У меня был шок от неожиданного звонка по мобильному. Ничего себе заявочка – звонит какой-то незнакомец, фамилии не называет, говорит, что он из Германии, бизнесмен. И что нужно бизнесмену от рядового журналиста?

 

- Да вот хотел уточнить: откуда у меня ваш номер? Я ненужных абонентов удаляю сразу же. А тут смотрю – сохранен. Значит, для чего-то вы мне нужны!

Лихорадочно перебираю в памяти: кто бы мог так шутить? А неизвестный продолжает:

 

- Может, Константин Иванович, адвокат – наш общий знакомый? А может, Петр Игнатьевич? Кто-то ведь дал мне этот номер и имя ваше…

- Нет, среди знакомых мне адвокатов таких не знаю.

- Тогда, может, Зоя?

- Ну, конечно же! Она иногда…

 

Хотелось сказать, что она иногда подбрасывает мне заработок, рекомендует клиентам грамотного журналиста, который дорого за свою работу не берет.

 

- Вот и отлично, нашли контакт! Тогда, может быть, встретимся - выясним, кто кому и чем будет полезен?

- А как же Германия? – продолжаю сомневаться я.

- У меня здесь, в вашем городе небольшой бизнес, я временно нахожусь у родителей. Да при встрече все станет ясно!

 

Встречу он назначил на завтрашний вечер, в кафе «Золотая рыбка», в центре города.

Ночью не могла уснуть. И Зойке звонить не хотелось. А вдруг она ничего и не знает? Не буду ей голову морочить. Сын не советует идти, говорит, что кто-то ищет лоха.

- Будь внимательна! Закажет дорогой ужин и уйдет под каким-нибудь предлогом. А тебе потом платить придется!

 

Долго сомневалась еще и на протяжении рабочего дня. А потом махнула на все рукой и отправилась в центр.

 

Был прекрасный летний вечер. Возле кафе – несколько зевак. Совсем не похожие на бизнесменов. Открываю дверь: небольшой уютный зал, льется тихая музыка, у стойки бара - две официантки. За столиком в глубине – единственный посетитель. Углубился в какие-то бумаги, листает, всматривается. Перед ним – большой бокал с пивом, в пепельнице дымится сигарета. Мужчина седоват, пышные волосы отливают голубизной. Бывает же такая седина! Напоминает киноартиста – изящен, с длинными холеными пальцами. Наконец поднимает глаза. Они уставшие, даже слегка воспаленные. Останавливает взгляд на мне и сразу же светлеет от улыбки, идет навстречу.

 

- Давайте знакомиться поближе! Я – Владимир, а вы – Валентина…э-э…

- Не надо отчества, ежели вы – просто Владимир.

- Согласен! Знаете, здесь так удобно, никто не мешает, мы отлично пообщаемся. Что-то закажем?

- Нет-нет! – почти испуганно отказалась я, вспомнив предостережение сына.

 

- Ну, что ж, приступим к делу! Я тут подготовил некоторые документы, вы дома просмотрите, если, конечно, дадите согласие на сотрудничество. Платное, разумеется, - и снизил тон. – Расценки обсудим позже.

 

Владимиру нужна была женщина-журналистка, которая написала бы письмо от имени его жены, проживающей в Германии.

 

- Мужчина так не напишет, понимаете? У меня здесь много адвокатов, все они понимающие люди, но адвокатский слог не проходит. Нужен стиль заботливой и проницательной жены. К сожалению, моя Мария не обладает таким талантом.

 

Он смотрел на меня увлажненными усталыми глазами и вроде бы оправдывался. Наконец я поняла, кого он напоминает! Актера Стриженова в фильме «Сорок первый». Точная копия! Светлый летний костюм, галстук в косую полоску…

 

- Вы, наверное, узнали меня? – словно прочитал мои мысли Владимир.

- Да, то есть, нет!- смешалась я.

- Я – артист. Вот здесь диск, посмотрите дома. Вопросов никаких не возникнет, там и сайт мой есть.

- И электронный адрес?

- Да.

- Вы снимались в кино? – не верилось мне.

- Нет, я – гимнаст, канатоходец.

 

«Вот это да! – подумала я. - Уже ради этого стоит помочь человеку. Когда еще в жизни встречу такую знаменитость!»

Беседа продолжалась минут двадцать. Всего-то! Держался он непринужденно, хотя что-то горделивое в манерах временами проскальзывало. «Мы, канатоходцы, привыкли идти до конца… С тринадцати лет – в московском цирке… В гастролях иногда за час платили по пять тысяч долларов…»

 

Я все прощала незнакомцу, ведь он – звезда. Пусть уже слегка померкшая, лет десять не выступает, но все же!

Боже, каких только мыслей не приходило в голову в тот вечер! Я просмотрела диск два раза. Затем еще дважды продемонстрировала домашним. У меня дрожали руки, душу переполнял восторг. Вот он, знаменитый и неповторимый! Идет по канату с шестом, затем передвигается в каком-то тазике – все ближе и ближе к финишу! Толпы зрителей прямо на какой-то городской площади. Все рукоплещут, кричат «Браво!». Журналисты подходят к его жене, светловолосой, улыбчивой Марии. Она обстоятельно объясняет по-немецки, что Владимир еще мальчишкой уехал из родного села, стал учиться в Москве, достиг вершины совершенства. Далее шел перечень городов, в которых он гастролировал. Среди них – Ингольштадт. У меня захватило дух… Это город, в котором пребывали мои родители, будучи насильно угнанными фашистами в Германию. Я об этом сейчас пишу! Сохранились фотографии, даже видно колючую проволоку и высоковольтную линию электропередач. Мама рассказывала о подземной фабрике, где работала уборщицей. Там же был и отец, где-то стоял на конвейере. Были отчаянные попытки бежать, вредить, портить… Ведь здесь изготовлялось оружие для фашистов. Как же они, остарбайтеры, могли производить его против своих же собратьев по ту сторону границы?

 

Вобщем, волосы у меня встали дыбом. Мне представилось, что все это неспроста, есть какое-то знамение в этой нашей с Владимиром встрече. Ведь он даже живет недалеко от Ингольштадта, в Нюрнберге, знает всю Баварию. Может, я смогу там побывать? Что стоит этому бизнесмену захватить меня с собой?

 

Надо ли объяснять, с каким рвением я принялась за работу? К трем часам ночи все было готово. Я особо не вникала в смысл письма, адресованного кому-то из властьпредержащих, главное, выдержала нужный стиль и «проникновенность», о которой просил Владимир.

 

Мы снова встретились. Правда, он опоздал на целый час, все время звонил, просил не уходить с назначенного места. На этот раз мы сидели в летнем павильоне кафе, я передала ему диск с готовым текстом письма и ждала, пока он закончит чтение бумажного носителя.

 

Владимир то ухмылялся, то удивленно поднимал брови, то барабанил пальцами по столу… Трудно было угадать, нравится ли ему написанное? Наконец оторвал взгляд от последнего листа и, глубоко втянув в себя сигаретный дым, спросил:

 

- Сколько это будет стоить?

Я готова была сказать, что делаю это даром. Но вспомнила свою Зойку, которая учила: не будь простушкой, чем больше запросишь – тем больше к тебе уважение. Вот и рубанула с плеча:

 

- Журналисты обычно за такой объем назначают полторы тысячи. Но я…

 

Владимир не дослушал:

 

- Ведь вы ничего нового здесь не написали, только то, что значилось в документах. Я буду еще работать над дополнением. Очень сыро, понимаете? Завтра принесу вам пятьсот, но нужно сделать, как положено.

- Да? Ну, что ж… Пишите ваши дополнения. Я только вот что хотела сказать. Понимаете, мои родители жили в Германии. Именно в том городе, где вы гастролировали, в Ингольштадте.

 

- И? Почему же снова оказались в Украине? У них был бизнес?

На меня смотрело холодное холеное лицо практичного и конкретного человека. Ни тени той улыбки, с которой он встречал меня еще вчера. И мне вдруг подумалось: кто ты есть? Отщепенец? Бизнесмен, которого выпестовала родная земля, послав однажды на гастроли за границу? Ну, не было бизнеса у моих родителей! У них просто украли их молодость, с кровью оторвали от милой Украины и увезли в чужой край, чтобы там выжать из них все силы, сделать рабами… Я хочу увидеть собственными глазами эту окраину баварского городка, постоять на месте, где сфотографирована в 1944 году группка изможденных остарбайтеров, среди которых – мои отец и мать. Молодые и уже несчастные, с болью в глазах, с грустной песней в сердце… «Чуєш: кру-кру-кру… В чужині умру, доки море перелечу, крилонька зітру…»

 

Он меня никогда не поймет, этот скороспелый бизнесмен из Германии. Не пойму его и я. Мы – разные люди. Живем в разных измерениях. Только хочется спросить: зачем нужна была эта встреча, это знакомство? Чтобы каждый для себя сделал какой-то вывод? Я подумаю и, может быть, приду к нужному заключению. Только одно знаю точно: не хочу больше видеть бизнесмена из Германии. Его родители живут в селе на Украине, а моих уже давно нет…