- Завтра Рождество, а у меня ещё столько дел, – воскликнула бабушка, - двери вымыть, окна протереть, ковры почистить, зеркала умыть, а ещё - пряники медовые спечь!

- Я ёлку украшу и тебе помогу! – пообещал Тёма.

Он заглянул в гущу еловых веток и разноцветные шары улыбнулись ему, продемонстрировав отсутствие двух передних зубов – точь-в-точь, как у Тёмы. Еловая ветка пригладила его светлые вихры на макушке, а меховой Снеговик сбивчиво зашептал:

- Слышь, Тёмыч…по старой дружбе…усади меня рядом со Снегурочкой!

Гирлянда замигала и, сотрясаясь от смеха, пропищала:

- Влюбился, влюбился!

Тёма устроился у телевизора. На экране закружились снежинки и удивительной красоты ледяная карета помчалась по улочкам сказочного города. Метелица, в развевающейся снежной шубе послала Тёме воздушный поцелуй, а сидевший рядом с ней белый медведь протянул мальчику мороженое на палочке. Ах, какое же оно оказалось вкусное, прохладно-ванильное,­ в ломкой шоколадной глазури!

 

Бабушка приложила ладонь к его лбу:

- Артемий! Ты чего это уснул в такое время? Да у тебя же жар! Ну-ка, показывай горло!

Она сунула внуку подмышку градусник:

- Я сбегаю в аптеку, а ты держи термометр, пока господин Мозер не крякнет пять раз, это будет как раз через десять минут!

- Бабушка, почему ты зовёшь меня Артемием, а свои старые великанские часы господином Мозером? Меня ведь Тёмой зовут.

 

Бабушка, надевая дублёнку, сказала:

- Я зову тебя так потому, что твоего пра-пра-прадеда звали Артемием. Отец его был знатным плотником и однажды, на Рождество они повезли в Москву царский заказ – резные, деревянные корпуса для швейцарских часов фирмы Генри Мозера. Ехали на подводе много дней, и однажды ночью стала их преследовать волчья стая. Кони шарахнулись в сторону, сани перевернулись, отец расшибся сильно, а мальчик не растерялся – взял отцовское ружьё и стал отстреливать волков. На рассвете помощь подоспела, заказ царю доставили вовремя, да только на корпусе самых больших напольных часов картечь выбоины оставила! Забраковали его и вернули плотнику назад, а за отличную работу царь подарил ему умный часовой механизм с бронзовым маятником и золочёными стрелками. С тех пор эти часы передаются в нашем роду из поколения в поколение и имя собственное имеют – господин Мозер! Я мигом вернусь, не забудь вынуть градусник вовремя!

 

Мальчик подошел к часам. Они напоминали деревянный терем, и казалось, смотрели на Тёму свысока, поблёскивая многогранными стёклышками и, словно ухмыляясь в стрелки-усы. Наверху светился циферблат, а за прозрачной дверцей раскачивался маятник. Часы тяжело дышали, слышно было, как где-то в глубине их поскрипывают невидимые механизмы, как вздыхают они, вспоминая былые годы. На боковой стенке дугой пролегли следы ружейной дроби, расстрелявшей волков много лет назад. Тёма прикоснулся к ним, и вдруг… что-то щёлкнуло, зазвенела невидимая пружина, раздалось протяжное «О-оох!» и древний господин Мозер, как охрипший селезень, прокрякал пять раз:

- Кххря…кххря… кххря…кххря… кххря.

Тёма положил градусник на стол, а Часы, отдышавшись от боя, проскрипели:

- Пора, малыш! Подойди и прокрути ключик завода один раз!

Всё произошло мгновенно – ключик легко повернулся, стрелки помчались, как угорелые – тик-тик-тик…так-так-­так…­ а Тёма вдруг уменьшился, влетел внутрь часов и исчез.

Ёлка ахнула и, собралась было упасть в обморок, но железная крестовина удержала её, а Снеговик шмыгнул носом-морковкой: «Ну и дела!»

* * *

Тёма дрожал от холода - непонятным образом он перенёсся из своей тёплой квартиры в незнакомый тёмный сарай. Рядом стояли деревянные вёдра с подмёрзшей водой, и лежало изогнутое коромысло. В углу кто-то фыркал и дышал клубами пара. Дверь скрипнула, вошёл мальчик в тулупчике и высокой меховой шапке со свечой в руке:

- Каурка, Каурка!

Кудрявый рыжий жеребец выглянул из темноты и заржал так громко, что Тёма ойкнул.

Мальчик оглянулся:

- Ты кто такой?

- Я - Тёма, у бабушки на каникулах живу, мне семь лет.

- И мне семь лет, меня Артемием кличут. А здесь ты как очутился?

- Я заблудился, - сообразил Тёма.

- Скажем, что ты с соседнего хутора.

Артемий положил перед Кауркой охапку сена и, взяв гостя за руку, повёл за собой.

 

В маленькой горнице Тёма переоделся в холщёвую рубаху до колен и портки, а на ноги обул плетёные лапти. Артемий подвязал ему под левую руку пояс:

- Тебе-то и одного хватит, а я ещё и нательный ношу, он, как оберег - беды отводит.

- А где их покупают?

- Их не покупают, а прядут. Моя сестра Настёна весной замуж выходит, к свадьбе она должна выткать сто поясов – чтоб всем гостям раздать.

 

Они вошли в избу: у входа - пышет жаром изразцовая русская печь, а вдоль стен - широкие лавки. Весь пол яркими половичками застелен. В углу, над столом, висят иконы и горит лампадка. У печи стряпают хозяйка и две милые старушки – в нарядных сарафанах, волосы подвязаны узорными платками. Девушки лепят пироги, а отец со старшими сыновьями мастерят из дерева какие-то фигурки. Младшие дети обули валенки, надели шубейки и побежали на улицу – встречать первую звезду.

- Сейчас Паука достанем, - сказал Артемий, - не бойся, он не настоящий!

 

Он принёс из чулана длинный, до потолка шест, наверху которого было прикреплено подобие меховой шапки и, стал водить им по потолку и углам, собирая пыль и паутину.

- И я хочу, - воскликнул Тёма, - у моей бабушки есть пылесос, а такого Паука нет.

Он обошёл весь дом, собирая паучков и пылинки, а когда Паук из чёрного превратился в пыльно-серого, выбежал на морозное крылечко и вычистил его в снегу. Потом они с Артемием стали чистить песком все дверные ручки до блеска, а чтобы до вечера руками их не захватали, обмотали каждую светлой тряпицей.

 

Застелила матушка стол праздничной скатертью – с бахромой и кружевными прошвами, выставила нарядную посуду, в центр – каравай, солонку и свечу. Старушки сотейники носят: блины с солёной икрой, севрюгу заливную, гуся с мочёными яблоками и открытую кулебяку с грибами, квашеной капустой и клюквой.

За окошком стало темнеть, тонкий бледный месяц нарисовался, а под ним – махонькая, не набравшая ещё яркости первая звёздочка.

- Звезда зажглась! - закричали малыши с улицы. - Пора начинать Святую Вечерю!

 

* * *

Поздним вечером, сытые румяные дети расселись на полу, а за цветастой занавеской установили столик. Свечи мерцали в нарядной комнате, окна затянули морозные узоры, а трёхцветная кошка, улыбаясь, мурлыкала на лавке.

Артемий шепнул Тёме на ухо:

- Сейчас увидишь настоящий кукольный театр – «Рождественский вертеп» называется!

- Вертеп? - удивился Тёма. - Я такого слова никогда не слышал.

- Чудной ты всё-таки, не с Луны ли ты свалился? – засмеялся Артемий. - Вертеп – значит «пещера», это всем известно! Раньше к нам на святки приезжали школяры с представлениями, а в этом году мы с тятей сами сделали и короб сосновый и куколок – размером с указательный палец…смотри, уже начинается!

 

На столике возник деревянный домик в два этажа. Верхний ярус его, оклеенный синей бумагой, и был пещерой Рождества. В нем размещались маленькие ясли, в которых лежал спеленатый Младенец Христос, фигурки Иосифа и Девы Марии, склоненные над ним, вол и ослик, согревающие Иисуса своим дыханием. На крыше была вырезана Вифлеемская Звезда, возвестившая всему миру о чудесном рождении Сына Божия.

В нижнем ярусе, по едва заметным прорезям, на фоне золотого дворца двигались силуэты царя Ирода и его воинов с мечами в руках. Старшие братья Артемия, присевшие за домиком, водили фигурки и озвучивали рождественскую историю:

 

«Отправилась Дева Мария вместе с мужем Иосифом в город Вифлеем потому, что римский император Август приказал провести перепись населения. Дорога была долгой и трудной, они шли пешком по гористой местности, а когда достигли Вифлеема и стали искать место для ночлега, оказалось, что все постоялые дворы заполнены.

Вышли они за пределы города и наткнулись на пещеру, в которой обычно пастухи прятались от непогоды. Там и родила Мария своего сына и в тот же миг загорелась на небе Вифлеемская звезда, возвещая всему миру радостную весть.

А в окрестностях города в эту ночь не спали пастухи у костра, сторожа свои стада. И опустился к ним с небес сияющий ангел: «Я возвещаю вам великую радость - родился Спаситель, который есть Христос Господь!\"

Звезда привела к пещере и волхвов – странствующих мудрецов, которые принесли в дар ему драгоценные дары.

Но царь Ирод, которому предсказали рождение Иисуса, приказал убить всех младенцев мужского пола, рожденных в эту ночь. И было убито его воинами 14 тысяч детей в возрасте до двух лет. Спасая своего сына, Мария и Иосиф уехали в Египет, а после смерти царя Ирода вернулись в Назарет»

В этот момент в нижнем ярусе появился деревянный чёртик. Он утащил Ирода и его воинов в темноту – теперь маленькому Иисусу не грозила никакая опасность.

 

Свечку задули, дверцы закрылись, занавеска задёрнулся. Дети, укладываясь спать на тёплой печи, ещё долго обсуждали историю рождения Христа, шептались и шушукались, пока не уснули.

Тёма и Артемий легли на полу, укрылись овчиной.

- Утром мы с отцом в Москву поедем. Повезём царский заказ - корпуса резные из кедра и дуба для швейцарских часов Генри Мозера. Лучших коней запряжём и Каурку тоже – он выносливый, крепкий. Пять дней и ночей нам ехать до столицы. Дохи меховые поверх тулупов наденем – это такие меховые шубы с широченными рукавами и без застёжек, медвежью шкуру – в ноги, а на руки – заячьи варежки, иначе в пути замёрзнуть можно!

Тёма обнял своего нового друга и взволнованно зашептал:

- Обязательно возьмите с собой ружьё, а волков не бойся – ты сильнее их!!!

- Волки? – Артемий нахмурился. - Спать пора, Тёма, смотри – звёздочка прямо в окошко светит!

* * *

Бабушка растормошила уснувшего Тёму:

- Давай-ка, внучек, лекарство примем!

- Я утром буду здоров и обязательно начищу все дверные ручки и паутинки во всех углах соберу, а ещё давай устроим Рождественский вертеп! Папа с мамой приедут, и мы им покажем кукольное представление! Вот только не знаю, из чего нам фигурки сделать, их же много – красивая Дева Мария, старый Иосиф, маленький Иисус, а ещё пастухи и мудрецы, и злой Ирод?

- Откуда ты всё это знаешь? - удивилась бабушка, - Мы слепим фигурки из солёного теста. Рецепт очень простой: два стакана муки, стакан мелкой соли и пол стаканы воды! А потом раскрасим их акриловыми красками - будет не хуже, чем в настоящем кукольном театре! Ты только выздоравливай, Тёмочка!

- Называй меня Артемием, бабушка, мне так уже больше нравится!

Бабушка присела на краешек кровати и вместо сказки на ночь, прочитала ему строки из старенького томика стихов Бориса Пастернака:

 

«…Он спал, весь сияющий, в яслях из дуба,

Как месяца луч в углубленье дупла.

Ему заменяли овчинную шубу

Ослиные губы и ноздри вола.

 

Стояли в тени, словно в сумраке хлева,

Шептались, едва подбирая слова.

Вдруг кто-то в потёмках, немного налево,

От яслей рукой отодвинул волхва,

И тот оглянулся: с порога на Деву,

Как гостья, смотрела звезда Рождества…»