Старая вешалка.

 

«Театр начинается с вешалки.»- эту фразу она, тогда ещё совсем юная и блестящая от свеженанесенного лака, услышала из уст высокого, седовласого, удивительно красивого респектабельного господина в пенсне.

...Судьбою ей была уготована долгая и счастливая жизнь. Счастливой Старая Вешалка была потому, что встречалась с людьми лишь в минуты, когда их обуревали высокие чувства и ощущение прекрасного. Ибо храм и театр – вот два места, где человек очищается от скверны бытия.

Сколько народу прошло мимо стойки гардеробщицы, сколько радостных встреч и трепетных свиданий в, освещенном светом многочисленных люстр, фойе промелькнули перед её взором?

На её стальных крючках повисали шинели градоначальников, сюртуки и камзолы аристократов, прохудившиеся кожушки и подбитые ветром пальтишки пролетариата, кожаные тужурки чекистов, импортные плащи и куртки простых советских людей.

Она помнила, доносившиеся со сцены, могучий бас Фёдора Шаляпина, неземного звучания теноры Сергея Лемешева и Ивана Козловского; полные благородства и силы голоса Качалова и Москвина, Черкасова и Царёва, Яншина и Ливанова.

Мимо проходили великие современники Иннокентий Смоктуновский, Сергей Лебедев, Ростислав Плятт, Евгений Евстигнеев и другие, чья гениальность становится всё отчетливей по отдалению во времени.

Она, как и все присутствующие, не скрывала своего восхищения великими феями русского театра Аллой Тарасовой, Любовью Ороловой, Ангелиной Степановой, Фаиной Раневской...

...В тот памятный день гардероб остался пустым, хотя зрительный зал был полон. Никому и в голову не пришло бы раздеться в неотапливаемом помещении филармонии. В тот памятный вечер оркестр исполнил Седьмую ленинградскую симфонию Дмитрия Шестаковича , написанную в осажденном фашистами городе. Мощные аккорды и сейчас, спустя более чем полстолетия, звучат в душе Старой Вешалки так, будто это было вчера.

Знавала она и горькие минуты, когда на ней осталось висеть драповое пальто скончавшегося на сцене Николая Хмелёва, дождевик и шляпа подхваченного «чёрным вороном» Всеволода Мейерхольда, джинсовая куртка увезенного в реанимацию Андрея Миронова, забытая накануне кепка не пришедшего на спектакль по причине смерти Евгения Леонова; пылящаяся уже больше месяца, оставленная в углу актёрской уборной, гитара Володи Высоцкого...

Старая Вешалка грустно вздохнула: жаль стало прошлого, ушедшего безвозвратно. Но грустить долго ей не пришлось. Вскоре раздались голоса: фойе заполнялось, радостно возбужденной скорой встречей с прекрасным, театральной публикой. На крепкий, ещё из дореволюционной стали, крючок с размаху бросилась увесистая дублёнка. Рядом с ней повисли модный кожаный плащ, спортивная куртка, кургузое студенческое пальтишко, офицерская шинель, слегка потёртая от старости беличья шубка...

Старая Вешалка приветливо, с лёгким волнением, от которого не могла избавиться уже более ста лет, радостно напряглась, встречая своих любимых и всегда желанных гостей. Их одежда хранила тепло молодых и совсем немолодых тел: это тепло и было главным источником жизни пожилой аристократки.

...Жизнь коротка, а искусство вечно. И вечен в искусстве театр. А театр, как мы уже выяснили из первой фразы этой сентенции, начинается с вешалки...

 

Алексей Яблок