Я могу тоской по солнцу мучить,

Разжигать в груди горенье гнева,

Бередить немолкнущие боли,

Чтобы вы сопротивлялись ночи

И не верили господству мрака.

Янис Райнис

 

***

Май. Девятое. Праздник. Великий праздник.

- Это праздник со слезами на глазах, - торжественно звучала из динамиков песня. Небольшая группа ветеранов скромно, но гордо радовалась этому весеннему событию. Скорее, они радовались, что дожили до этого дня.

Спартак Калашников, мой дядя по материнской линии, радовался очередной годовщине Победы особенно бурно. Позорная тяжба с нынешними властями завершилась в конце апреля. Даже весьма одиозный суд не смог доказать вину бывшего советского офицера. Да, собственно, чём был виноват Калашников? В том, что защищал свою Родину от фашистов и их приспешников? Но на его месте так поступил бы каждый советский офицер, любящий свой народ, свою великую страну, свой любимый город. Да, именно дядя Спартак в октябре 1944 года освобождал родную Ригу. Да, именно он уничтожил гранатой всех врагов, которые пытались превратить один из жилых домов в крепость. Рискуя жизнью, Калашников сумел-таки пробраться в дом и заставил замолчать противников на веки. И хотя при штурме города дядя Спартак был ранен предательской пулей в спину, до сих пор он помнит то пьянящее ощущение вселенской радости и праздника.

Немало сюрпризов преподнесли эти прошедшие со дня Победы годы. По злой воле недальновидных политиков с короткой памятью Калашников из освободителя родной Риги превратился в оккупанта. Даже сейчас, в день Победы, иные неблагодарные (как ещё скажешь!) рижане, воспитанные (точнее, натасканные) нынешним антирусским строем, злобно шипели, проходя мимо ветеранов, которые выпивали за Победу, за освобождение родной страны, да и всей Европы от нацизма. Но и даже вполне законная обида на невольное предательство нынешних соотечественников не могла испортить ему праздничное настроение.

- Боже мой, - думал дядя Спартак, - как же вы, дорогие мои, близоруки и недальновидны. Как же вы быстро забыли, кто вас спас от коричневой чумы. Как можно назвать такое поведение?

Кроме слов «наивность» и «узколобость», на ум Калашникову ничего точнее не приходило. Его, конечно, раздражали и нынешние власти, которые всячески пытаются задушить русский язык, запрещая говорить на нём даже в больницах. Тех, кто продолжает думать и говорить на родном языке, безоговорочно записывают в квасные патриоты, в оккупанты. А сторонникам латвийского подразделения печально известной гитлеровской дивизии «Ваффен СС», напротив, раздолье. Недавно они преподнесли президенту Латвии Валдису Затлерсу неприятный сюрприз. Не успел он сделать заявление: мол, имидж нашей страны в мире улучшается, как недочеловеки снова окунули республику в коричневую политическую жижу. В Сети под названием «Автопарк оккупантов» был обнародован перечень автолюбителей, которые «посмели» украсить свои автомобили георгиевскими ленточками или российскими флажками. Мой дядя считает, что это не просто список. В нём указаны марки автомашин, их государственные номера, имена владельцев и точные, весьма подробные, адреса. По мнению Калашникова, получив такие сведения, одиозным сторонникам неонацистов проще простого явиться к антифашистам с акцией «возмездия». Конечно, явного призыва к насилию нет (тут уж идеологи действовали осторожно!), однако сама оценка поступка автовладельцев и указание их адресов, по сути, и являются «руководством к действию». Дядя Спартак резонно заметил: мол, для чего тогда все эти точные данные? Укорить людей, которые носят георгиевские ленточки и украшают ими свои автомобили? Едва ли, в нынешней Латвии нормальные граждане уважают этих людей.

- Так как всё это понимать? - недоумевал мой любимый ветеран Спартак Калашников, приняв победные сто граммов в честь праздника, который был с ним все послевоенные годы. Выпил он и за погибших в годы войны родителей. Мой дед пал смертью храбрых на фронте, бабушка умерла голодной смертью в блокадном Ленинграде.

…Выпил и я. За великую победу в Великой Отечественной. За стойкого ветерана дядю Спартака. За дедушку с бабушкой, которых я так никогда и не увидел. Но светлая память живёт в моём сердце…