- Кто здесь? – спросил писатель, стараясь унять дрожь в голосе. Прежде ему приходилось бывать в пещерах в Крыму, и он знал, как вести себя в кромешной тьме, поэтому протянул одну руку вперёд в надежде нащупать присутствующего рядом человека или стену, а другую вверх, чтобы не удариться головою о потолок.

В лицо ударил луч фонарика, ненадолго ослепив Семёна Матвеевича.

 

- Кто Вы и как сюда попали?

Закрывая руками глаза от света, он процитировал в ответ:

- Я помню чудное мгновенье…

Луч опустился на пол, и раздался громкий мужской смех, и чьи-то приближающиеся шаги.

 

- …передо мной явился ты! Коля, я же говорил, это кто-то из нашей братии!

 

Щёлкнул выключатель, и сбоку на стене загорелась лампочка. В небольшом сухом колодце стоял мужчина средних лет в ватнике и ушанке, из коридора справа к ним приближался незнакомец в потёртом тулупе. Первый испуг прошёл, и Семён Матвеевич представил себе, как смешно, наверное, он выглядел в этой обстановке, декламируя Пушкина, стоя в зимнем стареньком пуховике, с брезентовым рюкзаком посреди странного помещения. Писатель невольно улыбнулся, сделал шаг навстречу первому человеку и протянул ему руку для знакомства, но споткнулся обо что-то и чуть не растянулся на гладком полу. Под ногами стояло металлическое ведро с жидкостью, источавшей то самое зловоние.

 

- Семён, - представился он – бывший писатель.

- Правильно сделали, что забрались сюда. А почему бывший? У нас здесь территория свободы, как в Христиании. Только безо всякой дряни. Меня зовут Сергей, я прозаик, - заявил себя первый. – Это Коля. Он у нас поэт. Как Вы нашли нас?

- Один добрый человек подсказал. Приятно познакомиться.

 

Собратья по перу наперебой рассказывали ему о своём подземном мирке, одновременно проводя экскурсию по убежищу. Оказалось, там было довольно чисто и просторно, под Университетом скрывалось уже более тысячи писателей, интеллигентов и священнослужителей, отказавшихся поддержать обновленцев в церкви, а также просто диссидентов и инакомыслящих. Современные катакомбы отличались удобством. Под покровом темноты жители подземелья перетащили сюда кучу старых парт из аудиторий МГУ, а также списанные маты из физкультурных залов и настоящее сокровище - старые библиотечные книги, которые удалось укрыть здесь от «обработчиков». Среди обитателей были инженеры, их умение пригодилось для ремонта систем вентиляции убежища. Химики соорудили себе подпольную лабораторию и наладили получение пороха, спирта, а также соединений аммиака. Последние помогали отпугивать любопытных у входов стойким запахом из вёдер, а ещё они применялись для опрыскивания специальных зловонных мешочков, прикреплявшихся на одежду тех, кому приходилось делать вылазки на волю за продуктами на рынок или на охоту за птицами. Пернатых в прилегающем парке и в ботаническом саду МГУ было огромное множество. Подальше, в леске встречались даже кролики и белки. К тому же, вокруг Университета росли сотни яблонь, осенью деревья просто ломились от сочных плодов, и по ночам обитатели убежища выходили собирать их. Группы обработки и прочие правоохранительные органы всегда брезговали людьми с подобным запахом, принимая их за бомжей, поэтому старались держаться от них подальше.

 

Убежище состояло из множества отдельных помещений. Часть из них использовалась, как жилые комнаты. Ведь многие убежали сюда целыми семьями, включая детей. А некоторые познакомились уже здесь и поженились, благо священников для этого им хватало. Семён торжественно передал одному из батюшек Евангелие и молитвослов, их положили на импровизированный алтарь, сделанный из старой парты и покрытый видавшей виды скатертью. Под часовню было отведено специальное помещение. Но центром убежища была внушительных размеров библиотека, и каждой новой книге все радовались и ставили её на специальную полку новинок. Тут же собирались и литературные кружки: по понедельникам - для поэтов, по вторникам – для прозаиков. В среду здесь заседали журналисты, а в четверг – переводчики, любители же песен и всяческие барды встречались по пятницам. Именно с ними Семён Матвеевич и столкнулся на следующий день, когда зашёл в библиотеку, чтобы взять себе что-нибудь почитать. Несколько весёлых заросших волосами типов сидели с гитарами и пели:

 

«На подлодке жёлтой мы живём,

В лодке мы живём, в лодке мы живём.

На подлодке жёлтой все живём,

В лодке мы живём, в лодке мы живём.

 

Мы живём так просто здесь,

То, что нужно у всех есть…»

 

В подземелье было проведено электричество, обитатели даже притащили сюда несколько ноутбуков. Им удалось подключиться к выделенной линии интернета, чтобы узнавать последние новости с поверхности, а также держать связь с зарубежными друзьями и братьями по перу.

Семён был чрезвычайно удивлён тем, что ему удалось узнать за первые несколько дней. Местные жители, недавние изгои общества, постарались устроиться под землёй с максимальным комфортом для всех обитателей, используя умения каждого. Ещё недавно писатель мучился безысходностью и даже подумывал, не последовать ли тому, о чём он написал в прощальной записке, а теперь он чувствовал себя таким счастливым, каким не был уже давно. Он мог писать, беспрепятственно общаться с единомышленниками и даже совершенствоваться в своём умении. Единственное, чего Семён Матвеевич хотел, это связаться с женой и сыном и пригласить их сюда. Жизнь была похожа на прекрасный сон, а сколько замечательных людей он встретил в подземной Христиании! Ведь здесь собрался цвет нации, почти как на тех двух пароходах, на которых большевики в своё время выслали из России инакомыслящих философов, писателей, учёных.

Семён Матвеевич, наконец, решился сделать вылазку наверх, чтобы встретиться с женой и сыном и уговорить их переселиться в убежище. Товарищи экипировали его соответствующим образом, одев на него рваный пуховик и потрёпанную ушанку, прикрепили сзади к одежде «ароматизированный» мешочек на случай встречи с сотрудниками «обработки», снабдив на всякий случай видавшей виды котомкой.

 

После одиннадцати ночи писатель выбрался на поверхность и впервые за много недель вдохнул свежий воздух улицы. Уже потеплело, начиналась весна, снег таял. Он дошёл до ближайшей остановки, никого не встретив по пути.

 

Минут через десять приехал автобус. Водитель брезгливо принял от Семёна Матвеевича деньги и, поморщившись, сунул в лоток талончик на проезд. Импровизированный бродяга уселся в хвосте автобуса, и место вблизи него быстро освободилось. До нужной остановки писатель доехал без приключений.

 

Зашёл в подъезд, набрал цифровой код квартиры (электронный ключ он тогда оставил дома). Пришлось звонить в квартиру. Через несколько минут дверь открыла заспанная жена, даже не посмотрев в глазок.

 

Софья Алексеевна в первый момент удивилась и думала прогнать нищего, но потом узнала в нём мужа и впустила, зажгла свет в прихожей. Семён Матвеевич стоял и в изумлении смотрел на жену. Её седые волосы были теперь выкрашены под блондинку, да и бордовое кимоно с драконами как-то не вязалось с пенсионным возрастом женщины. В квартире всё было по-другому. На полке для обуви стояли чьи-то кирзовые сапоги, напомнившие ему казённые, как у «обработчиков». Через дверной проём в спальне виднелись новые весёленькие занавески в клеточку. На вешалке висела шапка с кокардой в виде знакомой собачьей морды.

- Ты жив и здоров, я так рада, Сёма! – торопливо заговорила первой супруга. – Столько времени не было вестей, я подумала, ты правда покончил собою. – Она виновато скосила глаза на чужие кирзовые сапоги. – Хочешь, я тебе супчика подогрею? Где ты жил всё это время?

- У тебя кто-то есть? – спросил муж.

- Ну, ты же сам сказал перед уходом, что я свободна, тем более, мы подали в розыск, и теперь тебя считают пропавшим без вести. Я и оформила развод согласно процедуре, выписала бывшего супруга как нелегала-писателя, не прошедшего перерегистрацию. Вот, скоро замуж выхожу. Валера сейчас на дежурстве.

Семён Матвеевич постарался сдержаться, проглотив обиду. Столько лет прожили, и на тебе! Как он мечтал об этой встрече, что приведёт свою семью в подземное убежище, познакомит со своими новыми товарищами, покажет им огромную библиотеку, как они там заживут счастливо вместе. И вот, всё напрасно!

 

- Я же для конспирации это говорил, чтобы вас уберечь от преследования! А Пашка где? Уже спит?

- Сын теперь на пятидневке в кадетском училище. Ему лучше не знать, что ты приходил.

 

О том, чтобы взять жену с собою, не могло быть и речи.

Софья Алексеевна сбегала на кухню и принесла бывшему благоверному пирожков и шоколадку, достала из кошелька остатки бумажных денег и осторожно протянула их, стараясь не касаться дурно пахнувшего ватника.

- Хочешь, я принесу тебе твою одежду с балкона? Я её ещё не выкидывала, мало ли что, лежит там в шкафу.

 

Писатель молча кивнул.

Когда вещи были уложены в котомку, Семён Матвеевич в последний раз грустно взглянул на жену, та даже не попыталась обнять его на прощанье.

- Прости меня, пожалуйста, и постарайся понять, женщине одной так нелегко, а Валера материально помогал нам с сыном. И в доме обязательно нужен мужчина, чтобы можно было воспитать мальчика в строгости.

 

Старик повернулся и зашагал к лифту.

Он вышел из подъезда. Над головою темнело беззвёздное небо в облаках. Да, он хотел остаться писателем, но не такой же ценой! Зачем тогда свобода творчества, если некого любить и не для кого писать?

Это просто кошмар, надо проснуться, и всё снова станет хорошо - ни переворота, ни преследований, ни измены супруги. «Сейчас ущипну себя посильнее, и очнусь в своём привычном мире. В 2010 году, например, когда можно было жить свободно, и сочинять, что хочешь, при прежних порядках и старом Союзе Писателей». Так думал одинокий бродяга и смотрел вверх, словно просил кого-то. Небеса безмолвствовали.

 

Семён Матвеевич слегка приоткрыл глаза, изо всех сил потянулся на диване. За окном было светло, сквозь тюль виднелись зелёные верхушки деревьев. С кухни раздался женский голос:

 

- Сёма, иди обедать, всё готово! Кстати, пока ты спал, звонили из Союза Писателей.

- Из старого или нового? - память медленно возвращалась к нему. Какой странный, сумбурный, фантастический сон. Но, одновременно, какой реальный, словно сама жизнь!

С кухни пришла полноватая седеющая женщина в сером халате и фартуке с вышитыми петухами.

- Что с тобой? Союз Писателей – он же один такой!

 

Рядом с ним на подушке лежала книга Оруэлла «Скотный двор». Наверное, Семён Матвеевич читал её до того, как заснул.

Писатель неторопливо встал с дивана, по привычке погладил лысину, надел очки и подошёл к балконной двери. Они жили на третьем этаже, окна выходил на шоссе. Рядом с домом у дороги стоял огромный щит с рекламой нового фильма по иностранному бестселлеру. Он с облегчением вздохнул, повернулся и обратился к жене, застилавшей круглый стол скатертью.

- А насчёт чего звонили-то?

- Да, по поводу организации твоего творческого вечера в Доме Литераторов и публикации нового сборника.

- Ой, совсем запамятовал, ведь обещали же в сентябре устроить... А кто именно, не говорили?

- Кажется, Татьяна или Тамара Ивановна, не помню. Я попросила её попозже перезвонить, сказала, что ты спал.

 

Семён Матвеевич хлебнул борща со сметаной, закрыл глаза и вспомнил стихи "Во глубине сибирских руд...", написанные синей краской неровным почерком на стене старого дома. "Как здорово, что это был только сон", - облегчённо вздохнул он. "Чего только не приснится в такую жару, когда на улице за тридцать пять градусов. Всё-таки хорошо, что ужасный смог пошёл на убыль", - подумал писатель. «Кажется, я уже знаю, о чём напишу свою следующую повесть. Это будет книга-предупреждение."

 

До наступления 2016 года оставалось ещё пять лет и четыре месяца.

 

КОНЕЦ