теперь смотрите на карту. Линии всех трёх пеленгов пересеклись в одном месте. Образовался крошечный треугольник. Его называют «треугольником погрешностей». Если его стороны не превышают более полумили, то место судна находится в центре этого треугольника. В нашем случае не надо и замерять его стороны циркулем, и определять по разметке на боковой стороне карты. Всё видно и на глаз. Вот это и есть точка, где мы находимся сейчас. - И Микки обозначил её кружком в центре треугольника.

- А морская миля – это сколько? – спросил Гриша, сугубо сухопутный человек.

- Морская миля, Гриша, равняется одной дуговой минуте меридиана, - ответил на его вопрос уже Дик. - В связи с тем, что земля имеет форму сфероида, длина одной минуты дуги меридиана меняется с изменением широты. На экваторе она составляет 1842,9 метра, а на полюсе - 1861,6. Вот, для удобства мореплавания и была принята единая длина морской мили, которая составляет 1852 метра. Одна десятая морской мили называется кабельтов и составляет 185,2 метра.

Эта мера тоже широко используется на флоте. Понятно?

- Понятно. – Гриша с уважением посмотрел на Дика и Микки, которые оглушили его своей морской ученостью…

- А сейчас наступает самый главный момент в нашей жизни. Гриша! Давай сюда свои секретные материалы! – скомандовал Микки-капитан.

Мы с волнением смотрели, как Гриша, открыв свой портфель, вынимает толстые тетради и долго ищет в одной из них нужные записи. Наконец, нашёл.

Мы тут же склоняемся над этой страничкой голова к голове и смотрим на записи, которые нам пока ничего не говорят.

- Ребята, мы недаром отыскивали свое местонахождение по этим трём береговым объектам. Пеленги, которые нашёл Гриша в старинных лоциях, имеют прямое отношение к месту, где очевидцы видели мачты погибшего корабля, – торжественно сказал Микки. – Правда, надо сделать скидку на то, что с тех пор и в природе произошли изменения. Те же мысы «Желанный» и «Находка» под воздействием необратимых явлений природы наверняка утратили свою первоначальную конфигурацию, думаю, что их оконечности, по которым мы сегодня брали пеленги, далеко не те, что были тогда. Землетрясения и подмывание берегов сделали своё дело.

- Да, что там рассуждать! – Давай Микки, прокладывай эти пеленги, а там посмотрим! – Рита выразила нетерпение всех остальных.

Микки придвинул к себе Гришину тетрадь с записями и взялся за транспортир и линейку. Первая линия протянулась от мыса «Желанный», вторая пересеклась с ним от мыса «Находка» милях в трёх справа от нашей точки. Третья от пика горы «Медвежья» дала нам большой «треугольник погрешностей», стороны которого на порядок превышали допустимую норму в половину мили.

Мы молча смотрели на этот треугольник, и я мысленно представил себе, что прямо здесь под нашими ногами в толщине воды стоит огромный фрегат с колыхающимися от течения парусами и трюмами, полными драгоценностей…

Я стряхнул внезапно возникшее перед глазами видение и посмотрел на остальных. Ручаюсь, что девчонки видели то же, что и я…

Но Микки и Дик этого не видели. Фантазии были не по их части. Они колдовали над картой, рассматривая глубины и все обозначения на карте этого района. Наконец, они оторвались от изучения, Микки очертил на карте большой квадрат, в центре которого находился треугольник, и сказал:

- Всю акваторию этого района мы должны излазить, изучить и всё, находящееся под водой, перещупать руками. Иного выхода нет. Там не может быть сохранившегося фрегата, но всё, что от него осталось, должно быть найдено и поднято на борт «Виктории».

- Ты думаешь, что корабль не сохранился? – жалобно спросила Рита.

- Оставьте иллюзии, ребята. За два века он просто не мог сохраниться в том виде, который вы видели на старинных гравюрах, – ответил Дик.

- Как жалко! – вздохнула Эллен.

- Ты их не слушай, Эллен! Они ещё сами ничего не знают. Фрегат стоит и ждёт нас, и я найду его первая. Так и знайте! – и Рита победно посмотрела на Микки.

Этот всплеск эмоций Риты не произвёл на Микки и Дика ровным счётом никакого впечатления. Они были прагматиками, и все их мысли крутились вокруг одного - реального начала работы. После недолгого совещания они выдали свою программу дальнейших действий.

- Значит так, - по праву капитана начал Микки. - Работы начинаем с центра треугольника. Всю акваторию разбиваем на квадраты и обшариваем каждый из них тщательно и досконально. Работаем по три человека, учитывая слабую подготовленность Гриши. В смене, где старшим назначается Дик, работают Гриша и Эллен. В смене, где старший я, работают Рита и Саша.

Место нашей якорной стоянки в бухте, за каменной грядой, недалеко от берега, сейчас выберем. Место поиска, как я уже сказал, в центре треугольника, определяем его по тем же береговым объектам. Стоим либо на якоре, если позволит грунт, или используем плавучий якорь, если грунт окажется неподходящим и поднимется ветер. Тогда и определяться надо будет почаще. В общем, предусмотрели все мелочи. Все ли?

- Кроме того, надо не забывать о наших «друзьях» из дискотеки «Париж», - вступил в разговор Дик. – Кстати, кто-нибудь видел, ушёл ли тот белый катер, который заходил за мыс «Желанный», когда мы определялись? -

Мы переглянулись. Никто катера больше не видел. Сразу все бинокли были направлены на мыс. Но там ничего не просматривалось.

- Мы должны реагировать на каждую лодку, проплывающую мимо? – с вызовом спросила Рита.

- Да. На каждую, – спокойно ответил Дик. – И это в наших же интересах. О любом замеченном, даже пустяшном случае, необходимо сообщать.

Рита что-то неразборчиво забубнила себе под нос, хотя слово «паранойя» было слышно довольно отчётливо.

Не обращая на это внимания, Микки тоном, не допускавшим лишние обсуждения, сказал:

- Не забывайте ребята, с кем мы имеем дело, а сейчас переходим в залив и становимся на якорь. Я, Дик и Саша занимаемся подготовкой снаряжения на завтра, а девочки могут показать Грише, как у нас ловят рыбу на удочку, и сообразить на ужин свежей рыбки.

Эллен с Ритой издали вопль восхищения и сразу же ринулись доставать удочки и готовить наживку. Микки завёл мотор, и яхта медленно пошла к одному из проходов в каменной гряде, ведущей в бухту.

Мы стали на якорь недалеко от берега, солнце склонялось к закату, но было светло и солнечные лучи из-за гор переламывались в голубизне моря. Мы втроём, не откладывая, вытащили на палубу наши легководолазные костюмы, баллоны с воздухом и прочее снаряжение и, не медля, занялись подготовкой их к завтрашнему спуску.

Эллен, Рита и Гриша уже устроились на корме, и Гриша торжественно держал в руках толстое удилище, а Эллен показывала ему, как правильно наживлять на внушительных размеров крючок кусок селёдки в качестве наживки. Потом Рита вместе с Эллен закинули свои удочки и, когда они достигли дна, показали Грише, как контролировать момент клёва и подсекать заглотнувшую наживку рыбину.

Примерно через полчаса на корме раздался дикий крик девчонок и взволнованные возгласы Гриши. Сработало таки народное поверие, что новичкам везёт. Гришина леска натянулась, как струна, а возле него, как сумасшедшие, прыгали Рита и Эллен, давая противоречивые советы. Мы втроем бегом прибежали на корму и общими усилиями вытянули палтуса, рыбину килограмм на тридцать, не меньше. Пришлось спускать надувную лодку и помогать заарканить палтуса сачком.

Гриша от волнения лишился дара речи. Он только ходил по палубе вокруг

своей добычи, присаживался на корточки, трогал палтуса руками и, видимо, никак не мог поверить, что именно он поймал таких размеров чудовище. Во всяком случае, так ему, наверное, казалось. Ничего. Поймаем ещё, и побольше. Увидит воочию, какие великаны водятся у наших берегов.

Спущенная лодка навела Риту на мысль о том, что не мешало бы съездить на берег и набрать ягоды, которые она уже успела разглядеть в бинокль среди деревьев. Идея была с восторгом подхвачена Эллен с мотивировкой, что Грише-де полезно лично познать дикую природу Аляски. И получилось, что с палтусом пришлось возиться мне… Хорошенькое дело! Но, что не сделаешь ради гостя…

Я занялся палтусом, Микки и Дик продолжали возиться со снаряжением, а наши ягодники уже перекликались в лесу, и голоса их были отчётливо слышны в предвечерней тишине. Не знаю, сколько прошло времени до того момента, когда я услышал мощнейший медвежий рёв и панические вопли девчонок. Я взглянул на берег и увидел стремительно несущихся из леса по направлению к лодке девчонок и Гришу.

Первой летела Рита, сзади бежала прихрамывающая Эллен, которую поддерживал Гриша, а на плече у него болтался рюкзак, по-видимому, с ягодами. Не бросил всё-таки! Но эти мысли пришли уже потом. А сейчас я увидел, как из лесу с рёвом выкатилась здоровенная медведица с двумя медвежатами, бежавшими за ней вприпрыжку.

Первым среагировал Дик. Он бросился в кубрик и тут же выскочил оттуда с ружьём. Хлёсткий выстрел перекрыл рёв медведицы, и тут же следом хлопнул выстрел ракетницы, и ракета, которую успел выпустить Микки, с шипением пошла по направлению к медвежьему семейству. Медведица тут же остановилась, а несмышлёныши-медвежата продолжали радостно нестись за нашими ягодниками. Но время было уже выиграно. Рита с разбегу плюхнулась животом на дно лодки и протянула руки, помогая забраться через борт Эллен, а Гриша столкнул на воду нос лодки, успев при этом погладить медвежат, подбежавших к его ногам. Уже наученная общением с людьми медведица отступила за дерево и оттуда рявкнула своим детишкам на своём медвежьем языке сигнал о возвращении, но и в зверином царстве дети остаются детьми. Медвежата встали на задние лапы, чтобы лучше видеть, и с любопытством смотрели, как драпают от них неизвестные существа.

Медведица не выдержала и, выйдя из-за деревьев, начала спускаться к берегу. Что подумал Гриша, не знаю, но вёсла, на которых он сидел, заработали, как у олимпийского чемпиона по гребле на каноэ - с такой же интенсивностью и скоростью, а лежащие на дне лодки Рита и Эллен начали беспорядочно помогать ему, подгребая ладонями рук.

Всё это время Дик и Микки держали медведицу на прицеле, но она и не думала преследовать беглецов. С настороженностью, посматривая на яхту, она подошла к своим чадам и наддала каждому по такому шлепку, что они кубарем покатились по берегу и, скуля, кинулись за ней в лес.

Это после мы потешались, вспоминая паническое бегство наших ягодных заготовителей. Тогда было не до смеха. На девчонках лица не было, а Гриша, хотя и сохранял самообладание, но было видно, что и для него происшествие не просто забавный эпизод. Но надо признаться, что он был молодцом. В такой ситуации не побоялся потрепать загривки медвежатам, да и Эллен помог бежать, когда она подвернула ногу во время стремительного отступления. В общем, вёл себя, как подобает мужчине.

Кроме свалившейся на меня должности кока, так на море называют повара, я на общественных началах выполнял ещё и обязанности медбрата по оказанию первой и неотложной помощи. Поэтому я немедленно наложил тугую повязку на лодыжку Эллен и остался своей работой доволен.

Когда наши спринтеры немного пришли в себя и восстановили недавние события, то оказалось, что во всём виноваты медвежата. Они оторвались от мамаши и вышли прямо на наших ягодников. Девочки засюсюкали и начали гладить их по потешным мордочкам, а Эллен угостила каждого конфетой.

В этот момент и появилась обеспокоенная мама и без подготовки кинулась на ребят. Дальнейшее мы наблюдали визуально.

Между прочим, ягода голубика, которую собирали на поляне наши ребята, является одной из любимейших медвежьих лакомств. Она ароматна и сладка. Растёт голубика в труднодоступных для людей местах, как правило, в горах. И естественно, что медведям ни к чему конкуренты, кто бы они ни были.

Из сумки, которую таки донёс и не бросил Гриша, на разделочный стол камбуза (так на морском языке называется кухня) он вывалил спасённые лесные трофеи. Кроме злополучной голубики, здесь были и грибы – белые, довольно внушительных размеров, и оранжевые волнушки.

Чтобы отвлечь Эллен и Риту от дальнейших переживаний, я решил их занять

кулинарным делом, и втроём мы быстро приготовили из палтуса превосходнейшее блюдо с тушёными грибами, которое с аппетитом и съели всей командой.

А на десерт полакомились голубикой, при этом переглядываясь между собой, фыркая от распираемого нас смеха, а потом и откровенного совместного хохота вместе с нашими злополучными грибниками и ягодниками. Причём смеялись они громче всех.

После чая обсудили распорядок завтрашнего дня и составили расписание и очередности работы утверждённых троек, а Дик начал проводить с Гришей персональные занятия по правилам взаимодействия под водой.

Между тем, спустился вечер, и солнце утонуло в океане. Ни ветерка, ни ряби на зеркальной поверхности воды. С берега доносился лесной запах хвойных деревьев и трав. Самое время предаваться поэтическим размышлениям и мечтам. Наш экипаж так и сделал. Рита и Микки сидели на корме с правого борта, а Гриша с Эллен - с левого. Они болтали ногами по воде и тихо о чем-то говорили, говорили, говорили…

Мы с Диком устроились на палубе на носу яхты, чтобы не разрушать своим видом эту идиллию, и перебрасывались ничего не значащимися фразами, заглушая в груди противное и недостойное нас чувство ревности. Охо-хо…

Дик в очередной раз доложил отцу по мобильнику о событиях дня, о завтрашнем начале работ и приблизительном месте обнаружения судна. Эх, знать бы нам, кому ещё попадает эта информация! У русских по этому поводу есть подходящая пословица: «Знал бы, где упаду, соломки бы подстелил…». Но сегодня мы ещё благодушествовали и, чтобы не терзать себя личными разочарованиями, пошли с Диком спать. Тем более, что первая вахта была Гришина.

Утро, как и вечер, выдалось чудесным. С погодой нам пока и впрямь везло.

Тьфу, тьфу, тьфу, - трижды сплюнул я за борт, вспомнив русское народное поверие от сглаза. Поневоле станешь тут суеверным…

Плотно позавтракав и приготовив подводное снаряжение, мы осторожно, под мотором, не поднимая парусов, тронулись к выходу из залива. Микки стоял на руле, я непрерывно брал пеленги всех трёх наших основных объектов на берегу и выкрикивал их Дику, а он мгновенно переносил их на карту и получал точку нашего нахождения.

Наконец, определения на карте показали, что мы вышли на место в самый центр полученного вчера «треугольника погрешностей». Дик открутил ленточный стопор брашпиля и отдал две смычки. Когда якорь «забрал», заглушили двигатель. Тут же на носу подняли «якорный шар» - сигнал, означающий, что яхта стоит на якоре.

На вопрос Гриши, что такое брашпиль, смычки и «кто это забрал якорь» ответили, что брашпиль - это устройство для отдачи и подъёма якоря, и тут же продемонстрировали его, а якорная цепь, которая крепится к самому якорю, состоит из частей, которые называются смычками и равняются они по длине 25 метрам. Количество их может быть разное, в зависимости от судна.

При повреждении одной из смычек её всегда можно заменить, не меняя всей якорной цепи. А выражение «якорь забрал» означает, что подвижные лапы самого якоря, которые плашмя ползут по дну вместе с движением судна, зашли в грунт и держат судно. Аккуратист Гриша записал эти новые для себя сведения в блокнот.

Вот и настал момент, которого мы так долго ждали. На корме одевалась первая смена наших поисковиков: Дик, Эллен и Гриша. Капитан Микки справедливо решил, что Гриша, приложивший больше всех усилий по обнаружению места затопления фрегата, должен пойти первым. Мы все помогали им закрепить снаряжение, баллоны с воздухом на спине, ножи и фонарики на поясе, поднесли железные пики для разрыхления грунта и сумки для находок, сделанные из сети.

Уже полностью экипированные, они подняли в приветствии руки, ни дать, ни взять, как космонавты, спинами опрокинулись в воду и ушли с её поверхности. Настала наша очередь ждать и волноваться, что мы и делали.

Микки сразу же поднял на мачте однофлажный сигнал «R», означающий по Международному своду сигналов сообщение: «Мое судно не имеет хода. Можете осторожно пройти мимо меня». По фонетическому радиотелефонному коду такой сигнал произносится, как «Роумио», и лишний раз поможет обеспечить безопасность наших подводников. Молодец капитан Микки! Надо будет не забыть рассказать об этом Грише.

Время тянулось ужасающе медленно. Оттого, что мы все трое непрерывно смотрели на часы, быстрее стрелки не двигались. Но всему приходит конец, и в определённые расписанием временные сроки три головы наших подводников поочерёдно появились у борта яхты.

Увы, их сумки были пусты. Когда они освободились от подводных доспехов, то выяснилось, что в квадрате, определённом им для поиска, нет и намёка на что-либо имеющее отношение к предметам судовой принадлежности, не говоря уже о самом фрегате. По этому поводу будущий ученый Гриша изрёк утешительную сентенцию:

- Отсутствие результата – это тоже результат!

И мы с ним дружно согласились. Что нам еще оставалась?! Впереди было широкое подводное поле деятельности, и десятки квадратов, разбитых капитаном Микки внутри «треугольника погрешности», ожидали нас.

Следующей пошла наша группа: Микки, Рита и я. На глубине было сумрачно и таинственно. Мы плыли за ведущим Микки, а он, ориентируясь по ручному компасу, быстро вывел группу в наш квадрат. Развернувшись в цепь, на расстоянии нескольких метров друг от друга, мы начали скрупулезно исследовать дно, чтобы не пропустить ни железки, ни деревяшки, которые могут показаться из слоя ила и песка. Ничего. С тем и закончили, когда вышло время.

На безмолвный вопрос ребят наверху, я попытался схохмить, передавая «привет от очередного палтуса, который просится к нам на сковородку». Но шутка успеха не имела. Начало поисков было удручающим.

Так пошли день за днем. Мы постепенно расширяли зону поисков, проверяя квадрат за квадратом, но ничего существенного пока не нашли. Гриша, как мог, подбадривал ребят и, кажется, прежде всего, самого себя.

Если бы мы так интенсивно вели поиски где-то на Чёрном или Средиземном море, а не в этих малолюдных широтах, то наша палуба была бы уже завалена амфорами с маслом и винами, кувшинами и украшениями древних. Но там уже всё изведано. Здесь мы первооткрыватели!

Мы соглашались с ним, а на душе было черно и неуютно. К вечеру мы снимались с якоря и шли в бухту. Несмотря на прошлый «медвежий инцидент», продолжали сходить на берег, собирали грибы и ягоды, и наш стол разнообразился не только голубикой (в места её произрастания старались заходить пореже), а и красной смородиной.

Теперь, конечно, брали с собой ружьё и ракетницу на всякий случай, тем более, что у вахты на яхте было по второму экземпляру и того, и другого. Но больше ни медведей, ни других представителей животного мира пока не встречали. По вечерам звонили по мобильному телефону родным домой, и заставляли это сделать Гришу, который стеснялся вводить нас в расход дорогой платой за свою, как он выражался, «международную болтовню».

Так всё и шло по заранее продуманному распорядку вплоть до сегодняшнего дня. Утро не предвещало ничего сверх ординарного. Позавтракали, снялись в точку, встали на якорь. Первой пошла смена Дика. Гриша, как всегда перед погружением, поднял руку в ротфронтовском приветствии: правая полусогнутая рука со сжатым вверху кулаком. Он упал спиной в воду вслед за Эллен, не подозревая, что ныряет за своим уже выстраданным счастьем.

Вышли они из воды в положенное время, опять пустые, только в сумке у Гриши лежал бесформенный обрубок непонятно чего, обросший ракушками и прочими морскими микроорганизмами. Обрубок пошёл по рукам, но толком сказать, что это такое, никто не смог.

Решили после обеда заняться его очисткой. Но Грише не терпелось, и он осторожно, как и положено исследователю, едва сняв легководолазный костюм, уселся на корму и, обложившись колющимися и режущими предметами в совокупности с наждачной бумагой, начал очистку этого обрубка.

Чуть позже к нему присоединилась Эллен, приведя себя в порядок после смены. Так они и сидели на корме, колдуя и экспериментируя над этим предметом. Я, как всегда, творил на камбузе наш дежурный обед, а Дик с Микки обсуждали вопрос перехода на следующий квадрат и рассматривали в этой связи карту.

Рита, как всегда, перед обедом спала, после обеда она принципиально не делала этого, боясь располнеть. Кто-то ей вбил в голову эту чушь. Я специально вспоминаю все моменты, предшествующие дальнейшим событиям. Было серо и буднично. Закончив обсуждать в рубке наши дальнейшие дела, Микки и Дик подошли к Грише с Эллен посмотреть на то, что у них получается.

- Да это же планширь!!! – вдруг во всю силу своих лёгких закричал Микки. – Смотрите, планширь!!! – Микки чуть не вырвал у оторопелого Гриши уже почти очищенный обрубок и поднёс его к своим глазам.

- Подожди, подожди! – заволновался Дик. – А ну-ка дай сюда, - и он схватил это «нечто» в свои руки. – Точно, планширь! Господи! Нашли, наконец! – И всегда спокойный Дик, потрясая бруском в воздухе, сделал два пируэта вокруг своей оси.

Прибежала из кубрика ничего не соображающая со сна Рита, выскочил из камбуза и я, со своих мест вскочили мало что понимающие Гриша и Эллен.

Все сгрудились вокруг Дика.

- Что такое планширь? Кто-нибудь может мне рассказать?! – взволновано спрашивал Гриша. – Ну, бросьте орать! Объясните, наконец, в чём дело? – взмолился он.

- И, правда, Дик. Успокойся и объясни всё по-человечески. – Поддержала его Эллен.

Я молча взял Гришу за руку и подвёл к борту.

- Видишь этот деревянный брус или перила, для ясности, на которые ты кладёшь свои локти, когда любуешься морем (я не стал уточнять с кем…). Он привинчен к стальной планке, которая приварена к фальшборту. И эта планка, и сам деревянный брус, или перила, и называются ПЛАНШИРЕМ. Ты нашел кусок судового деревянного планширя. Теперь понимаешь?

Гришу прямо зашатало. Неверными шагами он подошёл к группе ребят, которые склонились над недавним «нечто», а ныне первой и долгожданной находкой, взял брусок у Дика и с любовью погладил его.

- Неужели это с парусника? – прошептал он.

- С парусника он или нет, будем уточнять, а пока дай-ка его Микки, - сказал Дик, увидев, что Микки уже бежит из кладовой с электродрелью в руках. Микки взял брусок, положил его на палубу, подключил в сеть электродрель и попытался вонзить сверло в очищенную поверхность. С первого раза не получилось. Сверло не входило в поверхность, и дрель замолкала от перенапряжения. Наконец, дело пошло, появились опилки. Микки собрал их с палубы и попробовал «на зуб»…

- Морёный дуб! – пожевав, сказал он. – Настоящий, и окаменевший за два столетия. Это точно. Поздравляю всех! Мы вышли на фрегат. Как там у вас, у русских, кричат по случаю радости, кажется «УРА»? – обратился он к Грише.

Гриша отрешённо кивнул головой, а я, чтобы поддержать русский престиж, подмигнул Эллен и Рите, и мы одновременно рявкнули троекратное: «УРА!»,«УРА!», «УРА!». Гриша пришел в себя и только глупо улыбался.

- Так. Не будем терять головы от радости, но после обеда пойдём в этот квадрат в усиленном составе, – скомандовал Микки. - К группе Дика присоединяются Рита и Саша. Старший усиленной группы - Дик. Я на борту, к сожалению. Думаю, что на мою долю находок останется немало, - и Микки громко рассмеялся.

До обеда время прошло в суматохе сборов. Выходили всем экипажем, за исключением капитана, который оставался на борту один. Микки с Диком уточняли вместе с Гришей место, где он обнаружил кусок планширя, определяли место каждого во время сплошного прочёсывания этой части квадрата, договаривались о времени поиска.

Когда всё утрясли, приготовили и пообедали, суровый капитан Микки не позволил сразу идти под воду, хотя туда рвались все. В соответствии с нашим расписанием он объявил получасовой отдых. Какой там отдых! Все мысленно были уже на дне... Еле дождались команды готовиться к спуску.

Надо отдать должное Грише. Ведь совсем недавно начал ходить под воду, а какое чувство ориентирования! Вышел таки точно на то место, где обнаружил свою первую драгоценную находку. И тут же Рита нашла нож в деревянных ножнах. Он лежал, занесённый илом и песком, и просто непостижимо, как она его заметила и раскопала.

После этого Дик и я вбили в дно железный стержень, прихваченный с собою, и выпустили на поверхность моря буй, скреплённый тросом с этим стержнем. Там, наверху, для Микки станет ясным, что место определено и есть новые находки, а для нас это станет основным ориентиром.

По команде Дика, которую он подавал жестами рук, мы начали фронтальную проверку поверхности дна. Начали от стержня и дальше в глубь квадрата, уже не пропуская ни бугорка, ни выступа, даже самого малозначительного. Ориентировались по ручным компасам и визуально, не упуская из вида друг друга. Работали в бешеном темпе, и, как я заметил, каждый что-то непрерывно кидал в свою сумку.

Когда закончилось время, отведённое на поиск, никто не хотел подниматься наверх. Дику пришлось подплывать к каждому, показывать на часы, а для убедительности кулак. Подчинялись нехотя, но дисциплина при плавании под водой есть дисциплина, и спорить не приходилось. Тем более, что под водой особенно не поговоришь…

Наш улов в этот раз превышал в десятки раз всё, что было до этого погружения. Но! Сработала эйфория, желание результата, притом немедленного. Вот и понатаскали обросших ракушками каменюк и прочих неизвестных предметов, к рукотворной деятельности человека отношения не имеющих.

И всё-таки результат был. Помимо ножа, найденного Ритой. Я еле успел спасти от выкидывания за борт некий предмет необычной грушевидной формы, из добычи Эллен. Она тоже посчитала, что это камень, обросший ракушками. Пока все рассматривали нож и деревянные ножны, мы с Микки, который тоже что-то почуял в находке Эллен, осторожно снимали с его поверхности морскую накипь.

Вскоре подошел и Дик. Он тоже с интересом уставился на эту грушу и внезапно произнес:

- Это шкот-блок, ребята!

Произнёс он это тихо, но сразу же был услышан остальными. И Рита со своим ножом, и Эллен, и Гриша тут же примчались к нам. Я уже и сам видел, что из-под накипи вырисовывается шкот-блок. А это означало, что мы в нескольких шагах от большого парусного корабля. Сомнений не было.

«Ура» больше кричать не стали, только Дик объяснил Грише, что такие шкот-блоки грушевидной формы устанавливаются на крупных кораблях с парусами большой площади в так называемых шкотовых углах. Пускаться в дальнейшую парусную терминологию он не стал, но и без этого всем стало ясно, что фрегат где-то рядом.

Эллен, бедняжка, и радовалась своей находке и переживала, что чуть её не выкинула в море. Все эти чувства отразились на её лице, а краска смущения сделала его настолько прекрасным, что я отвернулся, чтобы не выдать себя. Отвёл глаза от Эллен и Дик, мой бывший соперник, а ныне такой же потерпевший, как и я. Зато Гриша вовсю любовался своей красавицей-подружкой и не скрывал этого. Вот как бывает…

Но Микки из этого сделал свои выводы и громогласно объявил, что всё доставленное из-под воды на борт яхты может быть уничтожено и выброшено в море только после доскональной проверки и не одного человека, а нескольких.

Никто не возражал. Пример был налицо. И Эллен вновь покраснела.

Мы выбрали якорь, подошли к бую и сначала точно определили это место на карте. Затем вытянули буй на палубу, как выразился Микки «на всякий случай», и вошли в бухту на ночёвку. Что сулил нам завтрашний день, я боялся и подумать, чтобы не сглазить.

Наверное, такие чувства обуревали и остальных. Мы с Диком, как обычно, лежали на носу, а наши влюблённые, как всегд,а сидели на корме. Дик закончил переговоры с отцом и принял от него поздравления с находками и приветы для всего нашего экипажа. Знали бы мы, какой ажиотаж вызовет это сообщение в другом стане…

С утра следующего дня для всех нас началась подводная страда, точь-в-точь как на полевых работах. Разница заключалась лишь в исходном продукте. У нас он был в виде частей рангоута: обломков стеньги, рей, гафеля или останков такелажа – бензелей и деревянных талрепов. Начали попадаться чугунные ядра, а это означало, что встреча с фрегатом не за горами.

Работали, как и намечали, по сменам - с утра и до сумерек. Выматывались страшно. Кормовая палуба была забита трофеями, поднятыми со дна. Классифицировать их уже не хватало сил, а они прибывали с каждым днём.

Посовещавшись, приняли решение больше пока ничего не поднимать. Выйдем на фрегат, там будет видно. Вероятно, и исследователей прибавится. Как же, прибавилось! И очень скоро…

Фрегат нашли, когда силы были на исходе, и мы, по правде, уже отчаялись его обнаружить. Произошло это буднично и просто. Мы с Микки прямо вплыли в его кормовую часть. Как известно, корма у старинных кораблей значительно поднималась над главной палубой и представляла собой сложное архитектурное сооружение, включая открытую рулевую площадку, жилые офицерские помещения каютного типа, кладовые и оружейные помещения.

Судя по старинным картинам и чертежам, значительную часть надстройки занимали капитанские или адмиральские апартаменты. Именно в них мы с Микки, неожиданно для себя, и вплыли через огромную дыру, которая, видимо, образовалась от мощнейшего удара кормы о каменную гряду, когда гигантская волна вначале подняла корабль, а потом с силой бросила его на подводные камни. Следом за нами вплыла и Рита.

Мы начали осматриваться, насколько это было возможно в полутьме. Фонари, конечно, помогали, но не настолько, как это показывают в фильмах об искателях кладов. Но мы-то как раз клады не искали, а длительные поиски фрегата настолько притупили мои чувства, что осуществление мечты всего нашего дружного коллектива я воспринял просто, как должное за все предшествующие муки и волнения.

Но моё меланхолическое восприятие случившегося тут же разлетелось ко всем чертям, когда я увидел реакцию Микки и Риты. Вначале они застыли, как бы паря в воде, а потом, с темпераментом, свойственным им обоим, начали выдавать такие штуки, что сумрачная капитанская или адмиральская каюта превратилась в танцзал.

Кувырки через голову, балетные «па» и даже попытки танцевать в паре уж не знаю что - фокстрот, танго или вальс. В конце концов, они вовлекли в веселье и меня, и мы, сцепившись руками, образовали круг, подобный тому, который делают в воздухе парашютисты, и медленно вращались в центре этих апартаментов. И мой пессимизм сняло, как рукой.

Отплясав, начали планомерное обследование. Двери в капитанской каюте отсутствовали. Привинченные к палубе столы едва виднелись под слоем ила и песка. Видимо, под этим слоем можно было найти кое-что интересное, но для этого надо работать и работать, просеивая десятки, а может быть, и сотни килограммов ила, песка и всякой другой мути, которая накопилась за эти годы.

Сунулись в проходы, которые вели из капитанской каюты вглубь надстройки. Кромешная тьма и сплошные лабиринты. Здесь нужна особая подготовка и мощная осветительная техника. Почему-то вспомнились гигантские осьминоги, живущие по преданиям в затонувших кораблях. Брр…

Посовещавшись знаками, выбрались тем же путем назад. Мы с Микки тут же выпустили на поверхность буй, закрепив его за надстройку особым морским узлом, чтобы его можно было рывком развязать, дёрнув с поверхности за канат. На буй мы привязали красную ленточку, сигнал того, что фрегат найден. Представляю, что сейчас творится наверху!

И мы начали исследование фрегата. Над поверхностью дна находилась лишь кормовая надстройка, вернее, то, что от неё осталось. Весь корпус, если он сохранился, находился под слоем песка и ила и не просматривался. Часть бака, носовой оконечности судна, обычно тоже приподнятая над палубой, так же находилась под этими заносами, но просматривалась, и даже был виден уцелевший бушприт, это выступающий впереди носа корабля деревянный брус, заострённый на конце, за который крепятся паруса стакселя и кливера.

О мачтах, которые когда-то видели аборигены, не было и речи. Они бесследно исчезли, хотя возможно, мы их и найдём где-нибудь поблизости от корабля. Конечно, нас, в первую очередь, интересовало название. Какой же корабль мы, в конце концов, нашли?

Мы знали, что, как и сейчас, в старину названия наносились на бортовых скулах носовой части. Буквы вырезались из дерева и покрывались сверху медью. В разные времена всё было по-разному. Надписи могли не наноситься вообще, чего мы очень боялись. Потом, имя корабля могло быть вырезано на рулевом колесе, штурвале и, наконец, отливалось на пушках. Где тот штурвал, где носовые скулы и где пушки?! Всё это предстояло отыскать.

Но время нашего пребывания под водой истекло. И хотели мы того или нет, пришлось подниматься на поверхность. Такую встречу, которая была уготовлена нам наверху, мы, признаюсь, не ожидали. Вся яхта от носа, через клотики мачт, до кормы была украшена флагами расцвечивания. Для таких торжественных случаев используются флаги Международного свода сигналов.

Из громкоговорителя, стоящего на рулевой рубке, неслись задорные звуки марша, а при появлении наших голов около борта яхты с её палубы грохнул салют из двух ружей и двух ракетниц. И пока мы поднимались на борт, салют продолжался.

Мы скромно, как и подобает героям, сняв маски, выстроились вдоль борта. Дик и Гриша, взволнованные, и без всякого ёрничества обнимали каждого из нас и пожимали руки, а идущая следом за ними Эллен вдобавок ещё и целовала каждого. Правда, в щёчку, но все-таки…

Конечно, мы все были взволнованы не на шутку. О Грише и говорить нечего. Подтвердились его теоретические изыскания, а что для учёного, даже если он ещё отрок, может быть знаменательнее в жизни!? В конечном итоге неважно, нашли мы «ФЕНИКС» или другой корабль, важно, что всё-таки нашли, и в том расчётном месте, где он и должен пребывать.

«УРА!» и еще трижды «УРА!». И тут мы возродили старую русскую традицию и трижды качнули Гришу. В четвёртом полёте он благополучно спланировал за борт, так что ещё и освятился…

С криками и хохотом мы помогли ему взобраться на борт яхты и, переодевшись, сели за праздничный стол, который приготовили Дик, Гриша и Эллен, использовав для этой цели все наши продуктовые резервы по части деликатесов. За праздничным столом мы подробно рассказали обо всём, что обнаружили, начертили схемы расположения корабля и внутренностей кормовой части. Короче, рассказали и изобразили на бумаге всё, что увидели. У группы Дика начался зуд открывательства, и дай им волю, они бы прыгнули за борт прямо из-за стола.

Но впереди огромное поле деятельности для каждого из нас. И мы это понимали. В очередное погружение ребята пойдут уже с кинокамерой, и так теперь будет всегда, во время всех работ на найденном корабле. Все наши открытия должны быть документально подтверждены и стать достоянием истории.

Подготовку к спуску группы Дика мы начали с того, что вытащили из трюма переносные мощные осветительные лампы-прожектора, специально предназначенные для подводного освещения. Пришел их час. Группу Дика готовили основательно, с учётом того, что мы увидали, к тому же я настоял на своём повторном спуске. Наверху оставались лишь Микки с Ритой.

Нырнули мы у буя, используя его в качестве маяка, и вскоре, я, как заправский экскурсовод, проводил экскурсию вокруг корабля. Получив представление о положении дел в целом, группа, ведомая мною, в полном составе вплыла в надстройку. Чувства, которые испытывали ребята, были сродни нашим чувствам. Разве только они не танцевали, как Микки с Ритой, но Гриша подплыл ко мне и обнял, и я хорошо понял, что он хотел сказать.

Без долгого отлагательства зажгли лампы-прожектора, и капитанская комната приобрела зримые очертания. Разбившись по два человека, я с Эллен, а Гриша с Диком и соединившись между собой сигнальным линем, концы которого закрепили к стенам капитанской каюты, мы начали обследования других помещений надстройки.

Состояние кают и помещений было разное. Были каюты полностью разрушенные от ударов волн при крушении, но встречались и в весьма в приличном состоянии. Одинаковы они были в одном: чтобы найти в них что-либо, надо было копать и копать. А ещё бы лучше иметь под рукой металлоискатель. Как выяснилось, потом эта мысль пришла всем в голову почти одновременно.

Получив общее представление о каютах и помещениях правого борта (а именно их мы с Эллен и посещали), повернули назад. По сигнальному линю, как известные сказочные персонажи, которые, перебирая в руках путеводную нить шерстяного клубка, вышли из лабиринта, так и мы вышли, а вернее, вплыли в знакомую капитанскую каюту.

Там уже находились Дик и Гриша. И не просто находились в ожидании нас, а работали. Ещё раньше мы видели дверной проём, идущий из этого большого помещения каюты. Дверей там не было. И Гриша, как потом он рассказывал, сразу заподозрил, что это либо спальня капитана, либо некая секретная комната, соединённая только с капитанским помещением и больше ни с чем.

Вначале один, а потом вдвоём с Диком, они начали методично прощупывать стальными пиками всю площадь пола этой небольшой каюты. Удача ждала Гришу в одном из её углов. Здесь щуп упёрся в возвышение над полом, и по размерам это возвышение очень походило на сундук.

Пришла пора сапёрных лопаток, и в этот момент подкатились мы с Эллен.

Начали очищать это возвышение в четыре руки. Работали парами с двух сторон.

Сооружение, которое мы очищали, было громоздким и в длину, и в высоту. Постепенно начали вырисовываться контуры сундука, но муть, которая поднялась от наших интенсивных упражнений, поднялась такая, что лампы-прожектора были бессильны пробиться через эту мглу.

Начали делать перерывы. Да и самим не мешало отдохнуть. Ведь работать под водой, ох, как нелегко. Одно движение на глубине стоит десятка на берегу.

Вот так с перерывами и работали, пока не откопали огромный старинный сундук, окованный какими-то металлическими полосами, превратившимися в ржавую труху.

Но сам сундук, по виду дубовый, был в хорошем состоянии. Дубовое дерево в солёной воде окаменело, и у всех возникла робкая надежда, что внутри сундука сохранились в целости и сохранности бумаги, которые прольют свет на трагедию, разыгравшуюся здесь свыше двух столетий тому назад.

Можно было разглядеть и крышку сундука, которая, по моему мнению, просто впаялась в его основную часть, и сундук, и крышка стали единым целым. На месте, где по всему должен висеть замок, находилось нечто круглое, покрытое морскими организмами, ракушечником и ещё чёрт знает чем. Наверное, это было то, что осталось от громадного амбарного замка.

Мы попробовали хоть чуть-чуть сдвинуть сундук с места. Куда там! Наверное, он был привинчен к полу. На кораблях все габаритные вещи и мебель привинчиваются с учётом штормов и постоянной качки. Иначе они могут стать просто опасными для своих хозяев.

Дик подал сигнал. Время пребывания под водой заканчивалось, и мы, зависнув над сундуком в последний раз, «сделали ему ручкой», попрощались до следующей встречи.

Наверху нас ждали с нетерпением. Ни Микки, ни Рита такого успеха от нашей экспедиции не ожидали. И начались разговоры. Предположения. Предложения. Всё крутилось вокруг того, что делать с сундуком: открывать его на месте или поднимать. Дик сразу выразился в том духе, что открывать его на месте нельзя, хотя мы и в состоянии это сами сделать. Можем погубить уникальные вещи, причём безвозвратно, но и вытащить его самостоятельно, у нас нет ни сил, ни возможностей. Выход один. Сообщать отцу и просить прибытия специального судна для подъёма и сундука, и иных предметов, которые мы непременно найдём.

Конечно, хотелось всё сделать самим и возвратиться домой триумфаторами, но мы прекрасно понимали, что с историческими ценностями надо обращаться серьёзно, и здесь не до амбиций. Так что предложение Дика поддержали все до единого.

Тут же Дик начал названивать отцу. Долго и обстоятельно рассказывал обо всём. Получил принципиальное согласие отца о подходе в ближайшее время судна для подъёма находки. И это ускорило события, которые разыгрались почти незамедлительно.

После нашего совещания решили работы до утра прекратить и начать их пораньше с учётом подхода судна с оборудованием для подъёма и попытаться обнаружить до его прихода другие находки. Поэтому решили на стоянку в бухту не идти, а переночевать на якорной стоянке над найденным фрегатом. Правда, принятый по радио прогноз погоды на завтра ничего хорошего не обещал.

Тем не менее, решили с утра работы начать. Весь вечер, до поздней ночи, строили планы подъёма и розыска, готовили необходимые инструменты, с учётом условий работы, которые мы увидели. Так и заснули с мыслями о завтрашнем дне. Но поспать нам не удалось.

Где-то около трёх часов ночи я проснулся от толчка в плечо. Спала наша мужская часть экипажа на корме в спальных мешках. Над нами склонилась вахтенная Рита и теребила каждого из нас. Увидев, что мы проснулись, таинственно поднесла палец к губам и жестом пригласила к борту.

Мы молча вылезли из мешков и склонились над водой. Прямо под нами, на месте, где лежал затонувший фрегат, мелькали огни… Вот это номер! Мы одновременно протерли глаза и недоуменно переглянулись. Микки взял из рук Риты бинокль и оглядел горизонт. Чисто. Не сговариваясь, в полной тишине мы начали надевать костюмы.

На палубу выскочила из кубрика заспанная Эллен. Рита таинственно что-то шепнула ей на ухо, и они обе склонились у борта. Поняв ситуацию, Эллен тоже направилась надевать свой костюм, но Микки жестом остановил её и показал рукой, что они с Ритой остаются на яхте. Жест его был категоричен, и Эллен подчинилась. Рванулся к костюмам и Гриша, но Микки твёрдо сказал:

- Это наши внутренние дела, и иностранцам участвовать в них не рекомендуется. Извини, но разговор на эту тему закончен. – И Гриша так же молча подчинился.

Мы быстро, как того требовала ситуация, оделись, закрепили на поясе подводные ножи с зубчаткой на тыльной стороне и прихватили с собой пики, которые служили нам при поисках щупами. Бесшумно, один за другим, вошли в воду, распределились полукругом и пошли на огни.

Внизу работали двое. Они уже нашли дыру в кормовой части и вплывали в неё. Свои фонари мы не включали, и пришельцы пока не видели нас. Дик, который шёл первым, нагнал крайнего, схватил за ногу и резко, насколько это было можно сделать в воде, крутанул ему стопу.

Могу себе представить ощущение подводного грабителя, а иначе я их уже мысленно и не называл. Кроме болевого шока, внезапное нападение на глубине.

Кого?! Не иначе ему тут же привиделось морское чудовище, гигантский спрут или акула…

Был бы на берегу, то заорал бы благим матом, но тут всё вершилось молча.

Он дёрнулся, поджал ногу и перевернулся к нам головой. Лица, конечно, видно не было, но ручаюсь, что оно было перекошено от страха.

Увидев три тёмные тени с пиками наперевес, он тут же сбросил рюкзак, который был у него за спиной, проворно вильнул в сторону и ушёл за левый борт фрегата. Второй грабитель обернулся, тут же вытащил нож и пошёл с нами на сближение.

По знаку Микки я рванулся за первым, но в кромешной тьме ничего не увидел. Даже после включения своего фонаря. Микки с Диком взяли второго грабителя в «коробочку», отрезав ему выход из дыры в корме фрегата. Но все-таки он прорвался.

Размахивая ножом, он попёр прямо на пики. Не остановило его и то, что Микки сумел таки выдернуть из его рта дыхательную трубку от баллона. Защищаясь ножом, он сумел вставить мундштук обратно в рот и, совершив немыслимые сальто-мортале, как стрела, ушёл вверх, обеспечив себе кессонную болезнь.

Именно поэтому мы не стали их преследовать, а, торопясь медленно, поскольку беспокоились за девчонок, вскоре поднялись на поверхность. При этом, Дик не забыл прихватить заплечный мешок, брошенный грабителем. А на поверхности тоже был бой. Правда, он уже закончился.

Эллен стояла за надстройкой с ружьем, направленным в сторону вероятного противника. В такой же позе, с ружьём наизготовку, стояла на корме Рита. Вылезая, я увидел около их ног дымящиеся гильзы. Значит, стреляли.

Они обе, взволнованные и ещё не отошедшие от внезапного приключения, кинулись к нам. С видимым облегчением…

Перебивая друг друга, Эллен и Рита рассказали, что буквально несколько минут назад они увидели одного за другим двух пловцов в легководолазном снаряжении, которые, как пробки, выскочили из глубины.

Буквально тут же к ним на большой скорости подскочил катер с потушенными ходовыми огнями, который вытащил их из воды. С него в сторону нашей яхты было сделано несколько выстрелов. Сколько, они не помнят, поскольку открыли ответный огонь, и катер с бешеной скоростью скрылся во тьме.

- А вы видели сами, куда стреляли? – поинтересовался Дик.

Эллен покраснела и призналась, что стреляла в воздух, боясь кого-нибудь убить. Рита промолчала, но по всему было видно, что в воздух она не стреляла.

Думаю, что это и решило дело. Нападавшие, наверняка, побоялись подойти к яхте, получив пару зарядов от меткой эскимоски.

Руки у девчонок ходили ходуном от пережитого, когда они помогали нам снять костюмы, а Гриша всё не выпускал из рук пожарного лома, которым он хотел встретить нападающих, если они пойдут на абордаж. К огнестрельному оружию его, как иностранца, девочки, памятуя наставления Микки, так и не допустили.

Микки спустился в кубрик и вышел оттуда с ручкой и блокнотом. Мы удивлённо уставились на него. Он быстро нацарапал на первой странице:

«На яхте «жучки», а телефон прослушивается. Говорить осторожно!». Мы прочитали это предостережение и согласно кивнули головами.

- Я думаю, что это любители ночных подводных приключений, которые, увидев нас, решили посмотреть, чем мы тут занимаемся… – спокойным тоном сказал Микки.

- Чего же они стреляли по яхте? – не выдержала конспирации Рита.

- Много горячительных напитков потребили, - подмигнув Рите, сказал Дик.

- Ну, нельзя же так напиваться в море! – нравоучительно сказала Рита.

- В России говорят: «Пьяному и море по колено…». – Вспомнил пословицу Гриша.

В общем, обсуждение происшествия прошло естественно, и, если нас слушали, то заподозрить в том, что мы знаем о прослушивании, было нельзя.

Микки громким голосом объявил, что вахты выставляются усиленные и вооружённые, и следить за поверхностью моря и за глубинами под нами необходимо внимательно. После чего объявил отбой.

Перед тем, как лечь, Микки, Дик и я обошли яхту и нашли две пулевые пробоины в рубке. Калибр был - будь здоров! Больше в темноте ничего видно не было. Решили отложить осмотр до утра.

- В какую сторону скрылся катер? – одними губами спросил Микки у Риты.

Она молча показала направление рукой в сторону мыса Желанного. Мы посмотрели друг на друга и сразу вспомнили белый катер, который заходил за этот мыс ещё в первый день нашего прихода сюда.

Ночь прошла беспокойно. Почти никто не спал. Я ругал себя за благодушие, будто не знал, с кем имею дело. Наверное, каждый из нас думал так же. К утру погода испортилась. Поднялся шквалистый ветер и развёл крупную зыбь.

Надо верить прогнозам и своевременно принимать меры. В срочном порядке выбрали якорь, и, ныряя в волнах, пошли в проход в каменной гряде. С трудом, но зашли в бухту и стали на облюбованном месте. Всем экипажем устроили досмотр во внутренних помещениях и на палубе.

Дик первым обнаружил «жучок» под столом в кубрике. Показал остальным. Обнаружение пошло живее. Всего нашли в различных местах, включая гальюн, так моряки называют туалет, 13 этих хитроумных приборчиков. Тайн для наших невидимых противников не было. Вот так размах! И всё это из-за той треклятой статьи о несметных сокровищах затонувшего фрегата. Ну и ну…

Собрали «жучки» в кучу и изолировали. Пригодятся как вещественные доказательства впоследствии. Пулевых следов больше не нашли ни в надводной, ни в подводной частях яхты. Для этой цели мы с Микки обследовали корпус яхты под водой, но никаких повреждений не обнаружили. Сделали вывод, что стрелки у них подобрались никудышные. Но это слабое утешение.

Дик позвонил отцу и в иносказательных выражениях сориентировал его о последних событиях, ничего не сказав о стрельбе. Но папа Дика и без того сразу «полез на стену» и пообещал форсировать, несмотря на неблагоприятный прогноз погоды, приход специального судна с «группой соответствующих парней». Именно так он и выразился.

После этого разговора Дик, а потом Микки, призвали наш экипаж к бдительности и выполнению указаний командования. То есть, их обоих. Ага! «Держи карман шире!», как говорит русская народная пословица. Тут же, во время послеобеденного отдыха, Эллен и Рита съехали на берег, несмотря на категорическое запрещение Микки покидать яхту.

Сытно пообедав, мы благополучно дрыхли, как говорят, «без задних ног», а Гриша, стоящий на вахте, проявил мягкотелость, поддавшись на уговоры девиц, пожелавших угостить нас на ужин грибами и голубикой. Сюрприз, так сказать, преподнести. И преподнесли. Да еще какой!

- Эх, Гриша, Гриша! – только и мог с осуждением сказать капитан Микки.

- Так они и ружье с собой захватили, - чувствуя себя со всех сторон виноватым, оправдывался Гриша.

Мы молчали, и в нашем молчании Гриша слышал гневные крики осуждения и совсем поник. Ничего, пускай прочувствует и поймёт, что на посту нет места личным предпочтениям. Дай-то Бог, чтобы всё благополучно закончилось. И это в такой момент! Нет, непостижима женская логика! Непостижима…

Все наши бинокли были направлены на резиновую лодку, на берег. Девчонки не появлялись. Прошло ещё минут двадцать. Ничего и никого. Вдруг Гриша, который просто не отрывал глаз от окуляров, вскрикнул. Около лодки лежало что-то красное. Я присмотрелся. Косынка Риты. Микки выхватил у меня бинокль.

- Это косынка Риты. Как она туда попала? Ведь не было её там! – В голосе его зазвучала тревога.

- Ребята! Давайте я вплавь доберусь до берега и посмотрю, что там и как, - предложил Гриша. Но мы с Диком уже надевали пояса с висящими на них ножами, а Микки ещё сбегал в рубку за ракетницей в водонепроницаемой кобуре и помог закрепить её на поясе Дика. До берега мы добрались за считанные минуты. Рядом с лодкой действительно лежала красная косынка Риты и что-то завернутое в ней.

Это «что-то» оказалось клочком бумаги, на котором печатными буквами было написано: « ВАШИ БАБЫ У НАС. НЕМЕДЛЕННО ДАЙТЕ ОТБОЙ ПРИХОДУ СПЕЦСУДНА И ЛЮДЕЙ. СРОК - ДВАДЦАТЬ МИНУТ. В СЛУЧАЕ НЕВЫПОЛНЕНИЯ ТЕЛА БАБ ПРИБЬёТ ВОЛНА К БОРТУ ЯХТЫ. СЧЁТЧИК ВКЛЮЧЁН».

Времени для дебатов не было. Мы тут же сели в лодку, разобрали по веслу на брата и помчались, словно под мотором, к яхте. В рубке собрались вчетвером. Говорили тихо, наклоняясь друг к другу. Хотя мы и собрали чёртову дюжину «жучков», уверенности в том, что найдено всё, не было.

- Значит, телефон тоже прослушивается, - констатировал Дик. – И надо ждать их следующего сообщения уже по телефону.

- Что будем делать? – спросил Микки. – Где они могут их держать? В лесу?

- Посмотрите! – Дик ткнул карандашом в мыс «Желанный» на карте. – Вот стоянка их катера. А вот обозначение объекта. Знаете, что это? Старая лесопилка, разрушенная с незапамятных времен, но как навигационный объект для ориентирования занесена на карту. Думаю, что это их логово. И девочки наши там. Чувствую это.

- Надо выручать! – заволновался Гриша.

- Выручать надо. Только выручать по-умному. – Отозвался я.

- Так. Заканчиваем разговоры. Дик! Ты связываешься с отцом. Убеждай его повременить с выходом спецсудна. Причина – штормовая погода и плохой прогноз. И надо сделать так, чтобы отец понял, что произошло. Сможешь?

- Смогу. Думаешь, что девчонок всё равно не отпустят?

- Пока ни откроют сундук и ни заберут содержимое, не отпустят. И выхода у них нет. Теперь к торговле наркотой ещё привязан и киднепинг. Пойдут на всё.

- Послушаем, что они скажут, после разговора Дика с отцом, - предложил я.

- Да, время уже вышло, - спохватился Микки. - Дик, давай!

- Здравствуй, папа! – Тут же вышел на отца, Дик. – Нет. Всё хорошо. Только сейчас разыгрался сильный шторм, и прогноз неблагоприятный. Не форсируй приход судна. Мы сообщим, когда будет нужно. Хорошо, понял. Поцелуй маму и тетю Маргарет с её дочками. Пока. – Дик, закончил разговор и тут же без предисловий сказал:

- У тёти Маргарет два года назад похитили двух дочек в Балтиморе. Так ещё и не нашли.

- Молодец, сообразил, - похвалил его Микки. – Надеюсь, отец поймёт?

- Он уже понял, - ответил Дик, и тут же зазвонил его мобильный телефон. Звук был сильный, и Дик, отняв трубку от уха, дал возможность слушать разговор всем и поднёс к трубке портативный магнитофон.

- Слушайте внимательно! – Голос в трубке звучал неестественно, видимо, был подключён аппарат по его изменению.

- То, что вы нашли наши «жучки», ничего не меняет. Вы под полным контролем. У нас есть другие возможности. Если сделаете попытку связаться без нашего разрешения, ваши радиоканалы и мобильная связь будут заблокированы. Теперь о деле. Будете стоять там, где стоите до окончания шторма. Потом пойдёте в сторону мыса «Находка» и дальше вдоль побережья. Когда мы дадим вам сигнал, вернётесь и заберёте своих девок на том же месте. Иначе вы больше их никогда не увидите. Ясно?

- Мы хотим поговорить с ними, - сказал Дик.

- Они сейчас отдыхают с нашими мальчиками. Девочки хорошенькие! – с издёвкой ответил голос.

- Что!!! – Выхватил трубку и буквально заревел в неё Микки.

- Ладно, не беспокойтесь! С ними всё в порядке. Всё будет зависеть от вашего поведения. Соединим вас с ними попозже.

- Их еще ведут, - одними губами сказал я и показал рукой на берег. Дик согласно кивнул, а Микки с тем же напором крикнул в трубку:

- Если вы, подонки, хотя бы дотронетесь до них, вам не жить!

- Ха-ха-ха! Какой грозный! Лучше побеспокойся о себе. Понял, пацан?!

- Слушай меня! - вмешался Дик. - Через час мы дадим белую ракету. Если после этого мы не услышим их голоса, сразу же вызываем полицию, и вам не уйти.

- Хорошо. Через час свяжемся. Отбой.

Микки прямо колотило от злобы и негодования, зато я и Дик были холодны и готовы к принятию решений. Гриша стоял рядом и только сжимал и разжимал свои пудовые кулаки. Думаю, что он сейчас пустил бы их в ход с преогромным удовольствием…

- Что мы имеем на этот час? – начал я с вопроса.

- Во-первых, жучков на яхте больше нет. Это ясно. – Откликнулся Дик. – И говорить можно свободно.

- Во-вторых, ясно, что Риты и Эллен на базе нет. Их ведут берегом и, судя по разговору, они там будут через час, – резюмировал я.

- Точно! – очнулся от своей ярости Микки. – Что предпринимаем?

- Предложение такое. – Дик обернулся к Грише. – На время операции ты остаёшься вечным вахтенным. Не кривись! Всё равно в дело мы тебя не пустим, а наблюдатель на берегу, а он там есть, уже привык, что ты постоянно на палубе. И ему спокойно, и нам это необходимо. Пусть сообщает, что на борту всё в порядке.

- Правильно! – вмешался я. – Давай Гриша, выясняй, где прячется этот стукач. Я думаю, где-то на дереве. – Гриша тяжело вздохнул и начал водить биноклем по береговой черте.

- В третьих, - продолжил, Дик. – Начинаем готовить подводный мотоцикл, который я на ремонте привёл в полный порядок.

- Это тот, что стоит под брезентом на корме? – спросил Гриша. – Я его так и не видел в действии.

- Ещё увидишь и погоняешь на нём под водой, - успокоил Гришу Дик. – Дальше. Через час даём с носа ракету, отвлекаем внимание наблюдателя и спускаем мотоцикл на воду. Гриша говорит с девочками. К этому времени все в боевой раскраске. Ружьё предлагаю не брать. Обойдёмся. Понадобится, добудем на месте. Да и своё забрать у них придется.

Ах, девочки, девочки…

- Потом, Микки! Потом мы им всё выскажем. Сейчас надо их вызволить, всё остальное потом. – Дик на минуту задумался, затем продолжил:

- Сейчас мы стоим правым бортом к берегу. Будем надеяться, что ветер не переменится. Выходим к мотоциклу через рубку и в момент, когда Гриша выпускает с носа ракету, вываливаем мотоцикл за борт. Очерёдность в пути такая. Веду я, за меня держится Микки, за Микки - Саша.

- Сколько там до мыса? – спросил сам себя Микки, изменяя циркулем расстояние на карте. – И мили нет. Доплывем?

- Всё будет нормально. Сам его перебрал, - ответил Дик. – Но если что-нибудь случится, мотоцикл - на дно, и продолжаем своим ходом. Потом найдём.

- Надо, чтобы ничего не случилось. Сбережёт нам силы, а они нам понадобятся.

- Так, ребята. На борту я капитан, а на операции главный Дик. Командуй! – обратился Микки к нему.

- Я всё сказал. Остальное покажет обстановка на месте. Главное - внезапность и стремительность. Начинаем готовиться. Не забудьте шпагат, лейкопластырь, кляпы. Всё должно быть под рукой. А ты, Микки, прихвати видеокамеру. Пригодится.

- Вот он! – подал голос Гриша и показал рукой направление. – Возле трёх кустов сбоку.

Мы направили туда наши бинокли и увидели голову парня, который лежал на траве около кустов, прицепив себе на голову несколько веток. Заходящее солнце своим лучом попало в окуляр его бинокля и выдало его своей вспышкой.

- Тоже мне конспиратор! – заметил я. – Но ты, Гриша, смотри за ним. Твоя задача сейчас - его вера в достоверность твоих действий. Иначе операция сорвется.

- Понял. Буду стараться подружиться с ним, - криво усмехнулся Гриша.

- Вот ещё что. Возьми-ка, Гриша, мой мобильный телефон и, в случае надобности, отвечай бандитам или отцу, если он позвонит, - вспомнил Дик. - Я выйду на отца через телефоны ребят. А рация пусть будет всё время на приёме. Когда будешь говорить, переключишь этот тумблер, когда закончишь, вернёшь его на место. Уяснил?

- Понял. Сделаю.

Через час мы в полной боевой готовности, в костюмах и ластах сидели на корточках за надстройкой с левого борта. Уже стемнело, но не так, чтобы яхта не просматривалась с берега. К сожалению, просматривалась, и очень даже хорошо, как и сам берег. Во всяком случае, стукача мы видели в бинокль преотлично.

Он уже сидел на дереве, вероятно, на всякий случай, страхуясь от встречи с медведями. Конспиратор! Гриша посмотрел на часы и пошёл на нос яхты. Оттуда с шипением пошла вверх ракета. В последний момент я увидел в бинокль, как стукач всем корпусом повернулся в ту сторону. Мы тут же вскочили и рывком перевалили мотоцикл за борт. Мгновенье - и мы были на глубине.

Дошли до мыса «Желанный» без происшествий. Рядом, в море, уже шёл жестокий шторм. В нашей бухте было относительно тихо, а под водой волнения вообще не чувствовалось. Плыли, как и предписал Дик, держась за ноги, друг друга, а, я как замыкающий ещё и помогал, работая ластами. Да этого и не требовалось. Мотоцикл тянул исправно.

Когда огибали мыс, почувствовали свирепость моря наверху, но зашли в бухту Находка без приключений и начали потихоньку выруливать на поверхность. Там уже начался дождь, что нам было очень кстати. Видимость для наблюдателей, если они были, должна была резко ухудшиться. Вышли на поверхность и осмотрелись.

Бухта небольшая. Над ней нависает гора, а в метрах трёхстах от берега - развалины старой лесопилки и какая-то башня. Именно она нанесена на карту в качестве ориентира. Слева в бухту выходил небольшой мысок, и вот с его внутренней стороны просматривался белый катер. Что и требовалось доказать. Нашли.

Дик направил мотоцикл к оконечности этого мыска и въехал вместе с нами в густые заросли. Там мы вытащили мотоцикл на берег и налегке вошли в воду.

Обойдя мысок, вплавь, осторожно приблизились к катеру. На палубе было пусто. Если кто-то и несёт вахтенную службу, то он, наверняка, в рубке.

Над нашими головами ярко горели три иллюминатора. Держась одной рукой за привальный брус катера, я и Дик свободными руками с обеих сторон подсадили самого лёгкого из нас, Микки, наверх. Он по очереди заглянул во все иллюминаторы и, наконец, спустился к нам.

- Первый иллюминатор – это большой салон, – зашептал Микки.- За столом двое играют в карты. Парни здоровые, лет по 25. Второй иллюминатор – рубка радиста. Полно аппаратуры. Всё работает и светится. Пустая. Третий – каюта. Тоже пустая.

Мы не успели обменяться мнениями, как над нашими головами открылась дверь рулевой рубки и кто-то начал спускаться сверху по трапу.

- Вахтенный. Берём! – скомандовал Дик.

Человек в плаще с лицом, закрытым капюшоном, в этот момент сошёл с трапа прямо над нами. Дик резко хлопнул ладонью по воде. Звук вышел довольно звонкий. Жестом он приказал нам исчезнуть с поверхности, что мы и проделали вместе с ним. Нам было видно из глубины, как человек остановился, потом подошёл к борту и перегнулся, вглядываясь в воду. Дик выбросился из воды, как из катапульты. Он обхватил вахтенного за шею и рывком уволок его под воду. Парень был здоровый и сопротивлялся профессионально. Но нас было трое, и вскоре он затих, раскинув руки и ноги, наглотавшись воды.

Сразу же, не теряя ни минуты, отбуксировали его к корме, где был покатый спуск на воду и находился железный трап. Катер явно служил для водолазных работ, и оборудование на корме говорило об этом.

Мы тут же сделали ему искусственное дыхание, и, когда из его рта брызнул фонтан воды и он застонал, тут же накрепко скрутили его по рукам и ногам приготовленным шпагатом, привязав к станине вьюшки троса, а рот заткнули тоже приготовленным кляпом и сверху - пластырем. На всё и про всё это заняло у нас две-три минуты.

Сняв с ног ласты, положили их, чтобы потом не искать, в пожарный ящик с песком и осторожно тронулись вдоль борта к двери в салон. Приоткрыли дверь. Внизу раздавались голоса. Спорили. Чувствовалось, что обладатели голосов под винными парами.

Это упрощает задачу. Хотя, может, и наоборот, усложнит её. Посмотрим. Я взял стоящее рядом пустое ведро и грохнул им о палубу.

Голоса затихли. Внизу прислушивались. Потом кто-то что-то крикнул, и было слышно, как по трапу из салона поднимается человек.

Мы стояли по обе стороны двери и, когда она отворилась и в проёме показалась его голова, я изо всей силы нанёс ему удар ребром ладони по шее. Он, как подкошенный, рухнул там, где стоял, упав животом на высокий порог, или, как говорят моряки, комингс.

Дик в ту же секунду, перепрыгнув через лежащее тело, схватился руками за поручни и, не касаясь ногами ступеней трапа, скатился в салон. Я тут же последовал за ним, крикнув Микки:

- Свяжи ему руки!

В салоне парень, до этого сидевший за столом, стоял с ножом в руке, выставленным в сторону Дика. Салон был просторный, и места хватало. Дик уже заканчивал в воздухе пируэт, и, когда я скатился вниз, его стопа врезалась в голову противника. Тот безмолвно упал.

- Чистый рауш! – одобрил я, имея в виду временное отключение противника после проведения приёма. – Микки! У тебя всё в порядке? – крикнул я наверх.

- Заканчиваю! – глухо донёсся голос Микки.

- Давай по-быстрому! – Дик кивнул на оглушённого парня.

Мы перевернули его на спину, прощупали пульс. Нормально. Тут же опутали его руки и ноги шпагатом, скрепив его прочными морскими узлами, и закинули парня на диван. На всякий случай, ноги и плечи закрепили за деревянные части дивана.

Немедля я кинулся на помощь Микки. Тот, уже отчаянно пыхтя, тащил тело к трапу. Вместе мы спустили его в салон, ногами вперед, где его подхватил Дик. Взяв его за плечи и за ноги, отнесли в каюту. Упаковали и привязали к койке.

- Надо держать их раздельно. Мало ли что? – обосновал своё решение Дик.

И я с ним согласился. Пленники всегда пытаются бежать и, как правило, сговариваясь. Но пока и тот, и другой находились в состоянии прострации и ни на что не реагировали. Мы вышли проведать третьего на корме. Дождь продолжал лить и, возможно, помог поверженному врагу прийти в себя. Во всяком случае, глазами он хлопал.

Я сорвал с его рта пластырь и вынул кляп. Он шумно задышал и со злобой уставился на нас.

- Где девушки? – сразу спросил подошедший Микки.

Парень молчал, видимо, обдумывая ответ. Но у Микки времени ждать не было.

- Где девушки?! – громко крикнул он, перекрывая шум ливня, и без замаха врезал парню по скуле, отчего его голова, как тряпичный шар, завалилась на бок.

- Последний раз спрашиваю, где девушки? – и Микки вынул из ножен, висящих у него на боку, нож с зубчаткой на тыльной стороне. И это сработало.

- Они на лесопилке…

- Сколько там охраны? – тут же спросил Дик.

- Пять человек.

- Кто главный?

- Сам шеф, который нас нанимал.

- Как его зовут, кличка?

- Не знаю.

- Кто вы?

- Мы - двое водолазов и радист.

- Были на затонувшем корабле?

- Были.

- Знакомьтесь, ребята! – Наши «боевые друзья», - констатировал Дик.

- Оружие на лесопилке есть? – спросил я.

- Автомат и пистолеты. Сколько, не знаю.

- А на катере?

- У нас, у водолазов, нет. У радиста есть пистолет. В радиорубке.

- Будешь сидеть тихо, останешься живой, - сообщил ему Микки и без церемоний вновь залепил ему рот. – Вот, ребята, примерьте! – И Микки показал на стоящие рядом с ним ботинки, которые он успел притащить из салона. – Не босиком же нам скакать по горам!

Мы тут же начали их примерять. Дику размер не подошёл. Он приложил свою ступню к ботинку водолаза, вроде бы подходило. Не теряя времени, он стал снимать с него ботинки. Ботинки были тяжелые, армейского образца, с подковками. Тоже оружие…

У меня были точно такие. Наверное, с ноги другого водолаза. Пока Дик, переобувался, Микки смотался в радиорубку и притащил пистолет марки «Берета». Излюбленное оружие бандитов, которое после «дела», как правило, выбрасывается.

Микки сообщил, что проверил состояние бандитов в салоне. Оно, по его мнению, было удовлетворительное. Приходят в себя. Упаковали мы их хорошо. Так что побега можно не опасаться. Двинулись на лесопилку сразу же, как Дик обулся. Шли гуськом по едва различимой горной тропинке. Старались двигаться бесшумно с самого начала. И нам это удалось. К первым строениям лесопилки подошли без приключений и неожиданных встреч.

Долго лежали в траве, слушая ночь. Наконец, прорезался звук. У крайнего строения кто-то кашлянул и закурил. В пламени зажигалки мелькнуло лицо нашего бывшего одноклассника Сэма. Вот так встреча! Давно не виделись с этим подонком и шестёркой Джо Картера. Из школы он ушёл и с тех пор увлекся на постоянной основе продажей наркотиков, с перерывами на отсидку за это увлекательное хобби.

Дик кивнул мне, а Микки знаком руки приказал оставаться на месте, и мы поползли на красный уголёк сигареты.

В одном месте мы разъединились и подобрались к тёмной фигуре Сэма, стоявшего за углом здания, с двух сторон. Дальше было всё просто и быстро. Я произвёл лёгкий шум, уронив камень около своих ног. Сэм дёрнулся в мою сторону, и тут же горло его перехватила рука Дика, сжатая в локте. Ни пискнуть, ни захрипеть он так и не успел. Минутный болевой и эмоциональный шок, потом в ушах раздался шёпот Дика, который ослабил хватку:

- Вякнешь, придавлю насмерть!

Я навис над Сэмом, быстро ощупал его одежду, вынул из-за пояса такую же «Берету», как и на катере, и свистящим, полным ненависти шёпотом спросил:

- Где девушки? Ну?!

Тут же, зажав двумя пальцами его мясистый нос, крутанул его в сторону. Раздался характерный хруст, Сэм дёрнулся, но писк издать не успел. Дик вовремя перехватил ему горло. Эта была больше психологическая атака, подкреплённая болевыми аргументами. И она оправдала себя. Ужас, боль и паника поглотили все остальные чувства Сэма.

- В подвале, - с трудом втягивая воздух сквозь щели, оставленные Диком в его дыхательных путях, ответил он.

- Где подвал?

- Вот он. Я его охраняю. – И Сэм, как паралитик, показал негнущейся рукой на ступени, ведущие вниз.

Я быстро снял с пояса фонарик и дал два коротких световых сигнала в темноту. Ту же послышался шорох, и Микки встал рядом с нами. Он ничуть не удивился, увидев Сэма, только с презрением сплюнул, точно попав ему на ботинок.

Не снимая кольца своей руки с шеи Сэма, Дик развернул его в сторону ступеней, и мы тихо спустились вниз. Около массивной двери, каких уже сейчас давно не делают, все остановились. Микки быстро обшарил карманы Сэма. Мы его уже ни о чём не спрашивали, и Микки отыскал ключ без подсказки. Ржавый замок заскрипел и открылся. Темно, тишина и только хриплое дыхание Сэма. Мы разом включили фонарики.

В углу огромного подвала на замызганном тюфяке спина к спине, связанные по рукам и ногам, сидели Эллен и Рита. Головы у них были опущены и свисали на грудь. По ногам бегали здоровенные крысы, которые тут же шарахнулись в темноту от луча фонариков.

Ни Рита, ни Эллен даже не подняли головы, наверное, думали, что за ними вновь пришли их мучители. Но рассуждать не приходилось. Мы с Микки тут же кинулись к ним и ножами перерезали веревки. Тут Эллен увидела меня и, обхватив руками мою шею, разрыдалась.

При свете фонаря я увидел её лицо и окаменел. Оно было всё в кровоподтёках. В таком же виде была и Рита, только у неё ещё вдобавок из головы сочилась кровь. На джинсах у обеих следы зубов крыс. И это наши прекрасные девочки!!!

Микки без разговоров вынул «Берету» и пошел на Сэма. Я вскочил и оттолкнул его. Не знаю, удар какой силы я вложил в челюсть Сэма, но освобождённый от мёртвой хватки Дика, он пролетел от моего удара с середины подвала до стены и, хряснувшись об неё головой, свалился мешком, без криков и стенаний.

- Тут есть лампа, - подала голос Рита.

Мы обшарили фонариками подвал и увидели в углу стол, стулья и лампу на столе. Дик чиркнул зажигалкой и зажёг лампу. Мы помогли девочкам подняться и усадили их за стол. Бедные вы наши подружки… Они и в этой ситуации пытались выглядеть поприличнее, прикрывая тело, которое виднелось сквозь разорванные майки. Микки полез в сумку и вынул аптечку. Идя на задание, мы старались всё предусмотреть. Вот и пригодилось. Он продезинфицировал рану на голове Риты и начал её бинтовать.

- Кто это тебя? – Спросил он.

- Не поверишь! Джо Картер. Бил головой о стену. Прямо тут, – и Рита показала рукой на стену, где остались следы крови.

- А что они от вас хотели? – с недоумением спросил я.

- Выпытывали, что мы нашли в сундуке. Они не верят, что мы оттуда ничего не взяли, - ответила Рита.

- Спрашивали, где спрятаны драгоценности на яхте, - подключилась Эллен, немного пришедшая в себя.

- Кто вёл допрос? – спросил Дик.

- Какой-то мужик лет 40-45. Шеф, как они его называли.

- Кто они?

- Джо, его дружки - Билли и этот, - кивнула Рита на Сэма, - и еще один парень.

- Тот просто садист какой-то, - с ненавистью добавила Эллен.

- Девушки! Времени на разговоры у нас нет. В любой момент, кто-то может выйти и проверить, как этот мешок с костями несёт службу. Поэтому слушайте и выполняйте мой приказ. Сейчас мы его упакуем соответствующим образом, и вы останетесь с ним здесь.

- Никаких пререканий! – Дик, заметил, как дёрнулась в несогласии с его словами Рита. Сейчас начнутся самые настоящие боевые действия, и ваша помощь пока в том, чтобы вы нам не связывали руки. Микки! Ты у нас лучший стрелок, но, если будешь проявлять такую невыдержанность, как сейчас, отберу оружие. Всё. Пакуем его ребята.

Мы тут же вытащили шпагат, кляп и пластырь, положили Сэма на живот, захлестнули сзади петлёй его кисти рук, а другим концом, через лодыжки ног, подтянули ноги к рукам и закрепили.

Тело Сэма выгнулось в дугу, он даже замычал от резкой боли, хотя и пребывал в беспамятстве. Пошевелиться в таком положении было невозможно. Голова его приподнялась, и мы забили ему в рот кляп, а сверху него наложили лейкопластырь. Приподняли тело и кинули в угол.

- Всё! – Дик, посмотрел на девочек. – Возьмите нож, - он кинул свой нож на стол.

- И закройте дверь на ключ. Выполняйте. Ребята, пошли!

В этой ситуации Дик выбрал единственно правильную линию поведения. Он не просил, он приказывал, и все были вынуждены безоговорочно выполнять его приказания. По моему мнению, очень даже разумные. Мы, как тени, выскользнули из подвала, и нас проводил скрип закрывающегося замка. Рита смирилась. Это хорошо. Неслышно подобрались к освещенному окну.

Большое захламленное помещение. Обшарпанный стол, такой же, как и в подвале. На столе лампа, дающая тусклый свет. За столом шеф - мужик, как и определила Рита 40-45 лет, в шортах и защитного цвета рубашке с короткими рукавами.

Перед ним навытяжку стояли Джо и Билли. Мясистое лицо мужика было багровым, видимо, от злости. Он воспитывал свою малолетнюю команду. Джо подобострастно внимал каждому слову и умильно кивал головой. Дебил Билли, наверное, слабо понимал, за что его распекают, и уныло смотрел на заплёванный и грязный пол.

В углу, положив автомат на колени, сидел мрачного вида парнюга с недельной щетиной на лице, одетый так же, как и шеф, только с той разницей, что одежда на нём выглядела, словно пропущенная через выжималку стиральной машины, грязной и неопрятной. Выражение лица его было постоянно-настороженное, и глаза всё время обшаривали помещение, останавливаясь на окне. Тут нужно ухо держать востро. Противник настоящий, это не шантрапа Джо.

Шеф закончил свою гневную тираду и кивнул Билли. Тот встрепенулся и выскочил в дверь соседней комнаты. Он тут же вернулся, и в руках его было, ну, конечно же, наше ружье! Я всё время высматривал его в комнате и никак не мог увидеть. Значит, оно было в соседнем помещении. Надо сказать, что из окна просматривались ещё три двери. Куда они ведут? Для нас это было крайне важно. Ладно, определим.

Билли что-то спросил у мрачного парнюги, и тот коротко кивнул головой. Получил разрешение на смену поста. Мы с Диком переглянулись и встали по обеим сторонам двери. Ко мне присоединился и Микки. Я почувствовал, как подрагивает его плечо. Ненависть к обидчикам Риты просто переполняла его.

Я легонько пожал ему запястье руки, в которой он держал пистолет. Спокойно, Микки, спокойно! К сожалению, не помогло…

Как только отворилась дверь, и Билли шагнул в темноту, Микки, как пружина, выскочил из-за моей спины и, оказавшись перед Билли, с размаху нанёс ему удар рукояткой «Береты» в голову. Рукоятка скользнула по касательной, и удар оглушающей силы не получился. Билли заорал и автоматически нажал спусковой крючок ружья.

Вместе с выстрелом он тут же получил от меня сильнейший удар в затылок и рухнул на землю, уже не шевелясь. Но из окна, прямо через стекло, раздалась длинная автоматная очередь. Всё. Эффект неожиданности был утрачен. Ах, Микки, Микки!

Но в жилах Микки недаром течёт кровь знаменитых охотников. И он это доказал, тем более, ему срочно нужна была реабилитация. Стрелявший парнюга стоял в двух шагах от окна, но окна, пока ещё освещённого, и Микки навскидку, одним выстрелом выключил его. Во всяком случае, послышался грохот падения тяжелого тела, и автомат замолчал. Зазвенев осколками, погасла и лампа. В комнате наступила темнота. И тут подползла Рита…

Честное слово, я чуть не выругался. Ну и семейка намечается, один лучше другого. Мы лежали полукругом напротив дверей и окна. Выстрелов не было, и временно повисла тишина. Рита, не вдаваясь в разговоры, протянула мне трубку мобильного телефона, который я оставил девчонкам в подвале для связи и чтобы он не выдал меня своим внезапным звонком. Телефон Дика мы оставили Грише, а Микки забыл свой на яхте.

- Сынок, как дела?! - услышал я встревоженный голос отца.

- Господи! Папа, всё нормально, но сейчас я слишком занят, – и в этот момент опять ударил автомат.

- Я слышу, как у вас всё нормально. Мы летим на полицейском вертолёте к вам. Не ввязывайтесь там ни во что, Гриша, нам…

Дальше я не слушал, а, отбросив трубку, дал выстрел по окну из отбитого нами собственного ружья. Из открытой двери прозвучал пистолетный выстрел. Мы сразу же перенесли огонь на дверь. Там, в глубине, заверещал тонкий голосишко насмерть перепуганного Джо Картера, потом раздался звук глухого удара и неразборчивое ругательство. Но выстрелы прекратились.

- Там ещё три выхода, - вполголоса сказал Дик, который подполз к нам. – Микки! Обходи справа, Саша остаётся в центре, я обхожу слева, а Рита – немедленно в подвал. Выполнять!

И мы без разговоров начали выполнять приказ. Я держал под прицелом окно и двери, а ребята расползлись в разные стороны, включая Риту, которая, как черепаха, поползла по направлению к подвалу. Опять установилась тишина. Ни шевеления, ни звука. Я потихоньку начал подбираться к дверям.

Вдруг справа, где должен быть Микки, забухали выстрелы, а потом раздался поросячий визг Джо Картера. Орал он долго. Я рывком влетел в открытую дверь и тут же перекатился с места, на которое упал, в сторону. Но ни звука, ни выстрела. Внезапно послышался стон.

Я осторожно, по тигриному, как нас учили в школе восточных единоборств, зашёл в комнату и, отставив руку с фонарём в сторону, на случай, если будут стрелять, включил фонарь. Никого. Стон вновь послышался возле окна. Я направил фонарь в ту сторону. Так и есть. В луже крове лежал стрелявший из автомата парнюга. Автомата возле него не было, а сам он был в беспамятстве.

Я посветил и увидел, что кровь шла из его плеча. Не очень-то хотелось, но помощь оказывать придётся. Я разрезал ножом его рубашку, быстро остановил тампоном кровь и наложил повязку. Шпагатом я скрутил ему ноги, а здоровую руку примотал к туловищу. А ну, как очнётся?

На это у меня ушла минута, не более. Потом я проверил три двери. Они вели в коридоры, и я выбрал левый, куда по моим предположениям мог скрыться шеф с автоматом, справа всё было ясно. Там орал Джо Картер, а уж с ним Микки и сам справится.

Бегом я проскочил длинный коридор, выскочил на заваленный хламом двор лесопилки и тут вновь услышал автоматную очередь, а потом ответный выстрел пистолета Дика. Я тут же помчался на звук боя и вскоре вышел на Дика.

Он лежал за штабелем пожелтевших от длительного хранения брёвен и целился куда-то вверх.

Я проследил взглядом это направление и вдруг увидел, как по склону горы, прорываясь сквозь кустарник, лезет на четвереньках фигура шефа. Автомат болтался у него на шее. Тут же грохнул выстрел «Береты» Дика, и фигуру как будто смыло ветром. В ответ из кустарника вырвался огненный смерч автоматной очереди, и пули защёлкали по брёвнам.

- Однако! - подумал я, и всадил в то место заряд нашего судового ружья. Автомат замолк. Шеф понял, что его берут в клещи и, видимо, пополз в отрыв.

Мы с Диком переглянулись, и он жестом показал – окружаем. Я согласно кивнул головой, и тут, внезапно, сверху раздался мощнейший рёв двигателя вертолета и ударил луч прожектора, который сразу же нашел скрючившегося в траве шефа.

- Полиция! Бросай оружие! – донёсся с неба громовой голос. – В случае неподчинения открываем огонь на поражение!

Шеф тут же поднялся с травы, поспешно снял с шеи автомат и бросил к своим ногам. Руки он поднял без команды. Мы с Диком вышли из своих укрытий, подбежали к шефу, и я сразу же забрал автомат.

Дик, не церемонясь, грубо развернул шефа спиной к себе, вынул ремень из его шорт и, заведя ему назад руки, захлестнул их петлёй. Шорты тут же съехали на бёдра, и вид у шефа стал жалкий и комичный. Он попытался что-то возразить, но Дик, с ненавистью глядя ему в лицо, сказал:

- Это тебе не девчонок пытать! Сейчас ты, сволочь, на коленях поползёшь к ним вымаливать прощение! – и от мощного толчка шеф кубарем покатился по траве.

- Подними его, Саша, - попросил Дик, отвернувшись от раскоряченного, словно жаба, шефа. – Боюсь, что не выдержу и переломаю ему кости, а он всё-таки пленный…

Я с пониманием кивнул, подошёл к раскоряке-шефу и рывком поднял его с травы.

- Двигай вниз, подонок, и помалкивай! – и показал толчком направление к лесопилке и вертолету, который медленно садился на площадке около дома.

Мы медленно спускались вниз и уже издалека видели, как с правой стороны дома появился конвоируемый Микки и, конечно, Ритой жирный Джо Картер. Они его даже не связывали. Он шёл, подпрыгивая и прикрывая то лицо, то тело руками, смотря оттого, в какую часть тела его шпыняла Рита и руками, и ногами.

А в отдалении стояла Эллен с видеокамерой, про которую мы благополучно забыли. Не до неё, конечно, было. Сейчас Эллен восполняла нашу забывчивость и снимала и нас, спускавшихся с горы, и боевую пару - Микки с Ритой. Виктория, как называли победу в далекой древности на Руси, была полной.

 

И полицейским, которые выпрыгивали с ещё не успевшего приземлиться вертолета и с автоматами наперевес бежали к нам, ничего не оставалось делать, как только класть лицом в землю всю бандитскую команду, собирать у нас оружие и начинать писать протоколы.

Наконец, вертолёт приземлился, и в открытые двери посыпались наши родители и полицейское начальство. Родители кинулись к нам, начальство пошло руководить операцией. Увидев лица своих дочерей, отцы Эллен и Риты сразу двинулись к лежащим бандитам, но цепь полицейских линча не допустила.

Дик, в сопровождении отца и полицейских, направился в сторону катера, где их поджидали ещё трое бандитов, а мы расположились с родителями около дома, в свете прожекторов вертолёта, на подручных средствах для сидения: чурбаках, стульях и просто на траве.

Нам до чёртиков надоела эта война, и нервное напряжение ещё полностью не спало. Поэтому сидели и молчали под всхлипывания матерей Эллен и Риты и угроз их отцов в сторону лежащих бандитов.

Эллен, несмотря ни на что, продолжала снимать на видео всю эту историю, но к ней уже присоединились полицейские операторы и как-то просочившиеся на вертолет репортёры. Опять жди сенсации! Мало нам было забот от прошлой…

Мы только переглянулись с Микки и, поняв друг друга, решили помалкивать и не говорить лишнего.

Я сидел в окружении своих родителей. Мама обнимала меня, а папа рассказывал. Отец Дика правильно понял иносказательный смысл передачи приветов тёте Маргарет и её дочкам и сразу поднял на ноги полицию. Кроме того, он передал сведения слежки, которую осуществляли в городе Дик и Микки, и сейчас по всем этим адресам идут обыски и аресты.

- Так что подняли вы в городе и окрестностях большой шум, - заключил отец.

- И чуть не лишились своих голов, - осуждающе заметила мама.

- Теперь ты видишь, что история - это не кабинетная наука, а живая и жизненная! – торжественно провозгласил отец. – Я всегда это говорил!

- Ну, положим не ты, а наш гость Гриша, но что касается меня, то я за кабинетную науку, а с бандитами пусть борются те, кому положено.

- Кстати, как дела у Гриши? – спохватился отец. – Последний раз мы говорили с ним перед посадкой в вертолёт.

И тут я вспомнил, что свой мобильник я бросил в траву, лёжа в засаде, когда мне звонил отец. Я поднялся и пошёл на то место, благо свет от прожектора сразу дал возможность найти трубку. Телефон разрывался от звонка. Я поднял его и подключился. Это был Гриша. И, конечно, у него тоже была проблема.

- Наконец-то! – закричал он, когда услышал мой голос. – Не знаю, что и делать!

-Что у тебя стряслось?

- К дереву, на котором сидит стукач, подошли два медведя. Они пытаются его достать и залезть на дерево. Орут благим матом.

- Кто орёт, медведи или стукач?

- Все орут. И стукач, и медведи. Что делать?

Мембрана у моего мобильника была сильная, и вокруг меня столпились и полицейское начальство, и репортёры, и наши. Я глазами спросил совета у полицейского начальника.

- Скажи ему, что скоро будет вертолёт, – сказал полицейский начальник.

- Слышишь, Гриша! Скоро прилетит вертолёт.

- Так они его до этого времени сожрут!

- Не сожрут, стукачи и медведям не по вкусу…

- Тебе легко там острить.

- Да уж. Очень легко, - согласился я. – Пугни-ка ты этих лесных мстителей из ракетницы.

- Я уже и сам подумывал…

- Вот и давай!

В трубке зашуршало, потом послышался выстрел ракетницы, через несколько секунд ещё один.

- Ну что? – поинтересовался я.

Трубка помолчала, потом донёсся голос Гриши:

- Ушли. Я их красными ракетами пугнул. Не понравилось.

- А что твой подопечный?

- Молчит. Теперь он будет там сидеть, пока не снимут.

- Добро. Жди. Скоро прилетим.

- Жду. Отбой.

- Лучше бы они его слопали! – отозвалась из толпы непримиримая Рита. – Чище воздух был бы. А то сейчас набегут адвокаты, присяжные, врачи, и отделается этот паразит лёгким испугом. Слушайте! Чего вам от меня надо? – внезапно закричала она в лицо репортёру, который всё время тёрся около неё и что-то бубнил. – Вас интересует, был ли у меня и моей подруги сексуальный контакт с бандитами? Не было, и не могло быть. Нам легче было умереть. И оставьте нас в покое. Это ваша публикация о сокровищах привела ко всему этому бедламу…

Я вспомнил этого журналиста и дёрнулся в его сторону, но отец перехватил меня.

- Оставь журналиста в покое. Он на работе. И у них есть тоже разные люди.

Я не сопротивлялся. И, правда. После всего, только не хватало заводиться с негодным любителем сенсаций…

А со стороны бухты показалась новая процессия. Впереди шел Дик с отцом, за ним полицейские конвоировали радиста и двух водолазов. Знаете, что первым делом спросил Микки? Правильно. Захватил ли Дик с собой ласты с катера?..

Со всеми формальностями, кучей заполняемых бумаг, участием в следственных экспериментах и ещё чёрт знает в чём мы просидели на лесопилке до самого утра. Оставив там часть полицейских для продолжения работы и охраны катера, мы отбыли, наконец, на вертолёте с другой частью полицейских, включая начальство, родителей, журналистов и бандитов, в нашу, ставшую уже родной, бухту Вознесения. Конечно, захватив с собой и ласты, и сам водный мотоцикл, судовое имущество, которое свято охранял капитан Микки.

Лететь было всего ничего, и вскоре мы кружили над деревом, к вершине которого был примотан своим же поясом незадачливый наблюдатель-стукач.

Он был настолько обессилен бессонной ночью, боязнью заснуть и свалиться в лапы медведей, что к нашему появлению отнёсся почти безучастно. Наверное, пребывал в шоковом состоянии.

Медведей под деревом мы не обнаружили, но невдалеке, на поляне, обрамлённой густыми зарослями кустарника, были замечены две медвежьи головы, которые сначала с интересом наблюдали за «железной птицей», а потом, испугавшись её грозного звука на подлёте, кинулись бежать.

- Эх, испортили им засаду! - засмеялся один из полицейских.

- Голубики тут полно, - отозвалась Эллен, - вот они сюда и собираются.

Как бы там ни было, а полицейским пришлось здорово помучиться, пока они ни сняли с вершины стукача. Он был в полуобморочном состоянии, и его допрос решили отложить до прилёта в город. А на борту яхты радостно прыгал Гриша и без устали махал руками, призывая нас.

После недолгих споров решили, что на яхте остаются лишь двое из приезжих: мой отец и сам владелец яхты - Джон Форстер, отец Дика. Остальные, включая членов семей и журналистов, отбывали вместе с полицейскими и арестованными бандитами в город.

Мой папа наотрез отказался уезжать, учитывая уникальность нашей исторической находки. Под это дело он испросил себе отпуск во всех организациях, где он работал и которые возглавлял. Наши девочки также наотрез отказались от отъезда, чтобы получить медицинскую помощь, на чём настаивали их мамы.

- Чтобы мы с такими физиономиями дефилировали перед народом? Никогда! – непреклонно сказала Рита. – Пока закончится шторм, у нас с лицами всё будет в полном порядке.

- Чувствуем мы себя отлично и дело доведем до конца, - поддержала её Эллен.

Их мамы только вздохнули, но спорить не стали, учитывая, что полицейский врач, который был в бригаде захвата, осмотрев девочек, особых повреждений, опасных для здоровья, у них не нашёл. Тяжелее было с журналистами. Те насели на отца Дика, справедливо полагая, что раз хозяин яхты он, то ему и решать, кого взять на яхту. Тот просто не знал, куда ему от них деваться.

Потом он принял Соломоново решение. Главные действующие лица - это мы, нам и решать. Журналисты подступили к нам. Но тут капитан Микки проявил свой капитанский характер.

Он заявил им, что в соответствии с пассажировместимостью яхты и отсутствии на ней дополнительных спасательных средств для лишних пассажиров, принять на борт он больше никого не может. Аргумент был убийственный, и вопрос был тут же закрыт. Правда, мы плохо знали журналистов…

Наконец, вертолёт взмыл на радость нам и медведям. Мы прощально помахали ему руками и начали готовиться к переправке на яхту. Гриша уже вовсю работал вёслами, подгоняя нашу резиновую лодку к берегу. Пришлось сделать несколько ходок, чтобы доставить на борт и груз и людей.

Мы так обрадовались, что вновь стоим на родной палубе, что если бы кто-нибудь из нас её поцеловал, я бы нисколько не удивился. Правду говорю, без всякой патетики! Но наши отцы сразу же вернули нас в реальную действительность.

Сначала отец Дика начал потрошить нас, в частности Микки и сына, вытягивая по крупице все сведения о положении затонувшего парусника, о сохранившихся деталях корпуса и кормовой надстройки, о грунте в этом районе и ещё о многом, что как-то прошло мимо нас. По всему чувствовалось, что прибыл профессионал своего дела, и можно быть уверенным в его успехе.

Мой отец взялся за меня и за Гришу. Опять в ход пошли выписки из исторических документов, и опять мы начали «ломать копья» по вопросу о принадлежности фрегата, его названии и времени гибели. Начали исследовать наши находки, стараясь определить их происхождение и время изготовления.

Эллен и Рита занимались главным, что их сейчас волновало. А именно, своим внешним видом, прикладывая к лицу и телу всевозможные примочки и мази, в изобилии появившиеся у них после встречи с мамами. В общем, каждый был занят своими неотложными делами и вдобавок ко всему, рыбной ловлей, и все мы ждали, когда утихнет шторм. А он всё продолжался.

Наконец, где-то свыше наши пожелания были услышаны, о чём и поведал нам прогноз погоды по радио. И точно. Однажды, встав поутру, мы не узнали раздражённого моря. Голубое, нежное и ласковое, оно приглашало нас, как своих дорогих гостей. Отказываться мы не стали и тут же снялись с якоря и вышли в расчётную точку наших поисков. Отец Дика связался с фирмой, где он зафрахтовал специальное судно для проведения подводных работ, и которое давно уже стояло в ожидании их начала. Судно тут же снялось к нам.

А пока, до его прибытия, под воду пошли с отцом Дика сам Дик, я и Гриша, который просто выпросил этот спуск, и ему, как гостю, да ещё и первооткрывателю отказать мы не могли. Мой отец, как известно, к морской стихии отношения не имел и волновался на палубе. Девочки занимались самолечением, и морская вода пока действовала на их раны болезненно. Микки капитанствовал и осуществлял общее руководство.

Фрегат оказал на отца Дика, ошеломляющее впечатление. Он, а вслед за ним и мы, облазили всё, куда возможно было заглянуть, включая такие места, которые мы ранее просто пропускали. В результате, мы обнаружили первую линию батарейной палубы и возможность поднятия на поверхность двух орудий. Вот это была удача!

В отношении нашей главной находки выяснилось, что сундук не закреплён к полу каюты, как мы предполагали ранее, а удерживается металлическими угольниками и деревянными приспособлениями от смещения его со штатного места и может быть освобождён от них для подъёма наверх. Такие возможности на водолазном судне, конечно, имелись. Хорошо почистили мы и сохранившиеся жилые помещения. Предметов утвари, как предварительно мы их определили с Гришей, обмениваясь знаками, было в избытке. Вот и отправная точка для определения национальной принадлежности фрегата. Глядишь, ещё и обнаружим надпись с его названием. Хороших предчувствий было предостаточно, и на поверхность мы вышли с самыми радужными надеждами.

Надежды не оправдались. Отец, я и Гриша сидели над находками, не разгибаясь. Очищали, скребли, мыли, обрабатывали химикатами, которые доставил отец, и которые употреблялись археологами при раскопках для обработки найденных предметов. Всё безрезультатно. Не было никаких названий, ни на ножах, ни на вилках, ни на тарелках, ни на прочей кухонной утвари. Вся надежда теперь была на сундук.

И, наконец, появилось долгожданное водолазное судно. Мы тут же прибыли на него и за несколько часов обговорили план подъёма найденных предметов. В первую очередь, сундука, пушек и обнаруженного в последний раз утлегаря, являющегося частью бушприта, за которую крепятся паруса в самом носу корабля.

По договоренности с капитаном судна, в момент подъёма мы оставались на яхте. Профессиональные подводники-водолазы не любят любителей, которые могут помешать производству работ. И правильно делают. Я тоже не перевариваю дилетантов. Предварительно мы побывали с водолазами на фрегате и показали всё, что нашли. Больше нашей помощи не требовалось.

Яхта стояла на якоре невдалеке от водолазного судна, и нас прямо-таки трясло от волнения. Затрясло еще больше, когда увидели подходившую яхту, битком набитую репортёрами и журналистами. Теперь затрясло уже от злости. Ну, никуда от них не деться!

На водолазном судне были подняты все соответствующие сигналы по международному своду о том, что производятся подводные работы и остальным судам рекомендуется держаться в отдалении, и, надо сказать, что капитан зафрахтованной журналистами яхты, это знал, как моряк, а потому начал дрейфовать неподалёку.

Слава богу, хоть тут не мешают. Но что будет, когда они увидят поднятый сундук?! Страшно подумать! Наверное, пойдут на абордаж…

Что бы там ни было, а работы начались. Подводные профессионалы начали с самого тяжелого груза – с пушек. Надо было видеть наше состояние, когда из-под воды медленно начало выползать дуло морского орудия, по виду, екатерининских времён. Кран осторожно вытянул его из воды и бережно опустил на палубу.

По моему мнению, отец готов был броситься вплавь, чтобы добраться до этой палубы водолазного судна… Во всяком случае, вид у него был такой.

Так же, без происшествий, вытянули и вторую найденную нами пушку. С утлегарем провозились подольше. И не потому, что он был тяжелее, просто засосало его в грунт в неудачном и труднодоступном для производства работ месте. Но вскоре и это почерневшее и обросшее морскими организмами бревно с заостренным концом показалось на поверхности и легло на палубу рядом с пушками.

Другая группа водолазов в это время работала по освобождению сундука от креплений в надстройке. Освободить они его освободили, а для того, чтобы протащить его в дыру кормовой надстройки, им пришлось изрядно попотеть в своих специальных костюмах.

Я это хорошо себе представлял, поскольку постоянно прикидывал способы его транспортировки там, под водой. Из всех находящихся сейчас наверху мы единственные, кто реально представляли себе, с чем столкнулись водолазы. Дай Бог им умения и терпения. Главное, чтобы не повредили эту нашу главную находку и надежду…

Наконец, долгожданная команда – «Вира, помалу!» - и трос начал потихоньку натягиваться. Несколько раз работа крана останавливалась, затем вновь возобновлялась. В отличие от нас, у водолазов действовала бесперебойная связь, и все действия согласовывались с производителями работ на борту.

Про себя я превозносил профессионализм водолазов и мысленно заклинал их только об одном - НЕ ПОВРЕДИТЕ!

Мои мольбы дошли. Медленно и солидно из воды начал появляться наш долгожданный сундук. Вид у него и на поверхности был внушительный. Как бы ни поработало над ним море за пару столетий, но это был тот самый сундук, полный сокровищ, который так знаком с детства каждому из нас из книг Стивенсона. Я даже вспомнил слова пиратской песни: «Двенадцать человек на сундук мертвеца. И бутылка рома. Йох-хо-хо…». Дальше я не помнил, но последние слова, видимо, произнёс вслух. Все поглядели на меня и расхохотались. Мысли-то у нас у всех одинаковые…

Сундук важно повис в воздухе, а на журналисткой яхте началось что-то невообразимое. Она превратилась в яркий клубок блицев, которые вспыхивали из всех видов фотокинотехники. Крановщик выждал, пока раскачивание сундука в воздухе приостановится, и сверх осторожно опустил его на палубу. Там его обступил экипаж, и каждый притронулся рукой к заветной находке.

Журналисты бесновались. Они что-то кричали капитану своей яхты, а тот показывал рукой на запрещающие сигналы на водолазном судне. Ждали и мы, пока все водолазы поднимутся на борт. Дождались, наконец.

Микки начал медленно подводить нашу яхту к борту водолазного судна. Ещё не успели подать швартовы, как мой папа, как молодой, перемахнул через борт и оказался около пушек. Пока мы ошвартовались, он уже перещупал их руками и успел поковырять острой рашкеткой в местах, где, возможно, отлиты надписи с названием корабля. Когда мы подошли, папа отрицательно покачал головой. Ничего. Тут же он занялся утлегарем и тоже начал очищать его в разных местах.

Дело в том, что было решено - пушки и утлегарь, ввиду их веса и габаритов, доставить в порт на водолазном судне. Вот папа и спешил произвести первоначальный осмотр. Пока он там возился, мы приспустили яхту, чтобы удобнее было установить сундук на нашу корму. Потом водолазы предложили помочь открыть крышку сундука. Им, как и всем, до смерти хотелось посмотреть, что же там внутри. Слухи о несметных сокровищах будоражили сознание каждого. Но мы и сами, ещё на фрегате определили, что открыть крышку будет сложно. Она просто впаялась в сам сундук, а соответствующих инструментов у нас не было. Поэтому предложение водолазов мы приняли.

Увидев наши действия, яхта с журналистами сделала попытку подойти, но отец Дика, фрахтователь водолазного судна, попросил капитана не снимать запрещающие сигналы и для убедительности погрозил кулаком капитану журналистской яхты. Тот застопорил ход под негодующие крики своих пассажиров.

Обложившись инструментами и приспособлениями, водолазы начали вскрытие сундука. Намучились они порядочно, но настал момент, когда крышку можно было открывать. Эту честь мы предоставили Грише. Надо было посмотреть на его лицо. Надеюсь, понятно?!

Открывалась крышка тяжело. Пришлось подключаться всем нам. Приоткрыли до половины. Сундук был полон воды. Сквозь её мутную поверхность ничего не просматривалось. Водолазы подключили насос, а папа настоял, чтобы вода из сундука поступала не за борт, а на палубу, во избежание засасывания и последующей утери мелких предметов.

Последняя капля воды упала на палубу, и перед нами предстала настоящая лаборатория алхимиков. Это определение мелькнуло в головах у всех и сразу. Ну, что можно сказать, если увидишь десятки, сотни стеклянных реторт, колб, трубок, таганков, непонятных приспособлений в сундуке 18 века. Тут каждый школьник определит. Алхимики. Разочарование было всеобщим, а водолазы, собирая инструменты, сочувственно поглядывали на нас.

Мы закрыли крышку, и крановщик стал осуществлять переброску сундука на корму нашей яхты. Пока мы работали, настроение немного поднялось. Тут сыграл свою роль мой учёный папа.

- Наука не может быть безрезультативна! – вещал он. – Наличие или отсутствие результата это…

- Это тоже результат! – хором сказали мы, и уже все, включая окружающих, рассмеялись.

На журналистской яхте уже тоже знали о результатах вскрытия и собирались возвращаться восвояси. Услышав наш молодой задорный смех, там сначала затихли, потом начали совещаться и, видимо, решили остаться. Во всяком случае, яхта отдала якорь. Капитану надоело дрейфовать и всё время подрабатывать машиной.

Закрепив сундук на корме, и договорившись с капитаном водолазного судна о сдаче пушек и утлегаря в порту, где их будут ждать представители исторического музея, мы снялись в бухту, на прежнее место стоянки. Мой папа провёл инструктаж по работе с историческими находками, обращению с ними и приведению их в надлежащий порядок.

Сразу после постановки на якорь мы приступили к работе. Она оказалась долгой и нудной: перебрать сотни хрупких стеклянных приборов, отмыть их от налипшего ила и прочих морских организмов внутри и снаружи. Разместить их на корме и обеспечить их полную безопасность было делом нелёгким.

Папа работал, как одержимый, и нам было стыдно сачковать. За нас это делал отец Дика, который сразу же надел водолазное снаряжение и ушёл под воду. Как я ему позавидовал! Нет, я не сильно расстроился оттого, что мы не обнаружили клада. Откровенно говоря, я на это мало рассчитывал, но думал, что в сундуке мы найдём морские штурманские инструменты тех лет и, главное, сохранившийся судовой журнал. Этого не произошло, и надо было принять то, что сумели найти. По большому счету, и это было немало. А тайну названия фрегата всё равно вычислим.

Постепенно мы начали мешать друг другу и решили разделиться по парам. Стало больше времени для отдыха, а папе - для осмысливания и обследования находок. Он начал рыться в своем ноутбуке, который захватил с собой, и по его лицу я уловил, что он что-то начал понимать…

Упорные журналисты перешли в бухту и бросили якорь неподалеку от нас. У них тоже установилось своё дежурство, и несколько биноклей были постоянно направлены на нас. Вот кто не терял надежды. А ведь дождались!!!

- Ой! Тут что-то есть! – вдруг раздался взволнованный голос Эллен, которая работала в паре с Ритой.

- Клад!!! Мы нашли клад!!! – истошно заорала Рита. – Ребята, смотрите – КЛАД!

Такие крики подняли бы на ноги и мёртвого. Мы тут же сбежались к сундуку, даже отец Дика высунулся из-под воды, словно он там услышал крик Риты. О журналистской яхте я уже не говорю. Её палуба враз заполнилась людьми, и десятки биноклей засверкали на солнце.

Перед моим отцом все расступились, и он первый из нас заглянул внутрь сундука. Тут же мы облепили сундук со всех сторон. Под всеми этими стекляшками лежал ровный слой брусков, покрытых буро-зеленоватым налётом, были и другие цвета, но я увидел именно этот. Бруски были равными форме и по размеру и лежали тесно один к одному.

В середине этого пласта лежала, как мне показалась, плита зеленовато-ржавого цвета, более крупная по размерам в длину и в высоту. Она намного возвышалась над всем пластом брусков и больше напоминала ларец или шкатулку. Так оно и оказалось.

Отец крикнул мне, чтобы я принёс ему сумку с препаратами, что я незамедлительно и сделал. За это время с помощью ребят вытащили один из брусков и положили его на палубу. Отец нашёл в сумке нужный пузырёк, накапал на вату несколько капель и провёл ватой по поверхности бруска.

- Свинец, – сообщил он. – Мы оторопели. Опять разбились наши мечты.

- Давайте-ка из второго ряда, - показал отец на другой брусок.

Брусок вытащили и положили рядом с первым. Отец вновь проделал такую же операцию с ватой и каплями. Поверхность бруска обнажилась и засверкала цветом, которого мы так долго ждали.

- Золото, – будничным голосом, таким же, которым он сообщил о свинце, произнёс отец.

Минутное замешательство, тишина, потом крик Риты:

- Ура! Золото! Ура!

Нас охватило буйное помешательство. Мы прыгали, кричали, размахивали руками, потом, встав в круг, устроили буйную пляску непонятно какого танца…

На журналистской яхте начали выбирать якорь, явно со стремлением подойти к нашему борту. Первой увидела это Рита. Она выбежала из круга, схватила багор, взяла его наперевес и закричала:

- Всех, кто пойдет на абордаж, проткну и не задумаюсь!

Вокруг грохнули смехом, но отец отнёсся к этому серьезно. Он попросил Микки принести ему микрофон громкой связи и, обращаясь к журналистам, сказал:

- Господа! Мы, действительно, нашли исторические ценности. Но пока мы их не разберем и не классифицируем, посещение яхты запрещено. Обещаю, что по мере готовности находок, мы всё вам покажем, причём организованно и по очереди. А пока наберитесь терпения, если, конечно, хотите. У меня всё.

Больше он не обращал на них никакого внимания и склонился над сундуком.

Мы сгрудились вокруг сундука, тоже не обращая внимания на разочарованные возгласы, которые доносились с яхты журналистов. Рита, ещё раз погрозив журналистам багром, стремглав побежала на корму, чтобы не пропустить самое интересное событие.

Папа с помощью Дика и Гриши начал осторожно вынимать нечто вроде шкатулки. Она оказалась тяжёлой и настолько плотно заклинилась между брусков, что для её освобождения пришлось применить инструменты. Наконец, втроём они справились с этой работой и осторожно поставили шкатулку на палубу. Папа начал священнодействовать с химикатами по очищению поверхности шкатулки.

- Патина! – внезапно воскликнул он. – Конечно, патина! – Глядя на наши недоумевающие лица, объяснил: - Патина - это слой окислов, которые образуются на поверхности того же золота под влиянием кислорода, углерода, кислот и солей. Здесь мы видим работу моря по организации этой самой патины.

Просвещая нас, папа не прекращал работы по освобождению шкатулки от слоя патины, и вскоре перед нами обнажился её первозданный золотой облик. Впечатляющая была картина. Мы, как завороженные, смотрели на этот золотой ларец. Как в сказке…

Потом начались попытки открыть его. Хитроумные запоры не поддавались. Вступил в дело отец Дика, который оказался, на удивление, большим мастером по части вскрытия. Дик начал смотреть на отца с подозрением, уж не «медвежатником» ли, иными словами, специалистом по вскрытию сейфов, был его дорогой папочка в молодые годы…

Не знаю, кем был в молодости нынешний преуспевающий бизнесмен, но золотую шкатулку он таки открыл, и тут мы коллективно впали в столбнячное состояние. Днище ларца, покрытое тем, что когда-то называлось бархатом, состояло из множества углублений, в которых сверкали по виду алмазы разной величины и, конечно, разного количества каратов. В центре шкатулки было большое углубление, видимо, для алмаза огромных размеров. Но оно было пустым…

Первым пришёл в себя мой папа и начал протирать внутреннюю крышку шкатулки. И снова сюрприз. Да ещё какой!

В центре крышки, на её золотой поверхности, были выбиты изображения УГОЛЬНИКА и ЦИРКУЛЯ. ФАРТУКА КАМЕНЩИКА и СТРОИТЕЛЬНОГО МАСТЕРКА. ПЛАМЕНЕЮЩЕЙ ЗВЕЗДЫ и ОТКРЫТОЙ КНИГИ. А чуть ниже этих символов цифра – 1799.

МАСОНЫ… – только и смог выдохнуть папа.

Мы долго молчали, заворожёно глядя на эту красоту, а потом Эллен тихо спросила папу:

- Может, Вы нам расскажете об этих масонах?

Папа уже тоже пришёл в себя. Он сделал жест рукой, приглашая нас садиться, и мы тут же расселись вокруг него, прямо на палубе.

- Нет времени подробно рассказывать об этом интереснейшем явлении в истории, каковым было и есть так называемое масонство. Мы ещё об этом поговорим. Но если коротко, то могу сообщить следующее. Масонство (от французского franc macon – «вольный каменщик») - религиозно-этическое движение, которое ставило своей целью с помощью этой всемирной организации объединить человечество в религиозно-братском союзе.

Первая масонская организация, которая называлась «Великой ложей» возникла в Лондоне в 1717 году, а со временем, её отделения, так называемые ложи, возникли и в других странах Европы, в том числе и в России.

Традиции масонов заимствованы от средневековых цеховых объединений строителей-каменщиков. Отсюда символы мастерка и фартука, которые вы видите на крышке шкатулки. Сторонники масонов считают, что идеи свободы, равенства и братства человечество получило из их программ. Противники масонов считают, что эта вредная секта, которая имеет своей целью захватить власть над всем миром. Не будем сейчас вдаваться в подробности, а тем, кто из вас захочет знать об этом поподробнее, могу порекомендовать соответствующую литературу.

Меня сейчас интересует вопрос о масонах в России, и вот почему. Дело в том, что масоны тех времён считали золото символом бессмертия, которое не подлежит порче с течением времени, не говоря уже о том, что у кого золото, у того и власть.

Алхимики средневековья ставили перед собой задачу превращения неблагородных металлов в золото. Эта идея соблазнила масонов, в том числе, и в России. Исходный материал для этого превращения составлял свинец, а компонентами являлись само золото, ртуть и драгоценные камни, по преимуществу, алмазы. Весь этот набор мы видим здесь, перед нами. Вот и ртуть в запаянных колбах.

Организовывались тайные лаборатории, где учёные-алхимики пытались осуществить эту мечту. Власть в лице русских царей по-разному относилась к масонам. От поддержки их идей до гонений на членов этих лож и никак уж не приветствовала создание искусственного золота.

Теперь возвращаемся к 1799 году, обозначение которого выбито на крышке шкатулки. Это год царствования императора Павла Первого, который вначале благоволил к масонам, а в конце своего царствования разошёлся с ними во взглядах и начал гонения против членов масонских лож в России.

В то время при дворе был во власти блестящий царедворец и канцлер России, граф Александр Безбородко. По слухам он или был масоном, или сочувствовал им. Во всяком случае, в идею превращения железа в золото он верил. Есть свидетельства, что в подземельях своего дома в Санкт-Петербурге у него была оборудована мощнейшая лаборатория, где и производились эти опыты.

Сам Безбородко был сказочно богат и славился коллекциями драгоценных камней и алмазов. Наследников у него не было, и после его смерти исчезли все его драгоценности, золото и алмазы. Лабораторию алхимиков тоже не нашли. Умер Безбородко в 1799 году…

Теперь сопоставьте дату его смерти, гонения на масонов и алхимиков и появление неизвестного фрегата с лабораторией и драгоценностями на борту.

Может, в этом вся разгадка?

- Вы считаете, что перед смертью Безбородко отправил всё это в Русскую Америку? – с волнением спросил Гриша.

- Это одна из версий, которая пришла мне в голову. Но, конечно, она подлежит всесторонней проверке.

- Где же самый большой алмаз? Место для него в шкатулке пустует! – спросил Джон Форстер. Наверное, этот вопрос мучил не только его, и все уставились на папу.

- Думаю, что если он и был в шкатулке, его мог взять с собою капитан в момент гибели корабля. Это была единственная малогабаритная ценность, которую можно было забрать в расчете на спасение. Кстати, вы видите, что сама шкатулка отлита из чистого золота. В те времена считалось, что алмазы не теряют своих свойств при хранении в золотых ларцах и шкатулках. Но это, ещё раз повторяю, только версия и ничего более.

- А как же фрегат? Каково его название, если это не «Феникс», о котором говорил Гриша? – спросила Эллен.

- А вот это уже загадки истории, которые и надо раскрывать. Среди вас я вижу двух будущих профессиональных историков, – папа показал рукой на меня и Гришу. – Чем не тема для их поисков?

- Может, им дадут за раскрытие этой тайны Нобелевскую премию! – вклинился Микки.

- Не знаю, что им дадут когда-нибудь, а меня интересует, что дадут нам сейчас за это богатство?! – задорно спросила Рита.

- Надо посмотреть в законодательство. Какой процент от стоимости найденного положен человеку, нашедшему этот клад. Ведь всё это принадлежит государству, на территории которого, или в водах, являющихся его акваторией, найдены эти ценности.

Я не сомневаюсь в том, что соответствующее вознаграждение вы все получите. Его вполне хватит на вашу дальнейшую учебу. Возможно, и для получения образования Гришей в нашем университете, если он того захочет, а я просто мечтал бы иметь такого ученика! Хватит и на покрытие расходов мистеру Форстеру, и на благотворительную помощь нашим аляскинским историческим музеям и обществам.

- Спасибо, папа! Ты никого больше не забыл? Может, общество любителей африканских крокодилов тоже ждет субсидий от наших масонских находок?!

Мы грохнули смехом, но Рита, практичная душа, тут же спросила:

- Послушайте, а вдруг масоны предъявят свои права на клад? – и столько было неподдельного испуга в её словах, что все опять расхохотались.

- Не предъявят! – уверенно сказал отец Дика. – Нет никаких оснований, тем более, что если ценности принадлежат этому графу, о котором нам рассказал уважаемый профессор, то и наследников у него нет.

- Послушайте, послушайте! – вновь заволновалась Рита. – А есть еще в мире эти масоны?

- Есть, Рита, есть, – ответил папа. – По разным подсчётам от 6 до 30 миллионов человек.

- Однако, много! – озабоченно ответила она.

- Не бойся, Рита! Отстоим наши права, и ты станешь богатой невестой! – выступил Дик. – Мы тебе подыщем жениха, который тоже в будущем станет богатым. Согласна?

Рита покраснела и пробормотала нечто похожее на «трепло» или «балаболка», а Микки покраснел. Тут ввернул свое слово и я.

- Ну, а ты, Гриша, согласен учиться в нашем университете?

- Спрашиваешь?! – счастливо ответил он и взглянул на Эллен, которая вмиг стала пунцовой.

Полнокровные наши ребята, решил я, и закончил расспросы. Теперь настала очередь отца.

- Надеюсь, молодые люди, вы утрясли все свои вопросы? А теперь пора за работу. Она будет для нас крайне интересна.

Папа был прав. Нынешняя работа заинтересовала всех. Да ещё как! И первого - мистера Джона Форстера, который сразу же стал ближайшим помощником папы. О журналистах, щелкающих зубами в отдалении, и говорить не приходилось.

А потом… Потом было многое. Хорошее и разное. Была огромная шумиха на радио, телевидении и в газетах. Был шумный процесс над бандитской компанией, в которой состояли наши бывшие одноклассники - Джо Картер, Билли Джонсон и Сэм Гибсон. Кстати, полиция обнаружила склады наркотиков по адресам, которые вычислили Дик и Микки. Во всяком случае, поток наркотиков в учебные заведения нашего города был перекрыт. Только вот надолго ли?!

Наша компания была в центре внимания. Нами восхищались, нам завидовали, нас подначивали и ругали. За что? Думаю, за то, что нам повезло. Это ведь тоже причина для неприязни. Но, в общем, мы купались в лучах славы, к которой были непривычны и которая начала нам изрядно надоедать.

Мы старались, как можно чаще, уходить на яхте в свою бухту Вознесения, которая стала нам родной, где работала сейчас настоящая подводная археологическая экспедиция, и нас, в порядке исключения, пускали под воду посмотреть, как идут работы.

Названия фрегата так пока и не определили. И мы вдвоем с Гришей поклялись, что не успокоимся, пока не раскроем эту тайну. Мы уже вплотную занялись масонством и масонами, и это оказалось крайне интересно. Продолжим заниматься этими вопросами - он у себя в России, а я здесь. Потом объединим усилия. И тайна пока что безымянного фрегата будет обязательно раскрыта.

А пока мы вместе с Гришей довольно успешно выступили на студенческой конференции по вопросам изучения истории «Русской Америки», как иногда называют историю освоения Аляски. Гришино сообщение о русских мореплавателях того периода и их вкладе в освоение Аляски вызвало большой интерес. Конечно, не обошлось без обыгрывания наших фамилий, в особенности, в журналистской среде, но мы уже к этому стали привыкать.

Джон Форстер, отец Дика, серьёзно занимался вопросом нашего вознаграждения за находку клада, сами исторические ценности мы сдали в государственный музей, и сейчас научные работники проводили с ними соответствующую экспертизу, и можно было не сомневаться, что своё мы получим сполна. Такая была у нас уверенность.

Однако школьные каникулы заканчивались. Заканчивалось и наше насыщенное и необыкновенное лето. Вот и пришла пора провожать Гришу домой. В последний раз перед его отлетом домой в Россию мы вышли на яхте в бухту Вознесения. Бросили в воду венок на месте погибшего фрегата, потом стали на якорь и всю ночь просидели дружной компанией. Пели песни под мою «русскую уху», дурачились, разыгрывали друг друга, а потом уже под самое утро Гриша, стоя на носу яхты вместе с Эллен, как будто по какому-то наитию, вдруг крикнул:

- Гуд бай, Америка! Гуд бай, Аляска! Си ю сун! До скорой встречи!

И эхо, ударившись о скалы, принесло его слова назад. Ну, совсем, как недавно и у меня, когда наша история ещё не начиналась. Как всё быстро меняется и как быстро проходит время…

А потом был аэропорт и куча журналистов, освещающих проводы Гриши, все наши семьи, включая новых и старых знакомых, которые прибыли пожелать ему счастливого пути. Было шумно, весело и, конечно, грустновато, и не только для Эллен…

Гриша стал членом нашей команды, и команда сегодня прощалась с ним.

Может, ненадолго, но прощалась. Как-то непроизвольно мы стали в круг в центре зала и долго стояли, обнявшись, все шестеро, голова к голове, и пассажиры осторожно обходили нашу необычную скульптурную группу.

 

ГУД БАЙ, АЛЯСКА!