Хотите броситься в омут? (странный вопрос). Пожалуйста! Он перед вами. Вся наша сегодняшняя жизнь с ее «охами» и «ахами», есть – омут. Да еще какой! Стоит только окунуться и прощай мир. Навсегда. Безвозвратно. Одно слово – омут. Даже если не хотите, то все равно окажетесь в его мощном водовороте. Какая сила нужна, чтобы вырваться оттуда! Вырваться? Куда?

 

Все страстно хотят вырваться из неимоверно сильных объятий омута. Пытаются вырваться из омута очередей, из водоворота быта, из стремнины актуальной словесности... Но тщетно.

Ах вы, слезки, слезки... Куда бежите? Зачем капаете из глаз? Кому вы нужны, быстротечные? Поплакались, похлюпали носиком и все... Высохли слезки. Не умеет долго горевать русский человек. Даже печаль его не сломит, горе не согнет. А согнет – распрямится, сильный он – олицетворение мужества... Нет сильнее русского человека на земле. Да и что горевать-то? Жрать нечего? Зато пить есть что. Пить нечего? Да не бывает такого в России. Не-бы-ва-ет! Пьет и веселится человек. Закусить нечем? А курятина? Закурил и будь здоров, не кашляй. Да и не бывает такого в России. Русский человек всегда найдет что выпить, чем закусить, что покурить. Курит сборы трав, чай грузинский, пьет все: от водки до клопомора, ест все, что есть, и чего нет. Да и к чему кушать плотно, досыта? Здоровью вредить, подрывать свой неприхотливый организм. Скоро наших женщин от полячек или от француженок не отличишь. А то «русская баба, русская баба...» Еще весь Запад завидовать будет. А что? И будет. А быт... Наш человек и от быта освободится. Четыре голые стены. Какой же тут быт? Кто сказал, что русский человек нищий?! Да сам ты нищий. Коз-зел! Мы же духовные миллионеры и душа шире самой страны, к тому же – нараспашку. Ух, сквозняк, какой!

 

А омут все затягивает. Грудь сдавило, дышать трудно, но еще дышится, шепчут еще что-то посиневшие губы. С трудом, со свистом и хрипом втягивает отравленный воздух пересохшая гортань. Дышим, дышим, дышим...

 

Вчера молодые ребята допоздна веселились в беседке во дворе. Гитара, песни, девичий смех. Как хорошо, как приятно слышать веселье и радость. А наутро... труп в беседке. Зарезал кто-то паренька. Может и за что-то, а может, просто так. Сейчас многие люди любят экспериментировать. Саданет один другого пару раз ножом в живот и смотрит, как тот корчится от боли, как дергается в предсмертной агонии, как кровавая пена пузырится на губах. А утром – труп. Не выдержал человек натиска, затянул его омут.

 

Мать кричит в форточку дочери: «Анька-а! Чтобы в одиннадцать дома была!» – «Ла-адна!» – скучно тянет Анька и на «видак». А там такое, такое... Аж дух захватывает. А после «видака» ладненький такой хлопец предлагает: «Аньк, давай провожу?» – «Давай». Этот ей «лапшу» на уши, та примеряет. Все хорошо, все – ладушки. И вдруг бац... подвал. «Аньк, давай попробуем как там? А?» Если б один он школу секса с Анькой проходил, то все еще ничего бы, стерпелось, а то ведь всей компанией... А через три дня старухи у подъезда шепчутся: «Кавой же это схоронили-то седни?» – «Дык Аньку с третего этажу». – «Ой-ли! Чего случилось то?» – «Дык снасильничали ее до смерти. Идолы». – «Господи, ну и молодежь пошла. Не приведи, Господи». Омут. Бездна... Не вырваться.

 

И снова шумит омуток, пенится алой пеной, как кровь на губах умирающего человека. Что ему суета, что ему жизнь людская? Все своим чередом. Катится, катится...

 

Сумбур, сумятица, вера и неверие, правда и ложь, добро и зло... Все перемешалось. Где уж тут правду от вымысла отличить? Вот он сегодня крестит чело свое, молится, просит что-то у Господа. Верует. А назавтра спер чего-нибудь или от жены гульнул. Господи, прости нас грешных! Спаси и сохрани! Все мы дети твои, Господи! Вразуми ты нас, грешных. Просветление, раскаяние, а назавтра чего-нибудь мерзкое. Грешен мир, грешны мы, живущие в нем. И не от Бога все то, не от Дьявола. Омут нас губит, впитывает в себя все плохое и хорошее. Затягивает. Бездна... Не вырваться.

 

Живет, к примеру, философ. Ему хорошо – он философ. А как же простому-то человеку? О чем думать, мечтать? В какой степени видеть мир, в каком измерении остаться? Сложные вопросы для простого человека. А омуток все решит – все тяжести и заботы выправит, утихомирит сразу, сгладит все бытовые и жизненные неровности.

 

Ах, какими рождаются наши дети! Чистые, невинные, ласковые, обаятельные. Наша надежда и опора, наши кормильцы, защита наша.

А маленький такой бесенок, то есть ангелочек, вдруг возьмет и станет подсматривать за старшей сестрой в ванной или в бане за женщинами, сквозь царапину на краске, которой закрашено стекло от любопытных глаз. Сначала разберется, что к чему, насладится мелодией женского тела издалека, а потом захочет сблизиться с этой красотой, создать свою мелодию, свою музыку. И так неудержима, будет страсть, что из невинного, чистого, получится что-то неузнаваемое, отвлеченное. А все омуток, с кровавой пеной, как кровь на губах умирающего человека. Нет такой силы, которая сможет вырвать из водоворота омута. Затягивает. Бездна... Не вырваться.

Но проходит какой-то отрезок сущности и, маленький поганенок, который стрелял из рогатки по воробьям, подсматривал за девчонками в женском туалете в школе, становится тем, кем ему и надлежит быть в нашем обществе. Каждому своя судьба уготована, но сущность одна – жить и попытаться выжить, протянуть как можно дольше, до тех пор, пока не затянет в омут.

Шипящей, разнопоточной массой течет людская толпа по грязным злым улицам города. И никто не задумывается, что идет по открытой дороге в Ад – Рай никому не уготован. Человек уже грешен тем, что родился на свет Божий и живет... неправедно. Нет на свете такого человека, который не солгал бы, чем-то не обидел другого человека. Так почему же жизнь перемешана с ложью? Да чтобы выжить, просуществовать немного и кануть в омуте. Человек живет в нескончаемой борьбе за существование. Очереди – чтобы получить пищу, работа – чтобы заработать на пищу... Существование. И, как ни крути, человеческая сущность сводится к одному – затягивает. Бездна... Не вырваться. Омут.

 

Человек рвется к познанию других миров. Зачем? Никакие мутации не спасут земное существо от грехопадения. Так и живем мы в злобе и жестокости.

 

Но в небезвыходном положении человек. Ведь омут – время. Оно затягивает, но оно и сравняет штрихи неразумности. Конечно, не без помощи человека. И хочется сказать: «Человек, отбрось в сторону злобу, зависть, жестокость. Терпения побольше и добра. В ласке ты нуждаешься, человек, в любви». А грешен или не грешен человек – время покажет. И омут не будет той безысходностью, тем роковым водоворотом. И не станет больше тех слов: «Затягивает. Бездна... Не вырваться. Омут».