Армен со Спиритом переглянулись. Похоже, они заранее договорились, что все объяснения по этому вопросу Спирит возьмёт на себя, так как, откашлявшись, заговорил он: – Мы не хотели тебя убивать, Фредли... – Потрясающее начало! Наверное, я должен преклонить голову в знак признательности... – Поскольку ты нам очень можешь пригодиться. У нас много обрывков теории, но мало практики и опыта. Нам известно, что ты много знаешь, даже местами более, чем знаем мы. Поэтому мы предлагаем вот что: мы даём тебе комнату в Резиденции, ты живёшь здесь в течение некоторого времени и выкладываешь нам всё, что ты знаешь об этой системе, не утаивая ни грамма. Для этой цели тебе разрешается видеться с любыми людьми, которые могут тебе в этом помочь. Когда ты всё напишешь, то становишься относительно свободным – можешь жениться, заводить семью, мастрячить свои радиоштучки, – это он произнёс с особенным пренебрежением, – но с одним условием (мы же не можем отпустить такого всезнающего человека в массы) – не покидать границы Резиденции. Он замолчал. Да уж, хорошенькое условие, ничего не скажешь. Уже вижу картину: из меня выжали всё, что я могу дать, и больше со мной никто не церемонится. Я живу в каком-нибудь жалком углу, пусть даже с Миленой, брожу на мизерном, выделенном мне закутке, просиживаю в мастерской, причём под постоянным контролем, не вижусь ни с друзьями, ни с родителями. Милена же чахнет в этой дыре, вздрагивает, когда видит тех, кто её превратил в то, что она сейчас есть, просит меня придумать что-нибудь. Я каким-то чудом узнаю, как можно бежать, и мы делаем с ней попытку – но неудачно, ведь они предполагают такой вариант, они никогда не могут мне доверять полностью. И теперь, когда их ничего не держит, они могут без зазрения совести убить меня, припугнув этим Милену, и спокойно использовать её в своих интересах... Эта картина так живо, так чётко представилась мне, что я снова приобрёл ясность ума, которую было затмили заманчивые перспективы Армена. Что ж, они сказали всё, и теперь моя очередь высказаться. И раз уж они были откровенны со мной – по крайней мере, мне так показалось – то теперь и мой черёд ответить им тем же. В такой момент играть в кошки-мышки бессмысленно – как-никак, решается наша с Миленой судьба. Настроившись, я заговорил: – Весьма признателен вам за откровенность и особенно за желание сохранить мне жизнь, – последнюю фразу я с поклоном обратил к Спириту, который, похоже, принял её за чистую монету. Алек чуть заметно усмехнулся. – Не знаю, останется ли оно после того, что я вам скажу, но я также надеюсь на ваш здравый смысл и понимание... Я остановился и перевёл дыхание. Все четверо с нетерпением ждали моего слова. – Я очень рад, что вы желаете изменить систему, пусть даже не совсем так, как это мечталось мне. Тем не менее, на данном этапе ваш вариант мироустройства неплох, и я могу быть относительно спокоен. Относительно – это потому что я всё же считаю, что без открытых знаний о системе люди лишаются права осознанно выбирать и лишаются свободы. Но поскольку правитель здесь не я, то и решать, собственно, не мне… Ну, а что касается вашего предложения… То я вынужден отказаться от него. При этих словах Алек сделал движение, словно хотел удержать меня от неверного шага. Оксана посмотрела на меня с любопытством, Спирит чему-то обрадовался. Один Армен казался прежним или немного мрачнее, чем обычно. – Но я могу предложить вам свой вариант, – продолжал я. – Смысл его в том, что я пишу вам всё, что знаю о системе, а вы взамен позволяете мне беспрепятственно покинуть пределы государства… Позвольте мне договорить, – сказал я громче, видя некоторое движение в рядах. – Я забираю с собой Милену и ещё пару друзей по желанию. И навсегда исчезаю из пределов этого маленького мирка. И нам не надо будет в будущем опасаться каких-либо проблем со стороны друг друга. У меня всё. – А какова гарантия, – тут же набросился на меня Спирит, – что ты не прилетишь к нам обратно и не повывезешь отсюда весь народ? Тогда уж лучше нам вас вывезти самолично! – В таком случае какова гарантия, что вы тем же способом не достанете нас? – ответил я. – Нужны вы нам! – пожала плечами Оксана. – А не слишком ли много ты на себя берёшь? – глядя на меня в упор, спросил Армен. – С какой стати мы должны тебя отпускать из-под контроля? – С той стати, что я даю вам знания, – спокойно ответил я. – Эти знания мы могли бы получить иным путём, – усмехнулся Армен. – Изъять, например, у тебя вон ту тетрадку, что ты держишь в кармане за пазухой… Я содрогнулся и нащупал своё сокровище. Стараясь говорить небрежным тоном, я сказал: – Если бы она вам действительно так была нужна, вы бы давно её изъяли. Я свои записки далеко не прячу. – Мы ещё дойдём до этого, – холодно прервал меня Армен. – Да берите, – я вынул её из-за пазухи и протянул перед собой. – Меняю тетрадку на Милену. Алек хмыкнул, Армен зверем взглянул на меня и отчеканил сидящему под боком Спириту. – Приведи Милену. Спирит нехотя поднялся и прошёл в конец зала, в сторону, противоположную той, откуда мы пришли. Наверное, у них там запасной выход или комната ожидания. Странные люди: вместо того чтобы просто вызвать меня с работы в какую-нибудь обычную комнату и нормально поговорить, они придумывают уловку с Миленой, затем весь этот театр с судом, вопросы, свидетели… То ли это у них в квадре бзик на помпезности (трое человек из второй), то ли это Спирит всё придумал, а остальные не возражали. Всё-то у них приготовлено, всё спланировано. Могу поспорить, что и моя участь уже ими расписана намного вперёд. И, вполне возможно, она совсем не похожа на то, что они мне предлагали… В дверях показалась Милена. При ярком освещении я вновь увидел бледность и вялость её лица. Армен приказал ей жестом сесть на свободное кресло в стороне от меня. – Можешь спрашивать всё, что пожелаешь, – обратился он ко мне. – Я считаю, нам лучше поговорить с Миленой наедине, – сказал я ему. Если бы дело касалось только вас… – покачала головой Оксана. – Спрашивай, не тяни. – Хорошо. Милена, – обратился я, – ты согласна покинуть со мной это государство? Она подняла на меня свой взгляд, который зажёгся слабым огонёчком надежды, и, не раздумывая, ответила: – Да, согласна. – Даже если нас ждёт неизвестность: как мы будем жить, что будем есть, выживем ли вообще? – Даже так. – Даже если ты никогда не увидишь своих родных и друзей? – продолжал я. Милена помолчала. – Я согласна. Её слова вернули меня к жизни. С трудом сдерживая внутреннее ликование, я повернулся в сторону Армена. Но я рано обрадовался. Убийственной прозвучала его следующая реплика: – Подумай хорошенько. Этот человек однажды тебе изменил. Это не значит, что ему не захочется ещё раз. – Что?.. – удивлённо посмотрела на него Милена. У меня сжалось сердце: она ничего не знала! – Разве ты не… – начал было я и остановился. Алек глядел в пол. Не получала!.. Милена умоляюще посмотрела на меня. – Что он говорит, Фредли? Это правда? – тихо спросила она, и я затрепетал. В её тоне не было ни обиды, ни упрёка, а только одна бесконечная боль, боль в каждом слове. Я не мог вынести её взгляда. – Да, – также тихо ответил я. Больше она не смотрела на меня. Я не вытерпел: – Нам нужно поговорить наедине! – обратился я к Армену. – Что ж так сразу. Один ты ничего не скажешь. А Милена должна знать, на что идёт. Прошу, Оксана. Я готов был умереть на месте. Оксана заговорила. – Я пришла к нему вечером в гости. Мы поговорили, выпили вина. Сначала говорили об общих знакомых – о Спирите в частности. Потом перешли на Милену. Я сказала, что знаю от Спирита, что она созналась во всём. Это была ложь, но мне хотелось знать, как относится к ней Фредли. Он сказал, что не любит её. – Я не так говорил, – сдавленно возразил я. – Ты уверен? – усмехнулась она. Спирит нажал какую-то кнопочку, и я вдруг услышал свой голос, доносящийся из колонки: Ты её любишь! Совсем нет! Как я могу тебе это доказать? – Узнаёшь? Холодный пот выступил у меня по всему телу. Оксана продолжала. – Однако не спорю, её судьба его интересовала. Он даже расстроился, когда я сказала, что Милену выдают замуж. И, наверное, решил утолить свою печаль с другой. Ты классный любовник, Фредли! Я зверем посмотрел на неё, но она лишь нахально улыбалась мне. Я чувствовал себя раздавленным, побитым по всем статьям. Как в детстве, когда однажды мальчишки окружили меня и побили только потому, что я не захотел играть с ними в войнушку. Они били меня, а я строил из себя героя-великомученика – с трудом сдерживаясь, старался придать своему лицу пофигистическое выражение. А потом, когда пришёл к маме, разревелся, как девчонка. Не от боли, а от обиды и безысходности… Я как представил, что они все читали моё письмо, как обсуждали его… Оксана, милая! – она снова включила запись. Милена заткнула уши. – Выключите, я не могу это больше слушать! Её оттаянный крик был кинжалом мне по сердцу. Я посмотрел на неё: в глазах у неё стояли слёзы. – Может, ты всё-таки подумаешь, прежде чем дать окончательный ответ? – с убийственным спокойствием спросил Армен. Милена, с трудом сдерживаясь, чтобы не разрыдаться прямо здесь, посмотрела на него: – Да... Я подумаю. Она встала и, пошатываясь, пошла прочь из зала. – Я молчал. И пытался придать своему лицу пофигистическое выражение… – Ты ничего не хочешь сказать? – спросил Армен. Молчание. – Тогда, Спир, проведи его в комнату для гостей. Пока решается вопрос, никто не должен покидать стены Резиденции. И меня отвели. ***Ф*** Как только щёлкнул замок за дверью, я почувствовал сильное желание поплакать маме в жилетку. Точнее, в её мягкое плечо, куда можно уткнуться и высказать ей своё горе, чтобы стало хоть немного легче. И всегда помогало. Она гладила меня по голове, а я переставал всхлипывать и успокаивался. Как давно это было… Я просидел минут пять на нарах, облокотившись на стену и скрестив перед собой руки. И… то ли возраст сказался, то ли отсутствие мамы – желание поплакать как пришло, так и ушло. А может, я разучился, стал совершеннейшим сухарём, как сказала бы обо мне бабушка Гелли. Затем я встал и заперся изнутри. Обычная комнатка три на три с кроватью и столом. Хорошо, хоть не придётся ожидать дальнейшего на голом полу. Снова сев, я облокотился на стену и сидел уже долго… Пока более или менее не пришёл в себя. После этого размялся, сделал пару физических упражнений и прилёг на нары. Прилёг и задумался... Две мысли настойчиво лезли мне в голову: это побег и Милена. Уйти из этого государства я давно планировал, а сейчас ещё больше не хочу здесь оставаться, несмотря на будущие позитивные изменения. Конечно, мне повезло, что я не имею дела с Ними – родителями, а только с детьми. Последним, по крайней мере, я могу быть полезен, и с ними можно договориться. Тем не менее, жить бок о бок я не согласен. Это равносильно медленному самоубийству. Моя жизнь ещё чего-то стоит только до тех пор, пока я обладаю кое-какими знаниями. Со мной будут хорошо обращаться, любить меня внешне, кормить-поить, только пока я не дорассказал всего. Как только из меня выжмут последнее слово – то всё, считай, использованная туалетная бумага. В тот же момент будут сняты все маски, и условия моего бытия станут всё жёстче и жёстче. Я не буду иметь никаких прав, буду обязан вести себя так, как хотят они, делать то, что скажут они. Никто мне и сейчас здесь особой любви мне не выражает, а потом уж и подавно. Так что, батенька, если взялся менять свою жизнь – то радикально. Другое дело, я совершенно не знаю, что ждёт меня там, за стеной... Но, я думаю, там такой же мир, как и здесь, только без людей. Жили же люди несколько веков назад без всяких границ. Дышать там можно, вода должна быть, значит, с голоду не помрём. А дальше – там видно будет. Главное – я смогу спокойно жить с любимым человеком и, если повезёт, с друзьями... Ага, тоже мне, раскатал губу: «с любимым человеком». Вполне возможно, что покидать границы мне придётся в одиночку... Ну, нет: либо с Миленой, либо никуда. Нужно добиться разговора с ней. Пока я ещё могу выдвигать свои условия, надо пользоваться этим. Иначе она останется здесь и... завянет. Они итак уже превратили её в неизвестно что. И из-за меня тоже... Скажу ей всю правду. Что виноват, что легко поддался на обман, что поверил, будто она выходит замуж, что напился и перестал контролировать себя. Что изменил не ей, а изменил себе. Попрошу простить. Будь что будет, но я должен сделать всё, чтобы она согласилась уйти со мной. Иначе другого такого шанса уже не предоставится. И как мог Алек… Ничего. Первую битву они выиграли. Но бой ещё не закончен. Мы ещё скрестим с вами шпаги, господин Армеша. ***Ф*** Я задремал – если можно так назвать состояние на грани с реальностью, когда все прошедшие события прокручиваются ещё раз и в разы усиливают впечатление. Проснулся я от стука в дверь. Усевшись на кровати, я собрался с мыслями, пригладил волосы и провёл руками по лицу, вроде как умылся. После этого открыл дверь. Как и следовало ожидать, там стоял гордый рыцарь Спирит в своём чёрном облачении и вызывал меня на суд. Я нехотя последовал за ним. Вообще я почувствовал, что начал сдавать позиции. Голова гудела после непонятного вида сна, в желудке начались боли, а ниже – тряслись поджилки. Я боялся, что не смогу найти в себе силы противостоять им. К тому же я чувствовал, что я один. А один, как известно, в поле не воин. Раунд второй. Всё то же кресло посреди, всё те же судьи. Только Алек отсутствовал. Милены тоже не было. Как и следовало, начал опять Армен. – У тебя было время подумать, и мы надеемся, что ты принял верное решение. – Я хочу поговорить с Миленой. – Мы позовём её, но позже. – Я хочу говорить с ней наедине. Армен холодно глянул в мою сторону. – Не положено, – только ответил он. – Брось, Фредли, – вмешался Спирит. – Милена остаётся с нами. Она никуда с тобой не полетит. Так что в этой битве ты проиграл. – Врать-то!.. – только ответил я. – Да ладно, без обид! Найдёшь себе за стенкой другую девушку, если, конечно, ты ещё не передумал. Я молчал. Спирит, всё больше оживляясь, продолжал свою речь. – Да конечно же, передумал! Какой кайф тебе идти туда одному? Здесь ты всегда в безопасности, под нашим могущественным крылом. Мы с тобой будем дружить, ты нам – знание, мы тебе – крышу над головой. И заживёшь себе припеваючи! Не надо будет голову ломать над загадками. Всегда будешь сыт и доволен, а что ещё тебе для счастья надо? Разве я не прав? – Я хочу видеть Милену наедине, – обращаясь исключительно к Армену, с трудом выговорил я. – Да что ты заладил: Милена, Милена! – не унимался Спирит. – Она уже не твоя. Она вон за Армена собралась! – Помолчи, будь другом, – сказал я и обратился к Армену: – Моя просьба будет исполнена? Армен нехотя оторвал взгляд от одной точки, куда он смотрел, и обратился на меня. – Хватит разглагольствовать, – несколько грубо оборвал он. – У тебя есть два пути: либо ты соглашаешься на наши условия добровольно, либо придётся поговорить с тобой по-другому. У него совершенно изменился тон. Не понимаю, с чего вдруг он так разозлился. – Приведите Милену. Спирит пошёл за ней, и в зале воцарилось гробовое молчание. Я отсчитывал удары своего сердца – чтобы хоть как-то отвлечься. От того, что я сейчас и как скажу, зависит моя и её жизнь. Наша жизнь. Какие-то громкие возгласы в коридоре отвлекли моё внимание. Через минуту в дверях показался разгневанный Спирит, впереди которого шла Аля – она победоносно улыбалась. – Эта дурина, – запыхавшись, пробормотал Спирит, – позволила сбежать Милене! Армен так и выпрямился в кресле и вперился в неё взглядом. – Что?! – прогремел он. – Вовсе нет, – не спеша стала объяснять Аля. – Мила сама сбежала. Ей было очень плохо – уж не знаю, что вы тут с ней сделали. Она плакала. И я пошла за лекарством. А когда вернулась – её нет. – А ключи она где взяла? – подняла брови Оксана. – Ключи… Украла, конечно. Они у меня на столике лежали. – Так что же ты сразу не сообщила?! – Я подумала: ушла куда-нибудь, сейчас вернётся. Звала её, искала. След простыл! Видимо, совсем вы довели её, бедную, что она из родного дома сбежала! Аля говорила не спеша, словно оттягивая время. По мере того как она говорила, Армен свирепел больше и больше. Но ей как будто было всё равно. Она с нежностью смотрела на Армена, и, будучи уверена в правильности происходящего, вовсе не боялась его угрожающего вида. – Вот, дура! – не сдержавшись, процедил Армен. Больше он ничего не мог сказать. Похоже, эта ситуация совершенно выбила его из колеи. Спирит же стоял и грозил кулаком в сторону двери. – Спир, уведи Фредли, – сказал наконец Армен. – Организуем поиски. Далеко она от нас не уйдёт. И меня увели. ***Ф*** Не знаю, во что превратилась моя жизнь после того злосчастного вечера. Первое время меня держали в этой комнатушке, но потом отпустили домой, взяв с меня слово не покидать границы моего четвертака до тех пор, пока за мной не придут. Вот теперь я торчу дома, на диване, и каждый день жду, что постучится кто-нибудь оттуда, и опять начнётся эта пытка. Утомили они меня. Пусть забирают мою тетрадку, если она им нужна, а от меня отстанут. Хотя нет, я слишком откровенно писал о некоторых людях, которых мне лучше не вмешивать в эту историю… С тех пор как исчезла Милена, я не перестаю думать: где она может быть? Куда она пропала? А может, её уже нашли? Даже не знаю, что было бы лучшим для неё… Самое вероятное, что она спряталась на Окраине. Но мне даже представить жутко, как она там, жива ли ещё вообще?.. И всё я… Иногда так хочется поговорить с Оксаной, как она того заслуживает… Но с другой стороны: что толку? Я ведь сам… Кто заставлял меня впускать её? Верить ей? Снимать с неё платье? Тупик. Несоизмеримо бездонный тупик.
***М*** Сколько лет прошло, когда я держала последний раз ручку в руках… «Лет» в душевном исчислении, в обычном же – неделя. Живу сейчас в относительной безопасности и могу записывать всё, что требует сердце. Давно лежит у меня эта тетрадь, но всё не решалась начать… Вспомнить старое. Итак, побег… Не знаю, что именно сподвигло меня. Я ведь совсем уже смирилась со своим положением и смутно ждала только Ф. Но Ф. предал меня. И я поняла, что не могу больше жить в этих стенах, среди этих людей, где всё мне будет напоминать о нём, о его обмане… Я тогда вышла из зала и расплакалась. Аля прямо-таки набросилась на меня: что случилось? Что они со мной сделали?.. Я не хотела ей открываться. Мне было больно говорить об этом. Поэтому я выпалила в истерике: – Меня выдают замуж за Армена! Даже сквозь слёзы я увидела, как изменилось её лицо. И вмиг я поняла: Аля – моё спасение! – Аля, ангел мой, – говорю, – я не хочу за него замуж, да и он меня не любит! Он просто хочет мне досадить, на самом деле – мы обе это знаем – он предназначен только для тебя! Что же делать, Аля, скажи! – Ты уверена, что не хочешь за него замуж? – дрожащим голосом спросила Аля. – Да!!! – с жаром ответила я. – Я готова сбежать отсюда хоть на край света, но я никого не люблю и хочу быть одна! Последнюю фразу я произнесла в каком-то исступлении. Тогда Аля обняла меня и сказала: – Я помогу тебе сбежать. Я не поверила своим ушам: я ведь только этого и ждала! Но не думала, что она предложит это так сразу! Сколько раз до этого она была непреклонна из-за того, что Армен её поручил следить за мной и в случае чего жать на сигнализацию. Сколько раз я пыталась давить ей на жалость, выведывать что-либо хитростью, влиять на неё, как подруга – но всё это не давало результатов. Она лишь тяжело вздыхала и говорила что-то вроде: «Я люблю тебя, Мила, и поэтому я с тобой. Верь ему, он сделает лучше для нас всех. Надо только переждать!» Она безоговорочно доверяет Армену!.. А тут – на тебе, убегай! На всякий случай я задала контрольный вопрос: – Ты не боишься, что он будет очень зол на тебя? – Пусть зол, зато свободен. А злость пройдёт… Так ты согласна? – Ну, конечно! Она отдала мне все ключи, какие у неё были, и сказала, что придумает что-нибудь, чтобы задержать их. – Прощай, подружка! – она обняла меня. – Будь счастлива, – ответила я и… побежала! Боже, что я пережила, пока открывала все ворота, ища подходящий ключ, пока семенила украдкой вдоль заборов, боясь быть замеченной, пока ждала транспорт… Мне казалось, всё происходит ужасно медленно, настолько медленно, что я порой готова была сдаться и никуда не бежать, лишь бы не чувствовать это безумное состояние погони! Невыносимо… Предъявив паспорт, я зашла в первый попавшийся автобус и уселась в самый дальний угол. Я мучительно вглядывалась в окно, ожидая увидеть вооружённых лиц, которые уже действуют по указу поймать меня и доставить всеми возможными способами. Чем больше я удалялась от центра, тем сильнее боялась и не хотела туда возвращаться. Наконец, выйдя на конечной, я спросила у кого-то, как дойти до Окраины, и зашагала туда. Найдя дубовую дверь, я стала долбиться в неё, пока мне не открыли. Человек на страже сначала не хотел меня пропускать. Сказал, что это противозаконно, нельзя принимать из других районов, что если узнают, будет плохо, особенно мне – много чего говорил. Но я собрала все свои силы, использовала все возможные ухищрения, чтобы уговорить его. Отступать я не собиралась. И в конце концов победила! Уже совершенно обессиленная, я очутилась внутри Окраины и побрела среди домов, как-то на автопилоте и не решаясь остановиться, пока не увидела часовню. Я и теперь там живу. ***М*** Надо сказать, я очень удивилась, увидев эту церквушку (или как она там называется). Раньше я подобные постройки видела лишь на картинках в запрещённых книгах. Меня прямо-таки потянуло в неё зайти. Постучалась – никто не открыл. Тогда я сама приоткрыла двери и очутилась в пустой просторной комнате с круглым высоким потолком и расписными стенами. Прямо дух захватило – как в сказке! Я стояла и долгое время восхищённо озиралась вокруг. Потом увидела небольшую дверцу и толкнула её. Дверь поддалась. За ней в небольшом коридорчике было ещё три. Одну я снова толкнула наугад. Вошла. За ней был тёмный коридор, и я, постояв немного, решилась в него пойти. Не сказать, чтобы мне было страшно. Наоборот, я здесь чувствовала себя в безопасности. А может, от усталости я уже не могла так активно бояться. Я пробиралась вперёд. Через какое-то время я чуть не стукнулась лбом об ещё одну дверь. Нащупав ручку, я дёрнула её. Дверь отворилась, и я очутилась на улице, в саду. Напротив меня стоял человек и точил ножи. В первую секунду он замер, я тоже, и мы некоторое время смотрели друг на друга: я – с удивлением, он – с едва заметным напряжением. Это был мужчина лет за сорок с щетиной на бороде и каким-то идущим из глубины сознания взглядом. Он слегка впился рукой в нож и смотрел не на меня, а мне за спину, словно там кто-то есть. Я оглянулась на всякий случай. Никого. – Вы извините, что я так, без стука, – наконец заговорила я. – Просто не могла пройти мимо. Это такое красивое строение! Как оно называется? Монастырь? – Церковь. Бывшая, – после паузы ответил мужчина. Голос у него был тихий, низкий, и как будто ему тяжело было говорить. – Закройте за собой дверь, пожалуйста. – Ах, да, хорошо. Я закрыла дверь и снова посмотрела на него: он выжидающе молчал. – Я бегу из города, – сказала я. – Меня ищут, наверное. А я ищу укрытие. Вы не против, если я у вас остановлюсь? Мужчина был явно не готов к такому повороту событий. Какая-то чуть заметная складка на лице пошевелилась, и он задумался. – Я не настаиваю, – решила пояснить я. – Если у вас совсем нельзя, я поищу другое место. Или хотя бы на ночь остановиться – я просто устала очень. Я долго шла, шла, а тут увидела вашу часовню. То есть церковь. Она мне очень понравилась. Вы сами рисовали? – Нет. – Правда: очень красиво! Он откашлялся и спросил. – За вами погоня? – Думаю, да. – Вы преступник? – Ну, это как сказать… Я сбежала просто потому, что не могла там больше находиться. – Вы намерены жить здесь и не возвращаться? – Конечно! Назад мне дороги нет. Даже думать не хочу о том, что меня ждёт, если я вернусь. Он помолчал. Потом собрался было что-то спросить, но не спросил. Судя по тому, что взгляд ушёл куда-то вглубь себя, он сосредоточенно обдумывал. Держа в одной руке нож, в другой камень, он замер в этом положении минут на пять и не торопился давать мне ответ. Я так устала, что даже не нервничала по этому поводу. Наконец, он очнулся, или пришёл в себя – в общем, оглядев меня внимательно, не спеша сказал лишь одно слово: – Оставайтесь. – Серьёзно? Ой, спасибо! – с облегчением вздохнула я. – Я так рада! Только я должна вас предупредить: если они меня обнаружат, то вам придётся туго. – Я понял. – Меня, кстати, зовут Милена. – Марк. – Очень приятно! – Взаимно. Я проведу вас в комнату. И он, отложив камень, но не выпуская из руки нож, пошёл вперёд по дорожке, даже не оглянувшись, иду я за ним или нет. Да уж, обстановка была воистину необычная. Особенно эти высокие деревья и виднеющиеся домики вдали. Как в сказке! – Это гостевой дом, – сказал Марк, показывая на маленький домишко в углу сада. – Он теперь ваш. Располагайтесь. – Спасибо. – Я буду там, где был. Если что – обращайтесь. Он ушёл, и я вошла в домик. Очень маленький. Там стояли только кровать, шкаф, тумбочка и столик. Больше ничего не вместилось бы. Было окошечко со шторами. Всё чисто и уютно. Пахнет деревом. Я села на кровать. Я потеряла счёт времени. Казалось, Фредли, обман, Резиденция – всё это было так давно… На улице уже смеркалось. Я посидела минут пять и вышла в сад. До чего красиво! Дорожки, обложенные по краям белыми круглыми камнями. Скамеечки вдоль них. Виднеется церковь… Райский уголок! Марк стоял на том же месте и точил топоры. – У меня нет вещей, поэтому мне нечего раскладывать! – говорю. – Давайте я вам чем-нибудь помогу. – Я уже закончил, – не глядя на меня, ответил Марк. – Идёмте ко мне, я дам постельное бельё и налью чай. Обсудим всё заодно. – Хорошо. Мы пошли несколько в другую сторону и попали в огороды – грядки с овощами, теплички, парники. На том конце стоял его домик – раза в два больше моего. В домике было всё то же, простенькая обстановка, только уголок с кухней, где он поставил чай и стал накрывать на стол. – А мебель вы сами делали? – спросила я, завидев резные стулья в одном стиле со столом. – Только один стул. – Да вы художник! – искренне восхитилась я. – Первый раз вижу такую красоту! – Спасибо. Чайник вскипел, он налил нам чай, достал какие-то булочки и сахар. Да уж, питание здесь, похоже, скромное. Но это не важно. – Я бы хотел предупредить вас, – начал Марк после паузы, медленно и как будто нехотя подбирая слова. – Я долго живу один и люблю уединение. Поэтому прошу не отвлекать меня и не искать моего общества... кроме тех часов, когда мы едим. Завтрак у нас в девять, обед и ужин – в зависимости от ситуации, ориентировочно в два и в семь. В другие часы вы предоставлены самой себе. Вам лучше ради вашей же безопасности не покидать границы сада. – А чем я тогда буду заниматься? – расстроено спросила я. – Хм… Пишите мемуары, – ответил он, размешивая чай. – А вы дадите мне тетрадку и ручку? – Дам. – Может, я всё же могу быть чем-то полезна? Он напрягся, пытаясь, по-видимому, придумать мне занятие. – Можете полоть грядки или срывать больные литься с деревьев в саду – если, конечно, в этом разбираетесь. Можете шить себе одежду – не будете же вы вечно в одном и том же платье ходить. – Он даже не улыбнулся. – Я вам дам старые вещи и нитку с иголкой. Можете готовить поесть, мыть посуду – выполнять женские обязанности. Пока достаточно. Так закончился наш первый разговор. Вечером я гуляла по саду и плакала. Я думала о Фредли. ***М*** Марк сдержал слово и, хоть не сразу, выдал мне тетрадь с ручкой. Но я долгое время не решалась браться за свои записи. Смутное чувство тоски и тревоги одолевало меня, стоило мне открыть свой будущий дневник. И я забросила его до поры до времени… А теперь то ли от скуки, то ли ещё из каких побуждений решила записать все свои приключения. Хотя приключениями-то их особо не назовёшь… Здесь просто жизнь – тихая, размеренная… Каждый день завтрак, обед, ужин, когда я пользуюсь его обществом. Вне этих часов он занимается своими делами – сидит ли в кладовке, у себя дома, копается ли в огороде или вообще исчезает – я этого не знаю. Его стараюсь не преследовать, хоть мне порой любопытно и хочется с кем- нибудь поговорить. Но я жду своих законных часов и тогда уже действую на полных основаниях. Первое время мне казалось, что за мной непременно скоро приедет Армен со Спиритом, они схватят меня, привезут насильно туда, и опять начнётся эта невыносимая жизнь… Я плохо спала и без конца просыпалась, боясь, что они придут ночью, когда Марк не может меня защитить. Задвижка на двери не помогала почувствовать себя в безопасности. Помогло время. Теперь я думаю, что они забыли меня. А может, и счастливы, что отделались лишним свидетелем. Такие мысли не внушают радости, но зато успокаивают. Привыкаю к состоянию свободного человека. Свободного, относительно предыдущего состояния. За это время я сшила себе льняное платье – спасибо Марку за его тряпки. Теперь шью брюки и перешиваю свитер на более холодное время. Я всегда любила шить, но дома в этом не было необходимости – все шмотки мира могли быть моими, если бы я захотела. Дома я добросовестно ленилась… А здесь рада, что взялась за дело! Вообще я тут каждое утро просыпаюсь и, чтобы выгнать все тяжёлые мысли из головы, просто радуюсь. Радуюсь новому дню, солнцу или дождику, шуршащим на ветру деревьям. Радуюсь прелестному небу, разноцветным бабочкам и сорокам, которые только и делают, что трещат каждое утро в саду. Мир живёт! И это главное. ***М*** Этот Марк – птица ещё та! Полон тайн и загадок. Хочет, чтобы я жила с ним бок о бок и не спрашивала его ни о чём! Ага, фигушки! Сам разрешил мне говорить с ним за едой, пусть теперь не жалуется! Первое время я щадила его чувства, и поэтому наши разговоры выглядели примерно следующим образом. – А вы один живёте? – Да. – К вам кто-нибудь в гости ходит? – Нет. – Совсем никто? – Если случайно забредёт, как вы. – Значит, ходит! – Крайне редко. – А зачем тогда домик для гостей? – Не я строил. – А кто? – Не знаю. – А разве в саму церковь люди не заходят? – Бывает. – А вы долго так живёте? – Да. – Сколько лет? – Не помню. – Вам не надоело? – Нет. Вот-вот, попробуй-ка раскрути его на какую-нибудь связную фразу! Только односложные ответы. Мне, конечно, было этого недостаточно, но я не хотела тревожить человека, который так мило предоставил мне жильё. Однако я сделала несколько наблюдений. Во-первых, этот Марк, судя по всему, какой-то исследователь, потому что в его второй комнате, где он спит, на столе вечно лежат какие-то бумаги, на которых нарисованы таблицы, схемы, графики. В мастерской у него наряду с предметами для того, чтобы мастерить, находится куча книг. Даже книг больше, чем инструмента. Причём могу поспорить, больше половины из них – запрещённые. Удивляюсь, откуда он здесь, на Окраине, их скопил. Кроме того, в мастерской у него есть сейф, как он сказал, для холодного оружия. Оно и понятно: Окраина – не колыбель цивилизации. Сам Марк почти всегда ходит серьёзный и как будто равнодушный ко всему. Пряди седых волос виднеются в куцем, растрёпанном хвостике, завязанным каким-то шнурком. Морщины у него прямо-таки разрезают лоб, говоря о том, что этот человек постоянно думает. Ну, ладно, пусть себе думает, я ведь не тревожу его в обычное время. Но он, бывает, даже во время еды думает, отчего становится рассеянным и поддерживает беседу только для видимости. Очень замкнутый человек. Хотя на мои шутки иногда едва заметно улыбается. Возможно, ему даже нравится, что у него есть весёлый собеседник, а то он тут вечно один да один – так и с тоски помереть можно. Он, конечно, не выражает никак своё отношение ко мне, но однажды, когда у меня было плохое состояние и я опять много думала о Ф., я не разговаривала за едой, как обычно. Он хоть и не спрашивал, в чём дело, но был более внимательным что ли, подкладывал мне побольше еды, и, может даже, ему уже не нравилось есть в тишине, как раньше. О Ф. я думаю каждый день, хотя всё стараюсь забыть. Но здесь делать особо нечего, поэтому мысли лезут и лезут. А они такие безрадостные, что до слёз могут довести. Тогда я иду, сажусь под дерево (иногда ложусь) и смотрю в траву. Там такой увлекательный мир, кузнечики так скачут! Я представляю, что если бы я была маленькая, то залезла бы на спину к кузнечику, и мы бы скакали вместе… И легче становится… ***М*** Открытие: Марк – шутник! Он умеет смеяться! Это я его насмешила. Спросила, откуда он берёт картошку для еды. Что я весь сад его обошла и ни одного картофельного дерева не нашла. Он как начал вдруг смеяться. Причём так громко, раскатисто. Но смех у него, я бы не сказала, что открытый и добродушный, а скорее, злорадный и чуть презрительный. Я прям не ожидала. Ну, откуда я знала, что картошка – это овощ, а не фрукт?! Потом мне самой стало смешно, и я присоединилась к нему. Мы хохотали минут пять, не меньше! Теперь он при случае издевается надо мной. Например, жалуюсь я, что голова болит. А он: «Ты сегодня мимо дерева не проходила? А то вдруг тебя картошка с дерева зашибла!» И усмехается. Но так, как тогда смеялся – только один раз. Но не всегда он такой. Только когда настроение хорошее – что-то там получилось в своих схемах, либо что-то удалось на славу в мастерской. А если ещё в процессе, то он всё думает, отчего становится более скованным и нелюдимым. ***М*** Сегодня я со страху чуть под кровать не спряталась. Гуляла по саду, а вдруг из-за забора посыпались камни и послышались жуткие крики. По- видимому, на нас напали! Я бросилась в свой домик, закрылась изнутри и дрожала всем телом. Мне казалось, они перелезут ограду и убьют меня… Потом вдруг – бах! бах! – выстрелы. И тишина. Слышу: – Вылезай. Они ушли. Марк с револьвером в руке сидел на скамейке и жевал яблоко. – Кто это были? Зачем они кидались? Ты убил их??? – в сильном волнении засыпала я его вопросами. – Напугал. Так, местные хулиганы… – Боже, какой кошмар! – Не обращай внимания. Это ж Окраина. Главное, не покидай пределы моих владений. Это была самая душевная фраза, которую сказал Марк за всё время пребывания здесь. Но после этого он смолк и даже за ужином не разговаривал, погрузившись в себя. Словно он превысил норму высказанных слов и теперь специально отмалчивался. А мне было так одиноко. Так хотелось поговорить!.. И я снова облила подушку слезами… ***М*** Наконец-то: всё изменилось! Я поближе узнала его и сама незаметно для себя стала называть его на «ты». Наверное, с большого стресса. Конечно, он с утра предупредил меня, что уедет до ужина, чтобы я сама всё приготовила. Я мало того что целый день находилась одна и мой собеседник не отобедал со мной положенное время, плюс ко всему он вернулся уже совсем поздно вечером! Я уже беспокоиться стала. Стали закрадываться мысли, что он бросил меня. Или поехал в Центр – сдавать. Я даже подумала, что если он не вернётся до завтрашнего утра, придумать запасной вариант, куда спрятаться на случай того, если придёт с обыском. Обнаружила в старом дереве на самой окраине огромное дупло и лестницу вниз. Решила, что там и пережду. Поэтому не удивительно, что, когда он вернулся, я так и выпалила на одном дыхании: – Ну и что: где ты пропадал целый день? Я уже не знала, что и думать!!! – Гайки закручивал, – спокойно ответил он, наливая себе чай. Он был довольный и слегка возбуждённый. – Небось пристукнул кого-нибудь, как здесь у вас принято? – Нет, обошлось. – Ну, расскажешь ты наконец? Я целый день одна сидела, не общалась в положенные часы, и я имею право услышать всю правду! – Сначала ты скажи, – вдруг обратился он ко мне, глядя на меня в упор. Я даже удивилась: первый раз за всё время! – Убеди или разубеди меня во мнении, что ты представитель Тайной Академии. – Я так и выпучила на него свои глаза: – Чего?! – Тайной Академии, – отпив глоток, повторил он. – Я не враг, не воин… Я мирный гражданин Окраины. Я не принадлежу к какой-либо партии или оппозиции правительству. И мне всё равно, кем ты можешь быть – тайным агентом или шпионом. Но мне надо знать… ради моей собственной и твоей в том числе безопасности, ну, и уверенности в своём спокойном будущем. Это понятно? – О, да, конечно! – ответила я, не ожидая от него такой тирады. Хотя, если честно, ничего не я поняла! Какие партии-оппозиции? Что он мне голову морочит? – Тогда я прошу ответить обстоятельно и подробно, – он закинул ногу на ногу и искоса посмотрел на меня. Он очень редко так смотрел, но в эти моменты меня всегда начинала мучить совесть, что я здесь и причиняю ему столько неудобств. К счастью, с совестью мне договориться проще. – Ты слишком высокого обо мне мнения, – улыбнувшись в ответ, сказала я. – Какой из меня шпион? Я же первому встречному всё разболтаю! А про себя я не рассказывала, потому что ты не спрашивал. Но если ты хочешь, то я к вашим услугам. – А как насчёт Тайной Академии? – продолжал пытать меня он. – Первый раз о таком слышу! Это вообще что? Он помолчал, думая, отвечать мне или нет. Может быть, он сомневался в моей искренности и думал, что я притворяюсь. Поэтому ответил не сразу: – Это академия, которая занимается вопросом возможности преодоления системы индивидуумом. Другими словами, может ли человек выйти из-под влияния системы или он подчиняется ей всегда. – Уау! – я быстро-быстро захлопала глазами. – Это очень занимательно! Расскажи поподробнее, а? – Только после тебя. Ой, ну, к чему этот настороженный тон, словно на допросе? Надо его как-нибудь приласкать что ли, а то совсем ершистый! – Ну… раз я, значит я, – с покорностью улыбнувшись, вздохнула я. Подумав немного, я сказала так: – мЯ жила в Центральной Резиденции. Мой отец с группой других людей управляли страной. А потом там всё изменилось, пришли дети и стали править сами. А их власть зашла чересчур далеко. Вот я и сбежала. – Действительно, очень содержательный рассказ, – проворчал Марк, а я засмеялась. – Ну, спрашивай меня конкретно, я не знаю, что тебе рассказывать! – Начни с твоего имени в паспорте, – посоветовал он, но при этом как будто напрягся. – Если тебя интересует тип, то мой – интуитивно-этический экстраверт. У Марка на миг промелькнуло выражение вроде «этого ещё не хватало…». – Как? Тебе не нравится мой тип? – обиженно спросила я. – Нет, – равнодушно произнёс он. – Хотя сейчас это не имеет значения. – Ну ты прямо меня огорчил! И что мне теперь делать? – Измени тип, – пожал плечами Марк и стал намазывать себе бутерброд маслом. Он как будто слегка расслабился и даже повеселел. Видимо, мой тип совсем не опасен! – Я не хочу менять себя, да это и невозможно! – уверенным тоном заявила я. – Почему же?.. Базовую можно не трогать, а вот творческую нужно перевести в блок суперэго на место болевой, а оттуда изъять логику и поместить за место этики. Станешь хотя бы чем-то приемлемым. Хотя… Логика у таких, как ты, из воздуха не появится. – Так же как у логиков этика! – тут же ответила я. – Велика важность – ваша этика, – скептически поморщился Марк. – Конечно, – твёрдо продолжала я. – Этика – это такой комплекс знаний о человеке и чувств, который логику даже не снился! – И счастье, что не снился. Марк откусил бутерброд и с удовольствием зажевал его, показывая, по- видимому, что спорить с такими, как я – пустая трата времени. На этот раз я не обиделась, только бросила ему небрежно: – Судя по тому, с каким презрением ты говоришь об отсутствии логики, то ты сам логик. – Понятное дело, – продолжал жевать он. – Ты ведь знаешь мой тип. – Откуда? Когда я бежала, то села на первый попавшийся автобус и даже забыла спросить, куда он идёт! Мне ведь неважно, на какой Окраине укрываться. Он недоверчиво усмехнулся. – Тогда догадайся. – Логик стопроцентно! – Допустим. – Интроверт. – Дальше. – Логик интроверт… – повторила я и задумалась. Эх, жаль, что я так мало исследовала систему! Сейчас бы мне эти знания так пригодились! Не хочется перед ним показывать себя в луже. Но больше я ничего не знаю. Фредли мне говорил перед сабантуем о сенсориках, которые любят есть и одеваться… – Не сенсорик, – наугад заявила я. – Возможно. – А что там ещё есть, я не знаю! Я не такой уж специалист, чтобы разбираться во всех этих терминах. – Оно и понятно. Но почти угадала. На вашем языке – «небесный». – «Небесный»! – удивлённо повторила я. – Надо же! И какие у нас с тобой отношения по таблице? Помолчав, он ответил: – Миражные. – Это хорошие отношения? – Для кого как. – А для тебя? – Раньше я не особо стремился общаться со своими «миражными». – Понятно. Все стремятся только с одними дуалами общаться! – брякнула я первое, что в голову пришло. – Нет, – к моему удивлению возразил он. – Дуалов обычно слишком идеализируют, обосновывая свою идеализацию логически. А когда человек долго погружён в систему, он перерастает этот этап и смотрит более здраво. – Может, потому что ты не нашёл своего дуала? – У меня был дуал… И не только. – И что? – я с любопытством уставилась на него. Поколебавшись, он ответил: – С той, которая не только, было всё. А с дуалом наши отношения держались только на дуализации. – Тебе просто не повезло. Если ты любишь человека, и он плюс ко всему твой дуал, то это, наверное, здорово! – Не знаю, не пробовал. ***М*** Вчера не дописала, потому что устали глаза. В общем, после всяких вопросов системы, после того как он узнал типы родителей и вообще о ситуации там, мы дошли до Тайной Академии. Я сначала было пожалела, что завела об этом речь. О серьёзном, видимо, с ним лучше не разговаривать. Он может рассуждать и говорить о многих, на мой взгляд, не нужных вещах. В общем, со вчерашнего он, похоже, окончательно разговорился… – Тайная Академия образовалась восемь лет тому назад. Её появление было вызвано потребностью правящего слоя общества и явилось переходным этапом развития нашего государства. Если ты знаешь, любое государство всегда развивается поэтапно. Этап – это условность, можно сказать, определённая стабильность. Она достигается… – Марк! Давай конкретно и по делу! – попросила я. – Как хочешь, – пожал он плечами, однако ему не понравилось, что я его перебила. Помолчав, он продолжил. – До сих пор считалось, что человек зависим и подчиняется определённым законам бытия, в том числе законам системы. Свобода человека – извечная тема, которой посвящено немало запрещённых трудов… – Он хотел что-то добавить, но глянул на меня сердито и продолжал: – Однако восемь лет была озвучена мысль о возможностях выбора человека и управления его тем, что, как считалось, раньше управляло им. – Вздор! – перебила я. – Разве может человек управлять системой? – Я говорю сейчас о Тайной Академии, – с терпеливой суровостью произнёс Марк. Я послушно замолчала. – Её главной задачей было исследовать психотип человека как в применении к социуму, так и в индивидуальном разрезе. Это необходимо было для того, чтобы выявить условия, при которых индивид склонен более проявлять работу функций своего типа, и при которых он менее всего на них опирается. Кроме статистических данных, использовался метод дисфракции головного мозга. Когда мозг находится в предрезентабельном состоянии… – Марк! – чувствуя лёгкое раздражение, остановила я его. Он что, выпендривается передо мной? – Прости, что перебиваю, но… Можно нормальным языком, а? Без всяких там заумных терминов! Он молча пожал плечами и продолжал. – Тайная Академия через свои исследования искала ключ, вариант, при котором человек становится неуправляемым с помощью «кнопочек» системы. Он делается как бы выше системы. – Понимаю. Это как гороскоп. Я ещё застала, когда мне мама с папой взахлёб читали, что говорят звёзды. Но я знала немало людей из других районов и четвертаков, родившихся под моим знаком, и все они совершенно были не похожими, индивидуальностями. Наверное, они просто выходили за рамки гороскопа. – Если брать твой пример, то, по-видимому, гороскоп действовал на каких-нибудь слабых покорных людей. А на ярких личностей оказывало влияние уже другое. – Вот это уже более понятно! – обрадовано проговорила я. – Но система – это не гороскоп. Это костяк, основа, скелет психики человека, которую просто так не исключишь из внимания. И среднестатистическому человеку гораздо сложнее найти условия, при которых он мог бы жить не по законам системы, а по собственно им устанавливаемым. Тайная Академия и занимается поиском этих условий. – Это ужасно интересно! И что, нашли что-нибудь? – Это смотря с какой стороны посмотреть. Они потом разделились на две школы, одна из которых считала, что такие условия невозможны, а другая утверждала, что нашла эти условия. – Так что же она нашла? – нетерпеливо спросила я. – Что бы она ни нашла, я бы не стал с точностью это утверждать, так как заявления этой школы противоречат трезвому логическому взгляду. – Да мне по барабану ваш трезвый логический взгляд! Что они нашли? – торопила я его. – Если тебе так важно это знать, могу сказать, тем более что, несмотря на некую антинаучность, здравое зерно у них имеется. Они считают, что у человека для таких целей должна работать хотя бы половина всех клеток мозга. Общеизвестно, что человеческий мозг задействуется современным человеком на 2-3%. Если этот показатель дойдёт до 50%, человек станет выше системы. – А почему не 49%? И как это можно проверить? Как сделать так, чтобы достичь этих 50%? – забросала я его вопросами. – Проверки пока что ведутся. 50% – это, конечно, условность. Факт тот, что чем больше клеток головного мозга работает, чем меньше мы становимся зависимы от системы. А чтобы этого достичь… – он как-то печально вздохнул. – Здесь уже задействуются другие области, но никак не наука. – Так что же? – Нужно, по их утверждениям, соблюдать несколько условий. Во- первых, сменить образ жизни. Снести границы и жить в природе и с природой. – Уау, ну и заявочки! Как же эта Академия до сих пор живёт! – На то она и тайная. Она нужна правительству, оно должно знать все подводные камни. – А во-вторых? – мне явно нетерпелось. – Во-вторых, человек должен выпускать в мир и желательно получать только позитивные эмоции. – Причём здесь эмоции? – недоверчиво переспросила я. – Третье, – продолжал он, – человек должен знать и понимать законы мироздания, жить в соответствии с ними. – Законы чего? – поинтересовалась я, услышав очередное незнакомое слово. – Мироздания. Ты когда-нибудь задумывалась над тем, как создан мир, в котором мы живём? По каким законам он развивается? – Нет… – захлопала я глазами. – Нас этому в школе не учили… – Вас в школе просто методично отучали думать. Системе нужны роботы, а не люди. – И что это за законы? – Например, такой: «Подобное притягивает подобное». Или: «От наших мыслей сегодня зависит наша жизнь завтра». Или: «На каждое действие есть противодействие». – Марк, это всё действительно так? Марк помолчал некоторое время. – С точки зрения научного подхода здесь многое вызывает сомнение. С точки зрения жизненной практики многое сходится. Я ещё в стадии проверки. – Как всё, оказывается, интересно! – искренне восхитилась я. – Скажи, а где находится эта Тайная Академия? Я в Центре ни разу её не видела и о ней не слышала. И ещё: ты обещал мне рассказать, где сегодня пропадал. – Хм… Я уже покушал. – Ах, вот как! – Может, в другой раз, – он пожал плечами и вышел из-за стола. – Ты подлый тип! Но у меня нет выбора, – вздохнула я. – До завтра. Так мы и разошлись. К слову сказать, за завтраком он был молчалив и задумчив и явно не расположен к откровениям. Я решила не выдавливать из него ответы, а подождать благоприятного момента. И до сих пор жду. ***М*** Очередная неделя затишья. Видимо, это после хорошего увлекательного разговора – теперь Марк сожалеет об этом. Он закрылся, ушёл в себя и отвечает на всё кратко и односложно. Мне в это время очень и очень скучно. Я снова начинаю вспоминать, и это снова вызывает у меня приступы хандры… ***М*** Не писала, потому что всё это время ничего не происходило, а я активно взялась за вязание. Распустила старые вещи и вяжу новые на холодное время. Шить мне немножко надоело, а вязать очень нравится! Марка я всё-таки раскрутила на разговор. Он долго не хотел говорить – то ли не до конца доверяет мне, то ли по своим причинам. Но в конце концов он сказал жутко интересную информацию. Что две школы Тайной Академии враждуют друг с другом. Что первая, научная, состоит при правительстве. А вторая заседает ТАМ – вне нашего государства!!! У меня такой шок был после его слов!!! Они там живут, исследуют систему и поставляют данные заинтересованным лицам примерно раз в три месяца. Они имели дело с родителями, а дети, видимо, об этом ничего не знают. Ха-ха-ха, Армен, бе-бе-бе! Марк сказал, что в «охровом» районе есть выход. На мой вопрос, был ли он ТАМ, он ответил что был. Вот это да!!! – А почему ты туда не переселишься? Не пускают? – спрашиваю. Жмёт плечами. – Пускают. Но мне и здесь хорошо – А мне туда можно? – Не сейчас. – Почему? – Узнаешь в своё время. Я просто не могла выразить всего удивления. Сколько тайн он, оказывается, знает! А это, поди, ещё не всё! Вот бы сюда Ф.! При мысли о Ф. радость поутихла. Марк тоже казался задумчивым. – Теперь, после всего, что ты знаешь, у тебя один путь – это замуж, – полусерьёзно вдруг проговорил он. Я не удивилась. – Можно, и замуж. Только не сейчас. А почему – узнаешь в своё время. Мы обменялись улыбками, и разговор был закончен. ***М*** Задумалась: а что дальше? Как я вижу своё будущее? Неужели дожить здесь до конца дней?.. Если повезёт, то можно и туда… А если нет? Тогда только выйти замуж за Марка… И сделаться обычной женой, как все… Нет, пока не могу. Сначала надо, чтобы прошло вагон времени, чтобы стёрлась из сердца та боль, которая иногда мучает меня по ночам, тот образ, который ещё влечёт меня к себе… Мне иногда так хочется вернуться… Уже прошло больше трёх недель! Там, наверное, всё изменилось. Армен женился на Але. Спирит нашёл себе подружку из «аквамарина». Алек с Ником отыскали разгадку системы. А Фредли… Не знаю, что стало с Фредли. Странно, я написала и поняла, что не держу на него зла. Оно постепенно уходит. Но меня беспокоит единственно, что стало с Фредли. Страшно представить, что они могут с ним сделать… Мне бы хотелось, чтобы он жил и был счастлив. Пусть не со мной. Пусть с той девушкой на ярмарке или с этой Оксаной… Только бы счастлив был… Наверное…
***Ф*** Я снова хожу на работу. Но теперь уже затем, чтобы вписывать им в компьютер те знания, которые мне известны. Писарь, короче. Норе я варю между делом. Она так соскучилась и очень обрадовалась, когда я вернулся. Я тоже по ней скучал. Как раз для выполнения поручений Армена о моей работе ко мне приходил Алек. Я как-то равнодушно принял его. Мне даже не хотелось знать, что его интересует и на чьей он стороне. Только по делу. Но он сам стал говорить обо всём. – Милену так и не нашли, – заявил он чуть ли не с порога. – Ума не приложу: где она укрылась?! Уже обошли все благоприятные для её пребывания районы. Сейчас прочёсывают остальные. Спирит надеется, что она сама вернётся, не выдержит. А я думаю, что она договорилась с людьми и поселилась в укромном местечке, где её никто не выдаст. Мне кажется, нескоро она захочет показаться… Я не отвечал, и Алек продолжал. – В ближайшее время начнётся перестройка всего государства. Будут постепенно сносить границы четвертаков, а освободившимся материалом укреплять главную, отделяющую нас стенку. Первым переселят «красный» район к «синему». Мой родной… Представляешь, я уговорил Армена, и он разрешил нам с Ником присоединиться к обычным гражданам и жить, как все нормальные люди, жениться, работать… Я и не верил такому счастью!!! Думал, рискну, мало ли что! А он – на тебе, и согласился! Наверное, не нужны мы ему здесь особо. Сказал, правда, что на первое время поставит контроль в дома, чтобы можно было прослушивать все наши разговоры. Понятное дело, что о системе – ни- ни. Да что мне эта система, очень надо! Я и как-то сам… Только Ник уже и переезжать не хочет. Всё с нашей Лелей крутит. Но ничего, я его за шкирку перетащу! Я слушал его рассказы как что-то, отдельное от меня. Я порадовался за него, что он хорошо устроился, но внутри у меня ничего не дрогнуло, не шелохнулось. Мне было всё равно. – А твоей Гелли лучше уносить ноги, пока не поздно. – Что с Гелли? – спросил я. – Она вляпалась по уши, насколько мне известно, и у неё один путь – это работать в Резиденции под постоянным контролем. А это незавидная работа, сам знаешь! Ты, кстати, ещё не думаешь уйти? – От себя не уйдёшь, – только усмехнулся я. – От себя и не надо. Ты беги отсюда, из государства. Ты же можешь. Тебе здесь не будет житья. Тебя не пустят в нормальные люди. А с ними – они никогда не смогут считать тебя своим. Так что ты изгой общества, Фредли. Как ни крути, тебе лучше уйти. – Да куда я теперь уйду? – пожал я плечами. – Придумай что-нибудь, ты же можешь. Возьми с собой Гелли. Может, и Милена к вам со временем присоединится. Он говорил об этом с такой беспечностью, что я не видел смысла ему что-либо отвечать. Я замолчал и сделал вид, что задумался. Алек тут же засобирался – по-видимому, не любит, когда молчат. Перед уходом, извиняясь, вдруг выдал: – Прости, Фредли, за письмо… Ну, что передал его Армену. – Зачем?.. – только вымолвил я. – Он обещал мне свободу, если я добуду от тебя что-нибудь важное… Я же не знал, что там такое! Это ведь только кажется, что мы в Резиденции сами по себе живём. На самом деле все у Армеши в ежовых рукавицах ходим… Ты его не знаешь, он укокошил бы и не поморщился! А теперь вот – переехать. Думаю, письмо-то как раз и повлияло! – Я начну работать с понедельника, – заверил я Алека, всем видом показывая, что разговор окончен. Он ушёл. ***Ф*** Был сегодня на ярмарке и поразился: насколько же там ничего не изменилось! Всё те же люди, которые что-то делают своими руками или мозгами, вывозят показать-продавать, радуются встречам, смеются, наслаждаются жизнью… Ведь и я когда-то был таким же… Видел Криса, говорил с ним. Рассказал ему о предстоящих переменах. Он уже слышал что-то краем уха, но узнав от меня подробности, обрадовался безмерно. Сказал, что теперь непременно женится на Гелли. – Да кто тебе позволит на ней жениться, – грустно усмехнулся я. – Для Гелли только один спасительный путь – бежать отсюда прочь. – Да ну, не преувеличивай. – Я серьёзно. Если мы сбежим вместе с ней, ты к нам присоединишься? – Друг, ты спятил? Куда бежать? Здесь такие перемены, а ты! – Подумай, Крис, я совершенно серьёзно. Гелли слишком много знает. Если она останется здесь, то её в скором времени просто уберут как ненужного свидетеля. Поверь человеку, который работает там. Так что не торопись с планами насчёт неё. Может, найдёшь себе другую «персиковую» и женишься… Крис был, похоже, не в восторге от моих слов … Кстати, Гелли он не видел, как и я, уже более двух недель. – А я тут твою сестричку на днях видел – так она у тебя важная шишка, – криво усмехнулся я. Мне было интересно, в курсе ли он чего. – Она прокурор со стажем, – с гордостью проговорил Крис. – Ну-ну, – покачал головой я. – Передать ли ей от тебя привет? – подмигивая, спросил Крис. – Передай, что ей прямая дорога – в театральный институт, – бросил я и ушёл, не желая больше бередить свою больную рану. Я побродил ещё по ярмарке и встретил Влада, который шёл за руку с Эль. «Ревизия», – автоматически пронеслось у меня. Хотя что мне за дело… Разве только предупредить: смысл им вместе, им не дадут… – Влад, ты не собираешься со мной улетать отсюда подальше? – А ты что, собрался-таки? – Не зря же я над твоей штукой корпел! – Ну, может, и соберёмся. Ты как, Эль? – Хоть на край света, – улыбнулась девушка. – А Гелли вы давно видели? – Ой, – беспокойно проговорила Эль, – она уже неделю дома не появляется. Всё на работе задерживают. Не знаю, как там она, бедная. Я немного прошёлся с ними и хотел попрощаться, но Влад меня удержал. – Давай проводим Эль, куда она хотела, а потом с тобой ещё потолкуем. Мы так и сделали. Когда мы остались наедине, Влад сказал мне таинственным шёпотом: – А ты всё-таки серьёзно надумал бежать? – Думаю пока. – Ты один хочешь? – Пока один. – А твоя девушка? – Ты про Милену? Я не знаю, где она… Я рассказал Владу о её побеге, умолчав о причинах с моей стороны. – Без неё я не хочу бежать. Но и оставаться мне здесь нельзя. Надо найти её как можно скорее. – Ну, так что же ты не ищешь! – Но как? И где? Государство такое большое… – Найти девушку среди людей – это не иголку в стоге сена. Я бы на твоём месте подумал её мозгами и стал бы искать, спрашивать людей. По-любому кто-то что-то видел. – Хорошо, я подумаю. А ты сам-то как с Эль? Повстречаешься – и бай- бай? – Не-а. Я слышал, грядут великие времена. Авось, всё получится. Я рассказал ему о том, что мне известно. Услышанное огорчило его. – А я думал, свобода будет во всём… Вот, блин! – Давай вместе махнём отсюда! Эль уже согласилась. – Ну, задал задачу… А что я родителям скажу? На работе? – запереживал Влад. – Придумай что-нибудь! Ты же можешь. – С работой ещё ладно, я ведь сам по себе. Могу клиентам сказать, что больше не программист. А родичам… Записку написать? – Да что ты паникуешь? Подумай сначала. В любом случае надо прямо сказать. Как же так: уходишь, может, очень надолго – и записка? Не серьёзно как-то. – Ну, не знаю… – каким-то немного обиженным тоном проговорил он. Будто его заставили убирать за собой игрушки, а он не хочет. – Ладно, спасибо за инфу, буду думать. Влад попрощался со мной, похоже, в действительно глубокой задумчивости. В принципе, зная его родителей, могу себе представить, как ему может быть трудно говорить правду. Как схватится за голову отец, как заахает-заохает мать… У нас же у обоих они «розовые», СЭИ то есть. Вот и проявится у них творческая этика эмоций, которая мне – мозоль на пятке. Ещё, небось, пытаться будут манипулировать эмоциями, чтобы остался. Даже не знаю, лучше ли, что Владу они дуалы, или наоборот… А он, как и я, не любит конфликтов и разбирательств. Он пугается и хочет улизнуть от них всеми возможными способами. Но записка – это уж слишком! ***Ф*** Я искал – пусть не активно, не спрашивая встречного-поперечного, чего мне, конечно же, в моём положении делать не следует, а так, узнавая окольными путями. Много мне помогла Аля. Не знаю, из каких побуждений она это делала. Иногда была добра со мной, иногда говорила холодно и даже презрительно. Она узнавала у Армена последние новости: о том, какие четвертаки и Окраины они обшарили, в каких районах ничего не нашли. Последний раз Аля мне принесла такое известие: у Армена слишком много накопилось работы, чтобы лично участвовать в поиске Милены, а посторонним он то ли не доверяет, то ли не хочет доверять. Так что поиски временно приостановлены. Я даже не знал, радоваться мне или нет. А после того, что сказала мне Аля напоследок, вообще серьёзно задумался. – Ты не любишь её, – выдала она мне. – Я наблюдаю тебя со стороны и давно заметила. Ты не любишь, ты просто привык. Действуешь автоматически. – Возможно, со стороны так оно и кажется, – нехотя ответил я. – Мой тебе совет: забудь её! Найди себе другую девушку, а её оставь. Я тупо уставился на неё. Я не понимал, серьёзно она или шутит. Она несколько секунд смотрела на меня внимательно, а потом презрительно рассмеялась. – Бревно! Прости, Фредли, но это так! Ну, что ты смотришь? Ты, поди, уже согласился, что лучше смириться и оставить её? О, Боже мой! Я же говорю, что ты не любишь её! – Может, лучше о деле, а? Со своими чувствами я как-нибудь сам. – Сам, сам! – передразнила меня Аля. – Пока ты будешь сидеть, думать, как чурбан, она уже двадцать раз решит, что ты забыл о ней! Понял? Разве ты настоящий мужчина??? Кто так делает! Сколько времени прошло с тех пор, как Милена сбежала? – Месяц почти, – со вздохом ответил я. – Месяц! И ты так спокойно об этом говоришь!!! А что ты сделал за этот месяц? Подкарауливал меня, ожидая свежих новостей? Сидел и вздыхал по углам? Раздумывал о своей любви? Ты – тряпка, Фредли, прости меня!!! Я бы никогда за тебя замуж не вышла. Настоящий мужчина, рыцарь, ради своей дамы весь свет перевернёт, чтобы найти её! Он рискнёт всем, что ему дорого, но не медля ни секунды пойдёт на поиски и не успокоится, пока не достанет её из лап чудовища! А достав, встанет на колено, положит у её ног цветы и скажет: «Пойдём со мной, милая, я в целом мире одну тебя люблю!» Понял??? Ну, и всё, не показывайся мне больше на глаза!!! Она развернулась и ушла. А я сидел. Я особо близко к сердцу не принял её слова – у неё часто менялось настроение. Но сегодня она была как- то особенно в ударе. Что-то осталось у меня от её речей. Вот сижу и думаю. ***Ф*** Решился. Собрался поздним вечером и отправился на Окраину своего района. На входе у меня потребовали жёлтый билет. Я отмахнулся. – Я тут девушку ищу. Она сбежала примерно месяц назад. Она могла у нас остановиться? – У нас здесь не пятизвёздочный отель, – усмехнулся сторож. – Девчонок давно не было. – Подумайте хорошенько. Это очень важно. – Не-е, – покачал он головой. – Если бы была, я б запомнил. Вон в журнал взгляни – пусто. Одни мужики. – Спасибо. Я развернулся и пошёл прочь. Уже на обратном пути подумал, что надо было настоять. Вдруг она просила молчать, и он ничего не сказал? Ладно. Завтра пойду в соседний. Так буду один за одним. Только не в наш четвертак, а в противоположную сторону. Начну с «Воды». Выпишу себе разрешение… Или без него. Буду уходить туда после работы и возвращаться утром как раз на работу. 16 ночей – и, возможно, что-то уже будет ясно. Я твёрдо решил: не могу я без неё. И она… тоже. ***Ф*** Я побывал в пятом. В пятом по счёту, или «небесном». В него я попал только через две недели. Почему так нескоро? В «фиолетовом» отбивался от какого-то маньяка, и он крепко порезал мне левую руку выше локтя. Я недоумевал: из трёх районов вышел цел и невредим, а тут – на тебе. Слёг домой, тётя Руся за мной ухаживала. Приходил Спирит пару раз – впустую. Проверить, не мухлюю ли я. Я упомянул про головные боли, а о руке молчал. Вчера вышел на работу. Да, в пятом. Наученный опытом, я взял удостоверение работника Резиденции и газовый баллончик. Прошагал больше часа до Центра, оттуда ещё часа три до Окраины в тёмную ночь. Внутренне крепясь, позвонил в дубовую дверь. Открыл какой-то мужик, который, узнав, что я из другого района, не хотел меня впускать. Тогда я сунул ему под нос удостоверение и сказал, что разыскивается беглянка. – Это не вы ли приходили у нас месяц тому назад? – Да, это я. Есть новости? – Да. В тот день на дежурстве был мой напарник. Он сказал, была девушка. Он пропустил. – Какого числа? – Взгляните. Он открыл журнал и показал запись с пометкой «Без паспорта». Я напряг мозги: дата почти что совпадала с днём побега Милены. Но только почти: здесь было записано двумя днями раньше. – И где она сейчас? – сурово спросил я, отложив журнал. – Неизвестно. Прижилась у кого-нибудь из местных. – Разве нет никаких сведений с тех пор? – Никаких. Я внимательно посмотрел в равнодушное лицо мужика. Вряд ли он стал бы что-то скрывать, ему всё равно – он исполняет свой долг. – Я отправляюсь на поиски, – бросил я и собрался уходить. – В одиночку? – недоверчиво покосился мужик. – Пока да. Если потребуется помощь – мы с командой прибудем завтра. Не дожидаясь лишних вопросов, я решительно повернулся и зашагал прямо по улице. Я шёл, повинуясь какому-то смутному ощущению, по прямой улице. Мне почему-то казалось, что Милена тоже, если была здесь, то шла именно прямо, чтобы сначала освоиться, а потом уже искать место приюта. Стояла тишина. По правую сторону располагались малоэтажные деревянные дома, в которых были заперты ставни. По левую сторону громоздились бетонные постройки со множеством окон, похожие на бараки. В них иногда горел свет, видны были какие-то силуэты, слышны отдалённые разговоры. Но в общем было тихо. После «фиолетового» и «бирюзового» мне чудилось в этой тишине что-то жуткое и непривычное. Нервы, хоть и напряглись, но не сильно. Конечно, я ведь за эти дни прошёл огонь и воду, так что самое страшное, мне казалось, уже позади. Я раздумывал, что делать. В предыдущих двух – «бирюзовом» и «фиолетовом» – на вахте мне сказали, что девушки к ним приходят часто, в том числе и без паспорта, показывали журнал, где я ничего ободряющего не находил. Поэтому я полагался на свои данные: стучался в двери, беседовал с иными жителями, пытался разузнать подробнее. Не всегда это было легко, не всегда безопасно. Но там, где общался, мне много интересного про жизнь в Окраине наговорили, но про Милену никто ничего не знал. Поэтому я не довершил поиски. Подумал, что бесполезно. В «синем» вообще сложно было. Такой необщительный народ. Один раз с трудом ноги унёс. Здесь же дело другое. Район тихий, народ сюда, по-видимому, заглядывает нечасто. Месяц назад приходил кто-то из верхушки – вероятно, Армен. И ушёл ни с чем. А мне сказали, что девушка всё-таки была! И, видно, не уходила отсюда. Значит, она есть, она здесь, и надо найти её во что бы то ни стало. Только как? Снова стучаться в дома уже не хотелось. Я решил найти какое-либо учреждение, если таковые здесь водятся, и поспрашивать у хозяев. Помню, в «бирюзовом» был хороший магазин, где хоть и царил беспредел, но тем не менее всегда отшивалось много народу, а его владелец порассказал мне чуть ли не всю биографию каждого покупателя. В «синем», правда, я магазинов не видел, но там были какие-то другие сборища. Подобное «сборище» я и хотел найти здесь. Остановившись на перекрёстке дорог, я раздумывал, надо ли мне сворачивать вглубь Окраины. Решил свернуть. И всё утро прослонялся между зданиями, иногда спрашивая редких прохожих, которые напоминал тени, восставшие из мрака. Не нашёл ни одной организации, ни одного учреждения. Везде окна были завешаны либо плотными шторами, либо ещё как-нибудь. Возможно, надо было быть смелее и стучать именно туда, где завешано, но я не решился. Что-то гнало меня прочь оттуда, и я продолжал обход. Уже утром я увидел одно необычайно красивое строение, похожее на сказочный дом. Ещё в детстве в запрещённых книгах я видел такие – это церковь. Уставший, я постоял минут десять, любуясь архитектурой и внешней разрисовкой, а потом развернулся и пошёл прочь. Хотелось остаться, но я боялся, что меня хватятся на работе, а это повредит и не только мне, но и ей. Так я вернулся. Только сейчас, записывая всё, я понял две вещи. Первое. Я так скоро сбежал от мужика на входе, боясь, что он не пустит меня, что выпустил из виду одну важную вещь. Надо непременно поговорить с его помощником! Пусть опишет внешность той девушки. И второе. Сегодняшней ночью пойду обход делать с церкви. Может, это та самая организация, где бывает много народу, и мне повезёт узнать что-нибудь о ней. ***Ф*** На следующий день был как штык, решив не отсыпаться дома. Всё-таки впереди выходные, надо использовать эти дни по максимуму. В дубовых дверях меня встретил другой, помоложе. Я показал ему удостоверение и спросил: – Вы и есть тот самый помощник, который пропустил месяц назад молодую девушку-беглянку? Он, казалось, оторопел от этого вопроса, и, запинаясь, ответил: – Да… это я. – Опишите мне её, – приказал я. – Невысокая… Худая. Черты лица плохо помню… Глаза… голубо-зелёные, кажется. Или нет?.. Так давно это было. – Во что одета? – Хм… Кажется, в летнее рыжее длинное платье. – На ногах? – Не помню. Я поблагодарил его за сведения и вышел. Я был вполне удовлетворён: я помнил яркое её платье при нашем последнем свидании. Разумеется, переодеться она не успела. Бодрым шагом я направился разыскивать вчерашнюю церковь. Нашёл её без особых проблем, не считая того, что поплутал добрые полчаса, прежде чем смог опознать нужный перекрёсток, а затем и приметить отсветы огромного купола. Но она была закрыта. Я стучал в неё, обходил с других сторон – но всё напрасно. Ни единой души и тишина. Как будто там вовсе нет хозяина. Или во всём районе один головорез разделался со всеми, и поэтому здесь пусто и глухо. Подумав, я решил, что, возможно, она уже просто закрыта. Время вечернее, да и мало ли какие у них здесь законы. Ко всему прочему я жутко хотел спать. Глаза сами закрывались, отказывая в бдительности и наблюдательности. Решив, что в таком состоянии мне делать нечего, я прошёл вдоль церковного забора, приметил раскидистое гостеприимное дерево и лёг под ним, свернувшись в клубок и укрывшись курткой. Почти сразу же уснул. На следующее утро церковь открыли. Я вошёл туда и проторчал там добрых три или четыре часа, но так и не увидел того, что искал. Народу вообще почти не было, только два заплутавших человека, и они какие- то дикие, нелюдимые, не хотели со мной говорить, ничего путного не сказали. На мой вопрос: «Кто здесь главный?» – пожимали плечами, косились и уходили прочь. Расстроенный, я вышел из церкви и побрёл вдоль высокого кирпичного забора. В желудок ударило ощущение пустоты. Мыслей, куда идти, пока не было. Вдруг я увидел, как через забор перекинула ветви большая красивая яблоня, на верху которой наливались сочные жёлто-красные яблоки. У меня аж слюнки потекли от одного их вида. Подумав немного, я притащил какие-то ящики и доски, забрался на это нагромождение и ухватился за ветку. По ней залез на забор и, не имея возможности набрать их прямо так, перепрыгнул в чужой сад. «Поймают – сдамся в плен», – решил я, поднимая с земли ароматный плод и откусывая его с таким удовольствием, которого давно не испытывал. Я решил, пока есть возможность, набрать их к себе в сумку, чтобы хоть как-то подкрепить свою плоть. Но вдруг я почувствовал что-то холодное у шеи и голос: – Ни с места. Руки за спину. И не вставай с колен. Не выпуская из рук яблоки, я завернул их за спину и поднял глаза. Надо мной навис небритый мужчина, который изучал меня двумя недоверчивыми бусинами глаз. Видя, что я пошевелился, он приставил мне свой холодный кинжал к горлу. У меня мурашки пробежали по коже. – Ни с места, – глухим голосом повторил он. – Что-то случилось, Марк? – услышал я вдруг за спиной голос, отчего вздрогнул и круто повернул голову. В тот момент что-то с силой ударило меня по затылку. Падая, я услышал вскрик Милены и много маленьких попугайчиков. Очнулся я там же, под яблоней, но только на матрасе и укрытый одеялом. Милена и её собеседник сидели недалеко в беседке, откуда я мог слышать их разговор. – …Нет, он не шпион! Марк, разве я врала тебе? Разве вводила тебя в заблуждение? Нет! Вот она я, вся перед тобой. А этот человек – он и мухи не обидит! Он такая же жертва власти, как и я! – Мы всё обсудим... – О, не мучь его, Марк, пожалуйста! Ему и так уже досталось! – Мне неприятно, что пришлось его ударить. Но так он менее опасен… Больше я ничего не расслышал, так как в голове у меня ныло, а собеседники стали говорить тише. Один раз только пронеслись с их стороны слова «Резиденция», «система», «сторожевой»… Видимо, Милена рассказывает всю мою подноготную… Я снова отключился. «Включился» я от слов, ворвавшихся в моё сознание: – На сегодня достаточно. Посмотрим, не проснулся ли он. Не видя смысла притворяться, я пошевелился, и Марк, заметив, принёс мне воды. – Тебе лучше уйти, – обратился он к Милене, не подпуская её близко ко мне. – Мы побеседуем наедине. Милена, вздохнув, скрылась среди деревьев, и мы остались одни. Этот Марк произвёл на меня весьма удручающее впечатление. Именно так я всегда представлял себе образ разбойника-головореза: мрачный, спокойный, даже скорее, равнодушный. Суровое заросшее в морщинах лицо, грубые крепкие руки, выражение холодной усмешки в районе рта. В общем, типчик, скажем – готовый прибить, не поморщась. Ему только повязки на один глаз не хватало. И что может быть общего у Милены с этим бандитом?.. Да уж, положеньице… Я решил: что бы ни случилось, оставаться спокойным, полагаться на силу юмора. А в случае чего – пару бойцовских приёмов помню ещё с юности. Он помог мне приподняться и облокотил меня на яблоню, после чего кратко спросил: – Шпион? – Ага. Со стажем, – пробурчал я, чувствуя ещё боль и гудение в голове. – Представитель Тайной Академии. – Нет, – вздохнул я. – Всего лишь голодный писарь. Он сухо усмехнулся. – Будешь рассказывать сказку про яблоки? – Да что тут рассказывать? Увидел поесть и забыл про всё на свете. Извини, что уж так. – Хорошо. Тогда скажи, добрый молодец, а кого ты выслеживал с самого утра в моей церкви? –холодно спросил Марк. – Так это ты и есть хозяин? – беспечно продолжал я. – Тебя значит. Странно тут у вас: никто не знает, кто главный! – Вот он я. Чего надо? – Сейчас ты мне уже не нужен… Утром был нужен, а сейчас нет. – Так, приятель, – в его спокойном голосе мне послышалась угроза. – Давай по-честному. Выкладывай всё, как есть: кто такой, откуда и зачем пожаловал. Он смотрел на меня недружелюбно и даже несколько зловеще. И этот его тон… словно я на допросе и должен оправдываться. «Обвиняемый, выскажите сначала аргументы ЗА». – А можно мне сначала поговорить… с той девушкой, что здесь я видел? – спросил я вдруг. – А может, ты… это… Охотник за девушками? – презрительно хмыкнул Марк. – За одной. За этой конкретной, – ответил я честно, но он, похоже, мне не поверил. Он принял меня за одного из искателей развлечений, что, впрочем, тоже неплохо. – Ты ошибся, – спокойно заявил он. – Эта девушка замужем. – Милена-то? – Она. – Ну… Это меняет дело. Я почесал в затылке. В словах его мне почудился какой-то подвох. Осталось неприятное ощущение, что он хочет от меня избавиться. Но мне надо непременно здесь остаться… Надо хоть как-то заинтересовать его собой. Придётся продолжать беседу в дружественном тоне. Хоть это и нелегко. – Ладно, не смотри на меня исподлобья, сейчас, соберусь с мыслями… В общем, работаю я официально в Центральной Резиденции. Раньше – сторожевым, теперь – писарем. Набираю данные в компьютер – всё, что мне известно о системе. Взамен на это мне вроде как дадут свободу – покинуть это государство… Я тяжело вздохнул, так как свободы, на самом деле, мне никто не обещал. – И как это ты собрался покидать государство? – небрежно спросил Марк, но в его глазах мелькнул оттенок научного интереса. – Да так… По чертежам я сделал штуковину, – уклончиво ответил я, не желая раскрывать этому подозрительному типу все свои карты. И, чтобы сменить тему, продолжил о себе: – Меня недавно изгоем общества обозвали… А ведь и правда. Верхи никогда не признают меня своим. А в обычные люди с моей осведомлённостью меня уже не пустят… Словом, изгой. Я замолчал, глядя в одну точку перед собой. Когда я только перелез в этот сад, то, казалось, новый мир поманил меня к себе. А теперь вот вспомнил – и как-то снова тяжко внутри. – Ну, а цель твоего сюда пребывания? – уже менее настороженно спросил Марк. – Полтора месяца назад сбежала девушка… – Понятно. Некоторое время мы сидели молча. Марк, казалось, совершенно ушёл в себя – его взгляд смотрел куда-то сквозь пространство и не выражал ничего. Я пригляделся повнимательнее: да, разбойник, но вроде не такой страшный… Конечно, после удара по голове что только не привидится! Наконец он уставился прямо мне в глаза и не спеша проговорил сухим безучастным тоном: – Я не звал тебя. И моё дело – отправить тебя куда подальше и как можно скорее. Но я подумал: как изгой изгою предлагаю побыть у меня на правах гостя. Общайся, с кем хочешь. Позже поговорим. – Глубоко признателен, – несколько опешив, ответил я, пытаясь найти здесь подвох. – Кстати, а ты-то почему изгой? Что на Окраине живёшь? – Было дело, – отмахнулся Марк. – В верхушку не захотел… за пределы тоже. Вот здесь и остался… На этом наш разговор закончился. Марк молча удалился, и я понял, что временно свободен. ***Ф*** Трудно даже между строк скрыть радость и волнение, вызванные успехом в моих мучительных поисках. Я подождал, когда Марк скроется, и бросился искать Милену. Она сама вышла ко мне – такая румяная, счастливая, родная… Блестящий цвет глаз и несдерживаемая улыбка… Засмотрелся, короче, что запнулся о какой-то пень и больно ударил мизинец на ноге. Но несмотря на все препятствия, болотный шуруп и жёлтая гайка воссоединились, чтобы больше не разлучаться! На самом деле ничего пошлого, просто обнимались. Скучал, в общем. И она. Мы потом долго гуляли по саду и говорили обо всём. Она с жаром мне доказывала, какой хороший Марк, что я прям проникся. Правда, ничего из его биографии или деятельности – только характер. Это говорило о том, что об осторожности забывать в любом случае не следует. К тому же кто знает – он, может, и её за нос водит. Потом мы пришли обедать. Марк должен быть совершеннейшим бревном, чтобы не заметить, как сияет Милена и каким идиотом выгляжу я. Может, он и заметил, потому что говорил мало и отвечал односложно. В основном болтала Милена, спрашивая меня о резидентских новостях. – А как там Армеша? Он ещё не женился на Але? Ой, как же я соскучилась по Алечке! Она всё ещё пишет стихи? Я не успевал отвечать из-за набитого рта, как Милена задавала новые и новые вопросы. Иногда она обращалась к Марку и сообщала ему подробности о каком-нибудь нашем знакомом. Марк участия в беседе не принимал, только слушал. После обеда Милена взялась убирать посуду, а Марк жестом пригласил меня следовать за ним. Мы уселись на одной из скамеек. Я достал из кармана яблоко и зажевал его, ожидая, когда Марк заговорит. Но он молчал. У меня почему-то возникло ощущение, будто за мной подглядывают в замочную скважину. Или ещё хуже – записывают на скрытую камеру. Непроизвольно вздрогнув, я обернулся. Длинные ветви яблонь свисали почти до самой макушки. В них можно спрятать всё что угодно. Или это фантазии моей ударенной головы?.. Я откашлялся, чтобы как-то заполнить нависшую тишину. Марк поднял на меня глаза и как-то чересчур внимательно в них вгляделся, словно хотел прочитать всю мою подноготную. Я только слегка поёжился от его пронизывающего взгляда. Наконец он заговорил: – В жизни каждого человека наступает момент… когда он готов к большим переменам, и существующий порядок вещей его не устраивает. С некоторыми такое происходит единожды, с другими дважды, у меня этот момент повторялся три раза за жизнь. Человек бунтует, и, не найдя выхода внутри себя, ищет его во вне. Так делаются попытки сбежать из нашего государства и окончательно выйти из-под контроля системы… Он прервался. Я кивком подтвердил, что слушаю внимательно. – Обычно эти попытки увенчиваются крахом, либо до них дело вообще не доходит. Протест перегорает, и человек продолжает жить здесь и со временем признаёт, что вовсе не так уж плохо устроен мир. А через десятилетия эти порывы воспринимаются как горячая пора юности… – Возможно, зачастую так и происходит, – вставил я, заметив, что он смолк. – Именно так, если намерение не серьёзно… Ты можешь оценить степень серьёзности своего намерения? – спросил вдруг он, пытливо глядя на меня. – Могу. Однако я предпочитаю говорить на равных только в том случае, если буду уверен в намерениях собеседника. Марк усмехнулся. – Я не выдам тебя властям. Мне это не имеет смысла. – Допустим… Тогда почему тебя так интересует вопрос моего предстоящего путешествия? – в свою очередь пристально глядя на него, спросил я. – Как человек, побывавший там и выбравший остаться здесь, – веско произнёс Марк, – я хочу знать: в курсе ли ты, какие неприятности тебя ждут за стеной. – Все неприятности почему-то меня поджидают именно здесь, – пожал плечами я. – Уж этого там точно не будет. – Наивный, – Марк посмотрел на меня с тенью иронии, как взрослый, умудренный жизнью дед смотрит на своего маленького, только оторвавшегося от титьки внука. Что ж, возможно, он вправе на меня так смотреть. – Думаешь, сбежать просто. Будто ты один такой. – А что, были попытки? – Были. Неудачные. – Почему же? – Страшно, – как будто с сожалением пожав плечами, ответил он. – Страх неизвестности, страх потерять стабильность. Страх взять на себя ответственность за всё, что отныне с тобой произойдёт. – Неужели человек так привязан к системе? – недоверчиво спросил я. – А как же. Система даёт ему всё. Она обеспечивает ему возможность жить, питаться, размножаться. Она гарантирует ему работу и супруга. Она предоставляет человеку все удобства и блага цивилизации. Человек боится отказаться от системы, потому что он боится отказаться от своего роскошно отремонтированного сортира и взамен морозить жопу на улице. Последнюю фразу он произнёс с презрением и оттенком горечи. Я подумал, что тема эта касается его лично… А сам спросил: – Да разве? Я столько людей знаю, которых не устраивает такая жизнь, и они всё бы отдали, чтобы уйти! – Эти слова я тоже слышал. Только слова… Это естественный закон человечества. Люди страдают, потому что им приятно осознавать, что в их несчастьях виноват кто-то другой. Они не признаются тебе, что их жизнь не сложилась потому, что они приложили к этому мало усилий… Они сопрут всё на систему, и это принесёт им облегчение. Таков закон человеческой психики. Система нужна людям. Они не могут без неё. – Возможно, в этом что-то есть, – согласился я. – Тем не менее, я лично знаю людей, которые действительно бы всё отдали, чтобы уйти! – И что они делают, эти твои люди? – Марк саркастически повёл бровями. – Сидят и ноют по углам? Я же сказал: в молодом возрасте, примерно до создания семьи, бывает модно быть недовольным системой и чесать по этому поводу свои длинные языки. Но время проходит, семья, дети – и старые порывы забываются, человек привыкает. Ко всему привыкает… – Тебе тут хорошо говорить – «чесать языки», сидя на своей Окраине… А что могут обычные молодые парни и девчонки, живя под постоянным надзором системы? – Всё могут, – раздельно произнёс Марк. – От этой… твоей игрушки – и до свержения правительства. Если захотят, конечно. Подумав, я возразил: – Может быть, ты в курсе, что сейчас в государстве грядут перемены. Они будут благоприятными для большинства. И людям станет незачем оставлять такую жизнь. – Блеф да и только, – безапелляционно бросил Марк. – Я бы не сказал. – Если человек привязан к системе, он никогда не будет подлинно счастлив. Ну, поселят одну квадру вместе… Найдутся те, кто захочет тесного общения с конфликтными типами. Опять запреты, опять виновата система… Подсознательно человек знает, что может быть другая жизнь. Но он ничего не меняет. Это – конченные люди, их песенка спета. И очень редко кто преодолевает эту генетическую трусость и выходит за рамки. Если их не успевают убрать, они находят выход. – А что, были такие случаи? – Сейчас это не имеет значения. Мы замолчали, задумавшись каждый о своём. Милена уже помыла посуду, но к нам не присоединялась. Возможно, Марк ей сказал, что хочет поговорить со мной наедине. Только какова цель нашего разговора? Этого я пока так и не понял… – Значит, ты считаешь правильным покинуть наше государство? – прервал молчание Марк. – Считаю. – И ты сделаешь это? – Сделаю. – Несмотря на то, что до тебя люди поколениями жили и будут жить в системе? – Если так живут все, вовсе не значит, что это правильно, – я всё больше настораживался его вопросам. – Хм… Золотые слова! Да ты философ. – Жизнь заставит, – усмехнувшись, ответил я. – Когда и где ты собираешься пересекать границу с помощью своей машины? – А вот этого я, позволь, говорить не буду. Я встал. – Но ведь тебе нужно безопасное место для её испытания, – продолжая сидеть, произнёс Марк. – Пусть это будет здесь. – Спасибо, я подумаю над твоим предложением. И я пошёл искать Милену. ***Ф*** В четвёртом часу я покинул пределы Окраины... Я принял предложение Марка. Это всё Милена. Она клялась всем святым, что Марк нас не выдаст и что делает он это исключительно по доброте душевной. Я не мог до конца поверить в это, но у меня не было выбора. Штуковину надо действительно испытать. Для этого нужно изолированное место, где бы шум мотора не привлёк внимания. А такое место может быть только на другой Окраине… Но Милена просила не оставлять её надолго. Потребовала, чтобы я за аппаратом – и сюда. А почему, интересно, она просила её не оставлять? Может, дело в Марке?.. Я шёл быстро, чтобы скорее успеть на автобус и со всем покончить. У меня не выходил из головы разбойничий образ моего нового знакомого. Кто же он на самом деле? Обычный головорез или садовод-любитель? О себе-то он не распространялся даже Милене, своей потенциально будущей жене… Хотя мне предложил не только сделать стоянку у него, но и полететь от него вместе с друзьями. Уж очень он добрый… Подозрительно добрый... И зачем я оставил с ним Милену? Хотя куда бы я её взял?.. ***Ф*** Придя к себе, я первым делом поставил чайник и достал старые пряники, испечённые мной ещё до моего путешествия к «небесным». В последний раз сидя на своём любимом диване за составлением завещания, я наслаждался горячим свежим чаем. Диван не хотел меня отпускать. Я ощущал это по тому, как он особенно мягко сегодня принял меня в себя. Мне стало жаль его покидать… И не только его. Эту мою комнату с книжным шкафом, этот мой уголок, где я мастерил последние годы. Эту кухню… где я столько рецептов осуществил в свои трудные времена. Эх, жаль, я не улитка, не унесу на себе свой дом. Но с другой стороны, отказываясь от всего, ощущаешь себя легко и почти что свободным. Такого я ещё не испытывал! В общем, диван оставляю родителям в память обо мне. Не знаю, будет ли исполнено, но попробуем. Потом надо зайти к Феликсу и изъять штуковину. Затем – в магазинчик за топливом. Потом по друзьям, к родителям. Главное, хорошенько упаковаться, чтобы подозрение не вызывать. Ну, ничего, спасительное удостоверение пока ещё со мной. У друзей узнаю, кто со мной и кто из этих сам пройдёт в «небесный», а для кого придётся что-то придумывать. Завтра в воскресенье после ярмарки мы улетаем. Ну всё, за дело. Прощай, прошлая жизнь! Надо бы слезу пустить, да что- то слезоточивый канал пришёл в негодность.
***М*** Хожу туда-сюда в радостном возбуждении. Ф. ушёл час назад, и я не знаю, чем заняться. Как хорошо всё сложилось! Как скоро у нас всё будет по-другому! Но в то же время я так беспокоюсь за него. А вдруг они с ним что-нибудь сделают?.. Нет, нет! Фредли всегда найдёт способ выкрутиться… Он же нашёл меня… Он сможет! ***М*** Бедняга Марк! Он весь обед был мрачный и холодный, даже не смотрел в мою сторону. Он чаще погружался в свои мысли, иногда даже просто не замечал меня. Наверное, он всё же хотел взять меня замуж… Ах, нет, если бы я поспешила! Как хорошо, что я не давала ему слова! Всё было бы куда сложнее. Но я так переживаю за него. Он такой благородный, предложил нам приют… Хотя тут, если честно, пришлось хорошенько постараться. Не знаю, как бы он поступил с Ф., если бы я не вступилась за него – уж слишком недружелюбно он был настроен… Да ж, здесь, на Окраине, совсем другие порядки. В общем, я рассказала всю биографию Фредли, которая мне известна, описала его характер, работу в Резиденции. Под конец я прямо попросила Марка позаботиться о Ф. И он сделал это ради меня! За это я готова расцеловать его! Ах! Хотя самому ему, наверное, сейчас несладко. Надо будет утешить его как-нибудь… ***М*** Не могу не писать, потому что места себе не нахожу. Ф. ещё нет, а Марк… Подхожу к нему, когда он точил ножи, и говорю: – Не грусти, Марк. Хочешь, мы тебя навещать будем иногда? Он чуть презрительно усмехнулся, но промолчал. – Ну, что ты сердишься? Я бы не хотела, чтобы мы расстались вот так. Я вообще тебе скажу: спасибо тебе, Марк. Спасибо что принял меня под свой кров, что был терпелив и общителен со мной. Благодаря тебе, я пережила своё горе легче и многое поняла из того, что было раньше. Спасибо, что столько мне рассказал… Спасибо за твою библиотеку (я иногда таскала у него книжки художественные и про птиц). Я очень рада, что познакомилась с тобой! Сначала Марк слушал меня как будто бы с неохотой, но под конец лицо его стало серьёзным, а взгляд – глубоким. – Взаимно, – глухо проговорил он. – Марк! – я бросилась к нему на шею и обняла его крепко – как друга, как брата. Но он вдруг отстранился от меня, затем взял руками моё лицо и, испытывающее глядя мне в душу, спросил: – Если бы этот парень не явился, ты вышла бы за меня? Его вопрос застал меня врасплох. Я хотела ускользнуть, но он с силой сдавил мне скулы и потребовал: – Отвечай. Пришлось отвечать. – Я бы вышла за тебя, Марк. Но для этого потребовалось бы слишком много времени… Он отпустил меня и как будто ушёл в себя. Я прижалась к нему и долго слушала, как бьётся его сердце – ровно и спокойно. – Могу я попросить тебя об одолжении? – спросил он наконец своим обычным и равнодушным голосом. – Конечно, всё что угодно! – Не сопротивляйся, пожалуйста. Он подошёл ко мне вплотную, заломил руки за спину и поцеловал… Я прям не ожидала такого. Просто офигела… – Это… прощальный подарок? – пролепетала я. – Пусть будет так. Ну, всё, до вечера. Он повернулся и принялся за ножи. Я пошла гулять по саду…
***А*** Дорогая моя Мила!!! Пишет тебе твоя подружка Аля, помнишь ещё такую??? Твой Фредли взялся тебя искать, и он найдёт, чует моё сердце!!!!! А я заранее напишу тебе, чтобы ты получила весточку из наших краёв… Боже мой, как я по тебе скучаю!!!... Если бы знала, что так будет, ни за что бы тебя не отпустила! (Шутка) Хотя мне на самом деле бывает очень одиноко. Сначала мама с папой уехали, потом ты. У меня ведь нет больше подруг. А он на меня обиделся после твоего побега и долго не разговаривал… Эх, Мила, знала бы ты, как тяжело мне было все эти дни!!!... Я каждый вечер плакала, но легче не становилось… Он совершенно игнорировал меня. Даже на день рождения – представляешь, на мой день рождения – вообще никак не поздравил!!! Помню, я уже, ни на что не надеясь, пошла прогуляться и встретила его. Но он сделал вид, что не заметил меня… Прошёл мимо и даже не поздоровался… Честное слово, я не знаю, какая сила удержала меня от желания покончить со своей никому не нужной жизнью… Уже потом я утешала себя: я ведь знала. Знала, что он рассердится! Но я сама тебе тогда сказала: «Пусть зол, зато свободен!» И это магическое слово «свободен» придавало мне силы… А он действительно был очень зол после твоего побега! Мы тут все на цыпочках ходили. И когда искали тебя безрезультатно. Я тогда очень переживала и молила небо, чтобы тебя не нашли!!! И небо услышало мои молитвы… А твой Фредли… Я бы пожаловалась тебе на него, но не буду тебя расстраивать. Но знаешь, жизнь его здесь висит на волоске! Мне как-то Спир сказал, что ничего-то нового из этих знаний он пока не принёс. Они ведь вдвоём с Арменом тоже не сидели всё это время, а постоянно изучали систему… И тоже многому научились. Спир сказал, что им сейчас больше важна практическая информация, наблюдения, характеры. И если Фредли им этого не даст, то грош ему цена! Останется ему лишь один выход – бежать, причём бежать ещё дальше, чем ты… Я всё же надеюсь, что он найдёт тебя раньше Армена. Хотя Армен сейчас прервал свои поиски – много работы накопилось. Он ведь лишил меня права смотреть за зданием и отобрал все ключи… Но всё закончилось, Мила! Я дождалась! Буквально недавно он приходил ко мне мириться… Веришь ли ты, подружка, что такое возможно??! О, я возблагодарила высшие силы, что позволила тебе тогда сбежать!!! Благодаря этому мы сблизились больше… Он пришёл ко мне сам. Постучал в комнату и вошёл. Принёс цветочек – как это мило! И связку ключей. Сказал: – Забудем прошлое. Нам нужна сплочённая команда. Даю тебе ещё один шанс. О, как я была рада в тот момент!!! Мы сидели у меня в комнате, пили чай и разговаривали, как в старые добрые времена!!!... Знаешь, я в тот момент щипала себя под столом, что не сплю, а всё равно не могла поверить, что это сейчас происходит со мной. Лишь только когда он ушёл, я поняла: это было и это был самый счастливый день в моей жизни!!!!! Правда, после этого он опять холоден и сух… Но я утешаю себя: он ведь всегда такой, это его характер, который не переделаешь. Главное, что я с усердием исполняю его волю, и он рано или поздно поймёт, что мы будем счастливы вместе!!! А что я? Я подожду. Как говорится: «Всё приходит к тому, кто умеет ждать…» …Кстати, узнала две неприятные новости. Во-первых, он сказал, что собака в Резиденции не нужна. Представляешь???!! Я теперь хожу неотлучно с Норой, чтобы он не смог с ней ничего сделать!!! Хоть бы скорее пришёл Фредли! Уж я его предупрежу! И ещё одна – касается как раз Фредли. Я нашла на столе у Спира для него повестку: прийти на работу в воскресенье – то есть завтра – с 12 до 17. Я подумала: зачем это им надо? Особой работы у нас нет. Нору я кормлю. Здесь что-то не так! Я прошлась по коридору и в одном из кабинетов услышала голоса. Да, это были он со Спиром. Они обсуждали план… Я не сначала слушала, поэтому всего не знаю. Знаю только, что Фредли два дня подряд не ночевал дома. Даже не то что не ночевал – вообще не бывал. Они хотят выяснить, куда он ходит. А я боюсь, что он как раз напал на твой след!!! В общем, не спеши переживать, твоя подружка всё сделала, как надо. Когда Спирит остался один, я пришла к нему вроде как прибраться. А он сидел за компьютером и разбирался с какой-то программой. Ну, я и заинтересовалась. А он не мог не проболтаться – и выдал, что эта программа позволяет следить за человеком, где бы он ни был, если человек имеет при себе маленькое устройство. Я поняла: они хотят подсунуть Фредли устройство и преспокойненько наблюдать за ним!!! Ох, Мила! Теперь я просто разрываюсь. С одной стороны, я должна предупредить Фредли. Ведь от этого зависит твоя жизнь!!!... Но с другой… Они ведь узнают, что это опять я… И он мне больше этого не простит! Я знаю, я чувствую. Он и побег твой до конца простить не может… Спир говорил. А здесь такое дело… Но милая моя подружка, если я промолчу и окажусь права, как я потом буду тебе в глаза смотреть???... А если я не права?.. Мила, мне только сейчас пришла в голову мысль: а действительно ли Фредли нашёл тебя? Или он ходит по другим делам?.. Ой, прости, подружка моя, я вовсе не хочу тебя огорчать… Нет-нет, Фредли любит тебя, и он может искать только тебя!!! Но что же мне делать, скажи!!! Я не знаю. Не знаю, на что я решусь завтра, когда придёт Фредли. Одно прошу: что бы я ни сделала, не осуди меня. Помни, что ты единственный у меня дорогой и близкий человек!!! Прощаюсь с тобой на этом, до гроба твоя Аля.
***Ф*** Я вернулся уже после ужина. Милена ждала меня. Я с облегчением увидел, что ничего не изменилось. Хоть это радует… Но… Я потерпел поражение. И мне было страшно в этом признаваться. Вот так. Удача повернулась ко мне тылом. Но я должен был предвидеть эту кражу! Как же, Оксана мне прямо на собрании сказала, что знает, что я прячу у своего соседа Феликса. А я даже не подумал о том, чтобы перепрятать в более надёжное место… Плюс эта повестка… Дома на столе я обнаружил листок с печатью из Резиденции, что меня просят отработать завтра с двенадцати до пяти. То есть во время ярмарки. Я всё оттягивал момент, пока она кормила меня ужином, а Марк сидел поодаль и играл с ножом. Но рассказать всё же пришлось. Как я пришёл к Феликсу, как мы перерыли у него все шкафы, как потом к нему вбежал Кир (которого, к счастью, отпустили) и стал помогать нам искать, хотел сам пойти разобраться в Резиденцию и набить им всем нам морды… Вот неуёмный тип! Но эта штуковина – не иголка в сене, её никуда особо не спрячешь. Так что всё, облом. – Я пока вижу только один выход, – со вздохом заключил я. – Я возвращаюсь к себе и пытаюсь восстановить штуковину… или найти другие способы покинуть государство. Милена сначала слушала с удивлением, потом до неё дошло, она вскочила и бросилась ко мне: – Нет, Фредли, нет! Умоляю! Не уходи! Они что-нибудь сделают с тобой! Ты им не нужен, ты им мешаешь! Они убьют тебя!!! – Успокойся, Милена. До сих пор не убили, значит, ещё живём. – Нет, нет, не уходи!!! – Успокойся, – пробормотал я, не в силах сопротивляться её отчаянию. – Фредли, не уходи! Останься здесь!!! Её голос был полон какой-то непонятной решимости и боли, словно сам Армен известил её о часе моей казни. Мне и так было несладко, а тут стало совсем не по себе. – Ты что говоришь, Милена… – Останься здесь, Фредли! Прошу тебя!!! – Зачем, нас найдут здесь… – Нет!!! Мы спрячемся!!! Марк, ему можно? Он останется??? Милена с мольбой посмотрела на Марка. Но тот с холодной решимостью покачал головой. – Марк, зачем ты так! – набросилась на него Милена. – Зачем ты губишь его! Они убьют его там!!! Марк равнодушно смотрел на неё. – Ну, и оставайся здесь один! А мы… – она лихорадочно соображала. – А мы пойдём вместе, Фредли! Будь что будет!!! Если мы умрём, то вместе! С Миленой вдруг случилась истерика. Она расплакалась и требовала, чтобы я остался с ней, умоляла Марка. Даже как-то проговорилась, что готова иметь двух мужей, лишь бы он позволил нам остаться! Я подал ей воды, а Марк заварил какой-то успокаивающий чай. Марк был невозмутим, однако было видно, что истерика ему неприятна. Он помог мне довезти Милену до её домика и удалился. – Оставайся, – устало проговорил он. – Завтра поговорим. Так я остался… ***Ф*** Ночь на дворе, а сон всё не приходит. Лежу на койке в мастерской с маленькой лампочкой на севших батарейках. Взялся было читать, да мысли не те. Лучше к проверенному средству – дневник… На самом деле зря Милена паникует. Здесь она в относительной безопасности. Будет продолжать жить, как жила, а я у себя… Не думаю, что я задержусь там надолго. В конце концов, опыт у меня уже есть. Останется отыскать чертежи – унесли их или оставили? Если первое, то вторично попрошу у Влада. Возможно, буду приходить сюда на выходные и здесь конструировать, чтобы никто не покусился на мою собственность. Хотя нет: обязательно вычислят. Ради Милениной безопасности – не буду… А можно решиться на такой шаг: проникнуть в Резиденцию и поискать мою штуковину. Или с Алей договориться… Но Але придётся всё рассказать или хотя бы приоткрыть карты. Но этого бы я не хотел. Не производит она впечатление надёжности. Могу ли я вообще кому-либо там доверять? Вряд ли. Только Норе разве что. Если бы я все эти годы учил её не ходить по бревну, а находить по запаху нужные вещи, всё было бы намного проще. Надо завтра на ярмарке прямо к Владу. Хотя стоп: мне же завтра на работу надо… Значит, к друзьям зайду до ярмарки. Где живут, я в принципе знаю… И с чего это я там понадобился в воскресенье? Специально что ли, чтобы на ярмарке не присутствовал? Хотя кто знает, что от этих ждать… Очередная провокация или ловушка. Впрочем, пока я ещё не выдал им все секреты системы, я могу быть вполне спокоен. Если задержат, то всё равно отпустят. Они меня ещё беречь будут… Главное, чтобы не узнали про Марково убежище. От них сложно что-то скрыть… но надо постараться. И всё будет хорошо… Если Марк не подведёт. Он вроде как расположен к нам и отказал мне, вероятно, в целях собственной и Милениной безопасности. Если он действительно надёжный – тогда всё будет. Немного терпения – и прощай, Резиденция! Но если нет… Надо проверить все варианты. Он хотел поговорить о чём-то завтра – что ж, посмотрим. Может, после завтрашнего разговора станет более ясно, что он за птица. Хотя для меня он остаётся загадкой. Сравниваю его с Феликсом – что-то общее есть, но Марк не такой унылый. Он более зрелый что ли. И вызывает уважение. Но так сложно понять, что у него на уме. Система… Что мне дало её изучение за это время? Пригодилась ли мне она в моей жизни? Ну, во-первых, благодаря этим знаниям я ещё жив, здоров и вполне упитан. Если бы я им был не нужен, то уже давно бы покоился где- нибудь в глухом лесу. А насчёт памятника – так это не факт, что его бы соорудили. Не велика честь! Во-вторых, пришло ко мне глобальное понимание. Я понял, чем мне не угодили «оранжевые»; почему в отношениях родителей между собой так мало развития, а точнее – сплошное болото; почему мне комфортно с одними людьми и совершенно дико с другими. Я лучше понял себя, свою суть, и мне стало легче ладить с собой – не винить себя за свой характер и непохожесть на «жёлтых» или «красных», а принимать и развивать в себе лучшее, смело глядя в лицо своим недостаткам. И благодаря этому пониманию, мне стало спокойнее и проще жить. Люди действительно разные, и глупо всех мерить их своей меркой. Конечно, система – не абсолют, она только помощник, потому что в рамках одного типа встречаются разные по своей сути люди. Гелли говорила, что, возможно, существуют подтипы, то есть каждый тип делится ещё на два. Но я не о том. Просто люди могут быть добрыми- злыми, жадными-щедрыми, честными-лживыми. И это не зависит от типа. Как сказал Армен, тип – это структура, скелет человека. А его кровь – это уже то, что заложили в него родители и общество, а также то, что привнёс в свою личность он сам. Может, они и правы – не стоит людям знать о системе. Они со своим отвыкшим думать умом возведут её в ранг религии и сами себя загонят в жёсткие рамки, отчего будут потом страдать. «Розовые» и «охры» будут жить в бедности, потому что «система не позволяет им много зарабатывать». А «фиолетовые» и «хвойные» вынуждены будут болтать всякую ерунду, грубить, давить людям на больные места только потому, что «у них нет чувства такта и им позволено такое поведение». Зато «персиковые» и «бордовые» под страхом смерти должны будут сдерживать свой гнев, ведь «система не даёт права им посылать провинившегося куда подальше». А «алые» и «жёлтые» должны будут прикидываться полными дурами, ибо если они изрекут умное суждение, и, ещё чего доброго, смогут его обосновать, то это будет караться вплоть до ссылки в Окраину, особенно чересчур правильными логиками, которые не позволят, чтобы кто-то, особенно эти «тупые» типы, отбирали у них хлеб. Любая система предполагает условности, которые возводятся потом в ранг нерушимых правил, что сковывает человека и убивает в нём личность. Поэтому вопрос этот сложный и неоднозначный, и уж не знаю, как бы я поступил, будь я на месте Армена и правящей верхушки. Однако мне было бы грустно, если с нами улетит малое количество народу, и я не смогу применять широко свои знания, изучать систему глубже, открывая всё новые и новые горизонты человеческой личности и её поведения в социуме. У меня ощущение, что типы – это лишь малая часть возможного, что здесь есть куда копать и находить поистине золотые жилы. Что ж, поживём – увидим. Ещё неизвестно, доживу ли я до момента, когда этот мир за серой массивной стеной останется в прошлом. ***Ф*** – Хочу рассказать вам одну историю, которая передавалась из поколения в поколение… – начал Марк, отхлёбывая горячий чай из кружки. Мы сидели за столом напротив. Милена выглядела бледной и измученной. Она иногда с такой мольбой и с таким отчаянием поглядывала на Марка, что я мог только поражаться его спокойствию и хладнокровию. Он не спеша насыпал себе в чай сахар и размешивал его, насвистывая что-то под нос. Меня всю ночь мучила жажда, и я пил простую воду. Милена же от еды отказалась. – История эта началась давно… – продолжал тем временем Марк. – Десятки, столетия, а может, тысячелетия назад. Не во времени дело. Время ведь – понятие относительное. Как сказал один мыслитель: «Время измеряется не часами, а ударами сердца»… Судя по тому, как издалека он начал, мы поняли, что история будет долгой. И приготовились слушать. После очередного глотка Марк набрал воздуха в грудь и снова заговорил: – В те времена не было ничего запрещённого. Люди знали, что Земля наша большая, что рядом есть другие государства и люди, что можно приходить к ним в гости. В те времена человечество достигло высочайшего развития в техногенном плане. У него было всё: любые средства передвижения, передачи информации, новейшие технологии – всё, что только можно вообразить. Представляю, какую улыбку бы у них вызвало твоё сооружение, – усмехнулся он мне. – Но время подошло. Людям нужно было сделать следующий шаг. Решиться. И сделать выбор, в какую сторону идти дальше. Его слова гулко звучали в маленькой комнате, заполняя собой пространство вокруг. Казалось, им здесь тесно, они хотят вырваться наружу, чтобы донести их огромное значение миру. – На всякий случай пояснение, – прервал свой рассказ Марк. – Человек по сути своей существо постоянно развивающееся. Он всегда идёт вперёд, вверх, в гору – как вам угодно… Но он не может и не должен стоять на месте. Те, кто допускает в жизни застой, начинают эволюционировать в обратную сторону. Но это – отдельная тема. Он отставил чай и глянул на нас по очереди. Лицо Милены выражало рассеянное внимание. Я был спокоен и ждал. Видя, что мы молчим, он откашлялся и не спеша продолжал: – Итак, жизнь – это движение: либо вперёд, либо назад. Когда человечество достигает высокого уровня в чём-то одном, оно, чтобы не деградировать, обязано идти дальше и развивать другое. Таков закон природы. Деградирующее человечество погибает в результате катастроф. Так было и не раз за всю историю жизни на Земле… Не желая повторять прошлые ошибки, люди решились. Они выбрали иной путь развития. Их цель была – взять лучшее из техногенных достижений, которое может послужить добру, но одновременно развивать в себе способности, чтобы со временем отказаться от вещей, которые надо постоянно обслуживать. Это была следующая ступень развития цивилизации. Однако чтобы развивать себя, необходимо было перестроить мир, перестроить систему мироустройства и жить совершенно иначе, по законам, о которых я упоминал тебе, Милена. Невозможно развить способности, живя в системе и в условиях города. Клетки мозга просыпаются и начинают работать только в том случае, если человек внутренне свободен и постоянно находится в естественном информационном поле – в окружении природного ландшафта… Конечно, все эти перемены требовали огромной работы, усилий, а главное – изменения сознания. Но иначе быть не могло. Таковы условия, в противном случае – гибель. И люди стали переориентировать действия человечества. С трудом, но изменения пошли. Стали перестраиваться города, переориентироваться предприятия. Вам даже представить сейчас трудно, насколько масштабным был этот процесс… Он прервался, чтобы глотнуть воды. Мы слушали его, не проронив ни слова. – Однако случилось так, – продолжал Марк, – что не все захотели жить по-новому и создавать это новое. Остались и приверженцы старой системы. Нашлись люди, которые считали, что нельзя давать свободу человеку, это опасно. Человеку нужно управление, нужна система. Нашлись и такие, кто согласился с этим и пришёл просить сохранить систему и не давать им свободу выбора… Что ж, это был их выбор на тот момент, и никто не собирался его оспаривать. Но как быть?.. По решению общего совета все желающие были погружены в корабль и увезены на остров, где построили огромную стену. Там заключили договор о взаимной неприкосновенности и оставили жить этих людей… – Значит за стенкой – люди??! – задыхаясь, перебила его Милена. – Да. Люди. Не на острове – здесь только Тайная Академия заседает. А там, в большом мире – много людей. Они давно живут вне системы… Мне даже представить страшно, чего они там уже добились в развитии своих способностей… Система им, вероятно, не нужна – она лишь малая часть того, что может человек. Хотя я общался с тайными академиками, а они, хоть и следуют законам природы, иногда всё-таки пользуются системой, так что вы не зря её изучали, пригодится… – Но как можно… держать взаперти тех, кто не хочет… Не хочет жить здесь!!! – Милене, казалось, не хватало слов. – Да. Но ведь был уговор. Он уже потерял силу, но это – свобода выбора. Если человек выбирает иную жизнь, он действует. Таких людей много, и они сами приходят – на Окраину… Все данные регулярно поставляются мне. Я навожу справки, и раз в три месяца выпускаю порцию людей на волю… Сначала они живут с академиками, а потом, когда приживутся и стресс пройдёт – то могут и в люди… – Значит…. з-здесь есть выход? – почему-то заикаясь, спросил я. – Есть. – Это дупло!!! – выкрикнула Милена. – Да, это дупло. ***Ф*** Что и говорить – у меня словно камень с души свалился. Это была хорошая новость для нас, даже слишком! Действительно, велика разница – если не над стеной, значит, под. Марк сказал, что там не какая-нибудь дырка для скелета, а добротный подкоп два на два. Кто и когда его рыл – он не знает или не говорит. Ну, да ладно, он и так помог нам… А я как только не называл его в своём воображении! Что ж, простите, не знал… Зато Милена прям воскресла к новой жизни! Обнимала нас по очереди, смеялась, строила планы. Глаза её блестели, щёки улыбались. Видя её такой, я сам чувствовал себя счастливейшим человеком! Первые минуты я буквально засыпал Марка вопросами, пытаясь понять многое из того, чего о чём не имел представления до этого. Он отказался говорить о Тайной Академии и мире за стеной – сказал, что скоро мы сами всё увидим. Зато охотно делился своими соображениями по поводу системы: – Я так полагаю, что система – это не религия, которая правит всем, а всего лишь инструмент. Её можно сравнить с автобусом. Тебе нужно на работу – ты пользуешься этим средством. Дома сидишь – не пользуешься. Но если ты умеешь летать, то автобус тебе ни к чему. Ты можешь на нём ездить ради удовольствия, но необходимость в нём отпадает. Он заменяется более совершенным средством передвижения. – Значит, есть что-то совершеннее системы? – Думаю, что есть. Но сам я житель цивилизации, поэтому многого и не знаю. Ты сам во всём разберёшься, когда попадёшь туда. – А почему ты решил открыть нам эту тайну? – спросила Милена. – Так это ж моя работа. – Но ты же не со всеми подряд откровенничаешь! – У меня есть свои критерии… – уклончиво ответил Марк. – А вдруг мои друзья, которых я хочу взять с собой, не подойдут по твоим критериям? – с беспокойством спросил я. – Раньше бы я не разрешил друзей. Но всё меняется. И там, за стенкой, тоже не сидят сложа руки… – В смысле? – переспросила Милена, когда Марк, не договорив, смолк. – Я хотел сказать: бери только тех, чьи намерения серьёзны и проверены временем. Этого будет достаточно. Мы с Миленой понимающе переглянулись: мол, ладно уж, у человека могут быть свои тайны… Я собрался было что-то ещё спросить о системе, но только меня вдруг как иголкой укололи – я вспомнил про повестку. – Меня же в 12 ждут на работе! Надо идти. – Ты с ума сошёл, Фредли?!! – набросилась на меня Милена. – Какая работа после всего!!! – Я должен зайти туда. Чтобы не возбуждать подозрение. Ведь если я не явлюсь, меня тут же примутся искать. И найдут. Ты не представляешь, как быстро у них это получается… – Но они не найдут тебя! И вообще зачем тебе туда идти? – Как зачем? А друзья? Я как раз хотел пораньше зайти к друзьям. Неужели ты хочешь оставить их там?.. – А, друзья! Конечно, конечно… Нужно непременно к друзьям. Тогда иди, чтобы не опоздать!!! Только как я боюсь за тебя! А вдруг они что- нибудь с тобой сделают!.. – Не бойся, Милена. Я в любом случае вернусь. Рано или поздно – я вернусь. Ты только дождись. – Я дождусь… И я покинул границы сада…
***Г.М.*** Привет, Вера! Пишет тебе Герда, подруга Гелли. Ты должна помнить меня – мы знакомились как-то. Помнишь, тогда ещё какой-то тип на ярмарке нас насмешил – в штанах на левую сторону шёл?? Тогда Гелли нас и представила друг другу! Пишу я, собственно, по просьбе твоей сестры. Она у тебя шустрая девица, ещё недавно ходила девочкой-одуванчиком и восхищённо рассказывала про трёхлетних мальчиков, какие они милые и тому подобное, а теперь вдруг – раз – и таких делов натворила! Как говорится, в тихом омуте… В общем, она просила написать тебе обо всём, а ты уже сама расскажи вашим родителям, что считаешь нужным. Сама она, говорит, давно тебя не видела, а сейчас уже не может – она целыми сутками живёт в Центре на работе! Не по своей воле, конечно – скорее, по своей глупости. В общем, она хочет, чтобы вы все были в курсе последних событий, а под руку ей попалась я – вот она всё мне и выложила. Так что исполняю свою миссию! Как тебе известно, твоя сестра, кажись, недели три как стала работать в Центре. Упаси Боже кому-нибудь так влипнуть!!! Говорят, что это, мол, повышение, статус, зарплата и прочая дребедень, а на самом деле – тюрьма да и только! У них там все чокнутые на проверках, следят друг за другом – не дай Бог «а» вместо «б» скажешь!!! А она сказала «в». Короче, стали до неё докапываться, пристали к бедной девушке – и всё из-за этой системы! А тут, сама понимаешь, и семья замешана, и друзья, да и сама она… А сама она повела себя как наивная дурочка! Вместо того чтобы поставить их всех там на место, она сама частично призналась. Её вынудил это сделать её дорогой дуал – какой-то «зелёный» тип, женатый к тому же! Она попалась на его провокации, слово сорвалось – и всё, готово. А остальное выпытать – это уже полдела. К ней подослали какого-то «алого», который, как она выразилась, «довёл её до белого каления». А потом там ещё был шеф, который, кстати, как и ты, «бордовый» – в общем, все накинулись на бедную девушку! И она сдалась. Рассказала, что знает. И выдала Фредли. (Его, кстати, ты должна знать – такой справненький молодой человек с квадратным лицом! У него ещё на бороде волосы в разные стороны торчат). Короче, живёт она теперь прямо на работе, не выезжая ни на ярмарку, ни в свой родной район, а через некоторое время ей должны были дать квартиру в Центре, чтобы там поселиться и работать. Ужас, в общем!!! Никакой жизни! Я бы повесилась в первый же день от такого!!! А она вроде как даже смирилась, представь себе! Говорит, что настроилась уже жить, как от неё требуют, и забить на свои прошлые мысли и желания, не видеть ни родственников, ни друзей… Подумала даже, что если ей суждено прожить всю жизнь в Центре, то отобьёт своего «зелёного» у его жены! Она больная на всю голову с этими дуалами! Я вон тоже какое-то время на «синих» подсела, а потом смотрю – много хороших прикольных людей вокруг, зачем сужать спектр своего общения??! Дальше дело было так. Решив как-то после работы прокатиться по Центру на автобусе, она встретила Фредли. Обрадовалась безмерно! Давай каяться, что сдала его на работе, но он опередил её – сказал, что в ближайшие дни покидает границы государства. Это ещё одна история – с какой-то штуковиной, которую разработал некто гений из «фиолетовых», а Фредли взял её воплотить в реальность. Честно говоря, мне кажется всё это сомнительным, но факт остаётся фактом – он предложил Гелли уйти с ними. Она сначала отказалась, вспомнив свою работу. Вот уж мозги-то ей промыли! То же сказал ей и Фредли. «Да… промыли», – соглашается она. Я бы на его месте подумала, что её на работе таблетками, вызывающими пофигизм, кормят. Или из памяти что-то стёрли. Она же всё мечтала, просто бредила сбежать, уйти из этого государства! За стену, за три стены, пешком, ползком – неважно! А тут – на тебе! Но Фредли молодец! Не растерялся. «Ладно, – говорит хитрец эдакий, – возвращайся к себе на работу. Я скажу Крису, что ты не согласна. А то он, бедняжка, убился тебя искать». И что ты думаешь?? Имя Криса подействовало на неё, как ушат холодной воды! Она тут же засуетилась, забыла о своей работе и стала сама просить устроить с ним свидание. Любовь, как говорится, спасёт мир! В итоге решили, что Гелли выберется на ярмарку, хоть это и запрещено, и там встретится с Крисом. Весь день она ходила на седьмом небе от счастья, напевала себе под нос, а тут – на тебе – заявился к ней в комнату некий ухажёр по имени Евграф: «Ну, Гелли, держись – я знаю твою тайну!» – выпалил он с порога. Гелли, вероятно, побледнела, закатила глаза или стала часто дышать – не знаю, что она в таких случаях делает. Он подошёл к ней, сел на кровать и по-хозяйски приобнял. Сразу видно – деловой парень, времени впустую не теряет! Он был бодр и весел. «Не боись, подруга, всё будет хорошо!» Гелли же его мнения не разделяла, поэтому, отстранившись, попыталась запоздало сделать удивлённое лицо: «Какую ещё тайну? Все тайны с меня уже выпытали». «Я слышал разговор в автобусе!» – победоносно улыбнулся тип. И тут он стал её просить выйти за него замуж. Тоже мне, нашёл время! Раз он слышал, что девушка хочет встретиться с другим мужчиной, мог бы о свадьбе-то хотя бы не заикаться! Нет, приспичило ему видите ли! Стал просить её сделать свадьбу, и как можно скорее. Причём, по словам Гелли, он не давил на неё, а по-доброму её упрашивал. Сказала бы я, что думаю на этот счёт!!! Ну, твоя сестра, конечно же, растерялась и не знала, что делать. Я бы на её месте сразу его послала куда подальше, да таким тоном, чтобы не заикался об услышанном никому и ко мне не лез!!! А она не могла: «Нет, – говорит, – он хороший, он много мне помог, когда мне тяжело было. Просто у них всех здесь товарно-денежные отношения, и это очень грустно. Я не стала бы его обижать». В общем, по этой или по другой причине она… СОГЛАСИЛАСЬ выйти за него замуж!!!!!! Представляешь???!! Когда я услышала это от неё, я чуть не задохнулась от возмущения!!! Конечно же, Евграф успокоился и пошёл к себе – мечтать, наверное, в предвкушении первой брачной ночи! А свадьбу назначили на понедельник, то есть через три дня, на следующий день после ожидаемого свидания!!! Я была просто в шоке… На этом моменте жизни я и встретила твою сдвинутую сестру. Я заходила в Центр к родителям, они проект сдают – и увидела Гелли. Она мне всё и рассказала. Ну, я церемониться не стала и выдала ей по первое число!!! Сказала ей, что она сама жизнь свою испортила!!! Как теперь можно вообще думать о Крисе, тем более идти к нему на свидание, если она на следующий день выходит за этого «бирюзового»???!!! Гелли ничего мне не возразила – она лишь убитым голосом спросила: «И что мне теперь делать?» Тоже мне, молодец!!! Сначала наломает дров, а потом – ой, а как же мне дальше теперь жить??!!! «После воскресенья скажи, что ты передумала насчёт замужества!» – говорю первое и очевидное. «Ах, нет! Он очень расстроится. Ты не знаешь, Евграф очень ждёт эту свадьбу…» «Мать твою!!!!!! – у меня не было слов. – Расстроится!!! Ты о себе-то подумала???» Молчит. Блин, Вера, ну, как можно так жизнь свою портить!!!! В конце концов, можно было бы свидание с Крисом перенести, но замуж!!! Ты ведь старшая сестра? Может, найдёшь их на ближайшей ярмарке и выпорешь её хорошенько??! «Он тебя хоть как мужчина-то привлекает?» – спросила я после паузы. «Крис?» «Да нет!!! Твой будущий муж!» «А… Да я как-то не думала». Не думала она, видите ли!!! А когда думать-то будет?! Когда он станет её по-хозяйски лапать, едва они переступят порог спальни??? В общем, я ещё долго возмущалась. А когда немного успокоилась, мы стали решать, говорить Крису её новый ожидаемый статус или нет. Гелли утверждала, что не надо, что она откажет Крису в воскресенье и будет жить обычной правильной жизнью… А я, конечно же, стала убеждать её в обратном: «Так поступать нечестно! Он должен знать всю правду от тебя. Представляешь, если ему расскажет кто-то другой? Что он подумает о тебе? Как он после этого будет думать о девушках, о людях вообще? Ты подумала, какую рану можешь ему нанести???!!!» «Рана будет, если я скажу», – со вздохом возразила она. «Смотря как скажешь! Если так, что, мол, я полюбила другого и выхожу за него – это да. А если как есть на самом деле, то это будет честно и правильно». «Возможно, ты права…» Если она так говорит, то значит, сделает по-своему! Коза. Поэтому я, глядя ей в глаза, говорю: «Гелли! Обещай мне, что расскажешь Крису всё, как есть!» Молчание. «Ладно…» Вот такую мы заключили сделку. На самом деле, насколько я знаю «зелёных», у них вечно шило в жопе сидит. И я надеюсь, что этот Крис так просто всё не оставит, а придумает что-нибудь – ну, похитит её в конце концов! Либо их возьмёт с собой Фредли в далёкие края. Хоть бы они были уж, эти края, а то ей совсем некуда деваться будет! В общем, Вера, поздравляю тебя: если ничего не изменится, то через пару дней твоя сестра станет замужней дамой и будет честно исполнять свои супружеские обязанности… Тьфу!!! Я не знаю, где на ярмарке они встречаются. Не знаю, удастся ли мне увидеть её в воскресенье... Может, тебе повезёт? В любом случае письмо должно быть передано тебе самое позднее – завтра вечером, и я надеюсь, что ты со своими здравыми мозгами урезонишь свою непутёвую сестру! Скажешь ей, что родители не дают благословения или ещё какую-нибудь фигню – в общем, чтобы она образумилась, пока не поздно! Знаешь, что она мне ещё сказала? «В нашем государстве все выходят замуж не по любви. Но всем разрешается делать это с человеком только своего района, а мне – почти с дуалом. Поэтому не так это и страшно». Как это ни грустно, но в её словах есть доля истины. Но почему-то мне ужасно не хочется, чтобы она выходила за этого Евграфа или как его там! Сам факт того, что он её шантажировал, уже говорит не в его пользу! Каким бы хорошим он ни представлялся. Знаешь, Вера, иногда люди так скучно живут, ничего-то у них не происходит. У меня тоже порой бывало такое время. И я начинала хныкать: хочу перемен! Хочу, чтобы что-нибудь случилось! Хочу острых ощущений, опасности и флирта! Но, веришь ли, теперь, если мне такая мысль придёт, я вспомню твою сестру и скажу себе: «Нет, Герда, не надо, не надо тебе всего этого, живи себе спокойненько и не суй лишний раз свой нос!!!» Даже если бы Фредли пришёл ко мне и спросил бы меня, хочу ли я уйти с ними за пределы государства… Я бы ответила: «Ну нафиг!» Это слишком радикальные перемены! А вдруг там вообще нет людей? За кого я тогда замуж выйду?? Или у нас будет один на всех муж Фредли – так сказать, общего пользования??! Нет! Я привыкла жить в системе, она мне не мешает, и я надеюсь выйти замуж по любви и жить счастливо! Наивная? Может, как-нибудь встретимся, поболтаем, а? А то письма – это, как ни крути, ущербный вариант. Всё-таки в одном четвертаке живём с романтичным названием «Цветы»! Ну, всё, до связи. Надеюсь, с Гелли всё разрешится наилучшим образом! Пока! Герда
***А*** Я сидела и молила высшие силы, что всё обошлось… Сидела и молила… Сидела и молила!!!... И – о, счастье – ОБОШЛОСЬ!!! Слёзы радости капают на тетрадь… Было собрание, и он сказал, что Фредли ускользнул около «небесной» Окраины. Помешала случайность – был дождь, и он отдал какой-то девушке свою куртку. И устройство привело их к ней домой. А она ничего не знает – сказала, что просто гуляла со своим знакомым Фредли. Почему именно здесь? Он захотел. Больше ничего от неё не выпытали. Но хотят навести о ней справки и в случае чего ещё поднажать… Потому что обыск «небесного» ничего не дал!!! НИЧЕГО!!! Он спасся, он укрылся и, наверное, вместе с Милой, вместе с Норой – туда, за стену, где никто и никогда ещё не бывал!.. О, если бы я была свободна, я бы присоединилась к вам, друзья! Но моё сердце давно уже принадлежит не мне… Он сказал, что в «небесном» должен быть выход. И наша задача – найти его и замуровать. Завтра организуют ещё одну экспедицию… Но зачем замуровывать? Не лучше ли посмотреть хоть краешком глаза, а что же там? Надо непременно попасть в эту их экспедицию! И оставить для Милы письмо… О, сегодня я так счастлива!!!
***Б.Г.*** Ох, ну, вот я и здесь! Отдыхаю от бренного мира, успокаиваю нервы, пишу мемуары. Не думаю ни о пище, ни о работе, ни о пенсии… И вообще мне не нужно здесь заботиться о земном. Я свободна и предоставлена самой себе… Ишь! Там, внизу, такое даже не снилось. Да… Последние годы измотали мою душеньку вконец. Я устала от игр в жизнь и в систему и единственное, чем жила – успеть передать внучке знания… Успела! Молодец, внученька, смогла заполучить мои листки! Правда, этот её дружок из «болотного» – сразу видно, ни чувства такта, ни элементарного понятия этикета! Ну, как можно читать личные записи, предназначенные кому-то другому!!! И Гелли – как она могла это позволить?! Видимо, платить за услугу больше было нечем… Что ж, пусть читает! Пусть знает, что он ущербный человек, имеющий этику эмоций – палку! Ха-ха! А Гелли-то! Деточка моя бедненькая, внученька моя! Как же мне тебя жалко-то! Как они смели приставать к тебе со своими дурацкими расспросами?? Засранцы!!! И защитить-то тебя некому, родименькая! Будь бабушка твоя ещё там, на земле, да я бы с них три шкуры содрала! Они бы у меня ответили по всем статьям!!! Но – увы! Отсюда я тебе помочь ничем не могу. Здесь я могу только с высоты молча наблюдать за тем, что творится внизу. Молча – потому что даже поговорить не с кем! Честно говоря, сервис здесь отвратительный. Ангелы все как на подбор белые, с крыльями – ничего интересного. Ходят друг за дружкой, молчат. Я их спрашиваю – молчат. Прошу о чём-нибудь – тоже молчат! Нет, ну это просто неуважение какое-то! Как так можно поступать?! Пока я жила в своём «оранжевом» районе, ни разу не встречала подобной невежливости. Обязательно ответят, поговорят, если надо. А тут... Я была о небесах лучшего мнения!!! Кроме того, я надеялась, что меня будут спрашивать о моих заслугах там, внизу. Не зря же я в конце концов жизнь свою прожила! У меня, между прочим, и грамота есть с работы, и медаль, и рекомендательные письма. Я вон сына родила, он мне внучку подарил – замечательную девчушечку! Кому я это всё рассказывать буду??? Да, на земле так бесчестно люди не поступают. А ангелов этих только одно интересует: собираюсь ли я занимать очередь, чтобы вновь родиться. Нет, ну скажите, где уважение, где почёт?! Я уже своё пожила, как собака устала от всей этой системы, от мелкой суетной жизни, хочу отдохнуть по-человечески, расслабиться... Да и на земле пускай подождут... А они мне всё талдычат про эту чёртову очередь! Ни о чём больше слова у них не вытянешь, а здесь так пожалуйста! Докатились! Вот раньше, рассказывают, на небесах рай был!.. Лежишь себе в саду в тени деревьев, кушаешь яблоко и думаешь о прекрасном... А нынче – совсем нравы падают. И куда это Господь-Бог смотрит?! Уж небо-то мог бы обустроить, как в обществе принято! – Ну, вот, опять! Вам чего, а? Всё очередь? Слушайте, а! Оставьте пожилого человека в покое. Да как вам не стыдно отвлекать меня от моих дел! Я же сказала: когда захочу вернуться на землю, я сама к вам подойду и сообщу. Что-о??? Места будут заняты?? Ах, вы бессовестные! Они ещё так со мной разговаривают!!! Я пожалуюсь на вас, я… Чего??? Да я не тороплюсь, сказала же!!! Я не решила ещё, где хочу воплотиться!!! Может, я вообще за стеной, среди других людей рожусь! Что вы сказали, рожи белые?? Ну, конечно, куда мне!!!!! Идите-ка отсюда и не появляйтесь без приказа!!! Ох… На земле устанешь от ссор и препирательств, так ещё на небе достанут! Ни житья, ни покоя!!! Ну, скажите на милость, где им, этим ангелам, до людей? Ума-то у них нет, не понимают они, что прежде чем принять решение, надо подумать, жизнь свою вспомнить, предыдущую жизнь... Ну, что я могу сейчас сказать им, окаянным? Конечно, я хотела бы воплотиться за стенкой, среди развитых людей. Посмотреть, как они живут, самой поучаствовать! Но эти белокрылые твари заметили мне, я должна буду, видите ли, догонять их уровень, постоянно трудиться, работать над собой. В то время как здесь, в системе, жить удобней. Думать не надо, всё за тебя решили, а ты просто живёшь и наслаждаешься жизнью... Но это низко и безнравственно! Вот что я обо всём этом думаю. И как я, по-их, сейчас, в своём утомлённом состоянии, могу принимать столь ответственное решение? Сейчас бы я, конечно, захотела в систему, в какой-нибудь «небесный» район, чтобы жила себе спокойненько, и никто меня не трогал. Почему «небесным»? Ну, «аквамарином» я уже была, и мне не хватало эмоций и страстей. В это воплощение в «оранжевом» я получила их сполна! Теперь же хочу, чтобы все от меня отстали, поэтому выбираю «небесный». Хотя я всё равно будучи там, внизу, всё забываю, и только сейчас, с высоты глядя на свою историю, могу вспомнить детали. С другой стороны, отдохну я здесь, наберусь сил и возьму да рожусь среди тех, других людей! И смогу быть не хуже, чем они, а даже лучше! Почему нет? Но для этого мне надо действительно отдохнуть… Ладно, пошли они, эти ангелы со своими вопросами. Устала я. Не хочу думать об их невоспитанности. Если бы не они, тут мне было бы хорошо… Я постоянно плачу, вспоминаю прожитую жизнь, переживая всё заново. Дневник вот завела. Заглядываю каждый день вниз, наблюдаю, что там изменилось. Какая жалость, что знание системы здесь ни к чему! Кого я, не ангелов же типировать буду!!! Вот недавно обнаружила, что мой Лёвушка, которого почему-то так не любит моя внучка, изменяет своей жене! Вот уж я посмеялась! Сам едва ноги волочит, а завёл себе, хрен эдакий, любовницу, которая ему в дочки годится! Жаль, что я не могу сказать ему всё, что я о нём думаю!!! А подруга моя, Епифания, грустит, родная моя... Вижу я, недолго ей осталась. Присоединится скоро… И поговорить, бедняжке, не с кем! Кому же она теперь советовать-то будет по белой по сенсорике?! Что ещё? Смотрю, вон, в «небесном», на Окраине, есть выход за стену. Да я прямо сейчас его вижу: это подкоп! И что толку сейчас мне от этих знаний? Вот там бы я да с такой информацией… Ой, что это?? Кого я вижу?! Да это же внучкин приятель из «болотного»! Он ведь уже за стеной!!! Паразит, откуда он это узнал? Да ещё и при жизни??? Гад такой! Донести на него надо бы, а то он всё государство повывезет! Вон уже девушку какую-то взял, славненького юношу с мотоциклом на футболке, да ещё двоих. Ба, да это же подружка Гелли с парнем! Так-так, посмотрим… А это что за животное? С ними что ли? И кто им дал такое право – брать с собой за стену собак!!! Никакой культуры, никакого воспитания! Похоже, они основательно решили переселиться. С сумками, рюкзаками… Эх, ну почему я не знала о выходе раньше??? Как же там красиво, Боже ты мой, за этой стенкой! Какие чудные высокие деревья с толстыми ветками и широкими листьями! Таких нет вон даже в Центральном парке. А какие цветочки вокруг, какая густая трава, и всякие животные снуют туда-сюда! Ох, вы лапотушечки! Я вас только на картинках видела! Протянуть бы руку да погладить вон то пушистое рыженькое создание – не знаю, как называется-то… Как оно мило скачет по веткам деревьев! Эх!.. А это море, которое размывает своими волнами песок на берегу, швыряет камни… А этот бесконечный горизонт, на который можно глядеть вечно – и кажется после жизни в убогом пространстве, что всё его мало, мало и мало! Как же мне обидно, что они, эти сосунки, стоят там и восхищённо озираются вокруг, и на лице у них всех – счастье!!! А я… Я сижу здесь и не могу спуститься туда никак иначе, как встав в очередь и через какое-то время родившись совсем младенцем… До слёз, честное слово!.. Стоп! Этот же «болотный» тип с моей внученькой дружил!!! Неужто он её бросил??? Вот я ему… А где же тогда моя Гелли? Где внученька моя ненаглядная??? Ну-ка, ну- ка... На работе… Нет. Дома?.. Нет! Да что же это такое!!! Боже ты мой! Что же с ней случилось-то?? – Эй, ангелы! Живо ко мне! К вам внучка моя, Гелли, не поступала??? Что молчите-то? Хоть кивните, если здесь она!!! Нет? Ну, слава Богу! Тогда где же она, миленькая моя? Сейчас поищем... Здесь нету… У Верки тоже нету… Да вон же она, в «болотном»! Ой, как она изменилась-то! Волосы-то свои, волосы роскошные остригла! Едва лопаток достают! И покрасила их в цвет непонятный... Ой, ну что же ты наделала-то! Как же ты красоту-то свою погубила! А это ещё что за тип рядом?? Украл? Похитил? Увёз от друзей??? Да нет, она вроде улыбается... Она что-то в руках держит... Паспорт! Её фотография. Имя... другое. Ага! Он подделал ей паспорт! Она теперь будет жить в «болотном». Ну, и дела! Райончик, правда, не могли выбрать получше. Можно было к нам, в «оранжевый» или в «охру» – там бы с радостью приняли... Ну, что ж, значит, она устроена! А что за парень-то с ней? Я его не знаю. Откуда он? Судя по всему, точно не «болотный» – слишком шустрый, так всё быстро провернул! Может, «зелёный», дуал её?.. Ну, уж нет! Вряд ли. Те только хвастаются больше, и ничего не делают. Здесь человек, который всё бросил и с одной-единственной мыслью – спасти любимую – поспешил ей на помощь! Да, это может быть только тип со страстной натурой... Уж сильно узнаётся мне что-то родное в его поведении... Надо будет понаблюдать за ним: он же должен как-никак домой вернуться! Стоп: а почему они не ушли вместе с друзьями-то? Здесь что-то нечисто! Поссорились? Может, друзья не захотели принимать её парня? И ушли без неё? Как бы узнать-то?.. А-а, дневник! Гелли всегда вела дневник, с самого детства, как только писать научилась! Способная внученька у меня, талантливая! Хоть бы жизнь-то у неё сложилась! Точно: дневник раскрыт на столе в спальне. Ну, что там? Что там??? ***Г*** Холодно. Сижу и дрожу у камина. Только что с улицы. Грустный мелкий дождик прикинулся моими слезами, и я стояла и глотала их, глядя в туман и серость. Хотелось вымокнуть, смыть с себя все тяготы сегодняшнего дня и, несмотря ни на что, улыбнуться. Да! Я улыбаюсь, глядя в зеркало на своё размазанное мокрое лицо, потому что я вдали от работы и от этих страшных людей. Я сбежала, а точнее, меня похитил Крис, и этот факт уже наполняет меня радостью и счастьем. Хотя пока рано расслабляться. Меня уже ищут, да ещё Евграф этот… Я просила Криса, чтобы он возвращался поскорее, потому что я боюсь… Он один. Один остался у меня! Фредли с девушкой ушли, взяв с собой Эль и Влада. И собачку. И Гавриила, который на празднике был. И чуть было родителей Фредли! Они тоже захотели и уже собрались, но потом передумали. Эх, как же мне будет не хватать их всех, особенно Эль! Но у неё-то как раз выбора не было – так она и не смогла оценить прелести своих дуалов. А он не захотел уходить. Фредли заходил к нему. Не знаю, почему так. Сказал, что ему и здесь неплохо. Но я думаю, что его пугает неизвестность. Непривычность нового. Отсутствие людей, друзей, комфорта. Да и вообще Крис неплохо живёт в системе и взаимодействует с ней, если она не нарушает его интересы. После объявленных реформ ему не нужно бояться и прятаться, мы можем открыто создавать семью, так что какой смысл ему сбегать и что-то менять? И я осталась… только из-за него. Система-то как раз не по мне, я куда счастливее бы чувствовала себя свободной от рамок и навязанных правил. Но я не смогла найти такие слова, такие аргументы, чтобы он согласился со мной уйти. Да и не пыталась особо… Наверное, почувствовала, что ещё рано. Не готов он пока. Но настанет день, и мы обязательно присоединимся к друзьям. Или они к нам…если к тому моменту уже снесут границы. От Криса я узнала, что конструкцию, которую почти соорудил Фредли, изъяли тайно. Но они-таки сбежали через другой тайный ход, который был на одной из Окраин. Причём моя сестра Вера тоже хотела уйти! Я так поразилась её желанию. Не ожидала… Ещё больше я не ожидала, что она в последний момент передумала. Она такой основательный человек! Должно быть, в её жизни случилось что-то серьёзное, что она такое вытворила. Но больше я ничего не знаю, потому что эти краткие сведения принёс мне Крис, случайно встретив её в Центре в дождь. На ней была куртка Фредли. Но я надеюсь, она расскажет мне, что побудило её на такой рискованный шаг... А я пока буду здесь, в этом доме, заниматься чем-нибудь спокойным и домашним, пока окончательно не установят новый закон. А потом мы поженимся и станем жить у Криса. Он будет работать, а я рожу ему много маленьких детишек… С каждым днём мы будем становиться ближе друг к другу, будем любить друг друга сильнее. И однажды, сидя вечером у камина за чашечкой ароматного чая, я предложу ему: «Любимый! А давай махнём отсюда! Ну её, эту систему, деньги, налоги, проверки, надзоры… Давай лучше туда – к свободе! Там так прелестно поют птицы по утрам, сияет солнце, шелестят деревья и дышится так легко-легко! Милый мой! Мы узнаем, что такое настоящее счастье!»
***В*** Я – обычный сторожевой, следящий за Их собакой. Предыдущий на моём посту проработал не более двух лет – по слухам, умер при загадочных обстоятельствах. И меня взяли ему на смену. В мои задачи входит воспитать из маленького чёрно-белого Рэксика отличную сторожевую псину, которая также будет обладать способностями ищейки. В своём родном «бордовом» я был одним из немногих кинологов. Собак ведь у нас разрешают заводить только для значимых государству целей, так что наша профессия не пользуется популярностью. И я рад, что меня взяли работать на такое престижное место. Надеюсь принести пользу обществу. А дневник я завёл потому, что хочу издать книгу по обучению животных, поэтому буду записывать сюда всё, что касается работы. Кроме того, мне интересно, что за люди здесь обитают, в Резиденции, и как они управляют государством. Возможно, я войду в доверие, и мне в перспективе предоставится возможность самому делать выбор в своей жизни. К тому же здесь есть одна девушка… Но об этом в следующий раз. Иркутская обл., 2003—2010 | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
