Сегодня, в обеденный перерыв, снова сидели в "гостях" у Виктора.

Камнерез Алексей и мастер 3 цеха Владимир Андреевич, слушали чудо-

былины непревзойдённого

"артиста"-рассказчика Витюни, рабочего славного завода "Русские

самоцветы".

Как важно специалисту разговорного жанра вжиться в роль, умело

варьировать голосом, не забывать пользоваться мимикой лица. К тому же

обладать юмором, потому,как без шутки, повествование довольно скучнО.

А Виктор Яковлевич, как никто другой обладал всеми перечисленными

выше достоинствами.

И так, заварив крепкого чаю, заводчане устроились в рабочем "кабинете"

Викторьёза и внимали очередную, рыбацкую историю, которых у Витька

было не мало.

 

-А летом, как правило, мы с Андреичем по рыбу не ходим, - повёл рассказ

Виктор.

-По первому льду и по последнему катим. Когда голод рыбий зачинается.

Вот, однажды на "Карагайкуле" сижу над лункой... жду поклёвки.

Несильный морозец, такой, покусывает щёки, лёд занесён чистейшим,

белым снежком.

На двух крючках - малинка и мормыш... и вот как дерганёт! Я - ликую!

Подсёк его, сучару, уду на лёд и тащу, тащу... а он не хочет, упирается.

Леска режет руки, здоровый, падла попался.

Подтянул я его к лунощке, глядь - чорт! Ну, твою меть - ершина

здоровенный, килограмма на полтора.

Иглы длинющие растопорщил на спинище, по бокам - плавники, тоже

игольчатые, хвостяра - веером.

Пасть открывает, закрывает. Так я даже палец раскровавил об него гада,

когда с крючка отцеплял.

Так, энтот ершище и замёрз на льду, изогнувшись дугой... ощетинившийся

подводный звер, какой то.

А более в этот день не клевало ни разу. Обидно, конючна, да ладно.

До дому я собрался. Один рыб есть и какой! Чертилло - карагайкулилло!

 

-Неплохо Витёг,

-Одобрил байку Алексей.

- Уже пишу в уме потрясную, рыбаческую историю.

-Это ещё что,

-со смехом проговорил мастер Андреич,

-Погоди, он ещё не то наплетёт, - были бы внимательные уши.

- А я думаю, - подхватил нить разговора Алёша, - что ежели рассказчик

чуть привирает, то это совсем не страшно, даже нужно! Так, что Витюня

давай ещё! Мне очень ндравится!

-А вот, как то раз, боролся я со здоровенным лещом на "Каслях", -

продолжал Виктор...

-Он, лещ то, как ухватит крючкам, да как потянет вниз - у меня,аж рука в

лунку по плечо ушла!

Ору... матерюсь, тяну его подлеца... ну, словно дрова пилим с ним, тудам -

сюдам, сюдам - тудам.

Подтащил, всёж к лунощке, гляжу- морда здоровенная, глазастая, злая

торчит - непролазит в дырдочку та. Я кричу - Андреииич! Багооор! Но,

Товарищ мой, отлучился кудай то, не слышит... Пришлось пальцАми за

жабберы рЫбуря ухватить и сплющивать, сплющивать, чтоб в лунку то

пролез...намаялся, изранился я, но победил " Лещианского".

- А как мы под лёд проваливаемся, Витёк! - Расскажи!- Возбуждённо

проговорил мастер Владимир Андреевич.

-Алексей приготовил уши.

-Даааааа...- начал Виктор, - этти проваллы, уважаемые, постоянно

случаются с рыбаками, особливо весной...

в марте, когда самый жор рыбий... лёд становится

ноздреватый,ненадёжный, рыхлый.

С проталинами - ловушками, подлянками, к обеду особенно... солнышко то

не спит!

Андреича я запускаю вперёд! Как здоровяка... Пусть пробует крепость

панцыря! Сам, следом колобком качусь... вдруг -бах! Товарищ мой по

пояс ушёл в холоднющую прорубь, хорошо, что руками успел ухватится за

колючие ледяные кромки. - Витяяяй! - Орёт, - спасааай!

Я, конечно подбегаю и вытаскиваю Андреича из полыньи. Какая уж тут

рыбба! Ну её на хер! Несёмся на берег - костёр разводить, сушиться,

переодеваться, греться водярой.

- Да, всё так, - подал голос мастер Владимир Андреевич,- эти

проваливания, что игра - смех и жуть!

Как по полю минному идём с Витьком. Отголоски детства. Кто из нас,

бывших мальчишек, не любил ходить по лужам замёрзшим, слушать треск

ледяной и ощущать постепенный, или внезапный провал. Так то.

А как ты "взорвался" в палатке, Витюня ! Со смехом вспомнил Андреич, -

гутарь!

- Да, былло делло... -начал Виктор:

-А всё примусович, долбонский! И пары карасина... Сижу в палатке,

никого не трогаю, рыбалю над лункой...

За пологом - дуб и снежная карусель. Друзья- товарищи в таких же

"шалашиках", где то поблизости пытают судьбу. Перерыв на Амбед решил

я произвесть. Чайку вскипятить на примусе. Вытекло на лёд многовасто,

так жидкого топлива... я прикинул, дай думаю подожгу, руки согрею...

спичинку и приставил. Вдруг как жахнет!

Хлопковзрыв, какой то. УУЯЯЯЯ!- ОРУ... Испугамшись сделался я,

выскечил на ружу... дружбаны, услышав переполох набежали и ну ржать,

что конни, и пальцами всё на чушку показывают мою.

Оказалось, что я чёрный весь, как ниггер. В саже -копоти мордаха то.

Глаза и зубы, тольки сверкають.

-Ярчайший случай Викторьёз! -Сказал серьёзно Алексей.

-А вот про сумашедший дом, расскажи ещё пожалуйста, так

занимательно... всё опишу потом, вам с Андреичем читать буду.

Виктор закурил... выпустил клубочки дыма из ноздрей... карие,

пронзительные глаза его затуманились воспоминаниями, повсему

отчётливыми... психи, видать встали все как один, перед его очами,

каждый со своими причудами, заморочками, своеобразнейшим

поведением.

 

-Надо вам заметить, други мои, - начал Виктор,

-Что я, в то время работал санитаром в 1 областной больнице, что по

"сибирскому тракту".

В народе, называют это место"Агафуровские дачи". И насмотрелся же я на

психованных...

Там, братки, если не выпивать, долго не выдержишь, сам дуриком

станешь.

Трудно, невозможно, порой нервишки так шалят...

Умалишённые, не все конечно, неспокойный народ... всё ходют тудам

сюдам, шарятся по отделению...

пристают с вопросами, спектакли цельные разыгрывают.

Вот персона змееподобная,-вставая молвил Виктор, и всем своим видом,

мимикой, голосом, телодвижениями начал изображать Лёшу Фуфела, или

Удава, как его прозвали в больничке,- добавил он информации.- Фуфел

был страшный проглот, жрал усё подряд... куски хозяйственного мыла,

штукатурку со стены - пришлось,поэтому, стенку железом обить. За ним

всё время нужно было наблюдать, пастИ... только отвернёшся, глядь, уже

что то жуёт, сук такой. А как то раз, он заглотил наручные часы, прямо с

кожаным ремешком. Это мамба егоная, приехамши к сынурику,

неосторожно оставила ходики на тумбочке прикроватной. Удава, возили

потом на чистку желудка, к хирургам специальным. Уж как они доставали

у него из нутра проглоченные предметы - не ведаю... специалисты!

Доходило до того, что я приковывал Фуфела цепью к коечке, он пытался

ползти, издавая протяжные мычания, как бычара на привязи, или как

каторжник с гирей на ноге. А если начинал дико орать, приходилось

вкалывать ему сульфазина -болезненный укол, после которого человек

ослабевает, еле ноги тащит, да температура ещё поднимается. Психи

знали энтот укол, боялись его, как огня, предчувствуя мучения, каким то

образом.

 

-А поведай Витя, - вмешался в невесёлую повесть рассказчика Алексей,

-как ты боксом их лечил.

- Да, было дело, было - отвечал Виктор.

- Что поделаешь... они, психи то, иначе не понимают ни черта.

Пиздить и только пиздить! Утверждаю, как бывший санитар со стажем.

Вот например Ваня Мусихин был, ну кадр- кадрелло! Не соскучишься.

Подойдёт,бывало, смотрит в глаза преданно,преданно, и зачинает гундеть:

- Дай покурить, а? Ну дай... дай...дааааай...

Дашь ему сигариллу,две, пачку, чтоб отстал, он всё искурит моментом и

стонет, скулит опять:

-Дай курить, дай, дай, даааааай!

Ну не понимает, тетирив драный, что курить много вредно...чечинь, бля.

Приходиться ему по фанере, то бишь по грудной клетке, слегка настучать.

А телло то у дурака, после удара гудит, что телеграфный столб, а

посильней врежешь, так звенит как медный колокол! Правду говорю

мужики! Верьте! -Клялся Виктор, вспоминая свою нелёгкую "службу"

санитара. - А вот был у нас Гена Маев - разведчик!

Всё докУменты тырил под матрас, - продолжал былину Виктор,

- Мать к нему приедет, бывало, а он не узнаёт её, говорит, этак

грассируя, что Ленин:

- Надежда Константиновна нас посетила! Папки c документами у меня в

надёжном месте, будьте спокойны.

Присаживайтесь, устроим совещание.

Нёс Геныч всякий бред и про Штирлица, великую Германию и господство

3 рейха над миром.

Что, мол бороться надобно с этим делом и фашистов задолбить. Пришлось

Гену Маева свезти в "Cисерть",

на "Каменку" - психовать пожизненно, как неизлечимого больного - там

находилось такое отделение.

-А вот, други, Коля Маракулин был - нечто! - Продолжал Виктор,

-Музыку любил шибко! Воображал себя виртуозом- джазбандистом.

Всё ходил по больнице, щёки раздувал, на губах играл мелодии, слюною

всех встречных орошая. Вообще, психи, как правило, ни чего не

стесняются... тормоза то отпущенныя - счастливы по Фрейду,

психоаналитик такой был,- удивил познаниями Витёк, - Могут раздется

догола, дрочить, плясать,скакать обезьяннами... а если свести мужское и

женское отделения, то тогдась начнётся вообще трахобвал.

-Да, вот ещё вспомнил,- сказал Виктор, - находился в моём отделении

один гад - Федя Буровин. Он, своличь, девочек насиловал на воле...

причём хитро умудрялся их соблазнять, как то, увозил за город и там, в

лесу делал чёрное своё дело. Но вот попался однажды -"Чекатилло"

сраный. Я его пиздил, натурально, по три разА на дню. Перед завтраком,

обедом, ужином.

-Да...врачи, санитары, медсёстры,- ворошил память далее Виктор,-люди,

калейдоскоп...

-О! Военные! Много было в нашей больничке шизоидных служак, после

Афгании особенно. Война, она даром не проходит. У кого нервы послабей,

тот быстрее с катушек съезжает.

Короче, некоторые больше, некоторые меньше дурковали... крали

таблетки у медсестёр из запертых шкафов. И знали, ведь какие самые

балдёжные "колёса" то. Один, вот подпол Уразов, подтянул, как то

упаковочку" паркопана" - нажрался и весь день восхищённо кричал,

дергая за рукав каждого встречного :

- голуби, голубочки в небе синем ! Я превращаюсь в сизаря... лечу...

свобода... а вот я - Икар! Солнце...

Уй, Мои крылья! Мамааааа! Падаю... земляяя...

-Галлюцинировал, короче энтот подполковник, как заправский наркоша,-

продолжал Виктор.

- Ну ладно, орлы!- Распорядился мастер Владимир Андреевич,- хватит

пока мемуаров, - пошли работать.

-Завтра про что слушать будем, Витёк?

-Мммммм... можно вагонресторанные исторьи, бодро отозвался Виктор.

Три годочка по СССРу мотался на фирменном "Урале"!

Старшим поваром робил, не хухры - мухры!

 

-Вот клас! -Виктоьёззер ты наш, Огранщиков-Рассказов-Алмазьев!

-Возбуждённо вскричал Алексей, - не устану, не в жись слушать ещё и ещё

твои повестуши... Голова! Давайт! Делай!

-Ведь по ходу пьессы, всплывают всё новые подробности, может и

выдуманные, да вещевастые зато какие.

ОТВЕЧАЮ!- Память за нас! Я уже план составил подробнейший... рассказа

-хроники "Виктор Горбатенко" . В отпуске буду- напишу, отпечатаю.

-Опубликуешь,- веско молвил Владимир Андреевич, - не забудь ганораром

поделиться с нами!

-Клянусь! -Отвечал, как на духу Алёша,направляясь в свою комнатёнку

резать, обтачивать, шлифовать, да полировать свои любимые самоцветы.

 

На следующий день, после обеда, вновь собрались у Виктора... И "артист"

начал травить правдивейшие железнодорожные истории: - Да, господа -

было делло под Полтавой! Итак - фирменный поезд "Урал".

Я - старший повар, как Андреич старший мастер... величина! Встаю

раньше всех, в 5 утра. Включаю электро - печи, большущие титаны с

водой... достаю мясо из холодильника, начинаю разделывать на порции.

Чищу картофан, овощи... так - каждый день.

Многие наши пассажиры приходят на завтрак уже к 8 утра.

Нащалник нашенского ресторанта на колёсах - самый хитрый из армян

Рубенилло Варасян.

Так, ничего был мужик, за пьянку ругался, конечно...выливал мою

поддачу, порой за борт.

Две буфетчицы-сучки у него были... хитромудрые торговки - Катька, да

Верка.

Приворовывали, ясен перес, винище, водовку пуляли... ресторанный

хавчик. Спали обе с Армяниновым, по очереди и вместе. Зам Варасяна -

Томара, была сущая бестия... как то сдала меня во Владивостоке в

ментовку. Я, конечное дело был выпимши...и чтой то с ней поспорил

конкретно. Она, возьми да и вызови мента с вокзала, где мы стояли 15

минут. Малюсенький сержантик начал ласты мне заламывать, я его на

хер, прежде послал: -Ты хто,- говорю такой, - отлезь гнидда!

- Вы арррестованы, - орёт, - пройдёмте в отделение!

-Пришлося по лицу ему дать, да, видимо больно... он, конючна -с копыт...

соскечил, потом, за подмогой умчался. Вскоре, заходит в мою баталерку-

кондейку амбалище погонистый- целый милицейский шкаф!

Ну, я понял, сопротивляться не стоит. Привели в отделение, приковали

наручниками к батарее.

Ну, думаю - пиздец! Бить будут, почки опускать... волкИ... как обычно.

Тем паче за неподчинение и сопротивление властям. А за удар менту -

вообще, до трёх лет лишения свободы.

Стою, качаюсь... не присесть, не прилечь. Документы, деньги, ремень - усё

забрали гады.

Жду побоев. Но мне повезло дико! Почти всё отделение отправили, куда

то, на срочное задержание...

Тревога у них случилась. меня, через пару часов вызвал дежурный и

выгнал на улицу, без лаве, конечно.

На вокзал я пшёл, куды ещё та... поезд мой давно укатил. Устроился я

на лавке... вечереет... выпить охота, жрать. Познакомился с мужуком

местным, ужалились за его счёт... разговорились.

Он, оказался бывшим капитаном-афганцем. Крутой, как штопор. Ходили в

отделение, выручать присвоенные ментами денюшки. Афганец Боря орал

там сильнейше, матюгался - но его не тронули, побоялись орденоносца.

Денег, не отдали- факт! А факт, други мои - самая упрямая вещь в мире!

Перекантовался я на твёрдых лавках вокзальных ночку. По утряни - сел

на другой " Урал", идущий домой - в Свердловск. Благо, меня тут знали.

 

-Да... катался я по Расее -Матушке,- продолжал вспоминать Виктор, - От

Владика до Ростова, от Перми до Кабулетти- это Грузия, там у "Чёрных",

не плохо с выпивоном и едой. Не то, что у нас - по таллонам! Шилло! Как

сейчас помню нашенских бабок, на станциях захолустных городков: -

Милок, тефтЕли есть? Ась? Продай родимец колбасощки какой нибудь

нито?

Или, мужики, страдающие без водки: - Слышь, братан, поддача есть?

Выручай, братка...

Самогон, веришь ли - уже в горло не йдёть!

-Водки, страсть охота, али винки креплёной - портвешка! Денег, слышь,

повар не пожалеем.

 

- Виктор,- обратился Алексей к рассказчику.

-А помнишь, ты о своей работе в торговле говорил ?

-Точно, -отвечал Витя.

- И где только я не рабАтывал! Во всяческих продовольственных

гастрономьях.

Начальничком, средней руки бывал, а потом и грузманом... понизили,

малость.

Эх, видел бы ты Лёлик холодильные помещения, под торгзалами - сезамы

жратвы!

Закрою глазёнки - вижу: длиннючие ряды полок, на них море банок

деликатесных консервов, рядком висят океаны копчёных и варёных

балобасов, розовые, со слезою, что твой родонит, окорока - недоступные

простому работяге. А вот, возлежит на столе царь-рыба - огромнейший

осётр! Глазищи пучит, ну, словно живёханький, Чешуя- в серебре -золоте!

Ребристая спинища, как у ящера, в зазубринах... ну а хвостяра, как у

атомной подводной лодки, не иначе.

Да....... Ну а дальше - ясчики,ящечки, ясчонки с бухаловом - Коньяки

звёздныя, вина красные, белые, жёлтые... шампузиков, разных

иносранных не счесть. И пиво... пиво...пиво... умотаться, сколько бутылей

стекла! Дальше - мясные туши, в специальном отсеке - цельные бычарры

висят, покачиваются. А вот горы чёрной и красной икры! Штабеля банок с

яркими этикетками.

Кофэ Бразильский, чай Индийский - со слонами! И всё энто великолепье,

как правило - для начальства. Комиссии, ревизии отовариваются,

проверяющие бонзы. Ну, дирехтор магазина, понятно, себя не забижает...

да замы егоные должны питаться. А грузаль, всё это перетаскивает на

себе, всё видит, знает, да помалкивает в тряпочку, если не дурак. И ему,

сердешному, отваливается порой...

 

Тут,"артиста", неожиданно прервали.

В комнату, стремительно вошла Любовь Петровна - технолог камнерезного

цеха.

-Молоко привезли! Ребятушки!- Сказала.

Андреич бодро поднялся со стула, со словами:

-Витёк, Лёша - разгружать! За мной!...

Это была их совместная халтура. Молока дадут без очереди, да деньжат

малость... ито вперёд, как говорится в народе.

 

После "операции молоко", снова собрались у Виктора.

Пили крепкий чай и поедали вяленую рыбу, которую выловили из подо

льда, в марте месяце, на озере "Алаки" Андреич с Виктором.

Слушали продолжение... Алексей, На этот раз захватил с собой бумагу и

ручку, записывал имена героев, адреса приключений.

А речь зашла, на этот раз о службе в Армии. Увлекательные воспоминания

Владимира Андреевича о прохождении службы в гарнизоне Красной

Площади Москвы, уже имели место и ждали часа изложения для

читателей. - А я,- начал Виктор,- служил срочную в Алма - Ате, на точке.

Станция слежения за самолётами противника.Экраны -пульты, локаторы,

наушники, мигающие лампочки - всё это было моим хозяйством.

Оператор перехвата, одним словом. Главное - засечь чужого, в воздухе.

Есть там, такая нейтральная полоса - корридор. Если нарушитель

перелетал его - вторгался, как говорится на нашу сторону, я его и ловил

на радар, да сообщал летчикам, которые курсировали в небе или ждали

сигнала - тревоги на аэродроме. И начиналась "потеха"... воздушные

гонки. Садили, порой, взяв в "клещи" пришлецов иносранцев. А иногда,

открывался замаскированный, подземный бункерилло и стремительная,

хвостатая ракета устремлялась к цели, ловко направленная спецами.

Помните, как сбили 1 мая, над Свердловском Пауэрса-Америкосца? Это

работа нашей части! - С гордостью заявил Викторьёз.

А в свободное от службы время, я был массовик- затейник и конферансъе

по совместительству. Вёл торжественные вечера -новогодние, особенно

любимые! На сцене, объявлял и представлял, наших же ребят- солдатов,

наиболее склонных к творчеству, а таких имелось не мало.

Разучивали,даже всяческие акробатические номера, песни да пляски

народов мира. Переодевались и в женщин... хохмили, шутковали, как

умели. Кто во что горазд! Публике - нравилось. Особенно детишкам. На

точке жили офицерские жёны, с потомством - будущими ракетчиками,

операторами перехвата.

Был у нас, такой шкоднючий капитан-казах - Нартай Голимов. Ну, просто

копия моя! Такой же маленький колобок, квадратненький крепыш. Глаза -

бусинки карие, так и бегають! Мы с ним, бывало выпьем, по части бродим,

шуткарствуем, словно братэллы-близнецы.

Вместях и на сцене концерты выдавали... он меня, всё на сверхсрочную

уговаривал.

- Эх Лёлик! - Cколь ещё в памяти всего - бездоннейший колодез! А ты

пиши... пиши. Мемуарист, наш.

-Так, по доброму улыбаясь молвил Виктор.

 

Продолжение следует...

 

Реальные люди - Владимир Андреевич Паклин, Виктор Яковлевич

Горбатенко, Алексей Владимирович Недопёкин и не существующий, кроме

памяти героев ни где завод "Русские Самоцветы".