ИНДЕЕЦ

 

Васины родители были людьми весьма дальновидными и предусмотрительными, вернее, его отец был именно таким человеком. Первое, что он сделал, когда незадолго до войны приехал в Москву из небольшого городишка в Белоруссии в поисках лучшей доли, добавил к своей фамилии всего одну букву «в». На самом деле он был Шапиро. В то время это не представляло никакого труда: пошел, заплатил деньги, – а там называйся, как хочешь.

Потом Васин отец женился на красавице-еврейке, приехавшей из украинского городишка на правом берегу Днепра, и они оба стали Шапировыми. и это их очень ободряло: фамилии у них теперь были русскими, а в воздухе уже попахивало антисемитизмом.

Сына они решили назвать Васей, чтобы у него в жизни не возникало никаких проблем, а то, что отчество у Васи вышло Срульевич, – не беда, можно сказать, что это не ругательное отчество, бывает и похуже, ну, например, Акакиевич, – а звучит вполне литературно.

Короче говоря, появился на свет божий человек, которого звали Вася Срульевич Шапиров. В свидетельстве о рождении было записано: Вася, а не Василий, такова была воля родителей. В то время чиновники, которые оформляли метрические свидетельства, уже ничему не удивлялись, поскольку в реальной жизни появилось много новых имен.

Мэлс, например, имя было женским и означало: Маркс, Энгельс, Ленин, Сталин. Или, к примеру, Тракторина… Звучало очень прогрессивно.

Неприятности, связанные с национальностью, начались у Васи еще в детском саду, потом заметно усилились в школе, – вполне добропорядочные имя и фамилия ничем не могли ему помочь, тут действовало нечто совершенно другое, а что, он и сам не мог понять. Он хотел раствориться среди других людей, но ничего у него не получалось, что-то выделяло его из общей среды и как будто выталкивало в сторону. Не помогало ни имя, ни вполне пристойное отчество, ни фамилия, которая заканчивалась на вполне патриотичную букву «в».

Когда Вася учился в школе, это стало сильно портить ему нервы, а тут еще предстояло идти получать паспорт. Надо было срочно решать вопрос с национальностью. Если бы к тому времени был жив Васин отец, он, конечно, что-нибудь бы придумал, но он имел неосторожность погибнуть на фронте…

Шел 1952 год, с космополитами, врачами-убийцами и прочей «нечистью» разбирались круто, методично, по полной государственной программе. Васина мама вся извелась, не зная, как помочь сыну. Одна надежда была у нее – на Васино свидетельство о рождении: перед войной в него еще не вносились данные о национальности.

Соседка по коммунальной квартире работала в паспортном отделе милиции, и Васина мама стала ее уговаривать, чтобы Васю записали в паспорте, как русского.

-Не могу, Сара Исааковна, – ответила та, – строжайше запрещено, русским он не будет ни при каких обстоятельствах. Не могу, при всем моем к вам уважении.

-Хотя бы что-нибудь можно сделать?

-Что угодно напишу, но только не русский, не белорус, не украинец. Хотите, татарином оформим или армянином?

-Хрен редьки не слаще.

-Могу эскимосом записать или нанайцем.

-Тогда уж лучше напишите «иудей».

-А что это такое?

-То же, что еврей, но не так оскорбительно. Литературно-историческое название, не все его знают.

-Я согласна, жалко парня.

Так Вася Срульевич Шапиров, именно Вася, а не Василий, официально стал иудеем.

Надо сразу сказать, что радости в жизни это ему не прибавило, даже наоборот: теперь у него появилось прозвище Иуда, с которым он промучился, пока не отслужил в армии.

Вернувшись на гражданку, Вася немедленно влюбился в красавицу-еврейку Соню и тут же женился на ней. Фамилия у нее была Рабинович, так что менять свою фамилию на ее при бракосочетании, естественно, не имело никакого смысла, зачем менять шило на мыло.

Соня Шапирова как-то сразу забеременела, и Вася тут же стал ломать голову, как ему помочь будущим своим детям. Надо было срочно что-то делать с национальностью.

Вся эта морока ему уже порядком надоела, и он решил действовать просто и энергично: взял свой паспорт, грубо вымарал слово «иудей» и написал другое – «русский». Получилось вроде бы неплохо, но это, как говорится, до первого милиционера. Чтобы окончательно порвать со своей позорной национальностью, Вася подал заявление о вступлении в ряды коммунистической партии, считая, что коммунист – это что-то вроде выкреста, что он уже и по идее не еврей. Именно здесь его и застукали с подделкой в паспорте.

Теперь он снова оказался в паспортном отделе милиции перед капитаном, который мрачно глядел то на Васю, то на испохабленный паспорт.

-У тебя что тут было раньше написано? – спросил страж закона.

-Иудей, – потерянно ответил Вася.

-Какой еще иудей? Нет такой национальности.

-Так было написано.

-А ты в русские рвешься? Я тебя посажу за подделку документа.

-Не надо, – попросил Вася, – у меня и так одни неприятности с «иудеем».

-Есть национальность «индей», понял? Черт с тобой, гуляй на свободе.

Васю не посадили, он заплатил штраф и получил новый паспорт, в котором в графе национальность черным по белому было написано «индей»

Вскоре у него родился сын, которого назвали Колей, но теперь уже по всем правилам в свидетельстве о рождении было написано: Николай Васьевич Шапиров, отец – индей, мать – еврейка.

Жили Вася с Соней душа в душу, просто замечательная была семья: он крутил баранку в такси, хорошо зарабатывал, а она трудилась в бухгалтерии: как говорили в народе, евреи любят находиться поближе к деньгам.

Соня родила еще двух девочек, одну назвали Катей, а другую Наташей, так их назвали на всякий случай, чтобы у детей было меньше неприятностей на национальной почве.

Сын Коля пошел в школу, а Вася со страхом думал, что он ответит ему о своей национальности, когда тот начнет что-то соображать. Надо было срочно начинать действовать, и Вася Срульевич Шапиров, индей по национальности, потерял свой паспорт и честно сообщил об этом в милицию.

У него оставалась только одна надежда – на свое довоенное свидетельство о рождении, где не было упоминания о национальности. Чем черт не шутит, может быть, пронесет, тешил себя иллюзиями Вася, однако, настроение у него было прескверное: откровенно говоря, ему уже надоело воевать со своим паспортом, со своим прошлым, настоящим и будущим, и, не будь детей, он давно бы плюнул на это дело. Но детей жалко, ради детей чего только не вытерпишь.

Евреи, как известно, очень любят своих детей. Вася, как раз и был таким человеком и потому выбросил свой паспорт в мусорный контейнер, а теперь с чистой совестью сидел перед майором в паспортном отделе милиции.

Майор внимательно разглядывал его лицо и мрачнел прямо на глазах. Васе поплохело, хотя он понимал, что сажать его вроде не за что. Здесь не у Пронкиных, сказал себе Вася голосом майора, здесь не заржавеет. Между прочим, так и случилось.

-У тебя в пятом пункте что было написано? – спросил начальник.

-Русский, – не моргнув глазом, – сказал Вася.

-В русские значит рвешься?

-Я такой и есть, вот метрика, пожалуйста.

-Ты мне тюльку не гони… Что это за отчество – Срульевич? Засранец?

-Так точно, товарищ майор.

-Надо в домоуправление позвонить, что-то здесь не то.

-Не надо звонить, – сказал Вася.

-Почему?

-Там ошибка.

-Какая ошибка?

-Они меня индеем записали, перепутали с кем-то.

-Индеем, говоришь?

-Да, индеем.

-Так нету же такой национальности, – сказал майор.

-А какая же есть? – с трудом выдохнул Вася.

-Индеец.

-Мать честная, – ахнул Вася, – только этого не хватало.

-Ты и есть натуральный индеец, мы тебя так и оформим.

Таким образом, Вася Срульевич Шапиров, бывший еврей, бывший иудей, бывший индей, был официально признан индейцем.

Но это еще не все.

Как известно, бьют не по паспорту, а по морде. В паспорте может быть написано что угодно, даже индеец, но на бытовом уровне к нему относились так же, как относятся ко всем евреям. Справедливости ради надо сказать, что никаких проблем с работой у Васи не возникало: в таксопарке действует такой закон: делай план, неси выручку, а кто ты – еврей, татарин, армянин, – не играет роли. Крути баранку – и все дела.

Но когда Вася стал индейцем, все вдруг в корне переменилось. Повздорил он как-то с завгаром, психанул и написал заявление об уходе. Забрал свои документы и пошел устраиваться в другой парк, поближе к дому. Не тут-то было…

Новый директор долго крутил его паспорт перед носом, сто раз перечитывал и отрицательно мотал головой.

-Извини, не могу тебя принять, – сказал он.

-Почему?

-Даже еврея приму на работу, а индейца не могу.

-Я и есть еврей, мне эту туфту по глупости написали.

-По внешности точно еврей, а по документам индеец.

-Ну и что из того?

-Ты мне всю технику разобьешь.

-Я, наоборот, очень аккуратно езжу.

-Видел я в кино, как вы аккуратно на лошадях, все в перьях, ездите.

-Так это же кино, а я не индеец.

-Не могу, ты меня на весь город прославишь: индеец-таксист в Москве.

Не взяли Васю-индейца на работу, стал он искать другое место. А время уходит, семья кое-как живет на одну зарплату, Сонечка, бедная, старается одна за двоих.

Вася совсем отчаялся, надо было срочно решать национальную проблему, а как ее решить, он себе не представлял. Этот проклятый паспорт он уже и переписывал своей рукой, и в помойку выбрасывал, а становилось все хуже и хуже. Вот теперь из евреев докатился до индейца. Нет, пора возвращаться восвояси, в евреи: и на работу возьмут, и дети будут иметь приличную национальность.

С большим трудом Вася устроился на работу, старался изо всех сил, из кожи вон лез, норму перевыполнял, в рот не брал ни капли, матом ругался, как последний пьяница, словом, восстановил свое доброе имя, несмотря на то что индеец. Начальство не могло нарадоваться, глядя на него, даже фотографию его повесили на доску почета.

Время пролетало незаметно, год шел за годом, а национальный вопрос у Васи никак не решался. Сыну уже тринадцать, через три года паспорт получать, а отец все в индейцах ходит.

Вася окончательно извелся, ничего толкового в голову ему не приходило, но тут нашелся один добрый человек, подсказал, как надо сделать.

-Ты, – говорит, – Вася, садись года на два, паспорт у тебя сразу отнимут, когда посадят, а лучше ты его опять потеряй. А когда будешь выходить из «зоны» на волю, тебе справку дадут об освобождении, так ты попроси себе любую национальность записать, какая в голову придет. Там в этом смысле полная свобода, за бутылку что хочешь сделают. А уж если ты решишь опять евреем стать, то тебе самому бутылку поставят, такого не было во веки веков, там тебя еще и зауважают. Домой вернешься, тебе новый паспорт выправят в ментовке… Давай действуй, пока не поздно.

Чего не сделаешь ради детей?

Вася пригнал служебную машину в гараж, выпил два стакана водки без закуски, взял кувалду и раздолбал автомобиль так аккуратненько, что тот не подлежал восстановлению. Потом он пошел и сдался властям.

Дали ему ровно два года.

Вася был очень доволен: во-первых, обошлось без конфискации имущества: машина была старая-престарая, отходила все сроки, сама просилась в металлолом. Во-вторых, он получил с работы блестящую характеристику, как передовик труда, и суд это учел. В-третьих, коллектив решил взять его на поруки, но он сам отказался.

Короче, вышел идеальный расклад.

Два года «на зоне», как говорят «зеки», пролетели для Васи незаметно. Все ему здесь нравилось: и порядка побольше, чем на воле, и народ трудолюбивый, дружеский, с юмором, и похлебка терпимая, но самое главное – работа на свежем воздухе. Вася со своими товарищами валил лес в сибирской тайге.

Начальство ставило его всем в пример, даже фотографию его поместили на доску почета, как раз под лозунгом «На свободу с чистой совестью». Вася и хотел выйти из узилища с чистой совестью…

Все эти два года он думал о том, какую ему взять национальность при освобождении. Ему очень хотелось, чтобы у его детей не было в жизни таких неприятностей, как у него самого.

И когда он вышел за ворота с котомкой за плечами, у него в кармане телогрейки лежала справка об освобождении, где черным по белому было написано: Вася Срульевич Шапиро, по национальности – еврей… Последнюю букву в фамилии не дописали – по недосмотру, по умыслу ли, кто знает. Но всё вернулось на круги своя – точка в точку, буква в букву.