V

 

Для того, чтобы продолжить игру с вылепленной мною из пластилина девочкой я должен был придумать многое. Особенно важным мне казалось придумать то, откуда эта девочка появилась. Без этого игра просто на просто не могла продолжаться.

Прежде всего, я должен был понять и придумать причину появления Девочки в голубом платье в моем доме. Поэтому следующая игра с вылепленной мною фигуркой девочки началась с самого обычного детского вопроса, который звучит, как правило, тогда, когда двое малышей впервые встречаются на игровой площадке или в песочнице.

- Здравствуй! – поздоровалась девочка.

- Здравствуй! Ты – кто? – мне хотелось проиграть игру сначала с того самого места, когда девочка познакомилась со мною. Начало в любой игре мне казалось самым главным потому, что именно с него в любой игре все и начинается.

- Девочка!

- Я вижу, что девочка, - мне показалось что, девочка у меня получилась какая-то очень непонятливая. - Ты откуда?

- Я приехала издалека! – не задумавшись, ответила девочка.

Чаще всего такой ответ устраивает, как спрашивающего, так и отвечающего. Но, в моем случае этот ответ не прошел. Мне нужны были и другие подробности потому, что мне не хватало контактов со сверстниками. Я страстно желал завести себе настоящего друга. Ведь придуманная мною Девочка в голубом платье должна была стать мне не только партнером в моих играх, но и напарником-партнером, с которым я мог бы и поиграть, и пошептаться и поговорить по душам о своих детских делах.

- Издалека – это откуда? С Севера? Оттуда, где живет Дед Мороз? – Я как-то на детском утреннике уже слышал слово «издалека». Оно прозвучало из уст Деда Мороза, который объяснил детям свое появление очень просто: «Здравствуйте дети! Я приехал издалека! С далекого Севера!» В моем понимание слова «издалека» и «с далекого Севера» слились в одно и обозначали далекую холодную страну.

- Да! – Девочка в голубом платье в моем воображении становилась похожей на ту самую игрушечную Снегурочку, о сходстве, с которой упомянул мной брат.

- Это далеко?

- Очень далеко! Дальше самого дальнего города!

- А как ты добралась сюда?

- Я не знаю! – ответила Девочка в голубом платье. Ее ответ был правдивым и искренним. Я сам не знал, каким бы мог быть ее ответ. В нашей беседе наступила длительная пауза. Вспоминая сказки про принцесс и царевен, я никак не мог придумать того способа, который лучше всего бы объяснил появление в моем доме Девочки в голубом платье.

- Я спала, когда Что-то или Кто-то меня перенес сюда из моей Далекой страны! – неожиданно прервала молчание Девочка в голубом платье.

Это ее объяснение меня вполне устроило. Я, почему-то, вспомнил мамины объяснения того, как я сам появился на свет. Мой простой вопрос: «Как я появился на свет?», мама объяснила коротко: «Ты спал-спал, а потом, вдруг, проснулся и заплакал! Все вокруг поняли – ты родился!» Это объяснение долгое время меня устраивало и, как это не странно, не вызывало никаких дополнительных вопросов.

- Тебя принес аист? – спросил я. Мне хотелось выглядеть мальчиком, котрый знает как появляются на земле люди.

- Я не знаю, кто это был потому, что спала, - объяснила мне девочка.

Ответ девочки меня удовлетворил.

- Как тебя зовут? – спросила девочка. Ее вопрос не показался мне неожиданным. Я, скорее всего, удивился бы, если бы она не задала мне такого вопроса.

- Ан! – осветил я.

- Странное имя! – заметила девочка.

- Самое обыкновенно! – ответил я и пояснил, - Вообще-то мое имя Анатолий, но мама и брат зовут меня Ан. Знаешь почему?

- Нет!

- Моего брата зовут Ян, а меня – Ан!

- Понятно! Браться Ян и Ан! А, я – Ия!

- Я знаю! – ответил я потому, что мне хотелось быть главным в игре.

- Ты будешь со мной гулять? – девочке начинала надоедать игра похожая на взрослую жизнь, на то, что называется «знакомством». Девочке хотелось обыкновенной детской игры.

- Да.

- Во что будем гулять?

- Не знаю, - признался я. Я действительно не знал, как продолжить игру. Все прежние свои игру я решил не вспоминать потому, что они были мальчишечьи, и мне, показалось, что для Девочки в голубом платье они не подойдут.

- Будем играть в магазин! – сказала девочка.

- Иди обедать! – услышал я крик брата с кухни. Увлеченный игрой я не сразу отреагировал на его слова. Брат пришел в комнату за мной со словами: - Что копаешься!

Он увидев вылепленную мной фигурку Девочки в голубом платье и также как в прошлый раз сделал мне свои замечания. Надо признаться, что его замечания были правильными, не смотря на то, что он никогда не проявлял никакого интереса к лепке из пластилина.

- Почему твоя девочка голая? Слепи ей платье, - сказал Ян. – Кроме того, руки у твоей девочки какие-то неживые.

Ян взял со стола фигурку и несколькими уверенными движениями сделал свою правку. Я не протестовал потому, что мне показалось, что после его исправлений фигурка стала выглядеть лучше. Она уже меньше напоминала грустного Пьеро, а стала похожей на девочку танцующую чарльстон.

- Так лучше? – брат был уверен в том, что он ничего не испортил.

- Лучше! – согласился я.

- И, наконец, одень свою куклу! – Ян настаивал на своем. – Возьми в шкафу книгу про моду и одень свою куклу. Например, в платье такое, как у красивых дам. Там есть красивая цветная картинка. Хорошо?

- Хорошо! – согласился я.

 

VI

 

Придуманная мною игра с Девочкой в голубом платье, активизировалась всякий раз, как только брат убегал играть на улицу, договорившись со мной о том, что я буду дома вести себя хорошо, не буду вредничать и плакать. Для брата самым главным были игры с одногодками на улице, а для меня – игры в доме со своими игрушками.

В очередной раз оставшись один, я всякий раз возвращался к своей самой лучшей игре – к игре с Девочкой в голубом платье. Очень странным было то, что я эту свою игру называл «Девочка в голубом платье», хотя поначалу у вылепленной мною из серого пластилина девочки не было никакого платья. Теперь, через много лет я понимаю, что название игры «Девочка в голубом платье» закрепилось за игрой намного позже, когда я стал взрослее. Но, тогда, в детстве, я эту игру, скорее всего, не то, чтобы так называл, я ее воспринимал так. Она была образом, мечтой, желанием, она была игрой с «Девочкой в голубом платье».

- Привет! – я разложил свои игрушки на полу и, поставив напротив куклу из пластилина, начал свою любимую игру. Я был готов играть с Девочкой в голубом платье.

- Привет! – ответила она мне.

- Будем играть в магазин?

- Нет! Будем выбирать тебе платье!

- Так ведь одежду, как раз и выбирают в магазине. Это и есть «играть в магазин».

Я не стал спорить. Встав на стул, я достал из книжного шкафа книгу на обложке, которой были изображены красиво одетые мужчина и женщина, я стал ее листать. Вчерашнее замечание брата о том, что я должен одеть свою куклу не показалось мне неправильным. Рассматривая свою куклу, которая стояла передо мною, я долго прикидывал, как выполнить это самое «одеть». Для ребенка шести с половиной лет это была довольно непростая задача. Но, тем не менее, я справился с этой задачей. Фигурка Девочки в голубом платье преобразилась, она, действительно, стала похожей на девочку, которая одета в длинное платье-сарафан. Мне очень хотелось выделить на платье хотя бы небольшие складки, придав этим большую реалистичность пластилиновой фигурке. Конечно же, мое произведению далеко было до скульптуры, но, даже то, что я сделал, было оценено братом, когда он вернулся домой, чтобы накормить меня обедом.

- Мне нравится! – сказал он, застав меня за игрой с пластилиновой девочкой и, как всегда, тут же добавил свое критическое замечание, которое было справедливым. – Но, лицо у твоей куклы мне не нравится.

Именно тогда я понял, что мои переделки фигурки девочки никогда не будут иметь конца.

Брат пояснил свое недовольство тем, как я вылепил девочку из пластилина просто:

- У твоей девочки лицо какое-то деревянное, как у глиняной игрушки. Сделай его, хотя бы, милым. И еще, платье у нее больше похоже на шинель или пальто, чем на девичье платье.

Я не совсем понял, в чем суть претензий брата. Одно мне было понятно, переделок еще будет много. И, надо сказать, я не ошибся. Все последующие годы своей жизни, я неоднократно лепил фигурки девочек и в платье, и без платья.

Сделанные братом замечания заставили меня обратиться к изучению женской одежды, что по существу оказалось занятием увлекшим меня.

Я, как и в прошлые разы, обратился к книжному шкафу, где без труда нашел в нем какую-то толстую книгу по кройке и шитью. Правда, тогда в детстве, я не знал таких понятий, как кройка и шитье, я знал одно, в книжном шкафу есть книга, которой мама иногда пользуется и в этой книге много интересных картинок с красивыми женщинами в разных платьях. Эта книга помогла мне продолжить мою игру с Девочкой в голубом платье.

 

VII

 

Тогда, в детстве, я еще не знал, что большинство настоящих талантливых авторов, занимающихся творчеством, как правило, почти всегда остаются неудовлетворенными результатами своего творчества, и именно это их заставляет вновь и вновь возвращаться к своим работам.

После того, как я закончил лепить фигурку Девочки в голубом платье, я играл с ней все реже и реже. Хотя, Девочка в глубом платье стала моим постоянным спутником, она стала моим воображаемым другом. О том, что у меня есть такой друг я, конечно же, никому не говорил. Повзрослев, я узнал, что такое бывает у детей в возрасте примерно шести лет, если они почти все время представлены себе. Моя Девочка в голубом платье была создана детской фантазией и одиночеством. Правда, я очень сожалел, что не могу о ней рассказать никому. Оно и понятно, мальчик, играющий в куклы, – это прекрасный объект для насмешек со стороны мальчиков-одногодков. Пластилиновая кукла по имени Ия стала тайной всей моей мальчишечьей жизни. Само наличие этой тайны увеличивало мою отчужденность от сверстников. Отсутствие друзей среди сверстников порождало в мое душе противоречивые чувства. Мне не хватало общения. Наверно, поэтому все мои нежные чувства были направлены на пластилиновую девочку. Пытаясь понять причины своего одиночества, я постоянно задавал ей один и тот же вопрос: «Ты не оставишь меня одного? Правда?» Который был для меня очень важным потому, что самым большим страхом моего детства было одиночество.

Однако, Девочка в голубом платье была умной, терпеливой и внимательной. Она отвечала мне на мой вопрос всегда одно и то же:

- Я от тебя никогда не уйду!

- Да? – в мой душе угольком тлело сомнение.

- Знаешь почему?

- Почему? - уголек сомнения угасал.

- Ты мой самый лучший друг!

- Да! – уверенно отвечал я. Мне, действительно, хотелось быть самым лучшим другом Девочки в голубом плате, которую я сначала придумал, а потом вылепил из пластилина. А потом, она, просто-напросто, стала частью моей жизни. Этот придуманный друг, сказать слово подруга, не поворачивается язык, стал мне защитником, советчиком, виртуальным существом, которое неотступно следует за мной по жизни. Она стала мне умным советчиком и помощником. Благодаря Девочке в голубом платье, я научился переживать обиды. Но. Самым главным качеством Девочки в голубом платье было то, что она научила меня не бояться проблем и постоянно усовершенствовать то, что я умею.

Состоявшееся объяснение с Девочкой в голубом платье мне запомнилось на всю жизнь. Осознанное мною тогда понятие «Самый лучший друг!» и слова «Я от тебя никогда не уйду!» слились в одно понятие-идеал. Во взрослой жизни, ориентируясь на это понятие-идеал, я пытался найти себе друга, который бы не только понял, что это понятие-идеал включает в себя, но и разделил бы со мной это понятие-идеал. Такие люди мне в жизни не попадались долгое время.

В детстве, проигрывая сценарии собственной жизни, связанные с поиском друга, я пытался не только найти кого-то, кто соответствовал бы тому, что я вкладывал в понятие «самый лучший друг». Оказалось, что найти такого мальчика или девочку не просто. Со мной никто не хотел дружить. Мои собственные попытки быть «самым лучшим другом» для какого-то мальчика или девочки отпугивали. Каждый раз после очередной неудачи я вновь и вновь возвращался к Девочке в голубом платье. Благо она всегда была со мной как образ, как мечта, как идеал. Когда же мне становилось совсем невмоготу от одиночества, я брад кусок серого пластилина и лепил фигурку Девочки в голубом платье. Эта фигурка каждый раз получалась другой.

- Ты соскучился по мне? – спрашивала девочка.

Я чаще всего молчал. Мне не хотелось признаваться Девочке в голубом платье в том, что я в очередной раз потерпел поражение.

- Не расстраивайся, - успокаивала меня девочка, - Ты еще встретишь своего самого лучшего друга.

- Мне кажется, что такое никогда не случится!

- Случится…

Время летело неумолимо. Я становился взрослее. В семь лет я пошел в школу. Казалось бы, сам тот факт, что я меньше времени стал проводить дома один, должен изменить мою жизнь. Но учеба в школе, как оказалось, мало что изменила в моей жизни, наверно потому, что приобрести новых друзей в школе у меня не получилось. Я немного не вписался в детский коллектив потому, что не умел лгать. Кроме того, я не знал того, что иногда лучше вообще ничего не говорить, когда у тебя что-то спрашивают. Не лгать, но и не говорить правды.

Учеба заняла какую-то часть моей жизни, однако в ней, по прежнему, осталось время для Девочки в голубом платье. Придуманная мною игра под названием «Девочка в голубом платье» осталась основным и главным занятием каждого дня. Эта игра давала мне то, чего не могла дать школа. Поскольку мое общение с одногодками было затруднено по целому ряду причин. В классе я оказался изгоем. Одно из моих качеств воспринималось большинством моих одногодков как большой недостаток. Я носил очки, в двух первых классах я был единственным учеником, кто носит очки с толстыми стеклами. Меня дразнили, надо мной посмеивались, складывалось ощущение, что сверстники считают, что я дефективный. Во всей школе не нашлось ни одного учителя, который что-либо сделал для того, что бы прекратить насмешки и издевательства моих сверстников.

Мне вспомнилось, как когда-то я впервые в жизни отметил, что я немного не такой как все. Это произошло на улице, я с мамой шел из магазина домой. Какая-то встретившаяся нам девочка, тыкнув в меня пальцем, сказала, обращаясь к своей маме: «Мама, посмотри какие у мальчика толстые очки!» Я немного смутился, не более того. Мне стало понятно, что я не такой как все, что я чем-то отличаюсь от своих одногодков и это «что-то» - очки с толстыми линзами. Я понимал, что мне гордиться этим не стоит. Мои очки воспринимались окружением как недостаток. Каждый новый день в школе, нет да нет, подтверждал этот мой вывод. Вскоре за спиной я начал слышать слово, которое обозначало меня. «Очкарик пошел!» - информировали всех девочки, посмеиваясь мне вслед.

Как-то после школы я сидел за столом и готовил домашнее задание, аккуратно выводя в тетрадке черточки и крючочки. Задание мне казалось неинтересным. Хотелось поскорее его закончить и начать в свою любимую игру. Минуты игры с Девочкой в голубом платье стали для меня частью жизни. Изучая каждодневную действительность вокруг себя, я пытался во время игры создать свой вымышленный мир, другим, не похожим на реальность. Мне хотелось, чтобы мой вымышленный мир был правильным и справедливым. Фактически игра с Девочкой в голубом платье стала моей тайной, доступ к которой был закрыт для всех. Правда, мой брат Ян иногда врывался в мой вымышленный мир, чтобы подсказать мне то, что я должен подправить и исправить в этой своей игре. Его замечания, как правило, были направлены на пластилиновую куклу. Как-то, застав меня, играющим на полу с пластилиновой куклой, брат сказал: «Если у тебя не получается переделать своей кукле пластилиновое платье – эту ужасную шинель, то его надо сшить!» Мне, кажется, он начинал меня ревновать к пластилиновой фигурке девочки, которая стала для меня самой лучшей игрушкой. Было к чему, я действительно проводил с этой игрушкой времени больше, чем с братом. Замечание брата меня немного озадачило.

- Сшить? – я был удивлен тем, что и в этот раз брат нашел, что дельного мне посоветовать. Похоже, после многократного переделывания своей пластилиновой куклы, я снова оказался вначале игры. «GAME OVER!» Игра под названием «Девочка в голубом платье» не имела конца. Как только я приближался к концу игры, игра странным образом трансформировалась и я снова оказывался в начале игры, при чем трансформация изменяла все – меня, Девочку в голубом платье и само наше окружение.

Надо признаться, что именно это замечание брата сыграло значительную роль в последующем выборе мною профессии. Мой брат своей подсказкой по существу перекроил весь сценарий моей игры с Девочкой в голубом платье. Если до этого я интересовался тем, как лепят фигуру человека, то после его подсказки я заинтересовался тем, как шьют платья. Смену моего интереса первой заметила мама. Он очень удивилась тому, что я ни с того, ни с сего, вдруг стал ей задавать вопросы, которые мальчики не задают. Первый такой необычный вопрос был необычайно прост: «Мама, у тебя есть какие-нибудь обрезки материи?»

- Зачем они тебе? – спросила мам.

- Надо!

- Ты собираешься шить?

- Да!

- Но, это же не мальчишечья игра?

- Ну и что!

- Как «ну и что»? Мальчишки засмеют.

- Не засмеют! Я никому об этом никому ничего не скажу.

У мамы, конечно же, нашлись разноцветные кусочки разной матери. Получив в свое распоряжение тряпочное богатство, я стал прикидывать, чтобы мне сшить для своей пластилиновой куклы. И здесь открылась одна неразрешимая проблема. Оказывается матерчатое платье на пластилиновую куклу надеть невозможно. Это меня очень расстроило. Мой брат Ян, заметил мое расстройство и по-своему отреагировал на это, он сказал:

- То, что ты взялся за шитье – неплохо! «Настоящие портные – это мужчины!» – так говорит наш сосед Киберман. И с этим трудно не согласиться, он живет лучше, чем мы. А ведь наш отец инженер, окончил институт, но похвастаться нам особо нечем. А наш сосед, вроде бы нигде не учился… Шьет костюмы и платья – и живут они лучше нашего. Так, что, Ан, учись шить – будешь портным. И будешь хорошо жить.

Прагматизм брата меня немного озадачил. Я был готов к тому, что он будет смеяться и дразнить меня «девочкой», а оказалось, что он воспринял мой интерес к шитью вполне нормально. Более того, заметив то, что я не совсем доволен своей куклой, вылепленной из пластилина, на которую нельзя надеть платье, он сказал:

- Твоя пластилиновая кукла не совсем подходит для того, чтобы ее наряжали в матерчатые платья. С этим, что-то надо делать.

Замечание брата о том, что наш сосед портной живет лучше, чем мы укрепило мой интерес к шитью. Ни я, ни мой брат Ян не предполагали того, что решение проблемы с одеванием пластилиновой куклы в матерчатые платья придет само собой. Очевидно, мой интерес к куклам и платьям для кукол, сшитыми собственными руками, представлялся новым этапом в моих играх и в моей жизни.

 

VIII

 

Игра под названием «Девочка в голубом платье» должна была перейти на другой уровень. Я понимал, что одеть пластилиновую куклу в тряпичное, матерчатое платье, сшитое собственными руками, сложно, если не сказать невозможно. Это подтолкнуло меня к идее переделки самой куклой. Для того, чтобы наряжать куклу в матерчатые платья ее нежно было сделать из какого-то другого материала. Но, поскольку знания, умения и навыки восьмилетнего мальчика не настолько значительны, чтобы знать многое о многом, переход игры «Девочка в голубом платье» на новый, более сложный уровень, отодвигался на некоторое время.

Как-то мы с братом забрались на чердак, где хранилось множество разных старых вещей, которые жители нашего дома не решались выбросить на свалку. В углу среди старых пожелтевших от времени книг я нашел старую фарфоровую куклу, которая была сделана наполовину из фарфора, наполовину из ткани. Лицо у нее было повреждено, нос отбит, а глаза и рот потеряли свой первоначальный вид, поскольку краска почти полностью слезла. Кукла выглядела жалко. Ян прокомментировал находку очень просто:

- Вот такую куклу ты сможешь одевать в любые платья! Жалько только, что она повреждена!

-Да? – я немного растерялся. Последнее время Ян усилено подогревал мой интерес к шитью платьев. Ему, наверно, очень хотелось, чтобы я стал портным. В его понимании профессия портного представлялась выгодной и денежной. Не скажу, что мы жили бедно, но богатой нашу семью назвать нельзя было. Отец работал инженером-конструктором, а мама школьной учительницей, того, что они зарабатывали, едва хватало на еду и одежду.

Пока брат с интересом рассматривал старые книги пожелтевшими от времени страницами, я принялся за изучение куклы. Кукла была не полностью фарфоровой. Ее голова, руки до локтя и ноги были изготовлены из гладкого белого фарфора и раскрашены так, что придавали ей вид живой. Туловище куклы было сшито из материи бледно оранжевого цвета и чем-то напоминало подушку, набитую грубой шерстью. Начав разбираться с тем, что внутри куклы, я обнаружил, что под пальцами прощупывается что-то твердое. Ткань, из которой было изготовлено туловище куклы, рассыпалась под моими пальцами от каждого нажатия. То, что я обнаружил внутри куклы, оказалось колечком из желтого металла с камешком. Испугавшись того, что брат может отнять у меня мою находку, я быстро затолкал колечко внутрь куклы. Своими спешными манипуляциями я еще больше повредил туловище куклы.

- Ян, а куклу как-то можно отремонтировать? – спросил я, мое сердце колотилось от волнения.

В это время кто-то вздохнул, глубоко-глубоко и грустно-грустно. Мне показалось, что это кукла, так выразила свое отношение к моему вопросу.

- Наверно, можно! – ответил брат и добавил. – Хотя битую фарфоровую посуду, как правило, выбрасывают!

- Но, она такая красивая! – сказал я. Мне кукла понравилась с первого взгляда, наверно, потому, что она напоминала мне меня самого – мальчика-изгоя. Старая, обшарпанная кукла, прожившая свою непростую жизнь и волею судьбы оказавшаяся на чердаке среди хламья, представлялась мне несчастной девочкой, которую надо пожалеть и спасти. Мне не хотелось, чтобы жизнь этой красивой куклы закончилась так ужасно.

Рассматривая куклу, я обнаружил, что лежащая рядом с ней тряпица - это красивое длинное платье нежного розового цвета, похожее на свадебное платье невесты. Этой неожиданной находке я был несказанно рад.

- Посмотри, какое красивое платье у этой куклы? – воскликнул я. Я протянул руку, чтобы взять платье. Мне казалось большим счастьем, что я получу возможность узнать, что собой представляет красивое девичье платье, пусть даже и для куклы. Едва я коснулся платья, как оно рассыпалось прямо на глазах. Было такое впечатление, что оно было из обуглившейся тонкой папиросной бумаги. Острый разряд пронзил мою ладонь. В воздухе запахло озоном, как будто где-то близко-близко сверкнула молния.

От неожиданности я громкой воскликнул, отдернув руку.

- Что случилось? – спросил Ян и, оставив на время свое занятие, вопросительно посмотрел на меня.

- Оно бьется током, - сказал я, показывая на кучку праха, оставшегося от того, что я несколько минут назад назвал платьем.

- Бьется током? – переспросил Ян.

-Да! Током… - я был жутко расстроен тем, что красивое, ажурное платье куклы рассыпалось у меня на глазах, превратившись в горку мусора.

Я растерянно смотрел то на куклу, то на горку мусора и думал о том, как плохо, что она осталась без красивого нарядного платье. Мне даже показалось, что на глазах у куклы блеснули прозрачные горошинки слез.

- Ты, случайно, не укололся обо что-то острое?

Я не стал спорить с Яном, боясь, что мой спор вынудит его заняться куклой. Я, по правде, побоялся того, что брат, занявшись поиском того, обо что я укололся, может найти колечко с камешком.

 

© Copyright: Ан Леере, 2010

А.Leere.