Белые стены.

                    Мечутся тени.

                                          Вдавлены в стены.

С улицы свет

                    слепящею вспышкой

                                                     мигнул.

Грохот машин.

                       Надрывом.

                                       И затих постепенно.

Время застыло.

                        Ужас остался.

                                               И гул.

 

Губы, запекшись,

                            шепчут в смятенье

                                                         чуть слышно:

– Пепел танцует со мной

                                       в оседающей мгле.

Вместе мы были,

                          где же сейчас ты,

                                                        "Малыш" мой?

Это же я,

                мама твоя,

                                  Энола Гэй.

---------

 

– Мальчик мой, Пол,

                                  как же я тебя

                                                          оберегала,

Пока моё чрево

                            служило защитой тебе.

Родился ты.

                    Вырос.

                              Но я волновалась немало:

Всегда быть с тобой –

                                  такой дала Богу обет.

 

Как мать,

                я хотела,

                              чтоб ты был храбрее и ловче,

Чтоб жизнь удалась твоя,

                                        смог ты

                                                  достать до небес.

Ах, как я гордилась,

                                что сын мой

                                                  теперь уже лётчик.

Как сердце сжималось:

                                      полковником стал, ВВС.

 

Ну, как же у матери

                                 сердце в разлуке

                                                              не взропщет,

Но взрослого сына,

                              увы,

                                    не привяжешь к ноге.

Шалун,

            ты свой В-29,

                                  бомбардировщик,

Назвал моим именем,

                                  именем матери –

                                                            «Энола Гэй».

Теперь уже мной

                              свод небесный

                                                    навылет прочерчен.

Спокойнее мне,

                          поскольку во мне ты летишь,

Ведь вновь,

                    как когда-то,

                                          тебя я ношу в своем чреве,

Добрый мой мальчик,

                                     мой любимый малыш.

--------

 

– Полковник.

                    Я знаю

                              отвагу вашу и храбрость.

Задача вам выпала

                              славной,

                                            почетной вдвойне:

Название бомбы

                    “Малыш”.

                                    Это ответ

                                                    на Пёрл-Харбор.

И «точку»,

                  что сбросим с небес,

                                                    она поставит в войне.

Сюрприз узкоглазым

                                пошлем мы

                                                не очень приятный.

И, как говорится,

                            утрём нос мы

                                                  СССР.

Запомнит мир:

                        август, шестое.

                                               И год сорок пятый.

– Йес, сэр!

--------

– Взлёт с острова Тиниан.

                                        Я наслаждалась и пела.

Кокуру иль Ниигату

                              увижу я сквозь облака?

Но выпало –

                    на Хиросиму,

                                          так подсказали

                                                                  пеленг,

«Испанское “чистое небо”»

                                              и провиденья рука.

Ах, мой малыш,

                        мне с миром делиться бы

                                                              вестью,

Для материнского сердца,

                                            это ль не апогей:

Наша

        прогулка в небе

                                    проходит с тобою вместе:

В небе

          над Хиросимой

                                    счастливая «Энола Гэй».

И к моему

              "Малышу"

                              небо пойдёт повитухой,

Чрево моё

                раскрылось:

                                    теперь это – бомболюк.

Правда, не писк,

                            а рёв

                                      мне донесся до слуха –

Ведь я "Малыша" не рожаю –

                                                  это я им бомблю.

--------

– Белые стены.

                          Мечутся тени.

                                                  Вдавлены в стены.

Белый гриб вспучен.

                              Шляпкою – смерть.

                                                            Слепит ореол.

Вот мать другая.

                          Она,

                                обезумев,

                                              беседует с тенью.

И не по-нашему

                            тени что-то кричат мне, Пол!

                                                                   

Меня пеплом обсыпал

                                  пронзительный зимний холод,

Хоть рисунок одежды

                                        в кожу вожгло –

                                                            отогрей!

Останками тел обугленных –

                                              имя Тиббетса Пола.

Из пепла сложилось

                                имя моё:

                                              Энола Гэй.

--------