Антуану де Сент-Экзюпери, посвящаю этот реквием в прозе, пилоту и

сказочнику, погибшему в 1944 году, накануне высадки войск союзников в

Нормандии и освобождению Франции от фашистов. В 2006 году нашли,

наконец, его самолёт, сбитый над морем близ Марселя. Какой-то рыбак

заметил в глубине блеск металлического предмета. Это оказался браслет на

руке пилота. Пилотом был Антуан де Сент- Экзюпери, любимый мною и

большинством советской интеллигенции французский писатель во времена

моей молодости. Нашли и немецкого лётчика, который признался,прочитав

сообщение в газете, что сбил этот самолёт в 1944, патрулируя побережье во

время боевого задания.

 

Какая ровненькая зелёненькая травка на этой Корсике. Будто

подстриженный газон. Но кто её может подстригать на аэродроме во время

войны? Да никто её и не стрижёт. Да и не зелёненькая она вовсе. Просто у

меня сегодня шикарное настроение. Хоть и кофе был чертовски вкусным,

но не в нём дело. Даже отсутсвие круассанов не испортило мне

настроения. Какая красивая у меня машина. Это всё Поль, мой техник. Он

тоже красавец. Как сидит на нём эта кожаная пилотская куртка, которую я

подарил ему на прошлой неделе после того, как ушёл от двух фрицев на

Фокках. Моя ласточка не подвела меня. Я так резко ушёл вверх и заложил

такой левый вираж, что и сам не успел понять, как очутился на своём

аэродроме. Какие у неё гладкие бока! А какие плоскости?! А кабина ?! А

два мощных мотора ?! А как удобно мне в этом кресле?! И парашют

совершенно не мешает. Какой свежий ветерок! Облака! О, эти облака,

словно парижские булки! Как за ними удобно прятаться от фашистских

стервятников. Поль, пижон! От винта! Что же ты, идиот, тычешь мне

пальцем?! Ты же не мальчик. Это же плохая примета, напоминать мне о

браслете с группой крови. Ах, да! Это я идиот! Ты же про фотографию моей

любимой Консуэлы. Ты сделал для неё такой чудный футлярчик на рукаве

моей куртки! Теперь я могу смотреть на неё, едва повернув запястье на

рукоятке. У тебя золотые руки, Поль. Вот и стартёр с тычка завёл двигатель.

Он затарахтел ещё до моего касания. Жужжит, как пчёлка. Фонарь я потом

закрою. Подышу морским воздухом ещё немного пока выруливаю. Но до

чего же ровная травка на нашем аэродроме. Как хорошо слышно в

наушниках голос командира нашей эскадрильи. У него чудный баритон.

Или просто у меня замечательное настроение. Сегодня утром, 31 июля 1944

года, по радио сообщили хорошие вести. Скоро мы ударим фашистам по

роже! Сначала апперкот, как это делал Сердан, а потом прямой в рожу.

Париж будет свободен! Сво-бо-ден! Эти ублюдки больше не будут угощать

своими сардельками наших девочек. Они больше не будут сидеть своими

свиными окороками на скамейках в Люксембургском саду. И на стульях там

они не будут сидеть. И на Монмартре гулять не будут. И не будут

заглушать скрипом своих губных гармошек хрипловатую песню наших

аккордеонов. И не будут смотреть своими наглыми бельмами на прямую, как

стрела линию Елисейских полей.....

Всё. Я больше не отвлекаюсь. Мы готовы к взлёту. Я готов к взлёту. Я

готов просвистеть лопастями своих моторов над морскими волнами вдоль

всего побережья до самого Марселя. Я найду эти ублюжьи подводные лодки

и передам их точные координаты. Они больше не потопят ни одного

кораблика. Или даже маленького пароходика. И даже ни одной лодочки с

терпеливым, прокопчённым прованским солнцем, рыбаком. Какой чудный

ветер. Он сам поднимает меня на крыльях. Но я всё-таки ещё и разбегусь

немножко. Прибавлю газу. Поехали. Нам разрешили взлёт. Смотри как ты

быстро бежишь по этой ровненькой взлётной полоске. Уже хочешь

оторваться? Ну давай. Я возьму ручку на себя и опущу немножко элероны,

чтобы ветерок приподнял тебя повыше. О, как легко и высоко ты

взмываешь! Какие маленькие самолётики остались на Земле. И какое

огромное небо вокруг нас. Никого вокруг. Только мы с тобой. Давай ляжем

на правый борт и полетим к морю. Тебе не трудно подниматься так быстро?

Я уберу газ. До моря мы успеем набрать заданную высоту. Давай нырнём в

это облако и незаметно выскочим над морем. Как в молоке. Это молочная

ванна для тебя, моя прелесть. Ну отдохни. Теперь можно сбавить обороты.

Мы так высоко, что я не различаю волн. Может быть их нет. А как же ветер?

Если есть ветер, то должны быть и волны. Может опустимся пониже?

Правильно. Не будем. На этой высоте безопасно. Спустимся потом, когда

будем фотографировать нашу любимую Францию. Сюда никто не долетает.

Ни один фашист. Они экономят горючее. Ох, какие они экономные, упыри.

Они и воздух наш экономят, не дают нам дышать. Русские уже загоняют их

в Берлин. И янки с англичанами их загоняют. Скоро мы с тобой

расстанемся. Навсегда.

Смотри какой красивый Марсель. Как будто белый сахар рассыпан по

склонам гор. А море такое синее. Хочу потрогать его руками. Ну давай хоть

посмотрим на него вблизи. Я чуть-чуть отдам рукоятку. Ты так легко

скользишь по воздуху. Смотри не зацепись лопастями за волны.

Какая красота! Синяя пустыня! А в жёлтой пустыне я летал не с тобой. Тот

был тоже славный малый. Двухмоторный. Мы садились в Кап-Джуби,

наполняли полные баки и скользили над песком в сердце Сахары. До

самого Дакара. Однажды мы с Гийоме потерпели аварию. Прямо в пустыне.

Среди песков. Там нет воды. В пустыне люди умирают от жажды. А здесь

воды целое море. Какое оно красивое. Но моряки тоже умирают от жажды.

Та вода, от которой не умирают, она прозрачная, как слеза. И на вкус она

такая...Подожди. Какая же она на вкус? Я сейчас возьму ручку на себя,

подниму тебя повыше и достану фляжку.

Кто так больно ударил меня в плечо? Резкий скрежет металла и бросок

тела в сторону, удар головой и треск стекла. Кто так громко играет на

губной гармонике? Пламя. Обжигающее пламя застилает лицо. Опять удар.

Шипение. Кто так громко шипит? Словно уронили из рук аккордеон..... Ах,

да! Это вода. Море. Море потушило пламя. Но оно же заливает нашу кабину.

Нас сбили? Нас сбили. Я увлёкся красотой моря. Они летели выше и

прошили нас из своего пулемёта. А почему я не выпрыгнул с парашютом? А

почему не шевелятся мои руки? Вот и браслет пригодился. Как он сверкает

в тёмной воде?! Блики освещают глаза Консуэлы. Почему так много воды? Я

не хочу пить. Я больше не хочу пить. Я хочу дышать. Дайте глоток воздуха.

Какой свежий был ветерок. Опять удар. Ничего не вижу. Мы в облаках? Но

они чёрные. Как мокро. Это птицы снуют вокруг? Это рыбы. Нет, это

пустыня. Пустыня ночью. Мы опять упали с Гийоме? Гийоме, Гийоме. Дай

мне глоток воды. Как темно. Даже звёзд не видно.

Мальчик?! Это ты, мой мальчик?! Я знал, что ты придёшь. Хочешь, я

нарисую тебе барашка. Что ты сказал? Ты заберёшь меня на свою планету?

А у тебя там хватит места? Ведь твоя планета такая маленькая! Как же не

важно. Человеку на Земле нужно немного своего места. Чтобы устроить там

дом и посадить розу. Правильно ты говоришь. Мы отвечаем за тех, кого

приручили. Как тихо у тебя на планете! Тихо и темно! Значит вода, как и

песок, заглушает все звуки.

Надо Полю сообщить, что я не вернусь, что я останусь у тебя. На твоей

планете. Как я могу не беспокоиться. Откуда же он это узнает? Ему

расскажет этот фашист, который сбил меня?! Что ты говоришь, мой

маленький принц? Мы не разговариваем с фашистами. Они пришли, чтобы

убить нас. А мы убиваем их. Мы, как поезда, которые мчатся навстречу друг

другу. Нет, не по разным путям. По одному пути. Но, навстречу друг другу. У

меня к тебе будет просьба, малыш. Нет, не нужно мне рисовать барашка. И

рыбака, который выудит мой браслет, рисовать не нужно. Ты такой

фантазёр?! Расскажи Полю, что я не вернусь. Что я останусь на твоей

планете. Пусть он сообщит моей любимой. Я хочу, чтобы ты это сделал.

Скажи Полю, что у него золотые руки. Скажи, что это я погубил нашу

машину. Я ушёл с заданной высоты. Хотел поближе рассмотреть Планету

людей. Тебя он поймёт, малыш. Тебе он поверит.