Он иногда снится мне, этот город, огненно-рыжим цветком распустившийся в пустыне. Древняя столица Марокко. Марракеш. Старые крепостные стены цвета охры изъедены временем и знойными ветрами. Как и сморщенные лица стариков в белоснежных джеллабах. Здания из камня оттенков густого розового, насыщенного красного и сочного рыжего украшены филигранной резьбой, словно кружевами. И весь город, словно капризная восточная красавица, источает ароматы восточных благовоний, цветущих садов, сияет всеми цветами радуги. От обилия и разнообразия красок восточного базара начинает тихо кружиться голова. Ты погружаешься в тесное переплетение улочек, где в каменных лавках и палатках, укрытых разноцветными тканями, тебя хватают смуглыми тонкими руками за подол платья сидящие прямо на земле торговцы и предлагают купить пестрые, сияющие влажным шелковым блеском ковры невиданной красоты, словно сотканы они из перьев жар-птицы, или чеканные кувшины с лебедиными шеями, или красные, желтые, синие блюда, расписанные затейливыми узорами, или тонкие прозрачные ткани, сверкающие золотой и серебряной нитью. Над всем этим праздничным красочным великолепием расплывается в знойном мареве духмяный аромат восточного плова, который готовят здесь же в больших чанах. А ты, ошеломленный всем этим многоязыким гомоном, огненными красками, пряными ароматами, плетешься, истекая голодной слюной и пОтом, не в силах вырваться из этого сладкого, дурманящего плена. Марракеш. Город, знакомый тебе по сказкам "Тысячи и одной ночи". И, опьяненный восточной экзотикой, ты ищешь в темных лавочках и лавчонках не ковры, и не ткани. Ты ищешь старую медную лампу, которую коварный магрибинец нашел когда-то с помощью наивного мальчика Аладдина. В этом сне про далекий город Марракеш я вижу и Мишку. Его зеленые глаза с легкой смешинкой. Мы познакомились случайно, на выпускном в вечерней школе. Я честно пыталась вдолбить азы литературы в головы своих переростков-учеников, озабоченных работой, семьей и прочими проблемами. Литература в их списке была 116-й. Мишка работал таксистом. У нас назревал, но так и не завязался роман. Каждый вечер Мишка, сияя своими удивительными зелеными глазами, подкатывал к моему дому, я садилась рядом, на переднее сиденье, и мы отправлялись работать. Мишка водил машину виртуозно. "Волга" ласточкой летела по ночным улицам Алма-Аты, прямым и просторным. Высадив пассажиров, Мишка включал магнитофон, и из динамика неслись стройные голоса какой-то группы, названия которой я не знала тогда, не могу запомнить до сих пор. "Марракеш, come to Марракеш", - пели низкие мужские голоса с завораживающей силой. Ветер бил в открытые окна, машина неслась по спящему городу, и мне казалось, что еще чуть-чуть, и мы взлетим в звездное небо, чтобы на крыльях этой волнующей песни умчаться в волшебный марокканский город, куда так настойчиво звали страстные голоса музыкантов. Через две недели я уехала в ГДР. А Мишка по-прежнему таксовал. Мы не переписывались, но я часто вспоминала его со смутным сожалением. Жалела о том, что мы так ни разу и не поцеловались. Через год я приехала в отпуск и первым делом позвонила Мишке. Он приехал в тот же вечер. И снова все повторилось: ночной город, сумасшедшая гонка. Только не звучал в тот вечер "Марракеш", кассету кто-то заиграл. - Останови машину, - попросила я. Мишка послушно затормозил. - Поцелуй меня, пожалуйста. Мишка бережно взял в ладони мое лицо и поцеловал. Мне стало грустно. - Прости меня, Мишка, но я, пожалуй, пойду. Ты не обижайся, но ничего у нас не получится. Мы помолчали. - Знаешь, а все-таки жаль, что кассету заиграли. МИшка понимающе посмотрел на меня. Наверное, он чувствовал то же самое. В сущности что было между нами? Ничего, кроме страстной песни, которая, как знойный ветер пустыни, налетела, опалила, и исчезла. v=aLsKXK7lvM0& feature=related Продолжение следует... | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
