Пожилой мужчина неуверенно вошел в частную зубную лечебницу и остановился напротив медсестры, стоящей за стойкой. Совсем еще юная женщина в салатной одежде на миг закрыла телефонную трубку узенькой ладошкой, мило улыбнулась и попросила извинения, что не может сразу обслужить господина.

Седой человек по имени Иван застенчиво приоткрыл губы в ответ, но не произнес ни слова, только махнул рукой: мол, не спеши, дочка, подожду.

Правда, ждать не было силы, но что поделаешь, не бросать же медсестре трубку из-за него.

– Вчера зуб схватил, будь он не ладен. Думал, пройдет боль, но всю ночь промучился. Утром тоже не хотел идти к дантисту, боялся его, как черт ладана, но понял: чуда не произойдет и зуб не отпустит, хочешь, не хочешь, а придется отправиться к врачу, вот и приперся сюда без номерка. Языка не знаю, как объяснить ей, что нужно мне? – переживал рослый мужчина, краем глаза наблюдая, как девчонка по телефону бойко тарахтела на немецком языке.

– Чем могу вам помочь? – спросила Ивана светловолосая медсестра, ставя на место телефонную трубку и улыбаясь, казалось, сразу тридцатью двумя ослепительно-белыми зубами.

– Здесь болеть, завтра, пожалуйста – с трудом выдавил мужчина, немилосердно коверкая слова, показывал на щеку и спешно протянул медицинскую страховую карту, надеясь, что девушка за стойкой все поняла и не будет вести расспросы. Немецкого языка мужчина не знал, и всегда стыдился этого, когда приходилось объясняться где-нибудь. Вот, хотел сказать, что зуб заболел вчера, а получилось, как всегда, непонятно.

Девушка задумалась, «переваривая» речь пациента, потом сосредоточенно пощелкав тонкими пальчиками по клавиатуре, снова улыбнулась и сказала:

– Мы примем вас, как только доктор освободиться, пройдите в комнату ожидания пациентов и посидите там.

Мужчина с готовностью кивнул головой, снова застенчиво улыбнулся и не стронулся с места.

Медсестра, выждав с минуту, поняла, что пациент не понял ее, тихонько вздохнула и вышла из-за стойки:

– Идите за мной!

Она для наглядности махнула рукой и направилась по коридору вглубь клиники. Иван последовал за ней. Чтобы больше не мучиться с непонятливым мужчиной дежурная медсестра решила его передать своей коллеге, чтобы та усадила его в лечебном кабинете, который был свободен перед перерывом в работе клиники.

– Давно бы пришел сюда, и не пришлось бы ночь мучиться от боли, – запоздало, как водится, ругал себя Иван, с трудом усаживаясь в зубоврачебное кресло – мешал животик, отпущенный за время безделья в чужой стране.

Черноволосая девушка, которая переняла Ивана от медсестры, дежурившей за стойкой, нацепила мужчине салфетку на грудь, дружелюбно и ободряюще улыбнулась и бесшумно исчезла из кабинета, осторожно прикрыв за собой дверь.

Мужчина несколько успокоился и принялся рассматривать кабинет: столик с инструментом, светильник наверху, на стене картина и часы, которые показывали без пять минут полдень.

– Ого! – обрадовался Иван. – Успел до обеда, иначе, пришлось бы до четырех часов ждать. Клиника работала с семи утра до двенадцати часов, делала перерыв до шестнадцати и затем вела прием пациентов до семи часов вечера.

Рассматривать было больше нечего и мужчина, закрыв глаза, поелозил по креслу, выискивая удобное полу сидячее положение. Зуб от страха притих и больше, казалось, не болел, было тепло и тихо, тянуло на сон.

Через полчаса мужчина снова зашевелился на кресле и прислушался. Стояла удивительная тишина, такая густая, что можно было различить шум электричества, питающего лампочку подсветки экрана для просмотра рентгеновских снимков.

– Поди, кофе пьют где-нибудь и сейчас придут, лежи себе и жди, что тебе делать? – благодушно подумал он. – Жаль, окно с матовым стеклом, ничего не видать, что на улице делается. Ну, ничего, думаю, через полчаса освобожусь, в магазин заеду, картошки куплю.

Иван погрузился в житейские думы, а время не стояло на месте, отсчитывая секунды, минуты, двигаясь вперед.

В два часа дня тело мужчины начало болеть от долгого лежания в жестком кресле. И он в сотый раз сменил положение тела, все еще надеясь, что вот-вот дверь откроется, и войдет доктор, а за ним – медсестра, начнется лечение зуба. Терпеливо прождав еще полчаса, Иван запаниковал:

– Не могли же они меня бросить здесь одного!? Ведь, клиника, ценности здесь, вещи и я сижу один. Может встать пройтись по комнатам?

Но встать он не решился, боялся, что сработает камера наблюдения, которая, наверное, установлена в помещение, сигнал уйдет в полицию. Те приедут и найдут его в клинике, нужно будет объясняться, а он ни в зуб ногой на их языке. Шум, скандал!

– Нет! Буду лежать хоть до утра, а завтра придут и разберутся, что и как! – решил мужчина и вдруг вспомнил о своих родных, которые встревожатся и начнут его повсюду искать.

– Черт! Это белобрысая девчонка, медсестра, что за стойкой, мстит мне. Она, конечно, вычислила по фамилии, что я – русский! – Иван разозлился.

– У ее отца или матери родственники наверное погибли в войну от рук русских бойцов. Вот, она и ненавидит переселенцев из России. То-то мне ее физиономия сразу не понравилась, арийская дылда! Смотрела на меня презрительно, вот и приказала чернявой девчонке, запереть здесь, а завтра сделает невинные глазки, мол, не знаю, как он сюда попал. Может, хотел украсть что-нибудь, а его застукали!

Нет, правильно моя мать вас расстреливала в войну из «Катюш» прямой наводкой. Она рассказывала мне, что эсесовцы однажды закрылись в монастыре, и никак их было оттуда не «выкурить». Тогда выкатили вперед машины с установками «Катюша» – мать служила заряжающей – и дали залп. Только клочья полетели, разбили монастырь вдребезги, а с ним фашистские отребья.

Отец тоже не отставал от матери, бил исправно их из дальнобойных пушек. Войну провел в Заполярье, освобождал Норвегию.

Немцы сами начали войну, сами виновны в гибели своих солдат! Что же теперь злиться и мстить нам?!

Мужчина так разволновался, что сердце начало быстрее колотиться в груди, затем коротко замирало и начинало снова разгоняться, заставляя кровь тяжело бухать в висках, вызывая боль.

– Так и до инфаркта не далеко! – Иван прижал руку к груди и, стараясь успокоиться, пытался думать о чем-нибудь другом, но не получалось.

– Зачем приехал сюда? Думал, курочки падают здесь с неба? Нет, не валятся сверху они, нужно работать, а в пятьдесят лет найти место не так просто! Жить, конечно, на пособие тоже можно, но, когда кругом все хорошо живут, то существовать на гроши обидно.

Мужчина потерял ощущение реального времени, зарылся в своих думах так глубоко, что даже удивился, когда услышал голоса и легкие шаги за дверью кабинета, где он сидел.

Дверь открылась и к нему заглянула «арийская дылда». Она взглянула на Ивана, и ему показалось, что глаза медсестры сейчас выпадут от удивления из орбит на кафельный пол и разобьются на мелкие кусочки. Затем девушка закрыла дверь, и в коридоре послышалась оживленная речь. Пациент взглянул на часы и покачал головой, они показывали без пятнадцати минут шестнадцать, без малого, четыре часа он просидел в кресле.

Вскоре к Ивану влетела черноволосая, насмерть напуганная, девушка и затараторила на чистом русском языке:

– Я прошу прощения у вас. Мне Ельза, которая приняла вас, сказала мне, чтобы я усадила вас в кабинете и сообщила врачу, но я не совсем поняла ее, думала, что она скажет ему о последнем пациенте. Я была уверена, что вас доктор принял, и в клинике никого нет, поэтому тоже ушла на перерыв. Это моя вина, что вы столько часов прождали здесь. Теперь, если шеф узнает об этом случае, то уволит меня и Ельзу. Я много времени искала это место, чтобы выучиться на помощника зубного врача.

Мужчине было жалко соотечественницу, которая, как побитая собачонка, с надеждой смотрела него, и он спросил:

– И что теперь делать?

– Вы не обижайтесь, придите завтра утром, а сейчас мы выпустим через запасной выход, чтобы с шефом не столкнулись! – девушка захлебывалась словами, прислушиваясь, не пришел ли в клинику доктор, и пихала в руки Ивану листок, где было указано, явиться на прием завтра в семь утра.

– Приду завтра, дочка! Ты не пугайся, всякое в жизни бывает! – мужчина решительно поднялся с кресла, сбросил салфетку и пошел вслед за землячкой к выходу. Там ждала светловолосая медсестра, которая открыла дверь и благодарно шептала:

– Danke? danke!

– И не дылда вовсе она, а симпатичная девушка! Зря я плохо подумал о ней! – Иван глубоко вдохнул воздух и направился не спеша домой. Он радовался, что ошибся, и белобрысая медсестра не мстила ему, а виной всему была соотечественница, которая плохо еще понимала немецкую речь. Девчонку из России, конечно, он правильно выручил, иначе, из-за него ее уволили бы из клиники, и он потом бы казнил себя за это. Обе они – хорошие девушки. Да и жизнь здесь налаженная, спокойная и сытая, поэтому нечего Бога гневить и жаловаться, что трудно. Все перемелется, мука будет.

Но больше всего радовался Иван, что получил неожиданную передышку, и зуб будут лечить завтра, и сегодня можно не думать об этом.