Когда началась война, Варе исполнилось двенадцать лет. Она только что окончила четырехлетку и собиралась в пятый класс. Кроме нее в семье было еще трое детей. Самая старшая, пятнадцатилетняя Настя, потом Катя, восьми лет, и двухлетний Артемка.

Семья жила в своем небольшом доме на окраине Иркутска. Мать, Наталья Егоровна, не работала, воспитывала детей и вела хозяйство. Был у них небольшой огород, садик, куры, поросенок. А еще кошка и дворовый пес Волчок.

 

Отец, Николай Степанович, служил на железной дороге путевым обходчиком. Все свободное время занимался домом или пропадал в мастерской, где делал нехитрую домашнюю утварь и мастерил игрушки ребятишкам. На это он был неистощимый выдумщик, и игрушки выходили красивые, ладные.

 

Дети часто вертелись в мастерской. Особенно туда любила заходить Варя. А когда отец пообещал ей смастерить кукольную мебель, даже гулять перестала. Все сидела и смотрела, как один за другим появляются разные предметы: круглый столик, два стульчика, кроватка и даже буфет.

 

Отца Варя обожала. А он в ней души не чаял. За работой отец часто что-нибудь напевал. Особенно запомнилась ей одна песня, где были такие слова: « Ехали казаки со службы домой, на плечах погоны, на грудях кресты. Едут по дороге – родитель стоит…» Песня была грустная. Особенно конец, когда «засвистела шашка во правой руке, слетела головка с неверной жены».

Варя знала ее наизусть и иногда подпевала отцу. Хотя и не понимала, за что же казак так жестоко расправился с молодой женой.

На фронт отца забрали почти сразу. В начале июля 1941 года он прислал письмо откуда-то из-под Смоленска. Писал, что готовятся к тяжелым боям, просил беречь себя. «Тяжело приходится, но скоро и на нашей улице будет праздник, погоним скоро фашиста с родной земли», - писал домой Николай Степанович. Время спустя, пришло второе письмо. А в первый день осени, когда Настя, Варя и Катя пришли со школы, узнали, что их отец «Николай Степанович Каретников пропал без вести во время тяжелых боев за освобождение Смоленска». Это произошло 16 августа 1941 года.

Что с ним случилось конкретно, узнать так и не удалось. Наталья и дети не верили в гибель родного человека. Они всей душой надеялись, что его, тяжелораненого, в беспамятстве, подобрали санитары и увезли в медсанбат. И он там лечится, но ничего про себя не помнит, а поэтому и сообщить ничего не может.

 

В доме с тех пор поселились надежда и грусть. Война продолжалась. Мать и дети в глубоком тылу жили военной жизнью. С фронта все больше и больше приходило эшелонов с ранеными. Трудоспособное население работало на заводах, изготавливая все необходимое для фронта. Старики, подростки тоже, как могли, помогали фронтовикам. В домах распускали шерстяные вещи, кофты, платки, и вязали бойцам шарфы, носки, варежки. Собирали довоенную махорку, шили кисеты, писали ободряющие письма незнакомым защитникам Родины.

Настя, как старшая из детей, первой устроилась в военный госпиталь санитаркой. А через некоторое время, окончив месячные курсы медсестер, стала помогать при хирургических операциях. Варя с подружками тоже стали ходить по госпиталям. После школы, приготовив уроки или в выходной, они спешили туда писать письма раненым бойцам, показывали импровизированные концерты. Чаще всего читали патриотические стихи или пели «Синий платочек», «Валенки» и другие популярные песни.

 

Шел уже 1944 год. Наступил коренной перелом в ходе войны. Фашистов начали гнать с нашей территории. Уже освободили Новороссийск, Киев, Севастополь и другие города. Наши войска двинулись на запад, и все верили, что еще совсем немного и дойдем до Берлина.

Каждый день Варя ждала весточки от отца, но ничего не было. Обходя раненых в госпиталях, девочка брала с собой его фотографию и показывала в надежде, что кто-нибудь его узнает. «Может, воевали вместе», - думала Варя. Но однополчан отца не встречалось. В госпиталях знали, что эта девочка, Варя, ищет пропавшего без вести отца, вздыхали, жалели.

17 мая 1944 года Варя, как обычно, после школы пришла в госпиталь. Но сам день был необычный. Это был день рождения отца, ему исполнилось бы 40 лет. Дочь не видела его почти три года, очень по нему скучала. За это время Варя выросла, превратилась в симпатичную девушку. Она давно приготовила подарок. На случай, если отец отыщется и неожиданно вернется домой: сшила красивый кисет и вышила на нем бисером два сердца : побольше отца и рядом свое, маленькое.

В тот день Варя взяла подарок с собой и решила отдать кисет кому-нибудь из раненых. У кого в этот день именины.

- Пусть человек порадуется, а отцу я еще сошью, – решила она таким образом отметить отцовский юбилей.

И еще решила спеть для именинника ту самую песню, что пела когда-то вместе с отцом в мастерской.

Варя обошла в госпитале раненых. С некоторыми успела подружиться, и они называли ее «доченькой». Но именинника среди них не оказалось, и кому вручить кисет, Варя не знала.

Она подошла к знакомой докторше и спросила, нет ли таких где-нибудь в других палатах. Та, на минутку, задумалась. И вдруг сказала:

- А, знаешь, Варенька, вчера одного танкиста привезли. Откуда-то с юга, кажется, из-под Севастополя. Очень тяжелый. Контуженный. Сходи к нему, может, человеку легче станет. А день рождения или нет, какая разница? Он в палате в конце коридора лежит.

Варя пошла в указанном направлении, толкнула дверь и тихо вошла. День клонился к закату, и за окном сгущались сумерки. Но она не стала задергивать занавески и зажигать свет. Раненый танкист лежал на кровати и спал. Голова была забинтована так, что и лица не было видно. Виднелись только нос, губы и часть подбородка. Кисти рук тоже были в бинтах. Белые пелена делали его похожим на мумию.

За войну Варя встречала здесь многих раненых, повидала и боль, и кровь, и страдание. Но эта безмолвная фигура, одиноко лежащая на кровати, тронула ее до слез. Варя подошла к кровати. Села в ногах. Осторожно погладила спеленатую руку. Кончики пальцев, оставшиеся не забинтованными, были теплыми. Раненый находился в глубоком забытьи. Может, от лекарств, а может, и от, чего-то, другого. Сначала Варя хотела просто положить кисет рядом на подушку и уйти. Но потом вспомнила о песне, которую собиралась спеть. Она глубоко вздохнула и запела: « Ехали казаки со службы домой, на плечах погоны, на грудях кресты…»

Она пела и смотрела на раненого, вложив в негромкое пение свое всю боль сердца, всю накопившуюся тоску и невыплаканные слезы. Последний куплет дался особенно тяжело. Варя вдруг поняла горе молодого казака, которого не дождалась любимая.

- Ждать надо. И верить, – окончив пение, вытирая навернувшиеся слезы, - думала она.

Еще раз взглянула на лежащего человека и вышла, твердо решив завтра же узнать, кто он, откуда, и навещать его пока будет лечиться в госпитале.

На другой день девушка узнала, что ночью раненый пришел в себя и спрашивал, кто пел песню про казака. Об этом ей сказала докторша.

- Варя, он, наверное, бредил. Но, кроме тебя, там никого не было. И очень уж просил найти того, кто пел.

- А кто он такой? – поинтересовалась Варя.

Вместе с докторшей они прошли в кабинет, чтобы посмотреть документы на прибывшего. Некоторое время докторша листала журнал учета, пока нашла нужную запись.

- Да вот, она. Посмотрим. Ага…

Тут она подняла глаза на Варю и замолчала. Потом снова посмотрела в журнал и не спеша произнесла: «Каретников Николай Степанович, 1904 года рождения».

- Выходит, Варенька, ты, все-таки, нашла. Значит, чудеса не только в сказках бывают…