Кирилл Петрович налил в стакан холодной минеральной воды, с наслаждением запил, как он говорил, наркомовские сто грамм и приступил к обильному ужину, приготовленному молодой женой Настенькой. Она заботливо накрыла мужу на стол и ушла, как обычно, помочь по хозяйству больной соседке Наталье Петровне, которая щедро оплачивала ее заботу, обеспечивая карманными деньгами, такими необходимыми красивой женщине. Поэтому Настя не видела, как муж через полчаса после еды поперхнулся и, побледнев, схватился двумя руками за ворот рубашки на впалой груди, и стал заваливаться на сторону, теряя сознание. И быть бы Настеньке в ее-то молодые годы вдовой, если бы в это время в квартиру не вошла бывшая жена Кирилла Петровича, которая жила в соседнем доме, но имела ключ, чтобы навещать и готовить обеды сыну, проживающему с отцом. Светлана Борисовна услышала шум на кухне и, поспешив туда, обнаружила на полу беспомощного мужчину. Светлана бросилась к телефону в прихожей, долго вызывала скорую помощь.

Через десять минут прибыла врачебная бригада, которая диагностировала отравление и предынфарктное состояние. Врач оказал необходимую помощь Кириллу Петровичу и отправил в городскую больницу, сообщив полиции о попытке убийства пожилого мужчины.

Палладий Петрович, дежурный следователь районной прокуратуры, чертыхаясь почем зря, направился с криминалистом на место происшествия. Перспектива вести очередное безнадежное дело, когда идет сокращение в рядах правоохранительных органов, так расстроило высокого и слегка сутулого мужчину, что вновь дала знать о себе глухой нудной болью печень, подлеченная не так давно в милицейском, а ныне в полицейском, санатории.

Правда, радовали и давали надежду на дальнейшую службу новые капитанские погоны и благодарность от управления внутренних дел, полученные Палладием за удачное раскрытие последнего громкого дела о попытке убийства предпринимателя. Бог даст, ему удастся удержаться в должности следователя до пенсии, которая уже отчетливо маячила на жизненном горизонте мужчины.

Капитан, потирая длинным пальцем не менее длинный и сухой нос на худощавом и вытянутом дыней лице, снимал показания с хозяйки дома, где произошло преступление.

Настенька сидела на диване и, непрерывно хлюпая покрасневшим носом на красивом личике, пыталась внятно отвечать на поставленные следователем вопросы. Она нерешительно бросала взгляды на обширную плешь следователя, голова которого почти лежала на столе, уткнув нос в протокол. Настя теребила в руках мокрый платок, совсем не замечая, что нижняя пуговка коротенького цветастого халата расстегнулась, полы приветливо и широко распахнулись, обнажая соблазнительные ножки вплоть до заветного треугольника, прикрытого беленькими трусиками.

– Итак, Анастасия Михайловна, вы у нас рождены пятого марта тысяча девятьсот семьдесят пятого года? – поднял голову и задал вопрос мужчина, с трудом отводя глаза, неопределенного водянистого цвета, от ног красивой женщины.

– Да! – в очередной раз громко хлюпнула носом Настенька и переключила свое внимание на криминалиста, который крутил в руках початую бутылку с минеральной водой.

– Ночью родилась, в пять утра! – уточнила высокая миловидная женщина, которая стояла у двери и подозрительно наблюдала за происходящим в комнате. Она не была дома и не видела несчастья, случившегося с Кириллом Петровичем, а когда вернулась в квартиру, то его уже увезли в больницу.

– Ни к чему такие подробности! – посмотрел на нее следователь. – Вы кем приходитесь пострадавшему?

– Тещей прихожусь ему! Меня зовут Тамарой Ивановной!

– Вы пока не встревайте, мы вас тоже допросим, когда дойдет очередь!

– Допрашивайте, нам скрывать нечего, мы – честные женщины! – проворчала она, направилась к дочери и села рядом с ней на диван.

– Продолжим! Сколько лет вы состоите в браке с гражданином Петровым Кириллом Петровичем?

– Пять лет, как он уговорил нас переехать в его трехкомнатную квартиру из села в Тверской области! – вновь подала голос мать Насти. – Жили себе на природе, не тужили. Так нет, в город нужно непременно ей переехать, где и чихнуть-то негде, везде слыхать!

– Тамара Ивановна! Выйдите в другую комнату, не мешайте мне работать, я вас позову, когда закончу снимать показания вашей дочери!

– Куда же я выйду, если там она?

– Кто – она?!

– Бывшая жена моего зятька! Кстати, моя ровесница, а мне – пятьдесят лет, старая развалина уже! Она простить Кириллу не может, что привел в дом молодую женщину. Всегда презрительно фыркает, как облезлая брюхатая кошка, если мою Настеньку видит!

– Это кто – облезлая кошка! Я! – В комнату, где проводились следственные действия, стремительно влетела полная женщина с копной растрепанных обесцвеченных нашатырем волос на голове. – Неотесанная деревенщина – твоя Настенька, как и ее мама, впрочем! Любому – доступная девка. Стоит взять, господин следователь, ее за локоть, так сразу ложится на спину! Дрессированная сучка! Вы посмотрите на нее, уже оголила бесстыжие ляжки! Тьфу!

– Неправда! У меня стройные ноги, не то, что твои целлюлитные тумбы!

– Женщины, угомонитесь! Светлана Борисовна до вас дойдет очередь, выскажетесь, а пока обождите в соседней комнате! – следователь привстал со стула и, махнув рукой бывшей жене Кирилла Петровича, чтобы вышла, недовольно поморщился. – Драки нам не хватало здесь!

Криминалист закончил работу и, провожая взглядом дородную Светлану, гордо покидающую комнату, подошел к капитану и, протянув ему протокол осмотра, сказал:

– В такой компании любой мог отравить хозяина квартиры, а отрава, скорее всего, была в минералке. Какое вещество использовал преступник, скажу сразу после исследования в лаборатории. Я закончил работу, свободен?

– Иди, – махнул рукой Палладий и посмотрел на Настю. – Продолжим!

Из дальнейшего допроса жильцов квартиры следователь выяснил, что после развода со Светланой Борисовной уже через шесть месяцев Кирилл Петрович привел в дом Анастасию Михайловну и Тамару Ивановну. Он познакомился с Настенькой в деревне, где она проживала вместе с матерью, когда приехал туда же на отдых. В просторной квартире обитал сын Кирилла и Светланы Михаил, ровесник Насти, который работал предпринимателем по снабжению лекарствами аптек района.

– Он сначала спутался с ее маменькой, а потом уже его на молодое тело потянуло! – злорадно сообщила свою версию знакомства мужчины с Анастасией Михайловной бывшая жена Кирилла.

Тамара Ивановна горячо опротестовала предположения Светланы:

– Не было этого! Врет она из зависти, что Кирилл Петрович предпочел молодость старости, поэтому бросил ее и предложил руку Настеньке.

– Как сын зятя отнесся к новой молодой маме? Они ведь ровесники?

– Как ни удивительно, а спокойно принял Настю. Они подружились даже, мне кажется.

– Где вы были в этот вечер?

– Какой вечер? – не поняла или сделала вид, что не поняла, спросила Тамара, поджав тонкие губы так крепко, что они образовали прямую черточку на сухощавом лице.

– В тот день, когда отравили вашего зятя, Тамара Ивановна! – следователь уставился изучающим взглядом в ее маленькие глаза, стального цвета.

– Я была я весь вечер у подружки в доме напротив. Ее зовут Зоей! Проболтали все время и, когда скорая помощь примчалась к нашему дому, поспешила домой. У меня сразу сердце защемило, почувствовало, что неладно с дочкой. Вы спросите у Зойки, она подтвердит. Вы не меня с Настей проверяйте, а Светлану Борисовну попытайте, где она отравленную бутылку купила. Ведь, это она поставляет минеральную воду по привычке бывшему мужу из магазина, где работает продавцом. Все продавцы, если не воры, то убийцы! Поверьте моему опыту! Любого из них бери за шиворот и волоки в тюрьму, не ошибешься!

– Зою опросим, если будет в том необходимость! – Палладий Петрович сделал вид, что не слышал слов женщины о Светлане и, осторожно поглаживая бок, где не на шутку разболелась печень, спросил:

– А, где сейчас находится Михаил?

– Поди, узнай, где бегает молодой и неженатый мужчина! Наверное, с какой-нибудь бабой крутит любовь!

Следователь, покончив с бумажной волокитой, оставил у Насти повестку Михаилу, явиться в прокуратуру для дачи показаний в качестве свидетеля, отправился в прокуратуру «отбывать» до утра дежурство.

– Ну что, нарыл что-нибудь? – спросил его врач, который «скучал» в прокуратуре и был в курсе дела из рассказа криминалиста, вернувшегося час назад с осмотра места преступления.

– Нет, все пока в тумане, причем, плотном тумане! Больше всех претендует на звание убийцы бывшая жена Кирилла Петровича. Он развелся с ней, причем, как она сказала, без видимой причины. Мол, жили тридцать лет хорошо, и тут появляется молодая женщина, которая вскружила ему голову. Неожиданный развод, униженное самолюбие могли повлиять на психику брошенной женщины, вот и подсыпала что-то в воду, чтобы отомстить.

– Вполне могла сделать Светлана Борисовна! Только и молодую жену я бы не сбрасывал со счетов.

– Зачем это нужно ей? Муж вывез ее и маму из провинции, поселил в благоустроенной квартире, кормил и поил. Это все равно, что сук рубить под собой.

– Вот не скажи! Мужчина-то немолодой уже, а она любовника встретила, который полон сил и хорош собой. Базар – вокзал, любовь – морковь, страсти – мордасти! Вот и мотив для убийства! Ты чего такой серый? Что-нибудь болит?

– Да печень разыгралась снова, ни дна ей, ни покрышки! Причем, заметил, как получаю новое дело, так сразу она начинает страдать. Может, ты объяснишь мне такой феномен?

– Значит, в печени лежат твои дела! Ладно, шучу, не обижайся! Вот, таблетку прими, я приготовил, зная твою беду.

– Спасибо, шутник! Что у тебя по этому делу?

– Я звонил в больницу. Кирилл Петрович висит пока на волоске от смерти, и к нему не допускают никого. Обождать нужно пару дней, пока не окрепнет. Кстати, анализ крови показал большое содержание клофелина в крови.

– И, что? Препарат мог привести к смерти?

– Думаю, нет, если пациент здоров, но, если страдает склеротическими изменениями в сосудах сердца, то вполне возможно. Клофелин является антигипертензывным средством, и под его воздействием проходит нейротенная регуляция сосудистого тонуса. При передозировке возможен коллапс.

– Постой! Говори проще. Значит, у Кирилла Петровича было хроническое заболевание сердца, о котором знал убийца? Я тебя правильно понял?

– Вот, именно! У мужчины – ишемия сердца, как сообщил дежурный врач больницы, и такая доза клофелина в крови привела бы к летальному исходу, если бы не своевременное медицинское вмешательство.

– Зачем же сыну травить своего отца? – следователь встал из-за стола и прошелся по дежурной комнате, поглаживая правый бок.

– Болит!? Еще дать таблетку? – доктор вопросительно посмотрел на Кирилла и потянулся к своему саквояжу.

– Нет, не нужно! Вроде полегчало! Я больше по привычке хватаюсь за печень.

– Так, ответь мне! Почему ты думаешь, что сын покушался на жизнь отца? Что-то не совсем верится в это!

– Мне тоже не особенно нравится эта версия, но Михаил Кириллович работал в аптеке и мог спокойно приобрести клофелин. Кроме того, он знал о воздействии препарата на человека и о болезни отца.

– Такое лекарство достать в наше время не проблема, а какой мотив был у молодого мужчины?

– Не знаю, но с чего-то нужно начинать расследование, вот с Михаила и начну. Давай, лучше вздремнем до утра, пока тихо и нет очередного происшествия, мне завтра предстоит поработать по горячим следам.

На следующее утро Палладий Петрович привел себя в порядок: побрился, почистил зубы, и едва успел позавтракать в кафе напротив и вернуться в кабинет, раздался телефонный звонок.

– Следователь Петров слушает, – удивленный звонком капитан взглянул на часы. Стрелки показывали еще восемь утра, но за окном было уже давно светло: белые ночи вовсю властвовали в городе.

– Товарищ капитан! – голос дежурного сержанта, казалось, дрожал от возмущения и гнева. – Здесь какой-то молодой здоровый нахал рвется к вам. Утверждает, что вы назначили ему явиться для дачи показаний.

– Как зовут его? Я всегда вызываю в прокуратуру повесткой.

– Говорит, что порвал листок в запале, а зовут его Михаилом Кирилловичем Петровым. Такой высоченный тип, скажу я вам, он мне дежурное помещение разнесет, если не примите. Так и хочется протянуть ему дубинкой между лопаток, чтобы успокоить.

– Ты там полегче! Пропусти его ко мне, я вызывал его. – До девяти утра следователь находился на дежурстве и отвечал как за порядок в прокуратуре, так и в районе города.

– Можно? – без стука в комнату ввалился молодой мужчина и, не дожидаясь ответа, плюхнулся на стул напротив стола, за которым сидел следователь.

– Михаил Кириллович? Зачем же повестку порвали? – Палладий Петрович строго посмотрел на сына Кирилла, который, не смущаясь, уставился темными глазами на работника прокуратуры.

– Так, я думал, что это очередной вызов в префектуру административного округа к руководителю лицензионного округа.

– Поэтому официальную бумагу рвать нужно?

– Они достали меня! Я зарегистрировал предпринимательскую деятельность и снабжаю аптеки медикаментами. Руководитель лицензионного округа префектуры господин Большаков извел меня поборами. То плати, что нет соответственного образования, то вовремя не подал документы на переосвидетельствование лицензии, опять доставай кошелек. Иначе, мол, отправит мое дело в экспертный совет по поводу приостановления лицензии. Что я – дойная корова, по-вашему! Мне жить тоже нужно, другие чины желают получить на лапу, а деньги не растут на грядке и я не глупый Буратино, чтобы зарывать их в песок. Денежки сначала заработать нужно, а потом раздавать. Вот и погорячился, думал не ходить в префектуру, поэтому и порвал повестку. Потом мне растолковала Настена, что к следователю было приглашение по поводу отравления моего отца. Вот и рванулся сразу к вам, я ведь под утро домой пришел и все узнал, а мне нужно еще успеть к отцу забежать и на работу. Никто не отменял моих обязанностей, как понимаете!

– Настена? Это кто же такая будет, извините, не помню? – слукавил Палладий Петрович, прекрасно понимая, кого имел в виду молодой мужчина.

– Мачеха!

– Какая же она вам Настена? Она – мама вам!

– Мама! – фыркнул Михаил. – Она – ровесница мне! Женщина – хоть куда! Папаша учудил, ему бы на маменьке Насти жениться, а не такой лапочке, как Настенька!

– Что, нравится вам мачеха? С вашим деятельным характером, поди, приставали к красивой женщине? – следователь таинственно подмигнул Михаилу и замер, почуяв мотив попытки на убийство.

– Не без того, скажу вам откровенно.

– И, она отвечала вам взаимностью. Кто же из женщин устоит перед таким молодцом! – голос сыщика слегка дрогнул от волнения, и он даже напрягся телом, как хищник перед прыжком на загнанную в угол жертву.

Михаил Кириллович замолчал, почувствовав подвох, затем безразличным тусклым голосом сказал:

– Ухватил пару раз за грудь, когда одни оставались в квартире. Она в ответ смазала мне по морде и сказала, что расскажет отцу. Я и отвял от нее.

Следователь разочарованно выдохнул воздух и спросил больше для порядка, понимая, что лекарство могли подсыпать за день, два до происшествия:

– Где вы пропадали вчера вечером?

– У девушки, а что?

– Она сможет подтвердить это?

– А, то!

– Что – то? Мне записать для протокола!

– Конечно, засвидетельствует, что провела со мной время с пяти часов вечера до утра, господин следователь. Только, зря вы мне ловушки расставляете и алиби проверяете. Не стал бы я своего отца убивать, хотя он и ревновал Настю ко мне. Тем более, отец подал заявление на развод с Анастасией Михайловной, и она с Тамарой Ивановной после суда отправились бы снова в деревню. Тяжко им будет, одиноким женщинам, привыкли к удобствам города, а тут снова: по нужде изволь на улицу, по воду – туда же, дрова, печь и никого кругом, хоть волком вой.

Новость была очень важная и Палладий Петрович задумался:

– Мать с дочкой могли сговориться, чтобы убить Кирилла. Тогда не состоялся бы судебный развод, и они остались бы в квартире дальше жить, а не отправились бы в постылую деревню. Вполне состоятельная версия! Нужно признать: прав Михаил, зачем ему убивать отца? А, вот, обиженным женщинам, пожалуй, пришла бы в голову идея, избавиться от мужчины, чтобы завладеть частью квартиры. Имущественный интерес всегда представляет мотив на убийство.

– Скажите, Михаил, был ли в доме клофелин? Может, кто страдал высоким давлением?

– Тамара Ивановна! Она у меня последнее время заказывала на халяву клофелин, чтобы выкупал в аптеке.

– Где же она хранила препарат?

– В своей комнате прячет теперь. Одно время держала пузырек на кухне, пока однажды пахан едва не проглотил ее таблетку. У него слабое зрение и он плохо видит, а его таблетки для поддержания в тонусе простаты тоже в пузырьках выпускают. Молодая женщина требует определенного внимания, господин капитан, вот и холил старик мужскую железу.

– Кто же помешал ему выпить таблетки?

– Я не дал, заметив, что не ту бутылочку схватил папаня! Я же приносил их в дом. Пузырьки одинаковые, и таблетки ничем не отличались, только, клофелин – белого цвета, а финастерид – бледно-голубого.

– Вы знали об ишемии сердца отца?

– Знал! Все в доме знали, что у предка плохие сосуды. Чуть больше бегал или нервничал, сразу получал одышку.

– Могли знать женщины о смертельном действии клофелина на больное сердце Кирилла Петровича.

– Когда папаша не те таблетки однажды схватил, я просветил всех, чтобы не сделали еще раз ошибки. Я свободен, господин следователь? Очень спешу, много дел выпало на сегодня.

– Последний вопрос к вам, Михаил. Почему, как вы думаете, отец и мать разошлись после тридцати лет брака?

– Так, известная проблема пожилых мужчин. Неожиданный всплеск гормонов при виде нынешних девушек. Обратили внимание, как теперь одеваются женщины. Все открыто для обозрения, у мертвого поднимется. Вот и у отца заиграла кровь, как у молодого бычка. Кто откажется в почтенном возрасте от шикарного тела?

– Просто увидел и влюбился?

– Что-то в этом роде!

– Подпишите протокол и можете идти.

Палладию Петровичу стало ясно, что сын, пожалуй, здесь тоже не причем, а нужно надавить на тандем матери с дочерью, вызвав их повесткой в прокуратуру на допрос.

– Это – смешно! – сразу же залилась слезами Анастасия Михайловна, когда следователь ее спросил о предстоящем разводе с Кириллом Петровичем. – Он приревновал меня к своему сыну, когда увидел, как тот меня прижал к стенке и запустил руку под халат. Я ему пыталась объяснить, что Михаил не давал мне прохода, но я никогда не позволяла себе вольностей с ним и била наглеца по лицу.

– И что сказал муж?

– Затвердил одно, бывшая жена изменяла ему с кем-то, и нынешняя крутит хвостом, словно белка в полете.

– Что, Светлана Борисовна имела любовника? – Печень Палладия снова екнула и заныла, и следователь схватился рукой за правый бок, ожидая ответа.

– Как-то не верится, что такая невзрачная женщина могла заинтересовать мужчину. Но Кирюша сказал, что гуляла она без него, но с кем и когда не говорил. Да мне до лампочки это, главное, чтобы любил муж.

– Да, вот, разводится же с вами.

– Все – блажь его, не больше того. Побесится и поймет, что не было у меня ничего с Мишей! Никто не поверил, что он серьезно заявил о разводе, а Наталья Петровна посоветовала чаще ублажать ревнивца, чтобы оттаял сердцем.

– Вы обо всем разговариваете с хозяйкой, у которой работаете?

– Что нам еще делать вдвоем, болтаем обо всем на свете.

– Ну, хорошо! Можете быть свободной! – отпустил следователь женщину.

Тамара Ивановна изогнулась на стуле вопросительном знаком, с тревогой ожидая подвоха в вопросах капитана, немногословно отвечая на них, но постепенно успокоилась и разговорилась. Особенно вдохновлено рассказывала женщина о годах жизни в деревне. Ее глаза сияли в этот момент затаенной радостью и просветлением:

– Не деревня вовсе было наше село, а поселком городского типа и районным центром. Мы жили на окраине возле самого леса в собственном доме.

– Когда и как вы познакомились с Кириллом Петровичем?

– Я его знала еще с детства. Он приезжал на лето к своей родной тете, которая жила на нашей улице. Мы даже дружили и вместе играли в прятки.

– Даже так? – удивился следователь.

– Да! Потом мы стали взрослые и наши пути разошлись. Мои родители умерли, и я осталась одна в доме. Кирилл женился в городе и стал ездить с женой в наше село на отдых. К тому времени его тетя тоже умерла, и он стал владельцем ее дома. Мы особо не знались, но всегда при встречах здоровались и перекидывались парой, другой слов.

– Как вы относились к Светлане Борисовне?

– Никак! Она – заносчивая женщина, строила из себя городскую барышню и не любила сельских женщин. Мы даже не познакомились поближе, хотя лежали вместе в родильном отделении местной больницы.

– У вас было даже родильное отделение в селе?

– Честно сказать, громко сказано – родильное отделение. При небольшой больнице выделили палату для рожениц, и взяли на работу фельдшера, который принимал роды.

– Вы были замужем?

– Нет! Нагуляла, как тогда говорили люди, и решила рожать для себя.

– А Светлана?

– Она приехала в тот год к нам в положение, собиралась вернуться в город, чтобы рожать ребенка, но начались преждевременные схватки. Так мы оказались в одной палате. Я родила девочку, она – мальчика, и мы были самые счастливые матери на свете. Хотя детки сразу после родов приболели, и их пять дней не привозили кормить, держали в инфекционном изоляторе. Мы переживали очень и даже сблизились на это время, пока главный врач больницы не выходил малышей, а потом наши пути окончательно разошлись. Я назвала ребенка Настей, а Светлана Борисовна своего мальчика Мишей, и мы почти не виделись больше с тех пор. Они редко приезжали на отдых в наши края.

– Как Настя тогда познакомилась с Кириллом?

– Минуло больше двадцати пяти лет с рождения ребенка. Я вырастила дочь, которая повторила мою судьбу, пережила неудачную любовь и осталась одна. Она жила со мной в доме и работала в детском садике, нужды мы ни в чем не знали. Кирилл Петрович в тот год неожиданно без жены приехал в село. Он поселился на лето в своем доме и жил в нем один. По улице поползли слухи, что Кирилл развелся со Светланой, но я с ним не разговаривала на эту тему.

– Тогда вы решили познакомить дочь с другом детства? – невольно поморщился Палладий Петрович от очередного приступа боли в печени.

– Вовсе не так! – воскликнула Тамара Ивановна, и ее выщипанные пинцетом брови возмущенно взлетели вверх, наморщив глубокими складками светлую кожу на нешироком лбу.

– Для того мы и беседуем с вами, чтобы следствию понять, как и для чего все произошло, – капитан по-отечески взглянул на Тамару и поощрительно кивнул ей головой.

Та на минуту замолкла, видимо, размышляя, повредит или нет дочери правда, затем продолжила:

– Как-то я собирала грибы в лесу и не заметила, что забрела вдоль берега озера очень далеко. Сюда обычно не ходили местные жители, не говоря уже о приезжих дачниках. По кварцевому песку вдоль побережья и высоченному берегу, откуда открывался чудный вид на притихшее глубокое озеро, я догадалась, что добралась до местечка, названного народом Девичьи Горы.

Любуясь красивым и непривычным видом, я прошла дальше и наткнулась на две ухоженные маленькие могилки. Два невысоких креста из дубового дерева, два миниатюрных холмика из белого песка указывали мне, что здесь кто-то захоронен, а исправная скамеечка и цветочная клумба рядом с могилами подсказали, что есть человек, заботящийся о них.

Я присела здесь отдохнуть и почувствовала такой покой и счастье, что невольно расплакалась. То ли прекрасный уголок природы подействовал на меня, то ли сказалась усталость после хождения по лесу, но такой эйфории и блаженства не испытывала никогда.

Я стала боготворить это место и посещала загадочные могилки не только на Троицын день, но всегда, когда уходила в лес по грибы и ягоды.

– Вы встретились с хозяином могил?

– Ни разу! Он не шел на контакт со мной или приходил туда без меня, но всегда я видела, что он бывал там.

– Интересно, и лесные могилы связаны с женитьбой вашей дочери?

– Я однажды сводила туда Настю, показала ей Девичьи горы и могилы, думала, что она испытает подобное чувство, что и я, и мы будем вместе навещать святое место. Но, к моему удивлению, дочь осталась равнодушна и неохотно ходила туда со мной, если я ее уговаривала сопровождать меня.

Одним летом я тяжело заболела. Мне было однажды так плохо, что думала, пришел последний день жизни. Я вспомнила о могилах и в канун Троицы упросила Настеньку сходить на Девичьи Горы и поклониться могилам.

В Святой день дочь пошла туда и повстречала там Кирилла Петровича, который, блуждая по лесу, в тот день добрался до Девичьих Гор. Там они познакомились и стали встречаться.

После этого я быстро оправилась от болезни и решила, что это – знак судьбы, который снова поставил меня на ноги и свел мою дочь с мужчиной намного старше ее, поэтому не препятствовала их свадьбе.

– Выходило, что Тамаре Ивановне и Анастасии Михайловне не было смысла убивать Кирилла Петровича. – Капитан отпустил мать Насти и задумался. – Тамара – набожная женщина и поверила в судьбу дочери. Анастасия давно смирилась со своей участью, быть женой немолодого человека.

Все версии были проверены, ничего не дали, подозревать в попытке убийства было некого, и следователю оставалось допросить пострадавшего Кирилла Петровича. Через три дня врач больницы разрешил следователю поговорить с больным пациентом, но предупредил, что мужчина ничего не помнит и нужно обождать, пока он окрепнет, чтобы послать его в институт судебной медицины имени В.П. Сербского, где научились возвращать память.

Кирилл Петрович лежал на кровати и читал журнал, когда пришел следователь. Он ни на один вопрос капитана не смог ответить, лежал на кровати и беспомощно смотрел на Палладия Петровича, старательно морщил лоб, но не вспомнил даже своего имени и фамилии.

Вечером, лежа в постели, Палладий вновь и вновь возвращался мыслями к необычному делу и пришел к выводу, что нужно еще раз допросить Светлану Борисовну, чтобы внести ясность в мотивы ее развода с мужем.

На следующий день следователь позвонил по телефону на квартиру Светланы. Ему ответил незнакомый женский голос, который, глотая от возбуждения слова, сообщил, что вчера вечером тетю сбила машина. Она сейчас после операции лежит в хирургическом отделении городской больницы номер два.

Палладий Петрович отправился туда и в приемном отделении больницы сразу наткнулся на Михаила, который размахивал паспортом и громким голосом ругался с дежурным врачом:

– Такого не может быть, чтобы кровь сына не подходила родной матери? Что за бардак здесь у вас? Я требую пропустить меня к матери и взять от меня кровь для переливания!

– Ваша кровь не той группы, что у Светланы Борисовны! Кроме того, она уже не нуждается в переливании и сейчас спит. Завтра приходите и, если матери будет лучше, мы вас пропустим к ней!

– Палладий Петрович! – Заметил следователя взбешенный мужчина и подскочил к нему. – Посмотрите! В моем паспорте записано, что у меня третья группа крови, а врач утверждает, что у мамы – вторая группа, которая не соответствует моей. Может быть такое?

Врач посмотрел удостоверение работника прокуратуры Палладия Петровича и, протягивая его ему назад, сказал:

– Слава Богу! Помогите мне, иначе придется обратиться к охране. Поясните ему, что посещение пострадавшей сегодня состояться не может! Его матери ничего не нужно, кроме покоя, и он должен пойти домой и успокоиться!

Следователь проводил Михаила за дверь и, вернувшись к врачу приемного покоя, спросил:

– Какая группа крови у Светланы Борисовны?

– Вторая, я сказал молодому человеку!

– Тогда получается, если у сына третья группа, то он??? – Палладий схватился за бок, где снова дала о себе знать больная печень, и мужчина вопросительно застыл в ожидание ответа.

– Правильно! Если группа верно занесена в паспорт, то он – не сын Светланы Борисовны!

Следователь буквально «полетел» на четвертый этаж больницы, где находилось отделение, на котором находился Кирилл Петрович.

Лечащий врач сообщил капитану, что у Кирилла первая группа крови.

– Михаил – не родной сын Кирилла Петровича и Светланы, и они не догадывается об этом?! – удивился Палладий Петрович.

Этот факт запутывал еще больше следствие и вызывал больше вопросов, чем ответов. Теперь следовало выяснить, кто – родители Михаила? Куда подевался родной сын супружеской пары? Не известно! Светлана Борисовна рожала же сына?!

– Истину нужно искать в селе, где был зарегистрировано появление на свет Михаила Кирилловича, – подумал следователь, подписывая у прокурора командировочное удостоверение в поселок Пено Тверской области.

Следователь поселился в бывшем «Доме колхозника», а теперь трехзвездочном отеле «Верхневолжский плес» и, отдохнув с дороги, отправился в больницу. Там он выяснил, что архив больничных карт был уничтожен по прошествии двадцати пяти лет, а персонал больнички полностью поменялся. Из троих же докторов и фельдшера, работавших тридцать лет тому назад в сельской больнице, умерли по старости все, кроме главврача больницы. Правда, неизвестно куда выехал на жительство после выхода на пенсию.

В поселковом ЗАГСе хранилась запись рождения Михаила от отца Кирилла Петровича и матери Светланы Борисовны. Круг замкнулся, и следователю нужно возвращаться. Работники местного отделения полиции предложили организовать шашлык на природе по поводу приезда работника прокуратуры северной столицы, и капитан согласился, упросив свозить его непременно на Девичьи Горы, вспомнив заманчивый рассказ Тамары Ивановны о тамошней природе.

Места оказались столь прекрасными, что Палладий Петрович, позабыв обо всем на свете, с удовольствием прогуливался по высокому берегу вдоль озера. Когда следователь добрался до двух могилок возле высоченной березы, то сразу даже не поверил, что миниатюрные холмики и искусно вырезанные из дуба маленькие кресты означают захоронение чьих-то человеческих останков.

– После войны часто находили в лесу неизвестные могилы партизан в этих местах, но не припомню, чтобы в мирное время кого-то хоронили вне кладбища! – воскликнул начальник районного отделения, подошедший следом за капитаном.

– Может быть, здесь не люди лежат, а чьи-то коты или любимые собачки закопаны. Мало ли сейчас чудаков, которые чтут своих питомцев так, что после их смерти роют им могилы и ухаживают за ними.

– Жаль, что у вас нет оборудования, чтобы провести экспертизу и выяснить, кто же здесь похоронен.

– Кто вам сказал, что у нас нет оборудования!? – начальника полиции буквально взорвался от возмущения и обиды за родной поселок городского типа. Это раньше не было, и все делали в области, а теперь мы оборудованы по последнему слову техники.

– Так, давайте сделаем эксгумацию. Если окажутся человеческие останки, то проведем генетическую экспертизу, а если – нечеловеческие, то посмеемся и забудем.

– Такие дела нужно при свидетелях проводить и с разрешения прокурора.

– Было бы основание выемки костей из земли, а бумаги выправим по всем правилам. Уж больно много участников в деле об попытки отравить человека бывали у этих могил. Не плохо бы проверить, кто же находится под землей.

На следующий день в сопровождение представителя прокуратуры и работников милиции, прихватив двух понятых из местных жителей, Палладий Петрович, проклиная вчерашний шашлык и напитки, поглаживая возмущенную донельзя печень, отправился на Девичьи горы.

Из могил, к удивлению всех присутствующих при эксгумации людей, достали кости новорожденных детей. Предварительный осмотр черепов предполагал, что они принадлежали девочке и мальчику.

Прокуратурой было заведено уголовное дело по факту смерти детей, и кости отправлены на генетическую экспертизу.

Через четыре недели следователь по интернету получил ДНК мальчика с девочкой и сравнил их с генетическими данными Кирилла Петровича и Светланы Борисовны. Он проверил их больше для очистки совести, чем в ожидании положительного результата. Какого же было удивление капитана, когда эксперты сообщили ему, что захороненный мальчик – сын Кирилла и Светланы.

– Неожиданный оборот принимает дело, – подумал Палладий Петрович. – Нужно, пожалуй, сравнить ДНК девочки и уважаемой Тамары Ивановны.

Уже на следующий день следователь получил четкий ответ эксперта, кости девочки принадлежат дочери Тамары.

Взяли пробу слюны Настеньки и Михаила, и на следующий день перед следователем эксперт-криминалист положил очередное заключение. Анастасия Михайловна – не родная дочь Тамары Ивановны, и она находится в прямом родстве с Михаилом, то есть является ему сестрой.

Палладий Петрович, в связи с вновь открывшимися обстоятельствами в деле, провел очередной допрос всех, кого могло коснуться, сообщение последнего отчета криминалиста.

Светлана Борисовна долго и отрешенно молчала, вникая в суть страшной правды, открывшей ей следователем. Затем она глубоко вздохнула и сказала:

– Теперь понятно, почему меня обвинил Кирилл в измене и, ничего не объяснив, развелся. Я была уверена, что он сочинил все, чтобы оправдать свой поступок. Но, видимо, он как-то понял, что сын ему не родной, вот его и понесло вразнос, как старую бричку по кочкам. Только я вырастила Михаила и не представляю его не своим сыном. Чей же в он мальчик таком случае?

– Вот, я и пытаюсь понять это.

– Мне сына могли подменить в больнице, нигде больше.

– Вам показалось что-нибудь подозрительным тогда там?

– Да, ничего, кроме того, что пять дней не давали мальчика кормить.

– Говорили, по какой причине?

– Да! Мол, нашли кишечную палочку, и, чтобы меня не заразить, его держали в инфекционном боксе. Потом снова принесли, сказали, что здоров. С тех пор он рос всегда на моих глазах. Куда же подевался родной мальчик?

– Предполагаю, что он умер в больнице, ведется следствие по этому факту.

Тамара Ивановна испуганно взглянула на капитана и, опустив голову на грудь, глухим голосом произнесла:

– У меня было предчувствие, что дочь не в меня характером. Уж очень беспечная девочка, но я подумала, что, может, в родне были такие же, вот ей и передались их черточки. Кроме, как в больнице, нигде не могли мне подкинуть чужого ребенка. Где же тогда моя девочка?

– Останки вашего ребенка были похоронены в лесу не далеко от вашего поселка.

Анастасия Михайловна на сообщение Палладия Петровича громко охнула и привычно залилась слезами так, что пришлось отпаивать водой, затем, заикаясь, спросила:

– Как же так? Что мне делать теперь?

– Дальше жить, как и прежде. Зато, теперь у вас появился родной брат Михаил.

– Я всегда видела в нем родственную душу, поэтому не давала ему повода распускать руки.

Михаила не смутила новость, что родители ему не родные. Он уже сам догадался, когда узнал о группах крови матери и позже отца, ждал подходящего момента расспросить об этом факте их биографии. Но новость об обретенной сестре мужчину обрадовала:

– Хорошая у меня сестренка, не правда? Всегда мечтал иметь брата или сестру!

Прокуратура, по представлению следователя, объявила в розыск главного врача пеновской сельской больницы, как единственного живого свидетеля, могущего пролить свет на дело минувших лет.

Палладий Петрович позвонил в полицейский участок Пено и попросил понаблюдать за гостями районного города, направляющимися в лес.

Вскоре был задержан житель города Осташков, которого полиция заметила возле порушенных захоронений детей на Девичьих горах. Капитан срочно выехал туда и допросил бывшего главного врача Романа Григорьевича.

Седой и старый человек высокого роста и крепкого телосложения подтвердил одновременную смерть двоих детей в родильном отделении больницы, возглавляемом им.

– Это была общая беда общества: нехватка средств на новые современные больницы и оборудование. Операционное помещение нашей больницы было заражено кишечным амебиазом. Что мы только не делали, чтобы избежать заразы: дезинфицировали инструмент и стены, обрабатывали полы и потолки. Но он постоянно преследовал нас и часто после операций или родов пациентов нужно было спасать от кишечного амебиаза, который в наших случаях проявлялся в виде быстро прогрессирующего процесса с одновременным появлением диареи и выраженного болевого синдрома.

В тот раз не избежали такой участи новорожденные детки, слизь и кровь в кишечнике проявились у них уже впервые сутки, температура тела – субфебриальная. Я приказал поместить мальчика и девочку в отдельное помещение, чтобы не заразить матерей, и принялся лечить детей. Давно нужно было построить новую больницу, а эту сжечь, чтобы уничтожить огнем заразу. Но власти всякий раз на мои рапорта отмахивались: мол, обожди следующей пятилетки, тогда, возможно изыщем средства и построим новое здание. Пятилетки пробегали, а больница так и оставалась на месте с проблемой неистребимой инфекции. Вот, мы и крутились, как могли, чтобы избежать больших потерь, но детей в тот раз не спасли, слишком были слабы они после появления на свет.

– И как же вам удалось подменить детей?

– За сутки до появления в родильном отделении Светланы Борисовны и Тамары Ивановны мы выписали оттуда Наталью Петровну Иванову. Женщина родила двойняшек и подписала отказ от них и разрешение на адаптацию.

Когда умерли дети Светланы и Тамары, у меня появилась мысль отдать им отказников. Все очень подходило для этого: светлая девочка и темный мальчик, совсем как у них, а главное – это были очень счастливые матери, и так не хотелось огорчать молодых женщин. Вот я и совершил должностной подлог, детей отдал чужим матерям, а умерших малышей похоронил, как мог. Всю жизнь замаливал перед Богом этот грех, ухаживая за могилами безвинных малышей.

– Где же теперь живет Наталья Петровна?

– С тех пор я видел ее один раз. Она пришла в больницу через пять лет после своего отказа от детей, упала на колени и умоляла сказать, где находятся ее кровинушки, предлагала немалые деньги за информацию о них. Несчастная женщина уверяла, что устроится медсестрой в детский дом, чтобы жить рядом с детьми. Но я не поддался и сказал, что не знаю, где они. Но сохранил и храню до сих пор ее отказную записку и документы факта рождение детей в нашей больнице.

Палладий Петрович распрощался на другой день с работниками районного полицейского департамента и укатил на поезде в родной город. Судьбу сердобольного главного врача определит местный суд, и, скорее всего, мужчина ограничится условным сроком за самоуправство и подлог документов, но к делу о попытке убийства это не имел и не имеет никакого отношения.

– Нужно искать преступника в окружение Кирилла Петровича, – довольно пробормотал следователь, укладываясь спать в плацкартном вагоне поезда. Больная печень у капитана успокоилась, а в голове созрели, видимо, какие-то мысли.

Поезд прибыл на Московский вокзал в шесть утра, и капитан успел заехать домой побриться и позавтракать, чтобы затем появиться в прокуратуре.

Он полистал дело и нашел в нем первый допрос Анастасии Михайловны, где она упоминала о Наталье Петровне, которой помогала по хозяйству за щедрое вознаграждение.

– Посмотрим, почему люди в наш суровый век легко раздают лишние деньги своей соседке? – подумал следователь, закрывая папку и вызывая машину для выезда по делу.

Больная печень Палладия Петровича снова «разволновалась», когда мужчина остановился напротив двери Наталии Петровны. Следователь схватился одной рукой за бок и нажал другой на кнопку звонка. После мелодичной трели музыкального звонка, за дверью послышались легкие шаги, и дверь широко открылась. На пороге стояла Настя и с тревогой смотрела него.

– Вы ко мне? – удивленно спросила она.

– К вашей хозяйке, скорее.

– Настя! Кто там? – послышался женский голос из глубины квартиры.

– Наталья Петровна! К вам пришли!

– Так, не держи гостя в дверях, проведи его в комнату!

Следователь прошел следом за Анастасией Михайловной в просторную комнату, хорошо обставленную мебелью, где в широком кресле сидела стройная миловидная женщина.

– Следователь районной прокуратуры Палладий Петрович! – представился капитан.

– Следователь?! – Слегка смутилась женщина, указывая на стул у стола. – Присаживайтесь!

Капитан уселся на стул и с интересом рассматривал обстановку.

– Настенька! У тебя не сгорит на кухне яичница? – женщина посмотрела на Настю.

– Ой! – Анастасия вылетела из комнаты.

– Итак, что вас привело ко мне? – Наталья Петровна повернулась к следователю.

– Наталья Петровна, а ведь Настя – дочь вам?!

Женщина вздрогнула и, опустив голову, долго молчала, затем тихо ответила:

– Да. Я долго искала своих детей, а когда нашла, то поселилась рядом. Подружилась даже с дочерью, часто видела сына, но не признавалась им. Я совершила уже раз в жизни ошибку, когда предала детей и отказалась от них, поэтому не хотела причинять им боль, и мне было достаточно находиться рядом и видеть их здоровыми.

– Теперь расстанетесь с дочерью и будете передавать в тюрьму посылки?

– Почему? – Наталья Петровна испуганно смотрела на следователя, который держался правой рукой за бок и не сводил глаз с побледневшей женщины.

– Потому что больше никто не мог покуситься на жизнь Кирилла Петровича!

– Она не знала, что это – клофелин, когда подсыпала порошок в минералку.

– Вы заставили ее сделать это?

– Да!

– Зачем?

– Чтобы дочь осталась жить рядом. В случае смерти Кирилла не состоялся бы развод, и квартира досталось бы моим детям.

– Как вам удалось уговорить дочь убить мужа.

– Она не хотела его убивать, думала, что подмешала любовный порошок, чтобы привлечь интерес мужчины к ней. Она в откровенном разговоре призналась мне, что у пожилого мужчины проблемы в постели, поэтому он, когда увидел приставания к Насте Михаила, совсем потерял голову от ревности. Я обещала помочь Настеньке и уговорила растворить в минеральной воде лекарство, которое заставит мужчину вновь вернуться к жене, и они помирятся.

– Но вы, как медик, знали, к чему приведет это?

– Догадывалась, но хотела помочь дочери, которую когда-то предала.