Разрывы снарядов установки "Град" раздаются все реже и стихают окончательно. "Теперь до утра будет тихо" - думает Мария. Она лежит одетая, укрытая до подбородка одеялами. Но согреться в квартире, где уже год нет отопления, так и не может. Сырость и холод пробирают насквозь. Накануне она похоронила мужа, и вчера после похорон смертельная усталость свалила ее, как обморок. А сегодня этого счастья не дано.

Тишина... Темнота... Ни слез, ни ощущений. "Я, может быть, тоже умерла и уже где-то в космосе", - подумала она. «Как бы ни сойти с ума. Откуда взялся этот зудящий звук?». Нудный и тонкий, он стал густеть и басить, превращаясь в тяжелый, нарастающий гул. Это самолет! Тихий свист и глухой удар взрыва сотрясает землю. Пару минут спустя - новый взрыв. И еще, и снова, и все ближе... Нервы не выдерживают... Она кричит от ужаса, не помня себя. Как молния вспыхнули воспоминания 43-го года: ревущее небо, взлетающие вверх, словно легкие щепки, вагоны и свой истошный крик, почти визг. За что ей все это? Ведь уже когда-то было, было! Сколько можно? Две войны для одной жизни - это слишком много.

Вновь тишина. С трудом, сориентировавшись в темноте, осознает, что сидит на полу, между кроватью и трюмо. Начинает плакать и почему-то раскачиваться. Постепенно начинается дрожь, стучат зубы, застывшие конечности не слушаются. Кое-как заползает под одеяло. И, вскоре, вконец измученная, засыпает. Первая ночь без мужа в осажденном городе была отмечена бомбежкой. Бомбить ночью будут и потом. И всегда она будет трястись от страха, выбегать в кромешную тьму подъезда и спускаться к соседке, (больше в подъезде никого нет) на первый этаж.

Мария - украинка, родом из города Донецка. Все ее родственники живут на Украине. Сухумские друзья, знакомые, почти все соседи на протяжении года разъехались кто куда по причине угрозы войны, которую в СМИ скромно называли грузино-абхазским конфликтом. А она об отъезде не помышляла, так как не отходила от тяжелобольного мужа.

 

***

01.03.93 Сухуми

В детстве во время голодомора и во время войны с немцами она голодала. Этот голод уже третий в ее жизни. Хлеб в Сухуми привозят рано утром в ограниченном количестве. Очередь за ним нужно занимать ночью. А в это время действует комендантский час - ходит вооруженный патруль. От него приходится прятаться. Мария с соседкой и другими людьми идет по ночному городу. Пролетает самолет и вдруг все видят, как с неба очень медленно опускаются парашюты с подвешенными на них светильниками - файерами. Для ориентирования ночью пилотам бомбардировщиков необходимо освещение. Мария вспоминает, что во время войны 1941-45г.г. подобные приспособления называли "люстрами". Вскоре раздается гул летящего самолета. Начинается бомбежка. Люди продолжают идти, а Марию охватывает паника. Она забегает в первый попавшийся подъезд и сидит там пока гул не стихает.

Чуть брезжит рассвет. Она идет на набережную. Служители Кришны иногда привозят туда кашу, прямо в кастрюлях. Заботу проявляют монастыри, церкви. Люди говорят, что и Израиль присылает гуманитарную помощь, и Германия поставляет мясные консервы в каких-то замысловато-продолговатых коробках. Но где это все? Доходит ли до нуждающихся? Во всяком случае, продовольственной помощи слишком мало для местных жителей, несмотря на то, что основная их масса уехала. Рассыпалась по всему бывшему Союзу. А раньше этот курорт бурлил от наплыва отдыхающих со всего мира. Сейчас многонациональный город почти пуст.

 

***

Что касается противоборствующих сторон: абхазцев осталось очень мало. Но и им потом все равно пришлось уехать. Когда город заняли абхазские формирования, оставшимся намекнули: несмотря на то, что они в военных действиях не принимали участия, о спокойной жизни пусть не мечтают.

Грузинов больше. Это во-первых те, у кого нигде, даже в Грузии, нет родственников, во-вторых те, кто искренне верит, что вот-вот все закончится, и в-третьих те, кто вступил в ополчение «Мхедриони» и защищает город. А пока «противоборствующие» мирно уживаются в своих дворах и многоэтажках, помогают друг другу, вместе переживают бомбежки. Тяжелее всего старикам, семьи которых уехали, а они не захотели, остались охранять свои дома, надеясь на скорое перемирие. Брошенные квартиры в любое время дня и ночи спокойно навещают воры, мародеры. Кстати, присутствие хозяев их тоже не смущает.

 

02.03.93 Сухуми

Мария проснулась, невеселые думы тут как тут. "Лучше бы не просыпалась…". Вновь привычное чувство голода. Еда даже снится, обнаруживала порой сквозь сон, что жует пододеяльник. Надела платок, пальто. Надо идти на поиски пропитания. До развала СССР она была полной, крупной женщиной. Сейчас похудела до неузнаваемости. Муж перед смертью был вообще почти бестелесным - кожа и кости. Как долго боролась Мария со смертью, что уже «гуляла» по их квартире. Находила и приносила какую-то еду, выпрашивала, покупала лекарства в действующем в городе госпитале(одна из бывших поликлиник), в соседних полупустых домах искала медсестер или тех, кто мог бы делать уколы. Она упорно боролась за каждый день, каждый час жизни мужа. А сейчас, словно потерян смысл жизни, стимул.

Она бредет по городу, которым уже давно никто не управляет. Сберегательные кассы уже полгода не снабжают жителей пенсиями, деньгами. Да они и не нужны. Что покупать? Магазины, учреждения, заколочены досками. «Не хватает надписи, как в 1917 году, «Все ушли на фронт», - думает Мария. Вспомнила, что дома почти нет воды. Она приносит ее в ведрах, берет из городских наземных люков, так делают все. Есть еще родник. Но чтобы к нему добраться, надо пройти через весь город.

Вода из люков сомнительного качества, поэтому люди ее кипятят. (Хотя кипячение не всегда спасает от гастрозаболеваний). Живущие в собственных домах, кипятят во дворах на кострах. В костры бросают любые щепки, рубят старые пальмы, бросают и старую мебель из брошенных домов. Еще в ходу "буржуйки". Достать такую «буржуйку» можно на городском толчке. Там все что-то продают, что-то меняют. Но мысли Марии только об отъезде. Помощи из Донецка она не ждет. Телефонная и почтовая связь отсутствует давно… . Там и представить себе не могут, как она здесь живет.

Квартира Марии на третьем этаже. Темнеет рано. У нее есть свечка и керосиновая лампа. Но уже нет, ни спичек, ни керосина. Сейчас, когда ночью нет рядом никого, ей очень страшно, замок «смешной», на улице темнота, только звезды светят, в подъезде пусто, дверь тонкая, что там за ней…

 

03.03.93 Сухуми

Она идет по центру города. Вчера ей повезло, досталась порция каши из какой-то непонятной крупы. Спасибо служителям Кришны.

По главной улице ездят танки. Они уже разворотили весь асфальт, уничтожили прекрасные клумбы, газоны, фонари, за состоянием которых следило много людей, в том числе и ее муж. В городе его знали многие. Почти 20 лет он возглавлял строительный трест. Этот трест знала вся Абхазия. Строились дома, пансионаты, коммуникации, гостиницы - все то, что теперь разрушается снарядами, бомбами...

Снова вспомнила день, когда не стало мужа. Откуда взялись все те люди, которые приходили, уходили, выносили тело, хоронили... Она теперь только осознала, какими, просто «пышными», были похороны (небольшая процессия, даже гроб). Ведь большинство хоронили своих близких в собственных дворах и садах, положив в ванну, завернув умерших людей в мешок или целлофан. Все из оставшихся в городе людей, кто хоть немного знал ее мужа, отозвались и помогли. До сих пор только загадкой остается, как, не имея телефона (мобильных тогда еще не было и в мечтах), эти люди связались друг с другом, нашли все необходимое, да и еще так оперативно.

***

Все тяготы быта, в те дни: недоедание, смерть от болезней, лишения, все-таки проходили в условиях, когда над головой была собственная крыша, родной дом, стены, в которые люди прятались, кутались, таились с мечтой и надеждой, что все еще будет, все вернется на места. Но то, что случилось потом, в сентябре месяце, как ударом меча отсекло эти надежды.

 

04.03.93 Сухуми

Сил все меньше. Спасибо соседке. Удивительно стойкая, сильная духом женщина. У самой мать старенькая на руках, еще и Марию поддерживает, подкармливает. Именно она, узнала, что их молодой сосед, живущий в соседнем подъезде, сейчас занимает какой-то высокий пост в комендатуре и временном правительстве Абхазии. И направила к нему Марию.

«Авиарейсы редки. Но завтра будет самолет из Тбилиси. Это сейчас единственный маршрут. Попробую помочь, а Вы будьте готовы» - сказал он как-то безразлично. Глаза его были усталыми и пустыми.

Мария бросилась собирать чемодан. Взяла документы, кое-что из вещей, две иконы - память о матери. Тощую пачку денег положила в кошелек. Навела относительный порядок в квартире. Все более- менее ценное отнесла в одну комнату и заперла ее. Другую комнату подготовила для жильцов. Она сама попросила соседа, чтобы в квартире жили гвардейцы. Мысленно обещала себе, что вернется обязательно, вот только сейчас, пока страшно, уедет ненадолго. Старалась представить, как уже завтра здесь будут хозяйничать чужие люди. Бродила по дому как сомнамбула, исходила слезами. Сердце словно покрылось ледяным панцирем. Лучшие годы жизни провела она здесь, на берегу Черного моря, и как стремительно и жестко все оборвалось

«Прощай, дорогой муж, прости, что бросаю твою могилу, могилу своей матери, наш дом. Пойми, меня уже хоронить будет некому». Вечером плакали с соседкой, прощались.

 

***

Когда объявили перемирие, летом, очень много людей вернулось. А перед сентябрем вновь ситуация обострилась. Сухумчане спешно стали покидать город водным, воздушным и железнодорожным транспортом, но транспорта не хватало.. А потом начался настоящий кошмар. Мария не застала тот панический хаос, когда бомбили и обстреливали все и всех. Сбивали, топили, взрывали, зная, что спасаются мирные люди-беженцы. В сентябре море в Сочи выносило трупы.

В последний день перед штурмом Сухуми отчаявшиеся люди решили идти через перевал. Говорят, знающий проводник вывел бы их за 3 дня, а они шли одиннадцать. Без еды и воды, тащили мешки, узлы, даже скот гнали. Теплой одежды ни у кого не было. Многие были в пляжных шлепанцах. Встретились со снегом, ледниками. Люди замерзали. Кто ответит за гибель от переохлаждения большого числа взрослых и детей там в горах?…

 

О5.03.93 Сухуми-Тбилиси

Самолет медленно разворачивался, выруливал на взлетную полосу... Мария сидит в полупустом самолете, ее отправили в первый салон. Пассажиры - молодые ребята в коммуфляжной форме - ополченцы, одни молчат с безразличным видом, другие возбужденно разговаривают по-грузински, слышатся редкие выкрики из второго салона. Какая-то там возня, что-то грузят. Перелет до столицы Грузии занял 40 минут. Замолчали моторы, подкатил трап, началась разгрузка. И вдруг тишину за иллюминаторами самолета разорвали глухой отчаянный плач, женские вопли. Мария не знала точно, но предположила, что привезли раненых и убитых. Но когда ее выпустили, на полосе почти никого не было.

Первое что удивило - тишина. Мирный аэропорт, спокойные лица. Блуждая по зданию аэровокзала, она наткнулась на дверь с надписью «Комендатура». Открыла...

Тбилиси устал от беженцев из Сухуми, Гагры, Пицунды…. У города с развалом СССР хватало своих проблем. И в такой трудный для всех республик период - война. Приходилось заботиться о пострадавших из Абхазии. Они наводнили всю Грузию. Но больше всего Тбилиси. Люди, оставившие свои дома, были тихими, испуганными, растерянными. Жили надеждой на скорое возвращение домой. Их нужно было обеспечить, (как тогда все предполагали временным) жильем, деньгами, питанием, медицинской помощью, особо позаботиться о стариках и детях.

Но все чего хочет Мария - это улететь в родной Донецк, где родилась и жила перед отъездом в Абхазию. Но как на ее гроши купить билет на рейс Тбилиси-Донецк, называемый непонятным словом "чартерный". Где взять 15 тысяч рублей. По совету военных, поехала в город, в горисполком, где выстояла много очередей, пока получила удостоверение беженца и деньги. Это было таким счастьем и подарком судьбы, но все равно, не составило даже половины стоимости билета.

Аэропорт от города довольно далеко. К вечеру возвратилась в гостиницу аэропорта совершенно обессиленная. Администратор еще утром, еле сдерживая раздражение, поставил условие: когда она получит удостоверение беженца, предъявить ему, а, вообще, не задерживаться здесь, побыстрее освобождать номер, который ей предоставили бесплатно. Утром впервые за долгое время она съела простую, но горячую еду в столовой. Это была пища богов. А сейчас уже все закрыто, но зато в ее сумке - мацони, лаваш, печенье. Господи! Свет, теплый номер, чистая постель, а главное тишина, покой, мир, неужели это не сон?

 

06.03.93 Тбилиси.

Не оправившись от горя, одна в чужом городе, нерешительная Мария в конец пала бы духом, если бы не военные. В основном, это были вчерашние гражданские люди. Нашелся даже человек, который знал ее мужа. Низкий им поклон и благословение, никогда не забыть ей их заботу.Помощь пришла неожиданно и быстро. На следующий день утром к гостинице подъехала легковушка, и гвардеец – красивый молодой парень-грузин, один из активистов ее «спасения», заглянул к ней в номер, дал 20 минут на сборы. И вот она уже сидит на откидном стуле в транспортном самолете "Руслан" возле огромных машин-грузовиков, одни колеса которых - ей по пояс. Они летят в Краснодар. Мария даже дремлет и чуть не падает со стула. Довольно скоро самолет приземляется.

В кассе аэропорта на выданные в тбилисском исполкоме, так бережно расходуемые деньги, она покупает билет до Донецка. Отходит от окошка и чувствует, что силы оставляют ее. События последних дней, перелет, истощили ее морально и физически окончательно. Еле дотащившись до ближайшей лавки, садится. Слезы сами бегут по ее лицу, а мимо, не обращая внимания на изможденную, пожилую, плачущую женщину, снуют люди. Она оплакивает свою вдовью участь. Смертельная усталость, горе от потерь никуда не ушли, а лишь временно уступило место насущным проблемам. Запас мужества, который держал ее весь последний год, исчерпан. Через час она приземлится в аэропорту родного Донецка. Будут ли ей рады? Она стара, больна, бездомна, и во всех ее бедах виновата война.

Она проклинала все войны на свете и тех, кто их развязывает. Кто ответит за ее погубленную Великой Отечественной войной молодость, за безысходность и отчаяние старости.

 

***

Поселившись у родных, она очень долго тосковала, болела. Через 2 года ослепла. Но вдруг начала сочинять стихи, целые поэмы. Она запоминала их, многократно повторяя вслух и про себя.

Оказывается можно сочинять стихи, не фиксируя их с помощью бумаги, карандаша, экрана и мышки. Наверное, бог подарил ей этот дар на старости лет, для того, чтобы она спасалась от своих горьких дум и тяжких воспоминаний

 

Мария умерла через 16 лет после возвращения на родину.