Перебирал-таки на днях кипы своих текстов к песням и наткнулся на «Фотографию» - песню, которую я так и не осмелился прочитать ни разу нигде. Очень странная и несколько страшная, что ли, на первый взгляд история, но и интересная судьба у этой песни или, если точнее выразиться, СУДЬБЫ ИЗ-ЗА ЭТОЙ ПЕСНИ…

2002 год. Я заканчиваю университет, и вместе с этим автоматически заканчивается моя отсрочка от службы в доблестных войсках Российской армии. С неподдельной надеждой на чудо я начинаю ожидать горячо нелюбимого многими парнями призыва, как чудо-таки является: старшая сестра, жившая и служившая на то время в Забайкалье, неожиданно делает мне предложение:

- Давай-ка, братишка, завязывай со своими делами-вилами, выписывайся из отчего дома и валяй к нам! Пропишем, работу найдем, в армию пристроим и как бы сказал Давид Маркович Гоцман, - картина маслом…

Для того, чтобы ввести читателя в тему, - немного о сестре и куске моей жизни того времени

Старшая сестра Света с мужем – военные, на то время оба майоры ме-дицинской службы. Служили они в Забайкальском военном округе в городе Чите.

Вот.

Получил я, значится, такое предложение. И, надо сказать, шибко обрадовался. Еще бы! 22 года, а дальше собственного огорода носа не высовывал. Это я, конечно, зело утрирую; в городах бывал разных, но чтобы жить – так вот конкретно жить и работать в другом городе… Короче, согласился я на ее предложение.

Оставалось одно НО.

Это «но» звали Аленка – сестра моего корифана, моя подруга и любовь всей жизни (опять-таки на то время) по совместительству. С корифаном-то за ночным распитием литра-второго быстренько договорились: съезжу, по быстрому отдам долг Родине и обратно; займемся вплотную rap-music иже еси с ним. А вот ей как-то надо было безболезненно, корректно объяснить, что это обычный отъезд не более чем на 2 года – более двух тогда не служили даже самые отпетые двоечники. А я-то уже с вышкой и мне положен был всего год отдания долга Родине (хотя до сих пор не припоминаю, когда же это я у нее так до фига назанимал!).

Вот эти «год-не год», «два-не два» и стояли между нами. Дескать, если год служить, то зачем сейчас прямо ехать (был месяц август, а призыв намечался на октябрь-ноябрь), есть же еще время. И она никак не могла уразуметь, что, чтобы меня там в приличную часть пристроить, мне надо быть местным жителем того края. Для этого и прописка и трудовая книжка и все такое. Короче сестренка все продумала.

А я, в общем-то, и не собирался там поселяться навек. Думаю, дождусь армии, отчищусь от долгов и – назад: мамо, папо, я вернулся! любимая, давай поженяемся! Во, как я задумал. Но моя вторая половина ни в какую не разделяла моего интузазизма… энтузиазма, и мы на этой почве маленечко поссорились. Но не до обид с руганями и обскорблениями, а… я предложил компромисс. Мы с ней накануне моего отъезда на дальнюю дорожку посетили Очаирский монастырь, что под Омском. Посетили как туристы вместе с приходом нашего Тарского Храма Спаса нерукотворного. Посетили, значит, поговорили и порешили на том, что если вдруг у меня там жизнь сложиться, то и счастье мне. Если у нее все будет в шоколаде – я приму все, как есть. Если же она дождется, и я вернусь – Аллилуйя нашему союзу и, соответственно, самой верной и великой Любови в мире!

На том, повторюсь, и порешили.

С этим я и отчалил после грандиозных проводов, где собрались за одним столом все мои самые близкие родные и друзья – все те, собственно, кого я и хотел видеть.

На утро после попойки – в путь.

А я ж никада так надолго из родного дома не уезжал! И, несмотря на то, что жил с сестрой и ее заумным суженым, а чуть позже и новорожденным племяшом, тоска по родине, родным и друзьям зело терзала душеньку мою. Да, меня прописали, помогли устроиться на работу. Жил как в шоколаде. Тогда я работал в войсковой части при штабе, занимался документально-компьютерной работай. В армейке меня б прозвали писарчуком, а так как я являлся лицом гражданским, то и имя мне было помощник кадровика – как-то так…

Вооо. Жил, работал и в свободное время писал музыку и тексты. Так, в холостую. По инерции. Или, как говориться, на будущее. И поскольку в душе щемила тоска, то и тексты все были соответствующих тем и содержаний.

Как-то осенью звоню домой корифану (с сотовой связью было туго, звонить приходилось либо по меж городу за офигенную абонентку либо из переговорного пункта за те же деньги, но укладываться надо было успевать в пять минут). Звоню ему домой, ну и, получается, домой его же сестры и моей… тогда уже не знал кого. Взяла трубку их мама. Славно поговорили, посмеялись. Ольга Петровна женщина бравая. Кроме того, что мама моих близких, еще и физику в школе у нас преподавала, вместе в Храм ходили. Короче своя, своя такая женщина, простодушная и жизнерадостная! Но, не смотря на то, что она шутит, смеётся по телефону, чую, по напряжению в ее голосе, что что-то не так.

Доковырялся.

Оказалось Аленка замуж выходит…

В общем-то уговор есть уговор, без базара. Счастья я ей, конечно, пожелал, без всякого зла и упреков, но внутреннему миру-то моему от реально происходящего легче совсем не стало! Тоска совсем загребла меня в удушающие объятия. Ни дом, ни родные, ни корифан – ничто меня не стимулировало на возвращение. И тогда я сочинил песню по имени «Фотография».

Вот она.

 

ФОТОГРАФИЯ

I

Тихий вечер. Зима. Темно. Одиноко.

Сажусь в кресло, беру в руки потрепанное фото.

Вижу себя счастливым в кругу своих друзей,

В кругу родных на вечеринке без свечей.

Еще на родине моей, когда меня провожали,

Всего доброго желали, крепко руки мне жали

И все это на память на фотопленку сняли

Для всех кто там был, чтобы не забывали.

Я итак не забываю тот далекий вечер,

Тепло родных и друзей пламенные речи.

Стоим, обнявшись вместе. Со мной моя подруга,

Но ныне бывшая, она нашла уже себе мужа…

На фото ее прекрасная улыбка

На моих глазах превратилась в надменную ухмылку.

Злые языки ей про меня наговорили,

Что я таскаюсь с девками по барам на чужбине.

Писал ей письма, объяснял, что это все

Неправда, но она не отвечала все равно.

И если ей сейчас с другим действительно тепло,

Пусть так и будет. Желаю ей только одно:

Счастья! От родителей узнал,

Что лучший друг мой по глупости на три года попал.

Он же сам кричал, что «НЕ РУХНЕТ НАША СВОБОДА»!

Как же так он опустился, спустя каких-то полгода

По моему отъезду?! Связался с грязной братвой,

Деньги, стрелы, наркота, и увяз друг мой.

На фото на моих глазах брови его сдвигались,

Через все лицо и на шее шрамы проявлялись,

Его рука, лежащая на фото на моем плече,

Опустилась, схватила нож, лежащий на столе…

Другой мой приятель вдруг встал отдельно от меня,

Он писал, что у него теперь новая «семья»,

Что он добился того, о чем с ним часто мечтали –

В рэп-команду пацаны из столицы его забрали.

Я рад за него, но все ж обидно чуть-чуть.

С ним договорились, что продолжим совместный путь

По андеграунду. И как только я вернусь,

Замутим рэп-пати!.. Теперь слова эти муть…

А Игорек женился, но новостью не поделился,

Не письма, не звонка, а просто с фото испарился…

Макс! Поздравляю с ребенком!

На этот раз пацан?! Помогай жене с пеленками.

Спасибо тебе, что заглядываешь к моим

Родителям. Позаботься там о них…

припев…

II

У сестры моей стоявшей на переднем плане

На шее золотая цепь, на ней бриллиант засверкали,

Но потух взгляд. Ее глаза мне говорят:

«Муж не живет больше с нами. Вот такие дела, брат»…

Ее сын – мой тезка, крестник – ростом мать догнал,

Лицо стало серьезным, рядом с нею он стоял,

Хотя не было на фото. Проартикулировал что-то,

Взял на руки подросшего младшего брата…

Наша мама постарела. Я на фото заметил,

Как возраст белой краской ее волосы метил,

Подсчитал все морщинки и добавил к ним еще

И усталостью горькой наградил ее лицо…

У отца на фотографии озлобились глаза,

Что говорили: «Ну вот, сын, дошли мы до конца.

Сами помаленьку, было бы тебе хорошо.

Многое изменилось с тех пор, как ты ушел»…

 

Я лишь желаю им здоровья, терпенья, долгих лет жизни.

Помолился за них, перекрестил фото трижды.

И теперь только заметил, как на фото у меня

Кожа побледнела, и закрылись глаза…

 

Вот такую, значит, песню сочинил. И единственное из сказанного в ней было реально только то, что зазноба моя уже не моя. Остальное – плод тоскующего воображения.

Все бы ничего. Перестрадал, пережил. Дождался повестки. Далее – во-енкомат со всей этой военкоматской суетой (девчонкам не постичь ощуще-ние от этого, как нам – от гинекологического кресла). Дважды в больнице отлежал, раз в госпитале – все это за один месяц. С работы, естессно, уволился – думал-то, что служить умаршерую. А меня взяли и забраковали. И забраковали не по зрению, как я подозревал, а по… Короче это не важно. Забраковали! Ну, тут и радость и печаль. Я-то надеялся, оттопчу свое на плацу, соскучусь по дому, и ничто меня не заставит задерживаться. А тут – комиссовали. А домой-то совсем не хочется. По крайней мере – не сейчас.

Времени прорва. Познакомился я – судьба свела – с местными реперосами. У них целая организация на региональном уровне «Хип-Хоп Центр – Чита». Короче, ушел я в хип-хоп с головой. Он меня и развлекал и кормил и…

Но речь не об этом, не об этом.

Не успел я выступить и разу с этой песней – с «Фотографией», как начались странные вещи твориться. А конкретней сказать – сбывание написанного мною. Причем, почти в той же очередности, как и написано.

Вот я тогда испугался!

Во-первых, корифан мой (не Аленкин брат, с которым рэп читали, другой) в натуре, связался с грязной братвой, причем в буквальном смысле – грязной. Забухал. Спился донельзя. Бог миловал от тюрьмы, хотя его проделки туда прямиком и вели. Но после – из наркологии действительно, считай, три года не вылизал. Я тогда сразу и не придал значения…

Во-вторых, приятель Игорь и вправду женился, дождался, када ему сына родят, поназанимал у всех друзей и знакомых немалую кучу денег, нахватал кредитов, оставил все это на поручителей и свалил в неизвестном направлении. Ни с того, ни с сего! По ныне о нем ни слуху ни духу. Точнее есть слух, что живет у себя на родине в Самаре. О нем я узнал от дружищи Макса (по сих пор мой единственный настоящий верный друг), который тоже стал жертвой беглого заемщика Игорька и одним из его поручителей. Макс – отец двух дочерей – по просьбе Игоря стал крестным его сына Саши. И по отбытии нерадивого папаши, Макс, как горячо верующий в Бога и ответственный крестный отец взял отцовские заботы за крестника на свои плечи. Вот и: «Поздравляю с ребенком! На этот раз пацан?!...»… Это сбывание номер два и три. Здесь-то я и вспомнил свою «песенку». Подумал, подумал, но… мало ли… Показалось даже прикольным, вроде как…

Следом весть от сестры Оли (про Свету я не писал в песне, так как жил у нее). Муж Ольгин как-то раз напился очередной раз, устроил пьяный дебош с разборками на почве необоснованной ревности (он после двух Чечней, поэтому крыша срывалась с пол оборота). Погромил дом, побил весь запас заготовок на зиму, что сестра смастерила, а главное избил, сука, мою сестренку и ушел «трахать грязных шлюх» (о шлюхах позже его соработник рассказал). Самое страшное во всем этом, что младший их сын Максик (около трех, четырех ему тогда было) все это беснование видел, и на фоне этого развились страхи, от которых психологи насилу вывели, но в школе он стал учиться не очень. Мальчишка умный, сообразительный, а школьные науки не даются и по сих пор. Старший Сережка после того, как Ольга развелась, очень близок к матери стал. Можно сказать, сын, помощник по дому и друг в одном лице. При этом всем сестренку мою на работе повысили. И хоть бриллиант с золотыми цепями она позволить себе не могла, но ситуация с финансами в семье с двумя детьми-мальчиками боле-мене разрядилась. Четыре – про сестру. Пять – про племяша. Тут я взволновался не на шутку. Проштудировал свой текст и стал ожидать, что может произойти с родителями: написано, вроде безобидно, но… Звонил часто домой, не жалея денег, интересовался здоровьем матушки, отца…

И вот очередной звонок и – шестое! Одно другого хлеща: мама руку сломала. Правую. А что такое женщина без правой руки в частном доме с полным хозяйством! Вот она в депрессию и ушла, сильно постарела за какие-то месяц-полтора. А в ее возрасте такие травмы – как физические, так и психологические – очень долго восстанавливаются. Вот долго и восстанавливалось. Она довольно продолжительное время переживала по этому поводу. Даже писать научилась левой рукой, чтоб нам со Светой письма писать. Мы поддерживали, как могли. Только почтой. Сотовая связь тогда в том месте была привилегией не многих денежных людей. Пейджеры тогда были в моде. По нескольку штук на поясах таскали… И съездить в гости на выходные, навестить никак – 3000 км, трое суток езды на поезде. Во, забрался!

Седьмое пророчество – об отце… Это, слава Богу, умилительное. Глаза его не озлобились, но потеряли лучики, приобрели насыщенность усталости. Всегда балагур и душа компании, он тоже остро переживал по поводу материнского недуга. Но оказался настоящим мужиком, любящим и заботливым мужем. Несмотря на свою тяжелую работу, он успевал и по дому все делать: сварить, помыть, постирать, и во дворе не только дрова, уголь, огород, - но и корову подоить, веранду помыть, крыльцо, двор подмести…

Про корифана Костю – о том, что «в рэп-команду пацаны из столицы забрали» - оказалось не про него, а, скорее, про меня. Пацаны из столицы Забайкалья – Читы – меня взяли в свою команду «DA Восток». Но это я не воспринял серьезно и тем более не сразу. Недавно буквально об этом подумал. А так там и тусил три года, плюс, как уже говорил, учился в училище культуры и для проживания работал в команде ВОХР все той же войсковой части. Сестра с мужем к тому времени по распределению служили уже в Северной Пальмире.

Сейчас я отошел от всего этого, а по началу очень был напуган, но никому не говорил, что все идет по написанному мною плану. Очень боялся! Пытался и текст уничтожить и музыку, а все сбывалось и сбывалось.

Была еще одна песня, которую я сочинил после «Фотографии», но до начала сбывания. В той песне я без злобы, но жестко ПОХОРОНИЛ свою любовь вместе с объектом обожания в буквальном смысле. С «Все тем же взглядом» я даже успел пару раз выступить, но, слава Богу, с прототипом героини песни ничего не произошло…

Так я думал до недавних пор, пока не рассказал той самой Аленке (нашли друг друга в социальных сетях и стали плотно общаться) про страшную песню «Фотографию». И так же признался в том, что в моем репертуаре находилась тема, в которой она жестоко погибает… Она сильно удивилась и спросила первым делом, когда я ее сочинил. Узнав это чрезвычайно серьезно взволновалась, и чуть ли не слезно просила меня дать ей прочитать эту песню. Я долго ломался, но что-то в ее беспокойстве меня заставило сдаться.

Вот она:

ВСЕ ТОТ ЖЕ ВЗГЛЯД

I

Я получил нежданное письмо из дома:

Подчерк, обратный адрес, имя мне были хорошо знакомы.

За три тысячи миль не ждал вестей от нее;

Подруга бывшая моя мне прислала письмо.

С нею мы год назад расстались… В письме было фото

Три на четыре, меня кольнуло что-то…

Знакомое лицо, все тот же взгляд озорной,

Прикрытый черной челкой, родинка над губой.

Стой! Стой!!! Одинокого волка вой

В душе раздался. Я вспомнил нашу любовь с тобой…

Она писала строки, как ей одиноко,

Одни козлы под боком лишь только одно могут,

Лишь только об одном мечтают: каждый не прочь

Провести с ней хоть одну грязную ночь.

А ей так жить не в мочь. И мне хотелось бы помочь,

Но чем??? Разлуки червь меня обесточил.

Высосал энергию, внимание к людям.

Мы же точно решили, что вместе никогда не будем.

Хоть немного, но какое-то время прошло.

Так быстро все забылось… Она писала про фото,

Что решила поменять старый паспорт на новый,

И фотография осталась. По нашей дружбе закаленной

Выслать решила мне на добрую память…

Как все нелепо! Только начал ее забывать.

Теперь опять забивать мою голову начнут

Печальные мысли о том, чего назад не вернуть:

Ее милое лицо, все тот же взгляд озорной,

Прикрытый черной челкой, родинка над губой.

Пр.

Все тот же взгляд, все те же карие глаза

Мне снятся по ночам, зовут с собой на небеса.

О тебе на память лишь фотография одна –

В огромном море разлуки на карте точка острова.

Все тот же взгляд на всегда теперь со мной,

Все та же четка, ее цвет ночной,

Все, что осталось от тебя с фотографии той, -

Все тот же взгляд родной и родинка над губой.

II

Прошло еще немного времени; с мыслями о ней

Я отпуск взял, лечу к Родной стороне

На поезде трое суток, плюс шесть часов

На автобусе в самый родной мне из городов

TARA TOWN! И вот улица знакомая.

На пороге дома меня встречает мать моя.

Пообщался, выспался, встретился с друзьями,

Но голова забита совсем другими мыслями,

Все о ней… И сколько пива не пей,

Только усиливается желание встретиться с ней.

Дома один. Смотрю на телефон косо.

Собрался с духом и набрал: 2-02-78…

«Привет, детка! Не узнала? Не ожидала?!

Давай с тобою встретимся возле автовокзала

Через полчаса?..» Давно не слышал ее голоса,

Она согласилась без лишнего вопроса.

* * *

Подходит время, и я подхожу к вокзалу.

Вижу там авария. Не по себе мне как-то стало.

Зря я назначил свиданье подруге здесь, -

Менты, врачи, автомобили образовали целый лес.

Сейчас дождусь ее и прогуляемся в кафе…

Но все же, что произошло? – стало интересно мне.

К толпе зевак неброско присоединяюсь

И к месту происшествия тихонько продвигаюсь.

Стою на первом плане, ко мне спиной менты,

Рассматривают жертвы найденные документы…

А мой взор привлекла картина: лужа крови

И тело под автобусом на третьей платформе…

Что-то ударило по сердцу. Я вернулся к ментам.

На паспортном фото с ужасом увидал

Ее родное мне лицо, все тот же взгляд озорной,

Прикрытый черной челкой, родинка над губой……………………

П.р. 2 раза.

Все тот же взгляд, все те же карие глаза

Мне снятся по ночам, зовут с собой на небеса.

О тебе на память лишь фотография одна –

В огромном море разлуки на карте точка острова.

Все тот же взгляд на всегда теперь со мной,

Все та же четка, ее цвет ночной,

Все, что осталось от тебя с фотографии той, -

Все тот же взгляд родной и родинка над губой.

 

Прочла Аленка песню, а потом рассказала вот такие страсти:

Примерно полгода после ее замужества она вдруг стала плохо себя чувствовать. Я сразу прикинул сроки: весть о ее замужестве, сочинение песни, проходит полгода – дата второго межрегионального хип-хоп фестиваля, на котором я впервые читал «Взгляд». У нее ни с того ни с сего началась такая дикая депрессия, что дело едва не закончилось суицидом (она мне пишет об этом, а у меня холодные муравьи на тело повыбегали и давай волоски туда-сюда шатать)! Насилу, вытащили девчонку, вылечили, привели в норму. И как часто бывает в подобных случаях, решили свозить ее к «бабушке». Та самая «бабушка», недолго гадая, сказала ей:

- Тебе, мила моя, кто-то из близких смерти пожелал и странным образом пожелал, не могу рассмотреть... Не вижу кто, но человек, с которым тебя многое связывает. Пожелал не со зла, не со зла, мила моя…

И Аленка полная недоумения, загадок и вопросов отчалила от «бабушки». И тут, спустя восемь лет, я был послан ей глобальными сетями во спасение от недоумения, загадок и вопросов. Вот, говорит и встало все на свои места, кто из близких и каким это таким странным образом пожелал – рифмой…

Я подумал, а что бы тогда могло произойти, если б я и с «Фоткой» выступил? А может и наоборот, раз сбылось из неисполненного, то, может, надо было исполнить – выпустить всю тоску, заключенную в строках на волю, а не держать ее взаперти? Может, от этого и начался выплеск энергии, вложенной в песню, на тех, о ком она была написана? Одному Богу известно, почему так надо было произойти с этими песнями. Точнее с людьми из-за этих песен

Не знаю отчего, но как только я наткнулся на текст «Фотографии», вспомнил все, и мне захотелось поделиться этой историей с кем-нибудь. Теперь бояться нечего; все, что могло – сбылось, пережилось и забылось…

Хотя нет.

Осталось еще одно не сбывшееся, сказанное в последних двух строках «Фотографии»…

(Нижневартовск, 2010г.