Пролог Что наша жизнь: игра, быть может. Как для кого. Не всяк игрок. Когда нужда-злодейка гложет, Когда навис над домом рок, Назвать игрой не повернётся Язык у наших знатоков, Но если случай улыбнётся, Лови момент – совет таков. Добро и зло, любовь, страданье В одной упряжке тянут воз, А путь – сплошное ожиданье, Надежд сомнительных прогноз. И часто дьявольские штучки Нам дарят радость и любовь, И часто ангельские ручки Прольют невинной жертвы кровь. Добро и зло. Кто как рассудит: Двулики и добро, и зло. Лишь время истину разбудит. Дожившим, скажем, повезло. Не всем, конечно; ведь невежда Уверен, что он прав, как прежде. Своим поступкам оправданье Маньяк найдёт и филантроп. Всемирный гибельный потоп Оправдан против ожиданья. Что изменилось с той поры? Очищен мир от святотатства? Маньяки точат топоры, Поругано народов братство. И миром снова правит случай. Что день грядущий нам сулит? Коль жизнь игра, играйте лучше, Тогда не страшен вам буллит. И к максимальным ощущеньям, К таким же действиям стремим, Мы ловим случай с восхищеньем, А что последует засим? Не всякий предсказать сумеет. Числом последним мы умнее. По граням новых технологий Наука движется вперёд. А мы изведаем дороги, Где нас сюжет с развязкой ждёт. Глава I (отрывок) Среди равнины белоснежной Певунью плавно закружил, Прижав к груди горячей нежно, Припев тихонько подхватил: Ах, шиповник, шиповник, шиповник, Среди зелени капли крови. Нам колючий шиповник напомнил О горячей казачей любви. Тучи за Азовом Засверкали снова. Казаки станицы Взялись за седло. Жёны и девицы Сотню провожают, Казакам желают, Чтобы повезло. Ах, шиповник, шиповник, шиповник, Среди зелени капли крови. Нам колючий шиповник напомнил О горячей казачей любви. Подрастают дети, Краше нет на свете, Как отец, румяны, Ими я горжусь. Пальчик безымянный В золоте надежды. Мой хозяин нежный, Я тебя дождусь. Ах, шиповник, шиповник, шиповник, Среди зелени капли крови. Нам колючий шиповник напомнил О горячей казачей любви. Клубится пар в безмолвье белом. Нас песня эта разогрела. За разговором путь короче И время можно скоротать, И должен спутник, между прочим, Быть собеседнику под стать. С таким и помолчать приятно. Порою говорит и взгляд, А слово – воробей, обратно И мудрецы не возвратят. В беседах мы про недостатки Друзей, соседей и врагов, Про всевозможные порядки Про ловлю рыб и сбор грибов, (Ну и, конечно, про любовь), Про всплески фауны и флоры, Про мать, болезни, про отца, Вообще, про жизнь, и разговоры, Как космос звёздный, без конца. Над нами звёзды, а луна За нами движется, как тать, И тему новую она Сумела Зине подсказать. – Теория Большого Взрыва… И разлетаются куски. Вот это чудо! Это диво! Куски, как солнце, велики. Но есть кусочки, как Венера, Или такие, как Земля. Вокруг последней атмосфера И есть магнитные поля. Осколки взрыва удаляясь, Не замедляясь – ускоряясь, Летят, вертясь, быстрее звука. Об этом говорит наука. Сильна вселенная, сильна! – На взрыв способен сатана. – Нет, это Бог всё натворил. У Бога очень много сил. – Ну, Зина, мне теперь известно, Что там, в кромешной звёздной мгле, Всем после взрыва стало тесно, Как многим тварям на земле. – Учёный был Никола Тесла, Как Леонардо, знаменит, И был такой метеорит… – Я тоже слышал о Тунгусском И, выражаяся по-русски, Своё открытье он похерил. Неизмеримые потери Могло бы принести оно, Сместив на градус ось планеты, Творенья все пустить на дно, А всё живое в воды Леты… Тоннель огромный под Ламаншем… И под Женевой есть туннель, И мы религии помашем: «Секрет открыт, полишинель!» Галактику кто создал нашу?– Пучок протонов, мощный взрыв! Мы долго ели мифов кашу: В редутах Библии прорыв. И Громовержец, и Создатель От нас уходят в царство тьмы. – Лишившись веры благодати, В кого же верить будем мы? – Наверное опять в Ярило, Как до Иисуса это было. Вот, наконец, и та станица, Где тётка Зинина, она Своим именьем не гордится, Хоть барышей не лишена. Она снимает наговоры, Мгновенно уберёт навет, Лечить такие может хвори, Которым и названья нет. Она талантом облечённа, Что послан, видно, свысока. К ней приезжал один учёный Сравнить с десяток ДНК. Она, коль надо, повитуха, Дантистка и ветеринар; Цель сплетен, зависти и слухов; Не все ж имеют Божий дар. Я мнил старухою седою Её увидеть – нос к губе, С видавшей видами клюкою, Иссохшей в собственной злобе. Её курень, как в сказке, с краю, Но если вдруг кому беда… Она уж там, и я не знаю Кто путь ей указал туда. Легко беду развев руками, Мзду не со всех она берёт. За пазухой не держит камень И знает всех наперечёт. Отраву ей всыпали дважды, Подбрасывали наркоту, Инспектор появлялся важный. Интриги все – под хвост коту. Ей кто-то автомат подкинул. Новейший, марки АКМ. Он меньше стал наполовину, Простой игрушечкой затем. Майор спецназа обнаружил, Когда провёл сексоту шмон, Склад с динамитом и оружьем. Был строг с преступником закон. – Да, интересная старуха,– Я молвил выслушав рассказ, – Но посмотри, снег легче пуха! И белизна ласкает глаз. Станица… сколько романтизма! В снегу казачьи куреня. Здесь дух летает фетишизма, Волнуя Зину и меня. Деревья инеем покрыты, Укатан серебристый шлях, Тропинки пьяные пробиты, Грачи ночуют на ветвях. Над трубами дымки, как свечи, Безветрие их не пушит. И лунный свет ласкает плечи, Многоголосо снег скрипит. На этот скрип сторожевые Лениво тявкают сквозь сон. Наверно ночью, не впервые, Здесь скрип и бубенцовый звон. А рядом голубые тени Скользят и скачут по буграм. Станица, в полусонной лени, Дарит покой своим дворам. Морозный воздух чист и светел, И с городским он не сравним. Писать картины можно с ветел, Стихи писать с донских равнин… От смога морщится столица, Спешат, шурша, рисунки шин, И копать сизая клубится Снегоуборочных машин. А здесь? Замри хоть на мгновенье, Послушай тишину зимы! Природы дивное творенье Не замечаем часто мы. Три дня и – Сретенье Господне. Не знал, что вскоре меня ждёт Судьбы нежданный поворот Ни через час и не сегодня. – Вот здесь и проживает тётка, А за гумном большой шалаш. На рождество видали, чётко, Там потрясающий шабаш. Там был один похож на хряка, Другой – с козлиной бородой. Ну что ты вертишь головой? Нет, то не поп был и не дьякон. – Да я не верю в эти сказки – Старинной мистики туман, Но помню, как в Новочеркасске Один заезжий шарлатан… Метнулась тень из подворотни, Мелькнул сверкающий оскал. – Дружок, здесь бродят оборотни, И Гоголь истину писал. Неверие моё разбито И возражений больше нет. И что за чёрт?! Вот здесь копыто… И лап когтистых странный след. – Не тень здесь, Зиночка, мелькнула. Я по следам большой знаток. И след коровы от манула Я отличу, но здесь не то… – Ты что, Дружок, решил креститься? А где ж неверие твоё? – Здесь, Зина, финка не годится И бесполезно здесь ружьё. Клянусь престижем следопыта, Такой я вижу след впервой: Нога – кончается копытом, Рука – когтистой шестернёй. – А я тебе что говорила? Курень, отнюдь, Дружок, не прост! Рога я видела и рыло И даже с кисточкою хвост. Промчался, кособочась, всадник, Крича: «Ограбили! Разбой!» Исчез за дальнею усадьбой, Унёс в ужасном крике боль. – Смотри, Дружок, на эти пятна! – Так это, Зина, кровь из вен! Он раненый. Теперь понятно. Его в седле нелепый крен Был вызван раною серьёзной. И, очевидно, враг был грозный. Седок не маленького роста И одолеть его не просто. Вдруг снова топот, крики, ржанье… – Дружок, уходим. Началось! Прошлось над степью завыванье. В нём первобытных тварей злость. Луна за облако нырнула, Как будто страх её объял. Она ко мне, дрожа, прильнула, Я дрожь её в себя впитал. Луна внезапно раздвоилась, И нечто тихо поплыло. Такое диво нам явилось. Так может это НЛО? Пришельцев в траверзе луны В станице наблюдали мы. Луна сквозь тучи одиноко Сияет нам всё тем же боком. – Пойдём, Дружок, скорей до хаты, Полночь – нечистая шалит. Тревогой смутною объяты, Мы с паром в горницу вошли. – Что мы видали – помолчи; Нам померещилось в ночи. | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
