Он был поздним, единственным ребенком. Он родился в обеспеченной, интеллигентной, счастливой семье. Его обожали, его обожествляли, над ним тряслись…

 

Отец, директор средней школы, учил его быть оптимистичным и здоровым, любить жизнь и добиваться успеха во всем. Мать обучала иностранным языкам и живописи. И хвалила, хвалила, хвалила… Такова была воспитательная система и методика его родителей. Диму хвалили за успешную учебу, за честность, за усидчивость, за умение правильно слагать стихи и быстро решать сложные задачи и кроссворды.

 

– Наш Дима – необыкновенный… Наш Дима – умница… Наш Дима – гений…

 

Хвалили родители, бабушки и дедушки, гладили по головке тети и дяди, превозносила вся многочисленная родня и соседи. И он рос высокомерным, изнеженным маменькиным сынком... Окруженный любовью и лаской, он никогда и ничем не огорчал родителей.

 

С удовольствием, увлеченно, юноша декламировал гостям свои новые стихи, играл на скрипке, выигрывал партии в шахматы. Его акварели украшали школьные коридоры. Он мог легко, умничая, поддержать любой "взрослый" разговор.

 

Самые обаятельные, гордые, умные девочки мечтали о расположении талантливого парня, но Дима никого не замечал, следуя советам своей матери. Друзей у него не было, он старательно избегал шумных компаний и праздничных вечеринок… Он никогда никому не рассказывал о себе, и ничего, кроме знаний, его не интересовало… Охваченный жаждой превосходства, он изо всех сил пытался соответствовать всем ожиданиям, надеждам и желаниям родных.

 

С отличием завершив учебу в школе, Дмитрий без проблем поступил в престижный московский институт, и всем вокруг казалось, что ему известна формула успеха, что ничего невозможного для него нет… А он, тем временем, тщательно планировал и проигрывал в уме все важные жизненные события, каждый шаг и каждую фразу… И потому жизнь его была достаточно комфортной и легкой. Дмитрий был вполне доволен и жизнью, и собой.

 

Первое в жизни порицание молодой мужчина услышал спустя два месяца после свадьбы, и был крайне поражен. Он просто не верил собственным ушам. Незнакомое чувство унижения вызывало досаду, обиду и недоумение.

 

– В этой куртке тебе уже стыдно ходить, – сказала жена, рассматривая засаленные рукава старой ветровки. – Можно только в лес…

 

– На этой куртке масляные пятна, – выпучив глаза, возражающим тоном ответил Дмитрий. – Мне стыдно в ней ходить… Только в лес, – заключил он.

 

– А я что сказала? – удивляясь, нервничала жена.

 

За окном шумел транспорт, а в квартире, не прерываясь, был слышен какой-то непонятный гул и противное жужжание.

 

– Вторые сутки беспрерывно гудит… Не могу понять, что это… Шум равномерный, одинаковый со всех сторон. Ты слышишь?

 

– Да, есть общий шумовой фон, – согласился Дмитрий.

 

– Надоело, – грустно вздохнула жена.

 

– Это машина проехала, – глупо ответил Дмитрий.

 

– Я говорю, что вторые сутки шумит. Не прерываясь ни на секунду…

 

– Я ничего не слышу…

 

- Надо бы купить виноград...

 

- У нас же есть яблоки...

 

Она возмущалась и взрывалась… Он – отмалчивался… Она покупала милые безделушки, чтобы украсить дом… Он – ворчал и скупился, осуждал и критиковал любую покупку, отравляя крошечные радости жены.

 

Она распахивала форточку так, словно приглашала в дом чудесную, сказочную Птицу Счастья… Он – боялся «сквозняков». Даже летом, в безветренную погоду...

 

Она любила вкусные, сытные, разнообразные блюда… Он – дорожил своим здоровьем, предпочитая однообразную пищу, в основном – каши. И если по каким-либо причинам ужин задерживался, отказывался садиться за стол после восьми часов вечера, старательно придумывая и уверенно ставя себе смертельные диагнозы...

 

По нескольку раз в день, без какой-либо серьезной причины, муж измерял себе давление, хронически оставляя дверцу шкафа приоткрытой. Как, впрочем, и все ящички комода... Научить его задвигать до конца ящики, плотно закрывать ножницы и дверцы шкафов было невозможно, а перековать - нереально...

 

В ней бурлила жизнь, она искала развлечений... Он, по праздникам, читал, безобразно, по-лягушачьи, задирая в кресле длинные ноги. И это - в узкой, как гроб, единственной комнате. И неизменно, несмотря на косые взгляды жены, подпирал пальцем и без того вздернутый нос... Это было невыносимо... А его странная манера говорить становилась тягостной с первых же минут разговора. Ведь он обладал редким даром выдавать чужие мысли за свои… И все время навязчиво пытался разъяснять понятное и без слов. И потому взаимные упреки и споры в их доме уже не прекращались до самого развода.

 

Расторжение брака стало для Дмитрия первым настоящим уроком жизни. И переживал он его болезненно, с отчаянием. Дмитрий потух, как едва вспыхнувшая сигарета. Он жил в плену тяжелых воспоминаний, пассивный и ленивый, он стал бояться и избегать женщин, перестал следить за собой. Став раздражительным и капризным, он незаметно превратился в занудливого нытика и пессимиста, с которым тяжело было общаться, ведь он постоянно всех перебивал... К тому же, от него исходил такой могильный холод, что ему невозможно было смотреть в глаза… Удивительно, но молодой мужчина не излучал даже малейших эротических флюидов. А его кривая улыбка скорее походила на гримасу вампира.

 

Страдал ли он на самом деле, или это было скрытым презрением и нелюбовью ко всем и всему?

 

Я не виделся с ним несколько лет, но до меня по-прежнему доходили слухи, что в его присутствии вянут цветы и болеют животные…