Однажды в начале весны, когда первые лучики солнышка, наконец, пробудили землю от долгого сна, на нашем садовом участке начался настоящий переполох. Хозяйка рыхлила землю, то и дело щедро удобряя ее подкормкой, подвязывала тяжелые стебли и огромными садовыми ножницами срезала старые лишние ветки. «Наверное, под горячую руку попалась ей одна маленькая коричневая веточка», - решили цветы, так как уже к обеду она бережно подвязала ее точно на место среза к самому старому и уважаемому всеми кустарнику.

Каждый день хозяйка с особым вниманием проверяла – прижилась ли малютка и дает ли первые побеги. Она делала это так часто и заботливо, что вскоре малышка «Бутончик» стала объектом всеобщего внимания. На ней и вправду очень рано появился крошечный розовый бутон, что, несомненно, удивило всех, а особенно маму-куст, так как все ее доченьки отличались желтой окраской.

- А что со мной будет летом? – спрашивала малышка.

- То же, что и со всеми нами, дитя мое, - ласково отвечала мать, - ты будешь цвести.

- Долго?

- До самой осени, пока первые морозы не заставят тебя скинуть листики и заснуть крепким сном.

- А это больно? – с ужасом представила Бутончик, как холодные потоки зажмут в свои северные объятья ее маленькое тоненькое тело.

- Это неизбежно, - только и ответила мать.

День за днем становилось все теплее. Земля благодарно принимала заботы хозяйки и щедро питала корни садовых растений. Тут и там начали распускаться цветы. Белые звездочки ветреницы первыми открыли свои бутончики, словно ускоряя приход лета. Вслед за ними, копируя нежные переливы небесной синевы, распустились голубые первоцветы. На отдельной клумбе подле крылечка показали свои головки колокольчики желтой и красной примулы. Даже вечно скрипучий сосед – старый куст можжевельника – и тот направил свои колючие иголки навстречу солнцу.

У Бутончика дух захватывало при виде всей этой красоты. Она с нетерпением ждала, когда же и ее головка раскроется и позволит солнечным лучам ласкать нежные лепестки. Мама успокаивала малышку, постоянно повторяя, что у каждого свое время. Что их время еще не пришло и надо набраться терпения.

Но когда распустились крошечные смешные цветочки мамы-кустарника, Бутончик не выдержала.

- Почему вы уже цветете, а я до сих пор закрыта? Может быть, я не совсем правильно приросла? Может, мне не хватает соков? – спрашивала она, и всем действительно было очень жаль малышку.

- Подожди, доченька, настанет и твой черед, - успокаивала мать, но ей и самой было страшно за своего необычного ребенка. «И бутончик розовый, - с тоской думала она, - ах, как бы помочь крошке?» И она старалась, делала все, что было в ее силах: направляла соки земные от корней прямо к ее маленькой веточке, раздвигала соседние ветки, стараясь открыть малышку перед лучами солнца. Время шло, а Бутончик не зацветала.

Вот уже нарциссы горделиво задрали желтые лепестки. Добрый синий гиацинт, пестро раскинувший многочисленные соцветия во все стороны, сочувственно скулил малышке, стараясь разделить ее детскую грусть. Пока в одно пасмурное утро хозяйка, подвязывая молодые побеги перед грядущей грозой, не сказала прямо на ушко Бутончику: «Скоро мы посмотрим, какая ты на самом деле». И малышка сразу успокоилась. Мать всегда говорила ей, что у них очень добрая хозяйка. Что она все знает и защитит их.

Бутончик перестала думать о себе и с огромным любопытством стала наблюдать за перипетиями садовой жизни. Это оказалось чрезвычайно интересно. Она быстро поняла, почему никто, как говорила мама, не любит нарциссы. Да как вообще можно любить таких зазнаек? Каждую фразу желтые цветы начинали с «Не говоря уже обо мне, вы…», и, тем не менее, они говорили только о себе. Хотя в общем-то она не находила их такими уж красивыми: ножка и листики похожи на тюльпан, но какой у тех запах; головка симпатичная, да только милый грустный гиацинт ей казался намного привлекательней. Хотя его несколько мрачное настроение порой и заставляло избегать общения.

Другое дело шумное семейство красного шалфея. Да, столь болтливые создания были редкостью даже в таком разношерстном семействе как сад хозяйки. Хоть люди и не слышат языка цветов, но эти умудрялись так безудержно общаться, что их венчики-прицветники, так любимые из-за сладенького кончика детишками хозяйки, качались и вываливались из цветков сами собой даже в абсолютно безветренную погоду.

Со временем малышка начала замечать, что вокруг цветов появляются какие-то странные создания. Они, как вольные цветочки, возникают из ниоткуда и в скорости пропадают вновь.

- Мама, что они хотят от нас? – тихонько, дабы не привлечь внимание, спросила Бутончик.

- О-о, дочка, это насекомые. Они помогают некоторым цветам заводить детишек.

- И нам помогают?

- Разумеется, нет. Мы прекрасно разрастаемся и без помощи этих маленьких грязноножек.

Но Бутончик ясно видела, что другим цветам нравится присутствие «грязноножек». Что они словно соревнуются в красоте и запахе, привлекая к себе все новых и новых летающих гостей. И ей было искренне жаль, что она родилась в кустарнике, не нуждающемся в помощи насекомых. Она разглядывала ярких жуков и, прислушиваясь к жужжанию их крыльев, следила за каждым взлетом. Вскоре она знала буквально все, что может понять малышка о насекомых.

Больше всех ей с упоением рассказывала принцесса цветочного сада – красавица лилия. Она безумно любила всяких жучков, мушек, пчел и каких-то загадочных бабочек. Любила настолько, что уже засветло выворачивала свои лепестки, обнажая длинные сочные тычинки, от которых исходил такой сладостный аромат… не то что у насекомых, у малютки Бутончика голова шла кругом. Лилия часто рассказывала, как щекотно перебирают насекомые лапками, как дрожат ее лепестки от трепета крыльев, как легко и свободно становится тычинке, освободившись от груза липкой пыльцы. И Бутончик мечтала. В ее маленькой розовой головке уже представлялось, как она так же раскроется навстречу крошечному жужжащему счастью.

Теперь малышка часто наблюдала за обворожительной лилией, и ей будто уже казалось, что она может также нежно и плавно изгибаться, подстраиваясь под лучи солнца и ловя мягкий летний ветерок. Только маме почему-то совсем не по душе было это общение.

- Ее срежут и поставят в вазу, - однажды сухо сказала она.

- Какую вазу? – не поняла крошка.

- А-а, не важно, - запнулась мама, - это не то же самое, что сбросить листики перед зимой, это конец. Ни земли, ни корней – жизнь до захода солнца.

- Какой ужас! – воскликнула Бутончик. – А она знает об этом?

- Конечно, знает. Поэтому и ловит каждое мгновенье.

Бутончик так и не решилась спросить обо всем Лилию. Та была так безмятежно счастлива, так легка и беззаботна, будто и не было никакой угрозы. Вскоре появились те, кого называли «бабочками».

Они были воистину прекрасны. Ни размером, ни яркостью красок они ничуть не уступали красивейшим из цветов в саду. Лилия, уже издали увидев долгожданных подружек, еще сильней закрутила лепестки и наполнила воздух чудесным ароматом. На ее длинные тычинки вскоре присела самая большая желтая бабочка с небольшими черными псевдоглазами. Бутончик не могла оторваться и долго смотрела, как медленно и неторопливо перебирает лапками желтенькая «лимонница», так назвала ее мама, и как крошка за крошкой исчезает с тычинок пыльца.

- Когда же, мама, хоть кто-нибудь прилетит к нам? – с отчаяньем в голосе спросила она.

- Да брось ты, милая, фу – какая гадость! – отвернулась мать.

- Фи-фи, - поддержали сестры.

И тут, пожалуй, впервые в жизни, нечто вроде разочарования зародилось в маленькой головке Бутончика. Она с грустью посмотрела на своих невзрачных сестриц, тусклый запах которых не мог привлечь даже садовую муху, и ей стало жутко обидно, что вот-вот и она тоже станет таким же рядовым цветком на огромном зеленом кусте.

В последнее время она и так мало общалась с семьей, теперь же ее головка не поворачивалась к кустарнику даже ночью. Хотя и с Лилией она почему-то стала меньше разговаривать. Только грустный гиацинт смог без слов понять и привычно разделить с крошкой ее боль и одиночество.

- Ну, что ты, доченька? – пыталась помириться мама. – Ты просто наслушалась рассказов этой ветреной Лилии. Все это глупости! Общение с насекомыми вовсе не так приятно, как она расписывает. Они мерзкие и колючие. От них чешутся лепестки и приходится заново наращивать пыльцу.

- Ох, мама, - вздохнула Бутончик, - может и так, да только это жизнь. Все они ждут утра, чтобы встретить своих гостей, а чего ждем мы?

- Всех их срежут по осени и продадут на рынке, а мы, девочка моя, останемся зимовать, и следующим летом будем снова греться на солнышке.

- Вот это счастье, - тихо промолвила Бутончик и отвернулась.

Гиацинт как мог утешал бедняжку. Он справедливо говорил, что каждый занимает именно то место, которое ему предначертано, и если даже крошка и родилась на столь унылом кусте, то вовсе не просто так. Он даже предложил обвиться бутончиками, чтобы, когда малышка раскроется, бабочки перепутали запахи и случайно сели в ее чашечку. Бутончик только грустно улыбнулась ему в ответ.

Однажды рано утром она почувствовала нечто необычное. Это можно было бы назвать дыханием полной грудью, если бы Бутончик, конечно, знала, что это такое. В какое-то мгновение ей показалось, будто она тает на солнышке. Ей стало так легко и невесомо, что она страшно испугалась, а не срывается ли она со своей милой веточки. Нет, это отходили тугие листья бутона, освобождая из зажатых тисков нежные розовые лепестки.

Каждый новый лепесток, едва заметно подгибая верхний край, немного отстранялся и наполнял воздух вокруг себя настолько дивным ароматом, какого не знал еще этот сад. Бутончик с замиранием дыхания следила за своим превращением, не замечая как все вокруг, даже горделивые нарциссы, забыли свои дела и наблюдают, как на старом приоградном кусте распускается настоящая роза.

Малышка привлекла внимание не только других цветов, но и столь желанных бабочек.

- Теперь ты понимаешь, о чем это я? – с улыбкой спросила Лилия, когда самая красивая бабочка сада – «Голубая царица», как ее называли все, - аккуратно коснулась розовых лепестков Бутончика.

С этого времени Розочка почувствовала вкус настоящей жизни. С раннего утра ее окружали вниманием: насекомые нежно собирали нектар, хозяйские дети то и дело подбегали понюхать нежный аромат, а хозяйка старательно поливала и удобряла землю, подвязывала к толстому стеблю матери хрупкую веточку Розочки и могла подолгу разговаривать с малышкой, хоть и не слышала ее ответов.

Только мама и остальные члены семьи не радовались чудесному превращению.

- Попомни мои слова, добром это не кончится, - хмурилась мама-куст.

Лето подходило к концу. Тяжелые ледяные капли первого осеннего настроения больно забарабанили по нежным лепесткам. Сад начал готовиться к приходу осени. И тут случилось то, о чем все лето толковала матушка. Хозяйка пришла с огромной плетеной корзиной и начала одного за другим срезать цветы.

Розочка безучастно смотрела на это жуткое зрелище и понимала, что настал и ее черед. Жалела ли она о том, что не родилась желтенькой неприметкой? Нет. Хотела ли она остаться здесь на зиму? Милый розовый цветочек уже так хорошо знала свой сад, что могла без труда представить его лютой ветреной зимой. Это ли счастье? Она познала, что такое красота. Она была королевой цветов и царицей бабочек. Розочка получила все, о чем может мечтать цветок, и за одно лето познала мир лучше, чем ее мама – старый куст – за всю свою жизнь.

- А у тебя, моя красавица, особая миссия, - ласково сказала хозяйка, срезая веточку, на которой сидела Розочка.

Ей не было больно. Разве только как-то тесно и неуютно, но это можно было терпеть. Хозяйка оставила корзину в саду, сбрызнув цветы водой из колодца, и понесла Розочку в дом.

Она опустила ее в высокий стеклянный сосуд, наполненный особой жидкостью, и Розочка осталась стоять там. Прошли годы. Завял в саду старый куст, а бабочки все так же неистово бились об стекло, стараясь заполучить сладкий нектар по-прежнему прекрасной и нежной Розочки, словно только что распустившей навстречу солнцу свои розовые лепестки.