Мама открыла глаза. Она сидела в траве, у чужого забора, с крепко зажатой в руке соломенной шляпой.

- Так, - как можно спокойнее постаралась сказать она, - во-первых, - Вероничка отправилась на поиски Домика Лесника, во-вторых – похитили аптекаря Аспириона Валериановича, в-третьих – наш папа сидит под кустом с покалеченной ногой, а в-четвертых – я за кем-то бежала и, этот «кто-то» чуть было меня не задушил прямо на бегу! У-ух! Что-то многовато всего!

Она осторожно ощупала свою шею:

- Утром появятся синяки. А ведь это мог быть настоящий убийца-душегуб!

Ей стало страшно. Она встала и неуверенно прошла вдоль забора. Огромные кроссовки на ее ногах так и норовили слететь.

- И зачем я обулась в эти корабли? - тоскливо прошептала она и, сорвав пучок травы, затолкала ее в носки кроссовок, чтобы легче было передвигаться.

 

Ночь была светлая, и мама заглянула в сложенную вдвое соломенную шляпу. Пузырек с лекарством и аптечный бланк по-прежнему оставались для нее загадкой. Она взяла клок черной шерсти и принюхалась. Затем глубоко вдохнула – и мохнатый пучок прилепился у нее под носом:

- Наверное, я сейчас похожа на сумасшедшего диктатора с черными усиками. Можно еще попробовать на вкус, а также поджечь, чтобы убедиться, что шерсть несъедобная, но настоящая, без примеси синтетики.

Она, действительно, чиркнула спичкой и скривилась от запаха паленых волос. Потом тихонько засмеялась:

- Похоже, мои познания в лабораторных исследованиях на этом заканчиваются.

 

Мама вновь открыла шляпу и заметила, что на самом дне, между переплетенными соломенными прутиками, блеснул многогранный малиновый камушек.

Положив его на ладонь и, внимательно рассмотрев со всех сторон, мама предположила, что это настоящий рубин, причем очень крупный а, значит и дорогой. Как он очутился среди «вещдоков», была очередная загадка.

Мама нахмурилась. Такое количество таинственных сюрпризов ей показалось чрезмерным – она ведь только хотела найти свою дочку и поскорее привести ее домой.

- Пусть аптекарем займется милиция, в конце концов, они – профессионалы, а из меня охотник за преступниками неважный, - подумала она и вновь достала из шляпы рубин.

- До чего красив! Ни в одном ювелирном я не видела камней такого размера! Он очень дорогой – это факт! Вот бы мне перстень с этим рубином! - она приложила камень к безымянному пальцу и, тот закрыл всю первую фалангу.

- Если таким в глаз двинуть, - мама вспомнила, как ее, совершенно безоружную, пытался кто-то придушить, - то еще неизвестно, кто бы сейчас валялся под этим забором!

 

Обладание великолепным рубином вновь вселило в нее уверенность. Решительно настроенная, она перелезла через невысокий дощатый забор и с бесстрашным видом посмотрела вдаль. Там, за широким лугом, в низине чернело болото.

- Даже посоветоваться не с кем! – вслух пожаловалась она, - куда идти, в какую сторону? А может, Вероника уже дома. Пришла, а родителей и след простыл… нужно было оставить ей записку о том, что мы пошли ее искать!

- Мяяу! - раздалось хриплое кошачье приветствие и, откуда ни возьмись, из кромешной тьмы возник черный кот. Мама присмотрелась, вспоминая, где же она его видела. Но, когда кот, задрав хвост, пошел к ней навстречу, а потом стал с урчанием тереться об ее ноги, она вспомнила, что такой же черный, наглый котяра живет у ее соседей по даче.

С минуту кот гипнотизировал маму немигающим взглядом, а потом, считая, наверное, что достаточно ее приручил, помчался вперед, иногда оглядываясь и хрипло мяукая.

- Ты зовешь меня за собой? - спросила мама.

Следующее «мяу» прозвучало утвердительно, и она направилась вслед за ним. Они прошли через луг и, по узкой пологой тропинке спустились к болоту, но потом, слегка обогнув его, свернули в лес. Пройдя буквально несколько метров, кот внезапно вскочил на дерево и исчез в гуще листвы. Мама осталась одна у подножия лесистого холма, среди ночи, среди пугающих лесных шорохов, скрипов и доносящегося издалека болотного хлюпанья.

 

Она уже стала мысленно ругать себя за то, что как последняя дуреха отправилась вслед за соседским котом, стоило только тому сказать ей «мяу» и приветственно помахать хвостом. Но тут она услышала странные шаги, будто кто-то, тяжело ступая, волочил за собой кучу хвороста или веток. Мама спряталась за ствол дерева, прижимая к груди соломенную шляпу.

Вскоре она увидела, как из темноты, на освещенную Луной тропинку, вышел, переваливаясь, громадный пень с извивающимися, словно клубок змей, корнями.

- О, - простонала изумленная мама, - пень бродит по лесу! Ну, как это называется? Ужас какой-то! Черный кот привел меня сюда не случайно, буду следовать за пнем по пятам, может, он приведет меня к Веронике?!

 

Мама мелкими шажками в огромных кроссовках стала тихонько двигаться следом за Осьминогом. Тот, с трудом волоча за собой корневища, часто останавливался, чтобы передохнуть.

Как только его огромная головешка поворачивалась назад, мама замирала, изображая одинокое деревце. Она поднимала вверх свободную руку с растопыренными пальцами, думая, что их можно принять за ветки, голову прижимала к плечу, надеясь, что ее можно принять за дупло, а ноги сжимала накрепко вместе, чтобы они казались одним толстым стволом. Ей даже пришла в голову мысль

«качаться от ветра», но подумав, мама справедливо решила, что деревце ее комплекции вряд ли сможет покачнуть слабый ветерок.

Осьминог не проявлял никакого беспокойства. Он медленно, но верно приближался к болоту, иногда что-то невнятно бормоча.

 

Мама старательно прислушивалась к его скрипучему голосу, но разобрать так ничего и не смогла. Пень тем временем, вдоволь набормотавшись, взобрался на торчащую болотную кочку и, обратив к небу свое деревянное, испещренное глубокими морщинами на дубовой коре, лицо, стал громко просить:

- О, Волшебная ночь! Сжалься над нами! Сколько лет мы жили в страхе, боясь возвращения страшного чародея! Все лесное зверье вынуждено прятаться в подземельях от его злой прислужницы, старухи Кланж! Был бы я моложе, пустился бы на поиски Лунной поземки, чтобы спасти Затерянный лес и вернуть ему былую красоту и свободу! Да куда мне, - стар я и неповоротлив! Единственное, что у меня есть, это один из двух последних рубинов с шапки самого Морфора. Я хочу его бросить в это гнилое болото для того, чтобы вместо топкой трясины, как и прежде, здесь шумела и плескалась синяя река, чтобы на дне ее, как в старые добрые времена, вновь жил огромный замшелый Рак, умеющий своими клешнями отсекать любые беды и болезни и, любящий лакомиться драгоценностями. Надеюсь, этот рубин вернет ему былую силу и поможет ему вновь стать Властелином реки! Умоляю тебя, долгожданная Ночь Лунных Ветров, помоги заблудившимся детишкам разгадать тайну Домика Лесника и благополучно вернуться к себе домой целыми и невредимыми!

 

Мама, слышавшая каждое слово и с трудом верящая в происходящее, теперь притворилась лежащей корягой. Она вынула из соломенной шляпы рубин и зажала его в руке.

- Да-да, дети обязательно должны прийти домой целыми и невредимыми: и Вероника, и Егор, и Никита, и наша кошка Пульхерия, которая мне тоже, как ребенок, - взволнованно зашептала мама, глядя на драгоценный камень, - и еще было бы замечательно, чтобы рядом с нашей дачей протекала настоящая река! Это куда лучше, чем пруд и навевающее тоску болото. Надо же, Рак, питающийся драгоценностями!

 

Она покачала головой, совсем забыв, что коряга не должна шевелиться. Вновь сделавшись неподвижной, мама еле-еле шевельнула губами:

- Перстень с рубином, конечно, это здорово! Но, я предпочитаю реку с песчаным пляжем недалеко от нашего загородного домика! Можно будет достать из сарая старую, деревянную байдарку и всем вместе отправится по реке до самого моря!

Она приняла окончательное решение и поэтому, когда пень Осьминог размахнулся своим рукообразным корневищем и забросил алый рубин на середину болота, во влажную топкую трясину, мама, не раздумывая больше ни секунды, сделала то же самое. Никто из них в темноте не видел как оба драгоценных камня, слегка стукнувшись, упали в одно и то же место и очень быстро ушли на глубину, будто там была не тягучая мутная жижа, а легкая речная вода.

 

Затем старый пень со скрипом развернулся и, шлепая промокшими корнями, словно плетками, направился обратно в лес.

Мама выждала, пока он скрылся за кустами орешника и, вскочив на ноги, обнаружила, что черный кот уже ждет ее на пригорке.

- Ах, ты ж разбойник! – пожурила она кота, - привел меня в это гиблое место и бросил!

Кот хрипло замяукал и побежал впереди, указывая дорогу.

Мама заторопилась вслед за ним и уже в который раз спотыкнулась в кроссовках 42р.

- Да как же вы мне только надоели! - не выдержала она и, разувшись, что есть силы, запустила ими в темноту, - ну вас в болото!

 

Папины растоптанные кроссовки, напоминая две коровьи лепешки, плюхнулись в болотную гущу и, отчаянно взмахнув на прощанье потрепанными шнурками, исчезли навсегда.

Мама легко зашуршала босыми ногами по густой высокой траве и вместе с котом направилась в сторону поселка.

Луна проводила их долгим взглядом, после чего легкий ветерок причесал взъерошенную ими траву и, синяя искрящаяся поземка помчалась к болоту, осыпая его чудными лунными блестками, очень похожими на сверкающие брызги речной воды.