Когда началась война, Машенька только-только закончила восьмой класс. Лишь накануне они с друзьями-одноклассниками сдали в школе выпускные экзамены. Но девчат почти сразу же стали обучать на санитарок, а после завершения курсов - отправили в соседний Бокситогорск (город в Ленинградской области, недалеко от Тихвина) для работы в госпиталях, оборудованных под прием раненых. Вскоре туда стали приходить и первые санитарные поезда.

«С ранеными я работала до тех пор, пока мне не исполнилось 18 лет, - рассказывала мне Мария Семеновна. - А после этого сразу же пошла в военкомат - проситься добровольно в действующие войска. И считаю, что мне повезло, потому что не отказали, а направили в 4-ю армию, ту самую, которая тогда вела кровопролитные бои за освобождение любимого Тихвина. Правда, как вольнонаемная, попала я в полевую хлебопекарню…»

 

 

Это только на первый взгляд и то лишь для непосвященных такая работа выглядит вполне мирно. А на самом деле здесь бывало и трудно, и по-настоящему опасно. Ведь хотя это была и хлебопекарня, но все-таки полевая, а значит, приходилось ей постоянно следовать за действующими войсками, в состав которых она входила.

«Куда они - туда и мы, - не без гордости поясняла моя собеседница, - ведь хлебушек-то должен был доходить до бойцов обязательно вовремя, не черствым».

Некоторые полагают, что работавшие в полевой хлебопекарне, и питались лучше остальных. Но это не так. По словам Марии Семеновны, все испеченное ими по жесткому графику полностью уходило нашим солдатам на передовую. А самим работницам в качестве «добавки» к обычному пайку позволялось отрезать и жевать лишь отбракованные горелые корки.

Мария Семеновна вспоминает, что работали они всегда в крайне напряженном ритме – нередко почти без отдыха. Причем, им, женщинам, приходилось выполнять и много другой работы: месить тесто в больших чанах, перетапливать масло, таскать неподъемные мешки с мукой, большие коробки и ящики с другими продуктами, необходимыми для выпечки хлеба. Ведь никаких грузчиков тогда в штате не было, а на подхвате находился только один мужчина – сорокалетний старшина Пахомов, да и тот после тяжелого ранения…

Однако на ежедневные трудности никто никогда не жаловался. Все хорошо понимали, что и от них тоже зависит исход каждого боя: ведь если солдат сыт и доволен, то он и сражается с другим настроением.

 

 

Понятно, что раз работали рядом с линией фронта, то и передовая была недалеко с ее непременными артобстрелами и массированными бомбежками с воздуха. Во время одной из них девушка получила тяжелую контузию, лечилась в госпитале, а потом еще очень долго не могла говорить. Когда же окончательно поправилась, то опять попросилась в свою боевую часть. Так и прошла она с однополчанами трудными фронтовыми дорогами от родного Тихвина через Порхов, Псков, Литву, Латвию и Эстонию. 9 мая 1945 года Мария Семеновна встретила в Прибалтике.

«Помню, утром еще до подъема прибегает вдруг к нам старшина и кричит: «Победа!» Мы все обрадовались, соскочили с нар (жили-то тогда в обычных землянках), начали обниматься, целоваться, а старшину особенно расцеловали за столь радостную весть».

 

 

После окончания войны М.С. Садова вернулась в родной Тихвин и опять поступила на работу в бокситогорский госпиталь. Она хорошо помнит, что их врачам приходилось лечить не только наших раненых, но и тех, кто воевал на стороне противника, поскольку в то время в городе уже находился лагерь для военнопленных. Мария Семеновна работала медстатистиком, поэтому ей вместе с лечащим доктором постоянно приходилось заполнять истории болезни своих пациентов, в том числе и пленных. А потому она не понаслышке знает, что среди них были представители самых разных наций: немцы, австрийцы, французы, итальянцы.

 

Горько вздыхая, она вспоминала, что очень много их тогда умирало от ран, хоронили же всех в общие могилы. А тех, кто выздоравливал, куда-то переправляли, или забирали из лагеря для дальнейшего обмена на советских военнопленных. Знала она об этом достоверно, потому, что нередко сама выводила их для передачи «с рук на руки».

 

Запомнила Мария Семеновна и такую деталь: «Отношения между военнопленными, местными жителями и медперсоналом всегда были нормальные и даже взаимовежливые. С ними обращались культурно и они также. Так что никакой мести, какого-либо недружелюбного проявления или чего-то похожего я в те годы никогда не видела и ни от кого о таком не слышала».

 

Кормили пленных в бокситогорском лагере досыта. Содержали их в обычных бараках, которые располагались при местной железнодорожной станции. Вокруг всегда было очень чисто. За порядком следили местные жители. Все, конечно, понимали, что это враги. Но также понимали и то, что не они и народ Германии начали войну с СССР, а их фашиствующие правители. Хотя никто и не оправдывал их полностью.

 

«Бывало, приведет врач Николай Александрович Бобров кого-то из военнопленных на прием, а мы смотрим и думаем: вот, оказывается, с кем воевать-то пришлось, вот какие они – наши бывшие враги, – доверительно говорила мне Мария Семеновна, и тут же поясняла: - Но злобы на них уже не было, ведь победа-то осталась за нами...».