– Дяденька! Дяденька, дайте, пожалуйста, копейку! Мне маме позвонить надо!

– Копейку?! – удивленно спросил мужчина, сбавляя ход. – Почему копейку? Звонок же стоит две.

– А у меня одна копейка есть, второй не хватает! – звонко выпалил Колька, показывая на ладошке блестящую монетку. Это была его счастливая копейка, новенькая, выпущенная в этом, 1989 году. Он ей очень дорожил; копейка в буквальном смысле его кормила.

– Ну что ж, держи, – сказал мужчина, выуживая из кармана копейку.

– Большое спасибо, дяденька! – просиял Колька.

Мужчина кратко улыбнулся, кивнул в ответ и пустился дальше, нагоняя минуту, что потратил на беседу с мальчишкой.

Колька – на случай, если мужчина вдруг вздумает обернуться – зашел в телефонную будку и снял с рычага трубку. Делая вид, что опускает монетки, обернулся в сторону, куда ушел мужчина. Потом вышел из будки, зыркнул по сторонам, и выгреб из кармана горсть мелочи. Пересчитал. Пятнадцать копеек. Их хватит на три жаренных пирожка с повидлом! Колька подумал, стоит ли еще попрошайничать и решил, что нет, не стоит. Для своих десяти лет Колька был – как называл его отец – смекалистым шпингалетом и первым из всех друзей сообразил, что с одной копейкой прохожие охотнее расстаются, чем с двумя и вопросов задают на порядок меньше. Так получилось, что сегодня он промышлял в одиночку, все друзья были чем-то заняты. Но Колька от этого не расстраивался: иногда можно и одному пошиковать и не делиться всякий раз, когда звучит «сорок восемь половинку просим». Колька не мог ответить друзьям «сорок один ем один», не хотел, чтобы его считали «жадиной в попе с шоколадиной» и потому часто из выносимых из дома на улицу вкусностей в руках у него оставались жалкие крохи. И, чтобы за себя обидно не было, Колька всегда держал «эн-зэ» в отдельном кармашке.

Сейчас, вспомнив о неприкосновенном запасе, Колька ссыпал мелочь обратно в карман и залез в заветный кармашек, достал «Фею», самую любимую шоколадную конфету. «Фея» сплющилась от жары в тесном кармашке и теперь представляла собой не совсем аппетитную сладкую массу. Да, форму конфета потеряла, но какое Кольке до этого дело? Растаявшая или замороженная – вкуснятина, она и в Африке вкуснятина! Колька развернул обертку и с удовольствием отправил в рот растекшуюся «Фею», вылизал обертку, тщательно проверил, не осталось ли еще крошечка шоколада, и с легким сожалением бросил фантик в близстоящую урну. Фантик стукнулся о край и упал на асфальт. Колька недовольно поморщился: если он не попал «трехочковый», знать жди неприятностей – такая примета ходила у них промеж друзей. Но перебрасывать Колька не стал, бессмысленно… да и отскок как бы считается, что попал. Подходить к урне после непопадания – это ж какой позор!

Погода стояла чудесная. Колька решил не портить себе настроение. Лучше сходить к заветному киоску с вывеской «ПИРОЖКИ» и купить на собранные деньги три превосходных жареных пирожка.

В отличие от некоторых его друзей карманных денег родители Кольке не давали. Папа говорил, что они живут от зарплаты до зарплаты и в долгах, как в шелках. А мама, чтобы как-то компенсировать невозможность дачи сыну карманных денег, приносила с буфета, где работала, сладости и втихаря снабжала ими карманы Кольки.

Но всем сладостям Колька отдавал предпочтение горячим жареным пирожкам с повидлом.

Он поспешил к автобусному депо (оно было в пяти минутах ходьбы от дома), где находился волшебный киоск с пирожками.

По счастью у киоска не было очереди. Колька подбежал и высыпал на блюдце пятнадцать однокопеечных медяков.

– Ого! – удивилась продавщица, миловидная старушка с добродушной улыбкой. – Где насобирал-то?

– Копил! – отозвался Колька. Поначалу он досадовал на продавщицу за ее куриную память: та ни в какую не желала узнавать постоянных покупателей, но вскоре сообразил, что короткая память на лица очень даже выгодна: опять-таки не нужно было выдумывать, откуда у него, ребенка, опять столько мелочи. – Три пирожка с повидлом. Пожалуйста!

Продавщица протянула кулек с пирожками.

Первый ароматный пирожок с хрустящей корочкой был умят в один присест. Судьба второго оказалась не намного длиннее. Более всего повезло третьему; Колька ел последний пирожок не спеша, маленькими кусочками, чтобы растянуть удовольствие до дома Гришки, его лучшего друга, к которому направился.

Колька шел, пиная перед собой осколок силикатного кирпича. Он уже подходил ко двору Гришки, когда кусок кирпича отскочил в кусты. Колька не хотел расставаться со своим развлечением и потому полез за камнем. Раздвинул кусты, наклонился, вытянул руку и… застыл на мгновение. Аккурат рядом с огрызком кирпича лежала большая монетка. Пять копеек! Вот это удача! Целых пять!

– Повезло, – растянулся Колька в улыбке, напрочь забыв об осколке кирпича, благодаря которому он разжился пятаком. Колька сжал монету в кулак. Первым импульсивным желанием было кинуться обратно к волшебному киоску и купить еще один пирожок, но тут в Кольке – после трех-то пирожков! – проснулась лень. Идти, купить пирожок и снова тащится сюда? Нет уж, дудки! Сейчас он наелся, а завтра нужно будет опять клянчить, чтобы отведать любимое лакомство. А если он сохранит деньгу до завтра, то можно будет меньше торчать возле телефонного аппарата и выпрашивать у прохожих копейку.

На том и порешил.

Вертя пять копеек вокруг пальцев, Колька дошел до дома Гришки.

Дверь открыл Гришкин папа. И, позвав сына, удалился.

Колька вертел монету, насвистывая мотивчик.

Вдруг пять копеек предательски выскользнули из пальцев и упали на коврик. Колька нагнулся, чтобы поднять.

– Это мои! – услышал Колька голос лучшего друга.

– Почему твои? – удивился Колька, подняв пять копеек и зажав в кулак.

– Потому что это я их выронил, – сказал Гришка и недобро посмотрел на друга.

– Чего? Я только что ее нашел на улице! – возмутился Колька.

– Врешь! – выкрикнул Гришка.

– Мальчики, у вас все в порядке? – крикнул из зала Гришкин папа.

Гришка исподлобья посмотрел на Кольку, потом в зал.

– Сейчас я оденусь. Поговорим на улице, – сказал Гришка и ушел в зал.

Колька ошарашенный остался стоять один в коридоре. Он никак не мог понять, с какой стати найденные им пять копеек вдруг оказались собственностью Гришки. Но Колька был сообразительным. Вспомнив, что Гришка увидел, как он поднимает монету с коврика в его квартире, Колька догадался, что лучший друг решил, что уличил его в воровстве. Как он мог такое поду-мать? Колька расстроился. И тут же разозлился. Лучшие друзья так не поступают, не должны поступать! Это… это еще хуже, чем повторно бросить мусор в урну, позорнее в сто раз!.. Гришка был драчуном, и Колька представил, как, выйдя на улицу, они начнут выяснять, чьи это пять копеек и в результате дело дойдет до драки. Как пить дать. А Колька драться не любил. Он затравленно посмотрел в сторону зала, Гришки все не было. Раньше бы Колька весь извелся из-за того, что друг долго одевается, но сегодня обрадовался.

Колька тихонько, тихо на сколько мог, отворил входную дверь и, так же тихо ее прикрыв, покинул квартиру бывшего лучшего друга.

Монета по-прежнему была зажата в кулаке, но радость от находки улетучилась.

А с нею улетучилась и любовь к жареным ароматным пирожкам с повидлом.

Видимо, непопадание «трехочкового» действительно несет неприятности, подумал Колька, с тоской оглядываясь на дом лучшего друга. Бывшего лучшего друга.