Весенняя охота на гуся в северной части Таймыра длится десять дней. Если на все десять вырваться с работы невозможно, то охотники, учитывая скоротечность и капризность заполярной весны, определяются с выездом в последние дни перед открытием сезона. Весна затяжная – стараются попасть в тундру во вторую пятидневку, если ранняя, то в первую. В тот год мы планировали выезд в конце сезона, а получилось - с самого начала и всего на четыре дня.

В первый день погода стояла отвратительная. Серый снег, тяжелый тусклый воздух, низкие свинцовые тучи, казалось, уже в нескольких шагах сливались в сплошное туманное марево, не позволяя определить и далекий горизонт, и обрыв речного берега, возможно в нескольких шагах впереди. Пасмурный промозглый день тянулся, бесконечно долго... Обиходили балок, оборудовали присутственное место, подготовили скрадки*.

А на второй день – опять сюрприз. Поднявшийся южный ветер разогнал за ночь тучи и погнал поземку. Еще вчера стояла хмарь, а сегодня - другое необычное зрелище. Сидишь в скрадке – над тобой бледно голубое небо. С одной стороны горизонта солнце, с другой – луна. Видимость идеальная. А на поверхности земли вдоль отшлифованных за долгую полярную зиму сугробов несутся снежные космы, смазывая очертания всего, что лежит на земле. Все бы ничего… Но ты сидишь лицом к югу, и жесткий крупитчатый снег с бруствера летит тебе прямо в лицо. Студит нос и щеки, залепляет глаза. Темные очки спасают от солнечного света и блестящего снега. Но защитить от поземки они не могут. Отвернешься или спрячешься в скрадке, а гуси вдруг налетят… В общем, никакого удовольствия, а сплошная маета.

Разочарованные друзья ушли в балок**, готовить обед. Я остался.

Далеко, где-то вдоль берега моря или над прибрежными островами тянулись к северу табуны гусей. Но, надеяться и ждать, что какая-нибудь стая отвернет в нашу сторону, было бесполезно.

Второй неудачный день заканчивался. Можно уходить. Ружье, спустив курок, прислонил к стенке скрадка и начал складывать сиденье, убирать занесенный в скрадок снег… Краем глаза уловил или каким-то особым охотничьим чувством ощутил движение слева. Инстинктивно присев, поворачиваю голову… Три серых гуся-гуменика заходят на наши профиля. Двое летят в паре, третий чуть подальше сбоку. Идут низко.

Вскакивать перед ними, чтобы как в тире расстрелять зависшую в испуге птицу, было уже поздно. Стрелять «в лоб» бесполезно. Дробь от такого выстрела скользит по оперению, не принося птице вреда. Вероятность того, что какая-то дробинка перебьет крыло очень мала. Надо ждать посадки или стрелять вслед.

Три большие птицы неспешно плыли над снежной целиной на высоте двух метров. Плавные взмахи огромных крыльев свидетельствовали скорее о спокойствии птиц, чем об усталости. Черные на фоне ослепительно белого снега с медленными взмахами широких могучих крыльев, они показались мне величественными сказочными драконами, парящими в белом безмолвии.

Завороженный такой фантастической картиной я чуть приподнялся, наблюдая за птицами... Или, солнечный лучик блеснул на оправе очков, или гуси заметили мое неловкое движение, но что-то их встревожило. Гусь-одиночка качнулся на крыло и стал уходить вправо. Его уже не достать.

Пара, отклонившись в другую сторону, прибавила в скорости, пытаясь облететь скрадок слева. Уйти дальше ей мешал довольно крутой склон лайды. Я взвел курок, привстал и начал, затаив дыхание, выцеливать добычу, чтобы одним выстрелом зацепить обоих. Секунда, другая… И тут мне показалось (повторяю, показалось, ибо такого, как говорят орнитологи, не бывает никогда), летящая ближе ко мне птица, судя по размерам гусак, несколькими сильными взмахами крыльев догнал свою подругу и, срезав дугу по прямой, направился к скрадку. Он летел настолько близко, что полностью заслонил собой летящую вдоль склона гусыню. Казалось, он закрыл не только ее, но и половину горизонта. Вот-вот при очередном взмахе ударит крылом по дулу и выбьет ружье из моих рук. В напряженном ожидании мне казалось, что я вижу каждое перышко на пестрой серой груди, и черную бусинку глаза на его чуть повернутой ко мне голове. Обреченность и в тоже время надежда, что его маневр не окажется напрасным, читались в его взгляде….

«Ну что ж, пусть будет так» - подвожу я итог нашему противоборству и плавно выбираю спусковой крючок... Сухой щелчок осечки эхом ухнул в груди, пустотой сорвавшись вниз и тугой волной ударив в голову. В недоумении опустив ружье, вижу, как гусыня скрывается за ближним поворотом склона, а гусак, усиленно работая крыльями, догоняет ее. Я еще успел бы взвести курок и снять его следующим выстрелом. Но… тогда в памяти моей не хранилась бы столько лет картина величаво плывущих над ослепительно белой тундрой пары прекрасных птиц, похожих на двух черных драконов.

Чудес на свете не бывает. По пути в балок я понял причину осечки... Дело в том, что в этот раз на охоту я вышел с новым ружьем - одноствольной бескурковкой ИЖ-17Е. И в его техпаспорте прочитал перед выездом о необходимости, на время обкатки, возвращать взводную скобу усилием руки обратно до упора. Слегка усмехнувшись, я исполнил это указание. Затем поднял ружье вверх и нажал на спусковой крючок. Грохнуло так… Что и требовалось доказать - обычная спешка и разгильдяйство. Там в скрадке я забыл исполнить рекомендацию завода-изготовителя.

Надеюсь, звук этого выстрела услышали и те двое гусей, восприняв его как салют их жизни, свободе и любви.

 

* Скрадок – яма в снегу, где укрывается охотник, мечтающий подстрелить гуся (ударение на «о»).

** Балок – утепленный вагончик с печкой, как правило, на тракторных санях (ударение на «о»).