Высокий мужчина в темной замшевой куртке на секунду останавливается, придерживая тяжелую прозрачную дверь. Я кивком благодарю его, чуть толкаю от себя стеклянную преграду и вхожу в метро. Через десять метров, метнув в щель пропускного устройства темно-желтый жетон, прохожу турникет и встаю на эскалатор. Уже спустя минуту появляется не вполне неожиданный, ибо много раз виденный, повод для веселья. Слева от меня, на неподвижной части между двумя лентами эскалатора вертикально закреплен плакат. На нем крупными буквами приведена цитата из Довлатова, а также изображены гордый профиль самого Сергея Донатовича и красивая осенняя набережная. Надпись гласит: «Сочетание воды и камня порождает здесь особую, величественную атмосферу. В подобной обстановке трудно быть лентяем…» Это цитата из повести «Чемодан». Цитата весьма воодушевляющая, вполне уместная и в чем-то даже обязывающая. Однако ее двусмысленность заключена в том, что в оригинале после запятой фраза продолжается так: «…но мне это удавалось». Поэтому каждый раз, спускаясь в метро и глядя на этот плакат, мне трудно сдержать улыбку. Как, думаю, и всем, кто помнит эту довлатовскую фразу.

На крайней слева ленте эскалатора поднимаются из метро четверо парней старшего школьного возраста в фанатских шарфах сине-зеленой расцветки. По радостным улыбкам на их юных лицах можно понять, что наши футболисты сегодня победили. Теперь ребята награждены за поддержку любимой команды хорошим настроением и уже на эскалаторе воодушевленно потягивают баночное пиво.

Наш город в высшем футбольном дивизионе представляет только одна команда, поэтому за нее болеют почти все. Естественно, болеют по-разному. Есть, например, оголтелые фанаты, которые живут от матча к матчу и часто отправляются на игры в другие, порой далекие, города. Перед матчами они любят хорошо выпить в хорошей компании. Можно сказать даже, что это своеобразная фанатская традиция. Есть и другие, просто болельщики. Они гораздо спокойнее и больше любят сам футбол, нежели сопутствующий ему антураж и питейные традиции. Я хожу далеко не на все матчи нашей команды, «погудеть» в компании перед игрой не люблю, поэтому скорее отношусь ко второй группе, просто болельщикам.

Еще один немаловажный момент заключается в том, что я живу недалеко от стадиона. Этот стадион расположен очень интересно. Он находится на острове, который соединен с основной частью города мостом. В нашем городе вообще много мостов, поскольку много рек и каналов.

Также на матчи приезжают фанаты других клубов, которые далеко не всегда находятся в дружеских отношениях с нашими. Например, отчаянно враждуют с нашими фанаты команд соседнего города. Цвета самой враждебной из них – красно-желтые. Матчам этих двух команд часто сопутствуют беспорядки, драки, столкновения с милицией. С одной из таких игр – не напрямую, но косвенно, – связана история, которую я хочу рассказать. Может быть, это даже не история, а некий казус. Казус – потому что спустя уже много времени я так и разобрался, правильно ли в той ситуации поступил.

Это произошло примерно в полдень перед одним из этих принципиальных поединков. Сама игра обычно начинается вечером, и часто приехавшие утром фанаты целый день слоняются по городу, чаще всего поблизости от стадиона. Как уже говорилось, я живу недалеко от стадиона; и в тот воскресный день я по каким-то делам – уже не помню, каким именно, – утром, часов в одиннадцать, пошел к метро. Возвращаясь, решил прогуляться, порадоваться солнечной погоде неожиданно теплого октябрьского дня. Я шел не напрямик к дому, а свернул на набережную: мне вообще нравится гулять рядом с водой, будь то река, озеро или даже небольшой пруд. Пройдя пешком минут пятнадцать, я свернул на довольно длинный мост, сойдя с которого, через пять минут должен был оказаться дома.

Пройдя только треть пути, я увидел следующую картину: с другой стороны моста мне навстречу цепочкой двигалась группа парней в красно-желтых шарфах, в фанатской среде именуемых «розетками». Они были явно нетрезвы, громко кричали что-то возбужденными голосами. Пройдя еще немного, я остановился и посмотрел, как они ведут себя. А вели они себя крайне агрессивно. Передо мной, естественно, шли люди, и было видно, что поравнявшись с этой группой, они начинали как будто отлетать от фанатов. Только подойдя ближе, я понял, в чем дело: каждого поравнявшегося с ними встречного они награждали ударом по лицу, после чего следовал взрыв хохота.

Навстречу им шла девушка, одетая в нарядное осеннее пальто и модные блестящие сапожки. Она шла уверенно, наверное, думая, что ее не тронут. Я видел, как кто-то из них наотмашь ударил ее, после чего она громко вскрикнула и отскочила в сторону. Я еще раз остановился. Повернувшись к воде, чтобы никто не заметил, достал из внутреннего кармана куртки нож и переложил его в боковой. Да, я ношу с собой обычный, ничем не примечательный охотничий нож. Ношу после того, как пару лет назад в соседнем дворе меня избили ночью трое молодых парней. Не ограбили, нет, просто, думаю, хотели покуражиться после пьянки. Была суббота, я проводил из кино девушку и так неудачно вернулся домой.

А сейчас между ними и мной оставалось всего десять-двенадцать метров. Поняв, что происходит, многие люди, поравнявшись с группой подонков, пробегали мимо них. Те не пытались их задержать, и словно наслаждаясь своим величием, снова разражались смехом. Когда с ними поравнялся крепкий мужчина лет примерно сорока, до меня донеслась его матерная тирада в их адрес. Смысл ответа был прост: «Ах, так!..» К нему подошли четверо и, схватив за руки и за ноги, подтащили к ограде моста и сбросили головой вниз в темную речную воду. Особенно выделялся крупный парень с коротко стриженой темноволосой головой на бычьей шее. Раздался женский крик: «Да вызовите кто-нибудь милицию!..»

Я сосчитал их: семь человек. Двое молодых парней, шедших передо мной, оббежали фанатов с двух сторон. Нас разделяло уже пять метров. Я видел в их глазах глумливый полувопрос-полусмешок: «Ну что, побежишь?» Я запустил руку в боковой карман кожанки и сжал рукоять ножа. Я боролся с желанием побежать, но одновременно в мозгу в такт сильно бьющемуся сердцу звучала мысль: «Это ведь мой город…» Ждать, пока на меня нападут, было глупо. Впереди, прямо на меня шел как раз тот здоровый парняга. Он был на полголовы выше меня и раза в полтора шире в плечах. Когда нас разделяло два метра, я достал нож и кинулся на него. Я полоснул его по руке, но увидел, что едва достал до тела: в распоротой черной куртке виднелась толстая подкладка. После удара я резко отошел в сторону, наблюдая за его реакцией. Он, казалось, даже не заметил удара, только на секунду остановился и снова двинулся на меня. Остальные фанаты шли чуть позади и, видимо, не сразу заметили в моей руке оружие. Он двигался на меня, а я смотрел в его светло-серые остекленевшие глаза, потом опять резко бросился на него и ударил снизу в живот. Я почувствовал что-то мягкое и податливое, совсем даже не ожесточавшее, но удар был сильным, и нож уже до предела вонзился в его тело. После этого он прошел еще несколько шагов и только затем тяжело опустился на асфальт.

После второго удара я снова резко отошел в сторону, ожидая, что остальные бросятся на меня, но ошибся. Они обступили раненого, словно не замечая меня, и, кажется, мгновенно протрезвели. Пройдя несколько шагов вперед, я оглянулся: меня по-прежнему никто не преследовал. Дойдя почти до конца моста, я подошел к парапету и, стараясь не смотреть на темно-алые пятна на лезвии, бросил нож в воду. Затем, почти не прибавляя шагу, перешел дорогу и через несколько минут был во дворе своего дома.