Маленькая церковь

…В мягком вечернем мраке, прямо посреди дороги, висел труп. Тугая петля, привязанная к заболоченному дереву, слегка скрипела. С востока, пытаясь раскачать плоть, дул влажный ветер. Вдалеке слышался странный разговор какой-то девушки. Труп раскачивался все сильнее.

Вскоре на горизонте показалась та самая девица. Ни на минуту не переставая рассказывать себе фантастические истории, заметив тело, она вдруг обомлела. Труп же, раскачиваясь все сильней, казалось, уже начинал угрожающе шевелиться. Но девушка, заметив эти колебания, встрепенулась и тут же принялась утешать его:

- Прошу, пожалуйста, прости нас, за то, что мы с тобой так поступили…. Хах…. Хотя, зачем я это тебе говорю? Ведь ты и так, наверняка, все про нас знаешь, - промямлила она, тщетно пытаясь успокоить дрожь. – Думая об этом, мне становится даже как-то жутко…. Ну, не по себе что ли…. Правда, когда я вспоминаю, как с тобой поступили местные жители, меня охватывает еще более ужасное чувство….

- Исчезни, – холодно отрезал труп, в ответ на чувственное признание подростка.

Услышав это, девушка вдруг дрогнула более заметно, чем обычно, и чуть не упала. В испуге она бросила взгляд на прах и с каким-то странным чувством осознала, что он уже как несколько минут раскачивается без помощи ветра.

- Но послушай!.. Нет, не надо…. Не прогоняй меня! – в страхе завопила девушка, сама думая совершенно о другом. - Ведь я… я не такая как они! Я не верю в Бога и во все остальные эти глупые суеверия! Мне все равно, кто ты! Да хоть сам сатана! Мне без разницы! Я готова принять тебя такого, какой ты есть. Я даже уверена, что мы станем с тобой лучшими друзьями! А потом я помогу тебе измениться, и ты станешь совершенно другим…. И да, мне все равно, что подумают обо мне другие! Я ни от кого не завишу! Мы будем с тобой вместе, вдвоем против всех! Но, несмотря на это, я не собираюсь тебя мучить! Если ты скажешь мне уйти, я просто уйду и все….

- Не веришь в Бога? – все также равнодушно отвечал ей труп.

- Конечно-конечно, мой милый! Конечно, не верю! А ты что, веришь что ли? Ну, хотя я тоже не знаю, может, и верю…. – по глазам девушки начинала растекаться тушь.

- Дура, ты такая же, как и все. Исчезни.

Словно на старой детской качельке, издавая жуткий скрип, труп раскачивался на петле все сильней и сильней. Но как бы он не пытался, это не приносило ему никаких чувств. Тогда, качнувшись напоследок еще один раз, он усиленно потянул ноги вниз и, порвав петлю, провалился в яму, вырытую для этого специально прямо под ним. В яме же, словно паутина, были туго натянуты тонкие претонкие нити, и, падая вглубь, труп невольно об них разрезался.

Увидев это, девушка испугано вскрикнула и бросилась к яме, но тело, мгновенно поднявшись, остановило ее и повторило самоубийство вновь. Потом опять. А девушка, все это время, проливая слезы, стояла в стороне и смотрела. Наконец-то трупу надоело и это занятие, и теперь он, не придумав ничего более интересного, просто сел посреди дороги и, остановив взгляд на слезах юной девушки, стал тыкать в себя ножом.

Девица с каким-то влюбленным ужасом, пытаясь отвернуться, и в то же время ни на секунду не отводя глаз от своего собеседника, все пыталась понять секрет такого странного поведения. Но как бы она не старалась, мысли в ее голове выталкивали друг друга и не давали ей думать даже больше четырех секунд. Тогда девушка еще раз принялась осматривать его внешность: его длинные и тонкие багровые пальцы, в которых труп держал нож, его изуродованное исхудавшее тело, все перебинтованное грязными тряпками и укутанное в какие-то серые лохмотья. И самое главное, на чем уже несколько раз останавливался взгляд подростка, это была маска. Деревянная, насквозь пропитанная кровью и прибитая к лицу мертвеца огромными ржавыми гвоздями, – эту маску мечтал снять не только любой живой, но и мертвый. Также, что не удивительно, девушку очень интересовали глаза трупа. Но на этот раз, глаза были действительно не такие как у всех, совершенно необычайные. Такие глаза, словно присыпанные еще горячим пеплом, лишь редким взглядом из-под маски, прожигали самую грубую кожу. Словно плакавшие несколько лет подряд, эти глаза были покрыты несмываемой серой пеленой. Под их тяжестью, сгибались миллионы человек. Вот и сейчас, юная девушка, дрожа всем телом, вот-вот была готова прогнуться.

Окончательно сдавшись, она упала на колени и взмолилась:

- Прошу, пожалуйста, я же люблю тебя! Покажи! Покажи мне, что под маской! Покажи, что под ней! Покажи!

- Проклятье! Неужели ты настолько слепа?! – наконец-то проявил хоть капельку эмоций мертвец. – Неужели ты не видишь? Неужели вы все настолько безумны?! Вы, принятые в Царство Небес с рождения, лишь какие-то две тысячи лет назад сами видевшие Бога, теперь отрекаетесь от него? Почему?! Почему, чтобы увидеть себя, вам обязательно нужно зеркало? Но и то, при виде своего отражения, вы долго не будете верить, что это ваше, пока вам не укажут сверху! Дальнозоркие! Почему вы, а не я? А твоя любовь? Твоя любовь – всего лишь одно слово. Я не верю в нее! Ее нельзя пощупать или пожевать. А звуки свои, оставь! Мой слух устал от вашего шепота! Как это ужасно! Почему вы верите не в того, кто придумал вас, а только в то, что придумали вы? Люди-люди! А ведь это тоже лишь звук…. Ужасно! Ужасно учить алгебру и видеть в цифрах лишь цифры! И имея одного Бога, дразнить его, обожествляя карусели! Зачем? Зачем вам это все? Написано же: Бог один. Вы и сами смеетесь над идолопоклонством и язычеством, удивляясь глупости предков…. Но лишь увидите ближайший поворот и тут же покланяетесь древним идолам: деньгам, еде и проституткам! Вот почему звезды не смотрят на ваши фонари! Даже мне противно!

- Т-ты чего?.. Эй! – эта исповедь не на шутку встревожила девушку, и она, судя по всему, сильно забеспокоилась. – Знаешь, я думаю, вот после смерти мы и узнаем, кто из нас был прав. А сейчас давай просто жить дальше...

- После смерти? Хши-ши-ши-ши! После смерти?! – как-то по мышиному засмеялся мертвец и затыкал в себя ножом быстрее, заставив девушку снова обратить внимание на свою плоть. – Что смерть? Еще один сон! Жизнь всего лишь отрезок, но весь путь - это прямая. А прямая – бесконечна! Что после смерти? Что откладывать на завтра? Ши-ши-ши-хши! Да ты слишком недостойная, чтобы после смерти встретиться с Богом, а, не увидев его, так и будешь пребывать в неверии, пока не сойдешь с ума! А если вдруг и догадаешься обернуться и из-за случая увидишь Его, то не поверишь, что не верила!

- Да как ты смеешь!! – окончательно разревелась девушка, молчавшая все это время лишь из вежливости. – Я-я не достойная? Да я тебя пожалеть пришла! Я самая добрейшая в нашей деревне! Еще прибежала к нему…. я…. бежала…. Я думала ты не такой, а ты!.. Д-да пошел ты к черту!

- Не люблю ходить кругами. Хотя, я ничего не люблю, - со слабостью прохрипел труп и наконец-то вернулся в прежнее, тоскливое состояние. – Ну что, увидела, что хотела? – сказал он, скребя пальцами по маске и потихоньку начиная вырывать гвозди.

Девушка, услышав это, сразу же успокоилась и с покорным ожиданием села напротив ямы. С невероятным трепетом она наблюдала за каждым гвоздем, выходящим из маски, за каждой щепкой, сыплющейся со старой древесины. Дрожь ее постепенно увеличивалась, дыхание все учащалось и учащалось. Но вот он уже снимает маску и сейчас она увидит истину. Она увидит и… умрет. Девушка увидела истинное лицо мертвого и умерла. Труп же поспешно надел маску обратно и сбросил подростка в яму. Как только он это сделал, через пару мгновений ему снова стало скучно.

Он уже привык так лежать и скучать. Это происходило с ним часто, так как ему всегда было скучно. Уныние – это основная черта нашего героя. Она сопровождала его с того самого момента, как он научился помнить. Из-за этого тело очень расстраивало то, что оно умеет помнить, и оно отчаянно пыталось все забыть. Но забвение приходило к нему не часто, а на место забытого безудержно приходило новое. Так он забыл все цвета и не знал ничего, кроме белее белого и чернее черного, из-за чего вся жизнь казалась ему мутной словно сон. Но он не мог проснуться, не мог ничего. Прямо как во сне. Он ненавидит уныние, которое заставляет его гнить и которое не дает ему догнить до конца. Он презирает себя, но эта ненависть ничего не меняет, лишь заставляя его презирать себя дальше. И так бесконечно. Бесконечно гнить, бесконечно ненавидеть – удел живого мертвого. Так он и лежал, пока вдруг снова не почувствовал чье-то приближение:

- Ева! Ау-у-у-у! – раздался дребезжащий женский голос. - Ева! Сестренка! Ты где? Ау-у-у-у-у! Это уже не смешно, тебя вся деревня обыскалась! Ева, давай выходи! Мне приказано привести тебя домой, Ева!..

«Ах…. Снова…. Надоело. Боже, как же скучно. Как же я хочу сдохнуть!» – прошептал труп и привстал, чтобы лучше разглядеть новую самоубийцу. В коротенькой юбке, тонких сетчатых колготках, маленькой маечке и со стальным пирсингом на губе: на вид ей было толи восемьдесят один, толи тринадцать лет. Так что было сложно понять, девчонка ли это или старушка. Непонятно. Точно так же как и Ева, эта полустарушка-полудевушка вышла из-за горизонта и, увидев мертвое тело, в ужасе подавилась своим криком:

- А-а…. А гд-де Ева?.. Вы не видели мою сестренку Еву? – терпя страх, прошептала старуха.

- Она исчезла. И если ты еще хоть раз кого-нибудь позовешь, то исчезнешь точно так же.

Полудевушка-полустарушка, не зная, что делать в таких ситуациях, ошарашено застыла на месте. Однако труп, которому поскорее снова хотелось остаться одному, увидев ее физиономию не выдержал и закричал первым:

- Проклятье! Неужели ты настолько слепа?! Неужели и ты не видишь? Неужели вы все настолько безумны?! – на этот раз он кричал более тоскливо, совершенно не меняя ни какой тональности. – Слепа ты и весь род твой слеп, ибо это проклятье! И никакой телескоп вам не поможет увидеть самые огромные звезды, потому что вы все слепы! Как ты не можешь видеть свою сестру, когда она прям под тобой? – услышав это, девчушка неловко стала заглядывать себе под юбку. – Да зачем вы все идете ко мне, бредите по темноте?.. Ах, я знаю…. Хши-ши-ши! Не хочешь ли ты увидеть моего лица? – ехидно произнес мертвец и провел тонкими пальцами по маске. Сестра Евы кивнула. – Тогда подойти к яме и посмотри-ка вниз, хши-ши-ши-ши….

Забыв и про сестру и про то, что уже достаточно поздно, предвкушая что-то съедобное, она пощеголяла к яме. Увидев на дне Еву, всю запутавшуюся в нитях, она сначала обрадовалась, потом присмотрелась к лицу…. завизжала и от легкого толчка мертвого, полетела к сестренке.

Через пару мгновений, трупу снова стало скучно.

Не зная, чем бы еще себя повеселить, он решил отправиться в маленькую церковь, стоявшую на окраине села. И хоть мертвый полз очень медленно, храм на удивление оказался не так далеко, и скоро он уже стоял около его узеньких ворот. Церковь была вся заросшая в каких-то растениях и узнавалась только благодаря деревянному кресту, возвышающемуся к небу. Здесь не было никакого ограждающего забора, сада или даже обыкновенной тропинки, но зато почему-то аппетитно пахло хлебом. Мертвец подполз поближе и принялся стучать:

- Эй вы, падаль, откройте дверь. Я хочу помолиться, – ни кто не отвечал. – Проклятые уроды, хватит смотреть на меня свысока. Откройте дверь, – в ответ все та же тишина. – Ублюдки! – не выдержав, закричал труп и просто пнул по двери. Дверь в ответ, оголив исписанный коридор, медленно раскрылась. Церковь оказалась открытой.

- Двери нашей маленькой церквушки всегда отворены, - нежно проговорил какой-то седовласый старик, молящийся в дальнем углу. – Но открыть их вы должны сами. Проходите, пожалуйста, кем бы вы ни были!

Труп пошатнулся и даже слегка сконфузился, что тут же про себя отметил, так как уже давно не испытывал ничего подобного. Старик поразил его. Еще ни один служитель церкви не обращался к нему, таким образом, а этот спокойно его впустил и даже сказал «пожалуйста». Но приглядевшись, труп все понял и с разочарованием стиснул зубы. Этот священник был слеп и просто ни черта не видел.

- Слепой?.. – тоскливо обратился прах к священнику.

- Да, я слепой, хе-хе-хе, – ничуть не смутившись, ответил старик. - Простите, сейчас зажгу для вас свечки. Мне-то они не сильно помогают, хе-хе-хе!

- Еще ни разу не видел церковь, даже такую маленькую, при свете, – произнес труп и вошел вовнутрь. Но чуть сделав шаг за порог, прогнулся под каким-то необузданным, теплым ветром, пропитавшим в этом помещении все вокруг и поразившим нового прихожанина до мозга костей. Лишь он почуял его, как сразу же пришел в изумление: только-только он вошел во внутрь церкви, и в него тоже вошел какой-то непонятный, непривычный, безудержный ветер. Такое теплое чувство покойник еще никогда не испытывал раньше. Чувство, которое хочется испытывать снова и снова…. Что это?.. - По правде говоря, я вообще первый раз в храме, - наконец-то сказал усопший после долгого молчания и, подумав, что теряет свой единственный шанс побывать в церкви, спросил. - А вы здесь один, или с вами еще кто-то?

- Из людей или из всех? Ну, из людей еще один священник за стеной молится, но он правда глухой…. Все остальные люди сегодня в селе. А так, со мной здесь всегда множество икон, так что я никогда не остаюсь одиноким, хе-хе-хе! – спокойно проговорил священник, но потом чуть-чуть подумал и вдруг ошарашено продолжил. – Что? Первый раз в церкви?! Ну, ничего себе! Хе-хе-хе! Неверующий что ли? Ну-у-у, это ничего страшного, если учитывать где вы сейчас. А скажите-ка лучше, как ваше имя?

- Зачем имя, если тебя никто по имени не зовет? Я не помню его и никогда не знал, и вообще сомневаюсь, что оно у меня когда-либо существовало. Но поэты называют меня тьмой.

- Нету имени? Так вы что это, получается, безымянный? Мда…. Жаль, жаль, очень жаль. Ведь недаром говорят: «Как корабль назовешь, так он и поплывет», – добродушно продолжал старик. – Постойте-ка, постойте-ка, так это получается, вы еще и не крещенный что ли?!

- Да….

- Что?! – разозлившись топнул священник. - Не крещенный?! Такой старый и еще не крещенный? А ну-ка быстро под крест! Я вас сам лично сейчас окрещу! И не таких крестили!

Безымянный очень удивился предложению служителя и даже почему-то обрадовался (что еще раз отметил про себя), но что-то заставляло отвечать его именно так, и он никаким образом не мог этому сопротивляться:

- Старик, ты, что меня не слышал? Меня называют тьмой! Я тьма! Какое мне крещение? Я противоположность того, что вы называете светом! Я - урод! Слышишь?!

- Тьма не противоположность света, а его разновидность. Ведь черная краска тоже краска. Так что это никак не мешает тебе, нужно всего лишь….

- Да ты совсем обезумел…. Я демон, живший еще до создания планеты и согрешивший за этот период бесчетное множество раз! Да я только минуту назад убил двух людей и сам уже давно мечтаю лишь о смерти. А эти…. Эти проклятые людишки, живут и даже бывают счастливы. Живут и умирают…. А я?! Почему я все никак не могу умереть? Ведь я намного их лучше! Глупые люди, имея возможность стать ближе к небу, вместо этого зарываются в землю…. Они липнут ко мне, к тьме, словно черви, и когда я их прогоняю, липнут только еще больше! Почему это я должен преклоняться? Ночь рождает день. Ведь ты читал Библию и знаешь, что тьма гораздо старше света! И, возможно, даже старше Бога…. Так зачем мне самовольно терять свою свободу и становиться рабом?

- Хе-хе-хе, и как тебе сейчас эта свобода? Свобода ли это? Разве ты не чувствуешь ее тяжкого угнетения, ее разрушающего свойства? – улыбнувшись, легко заговорил слепой. - Когда у реки нет берегов, и она растекается куда хочет, то перестает быть рекой и более не представляет собой ничего, даже малюсенького ручья. Да и не существует свободы в нашем мире. Ведь уходя из-под власти Бога, ты становишься рабом дьявола. А чья розга мягче уже давно известно…. Примирись с людьми. Поклонись им за то, что они умеют умирать и рождаться. За то, что умеют радоваться. Поклонись человеку и ты поклонишься и Богу. Хе-хе-хе, если рассуждать так, вот потихоньку и начинает проявляться несуществующая свобода. А смерть твоя…. Это еще глупее! Посмотри на себя: как ты можешь родиться, если еще даже не умер, и как ты можешь умереть, если еще даже не родился?

Усопший был сражен. Даже если до этого он слышал лишь одну чепуху, предложение священника о том, как ему можно умереть, очень заинтересовало мертвого. И раз другого способа освободиться от уныния у него не было, остается, и правда, только одно….

Безымянный упал на колени и поклонился человеку. Принял у священника имя «Петр» и опустился в корыто со святой водой. Но лишь он это сделал, безудержный ветер, проникший в его грудь, забушевал еще сильнее, закрутился, словно смерч, и быстро стал прорываться наружу, заставив при этом Петра испытать невероятное наслаждение. Всего лишь за одну минуту перед ним пролетело две чьих-то жизни, он увидел прекрасные причудливые картины, и ему самому почему-то вдруг захотелось жить. Ему захотелось испытывать это наслаждение снова и снова. Ему снова захотелось испытать движение ветра внутри себя, почувствовать это теплое чувство…. Это чувство – дыхание. Неужели это и есть жизнь? Тогда все снова становится не честно. Ведь он столько времени просуществовал, а прожил всего лишь один вдох и выдох. Почему только теперь, когда святая вода, сжигает его тело словно огонь, почему только сейчас ему захотелось жить? Еще раз захотелось дышать…. Нет, сколько раз он мечтал об этом моменте, он ни разу не представлял его так. Он даже не думал, что будет о чем-то сожалеть и мечтать. И не надеялся, что будет просто хотя бы что-то чувствовать. А здесь, новые чувства сменяют другие и все этого за такой короткий период? Такое множество чувств сразу! Предвкушение ли это рождения или предвкушение смерти, но ночь рождает день. И вот он уже чувствует, как его длинные пальцы, которые он видел больше миллиарда лет, исчезают из поля зрения и растворяются, словно какая-нибудь приправа в супе. Ему становится страшно и одновременно радостно, так как впервые с ним происходит то, чего еще ни разу не происходило. Все больше и больше отдаляется от него голос священника, назвавший его Петром. Исчезает храм….

Светает, снова где-то вдалеке раздался мягкий скрип. Наступило утро. День сменил ночь…