-Кто, ты говоришь, такой?- спрашивают двухлетнего мальчика

-Королевич!

-В каком это месте ты королевич? - усмехается взрослая тетя

-В другом!

 

"...Неизвестно когда был основан город... По преданию, однажды в песчаную бурю семь путников отстали в пустыне от торгового каравана.

Странники умирали от жажды , надежда покинула их. Лишь один из них в полубреду нашел в себе мужество утешить несчастных товарищей. Он рассказывал им про город, который они вот-вот найдут, и в котором каждый из них будет и жив, и счастлив. Для одного он придумал море за городской стеной, для другого - тенистые безбрежные леса, третьему говорил о прекрасных оазисах, которые непременно попадаются даже в самой страшной пустыне...

Когда силы, наконец, оставили, и его самого, в забытьи он увидал прелестное женское лицо и услышал ласковый голос "Не сдавайся! Встань же, путник, ведь спасение твое рядом"... Он открыл глаза, и встал, и увидел: в десяти шагах от него начинается благоухающий зеленый оазис, и это был не мираж. И спаслись они от смерти... и основали семеро странников Город Семи Башен..."

Большой Свод Хроник,

Хроника Дорожной Башни

Глава XXIII

 

* * *

 

В звездную ночь, в веселом королевском саду, за столом сидели

двое: мальчик лет десяти и пожилой господин с удивительной бородой: одна ее половина была белой, а другая черна как уголь.

На столе в темноте мерцала хрустальная ваза с фруктами и угадывался причудливый восточный кофейник. Но собеседники не притронулись ни к еде, ни к напитку.

- Тулбукунчик, - говорил мальчик звонким голосом, - миленький! Ты везде ездишь, все знаешь и, главное, ты обещал, обещал!

- Все королевичи плохо воспитаны! Ты - упрямец, Маленький Сан, и будешь наказан! Ожидание окажется длиннее на величину твоего нетерпения...

- Нет, нет, Тулбукун! Расскажи мне про Город Семи Башен! Ну, пожалуйста! Помнишь, как ты говоришь: "Город Семи Башен - самый удиви-

тельный город на свете..."

- Ладно, маленький господин, - вздохнул Тулбукун.- Это и вправду, самый удивительный город на Земле... Всем известно, что моду делают в Париже, в Лондоне - туманы, деньги - в Нью-Йорке, а песни - в Венеции.

В Городе Семи Башен делают сказки. Конечно, сказки могут появиться где угодно, но там - самые лучшие. Самые любимые истории, которые на все лады рассказывают в разных краях, родились именно там. Ты слышал, например, про Пиноккио или про Буратино? Это сказки про деревянную куклу с длинным носом, которую вырезал себе в утешение старости бедный мебельщик из дорожного квартала Города, а потом,.. э! Что тут говорить! А вот где находится сам город, я тебе не скажу, туда попадают разными дорогами и уходят разными.

- А ты? - перебил королевич. - Как ты туда попал?

- "Я не стану перебивать старших и буду вести себя тихо!" Повтори это, Сан Тун, иначе я не скажу больше ни слова.

- Хорошо, хорошо, не сердись! И Сан Тун пробормотал скороговоркой про "старших" и: "буду вести - себя тихо".

- ...Итак, - продолжал Тулбукун ,- Город окружен высокой каменной стеной, и такой широкой, что часть горожан живет прямо в ней. Стену разделяют семь башен, в основании которых семь городских ворот, и к ним выходят семь кварталов города.

Первая башня - Морская. На вершине ее маяк, а у подножия, в маленькой лагуне - порт. Вторая башня - Северная, за ней огромная белая равнина, где никогда не тает снег. За Лесной Башней стеной стоят дремучие леса, за Степной- степь без конца и края... Через Большую Башню Пустыни из города тянутся бесчисленные караваны, тесные улочки Пустынного квартала кажутся еще теснее от шума, криков погонщиков, пыли, да клубков верблюжьих колючек. Приезжий решил бы, что он оказался в караван-сарае, а между тем, в соседнем квартале, у Башни Джунглей, всю пыль смывают дожди, которые идут целый месяц без передышки...

-Как же так может быть, Тулбукун?- перебил его королевич. - Ведь не могут один и тот же город окружать и джунгли, и лес, и море, и даже пустыня - и все это около одного и того же города ?

- А разве я сказал "около"? Я говорил "за городом"! Если ты выйдешь из города через Морскую Башню- то выйдешь к морю, если через Северную - попадешь в страну вечного холода и снега; а вот войти в Город можно только через Дорожную Башню.

Знаешь ли, мой мальчик, эта башня - самая маленькая. Но когда ты возвращаешься в город, ты видишь ее одну... и вот уже над твоей головой низенький свод ее ворот, и стучит твое сердце громче копыт твоего коня, и кажется, что ты сам стал еще выше, а она - еще ниже ростом, чем в прошлый твой приезд. Милые уже очертания убегающей улочки открываются твоему взору и в такую минуту веришь в любые, самые волшебные сказки! В Хрониках Города Дорожную Башню называют Башней Возвращения...

Ах, этот город! Я и теперь помню его так же хорошо, как собственный дом. Знаешь, мальчик, отчего-то в Городе Семи Башен великое множество переходов, арок и арочек. Нет там ни одной сплошной каменной стены, ни одного большого дома, где за арочным входом не открывался бы уютный внутренний дворик. Знакомый архитектор как-то сказал мне, что арка - это дверь в пространство, ведь в них всегда видно небо. Наверное, так и должно быть в Городе Странствий.

Да, в этом городе есть все: тихие цветочные садики, где вечно светит солнце и жужжат пчелы, за углом - мчатся открытые всем ветрам прямые улицы; у самого моря ступени маленьких домиков заметает раскаленный песок, а в десяти минутах ходьбы в огромных мраморных домах всегда ярко горят камины - ведь даже погода совершенно разная в разных концах города. Впрочем, горожане этого как-то не замечают и считают, что все в порядке.

Смотрел ли ты, Сан Тун, когда-нибудь на освещенные вечерние окна чужих домов? То есть смотрел ли ты на них в холодный поздний вечер, когда вьюга подталкивает в спину, а ледяной ветер не дает дышать? Вот мелькнет в оранжевом свете чья-то тень, качнется занавеска и вспыхнет люстра, а то сквозь каменную стену и обледенелое стекло донесется отзвук чьего-то ласкового голоса. Так и тянет подойти ближе, да что там, заглянуть в эту загадочную жизнь из тепла и света. Кажется, кажется прохожему в снежной мгле, что там непременно живется чудесно и счастливо, а люди в этом доме красивы и веселы. Таким мне всегда вспоминается и Город Семи Башен, может быть, может быть, я просто был молод когда жил там и оттого счастлив...

- Расскажи еще, - вздохнул королевич, - хотя бы немножечко..

- Ну, хорошо. Мне и самому вдруг захотелось поговорить. Даже устройство управления города так необыкновенно, что нельзя о нем не вспомнить. Правители города - люди странные, непостоянные, и обязанности их, кажется, им вполне под стать. В новогоднюю ночь, и только на эту ночь, самый лучший сказочник города поднимается в Дорожную Башню, в огромный Зал Указов. Он садится там за единственный стол на единственный в зале стул и всю ночь при свечах записывает самую любимую, самую лучшую свою историю в большую Книгу Странствий. Это и есть единственный Указ, которой правитель преподносит Городу. Говорят, что сама Фея Странствий, покровительница города, меняет свечи и приносит сказочнику чернила. А когда поставлена последняя точка, и просохнут чернила, Сказочник встает и уходит из Зала Указов навсегда. Уж не знаю, каким образом. но записанные сказки как-то потихоньку и все сильнее начинают изменять и сам Город, и его людей. Стоило появиться в Книге Указов сказке о Золушке - и бедные кухонные девчонки из таверен, замарашки с окраины, одна за другой обнаружили, они - принцессы. Никто этому не удивился, обычное дело.

Говорят, что после сказки о Синдбаде-мореходе, в Морском квартале целый год рождались только мальчики, а когда выросли, все стали капитанами. Помню, в год Снежной Королевы зима была особенно вьюжной и снежной, а жители пробирались по городу на лыжах и санках. Зато в домах вошло в моду выращивать розы к рождеству. В год Бременских музыкантов город пел и плясал как никогда! Уличных музыкантов было столько, что пройти по главной площади было не легче, чем через целый играющий симфонический оркестр...

- Подожди, подожди, Тулбукун! Как же так! Разве можно стать правителем только на одну ночь? - воскликнул юный королевич.

- Видишь ли, в Городе считают, что власть приносит человеку множество страданий. Кто же решится мучить человека дольше? А между тем, согласись со мной, сказочники и так отдают горожанам лучшее, что у них есть, самое любимое...

- Ну, хорошо, но кто же тогда выбирает этого лучшего Сказочника в году?

- О! Это вопрос настоящего королевича! Дело в том, что никто, никто не выбирает. Просто в башню под силу взойти только тому, чью сказку теперь больше любят жители. И все.

- Так легко?

- А разве любить легко?

Тут они замолчали и молчали долго. Разноцветные фонарики в королевском саду становились все ярче, и часы пробили полночь, когда Тулбукун снова заговорил:

- Да мало ли странностей случается в Городе Семи Башен... В молодости я любил ходить в порт, особенно летними вечерами. Было замечательно смотреть на притихшие корабли, идти между веселыми и шумными компаниями моряков, видеть, как встречаются влюбленные, поболтать с рыбаками. Однажды в обычный теплый вечер я сидел на камне и смотрел в море. И море, и причалы сияли огнями как новогодняя елка, над берегом спустилась полная луна, словом, я не мог оторваться от этого великолепия и просто смотрел, не думая ни о чем.. Но вдруг... От самого дальнего судна отчалила темная шлюпка, мелькнули длинными тенями весла, и лодка помчалась прямо на меня. Клянусь тебе, мой мальчик! Все, до того сверкающие огни, внезапно померкли и ярко, ярко, как облитые солнцем, вспыхнули борта, нос и корма, даже уключины странной шлюпки. Она подлетела еще ближе и до меня донесся голос, молодой и сильный. Чуть печально он позвал: "Мария!"… И все. Огни, освещавшие шлюпку, тотчас потускнели и пропали. Была ли то игра света и тени, игра ли моего воображения или что-то, куда более могущественное, не знаю. Но единственную женщину, которую я любил всю жизнь, я встретил на следующее утро. И ее звали Мария. Ты не заскучал ли, мой мальчик?

- Нет, - встрепенулся, как ото сна, юный королевич. - Я все слушал и все слышал, Тулбукун!

- Теперь уже поздно, Маленький Сан. Приходи завтра за своей первой сказкой, а я стану тебя ждать в саду, на этой же скамье.

И на следующий день в синих сумерках пришла пора первой сказки.

 

ПЕРВАЯ СКАЗКА.

 

В Дорожном квартале Города стоял когда-то белый домик зеленщика. В нем жила девушка-сирота, звали ее Элиза. От родителей остались ей несколько грядок зелени, да умелые руки. Элиза продавала на Торговой площади петрушку и салат, укроп, сельдерей и тмин, а под окошком у нее росли цветы, но не простые розы или ромашки. У Элизы были самые редкие и диковинные цветы. Купцы, часто навещавшие Город, знали веселую зеленщицу и привозили приветливой девушке немного семян приглянувшихся в дальних странах цветов. Из темных лесов и холодной тундры, степей и горных долин, - каких только запахов и красок здесь не было!

Однажды вечером, Элиза с товарками возвращалась домой. Было поздно, город уже засыпал... Вдруг, в глубине притихшей улицы сначала цокнули, потом застучали копыта, и в вечерних сумерках показался всадник. Весь в синем и на синем коне, он летел вдогонку за девушками, вот уже нагнал, они кинулись в стороны, а конь взвился и ударил копытами да так, что трава брызнула из щелей мостовой. Всадник крикнул: "Эй!", и вмиг исчез в темноте. Пока перепуганные приятельницы рассказывали наперебой, что увидала каждая, и какие быстрые синие глаза у шального всадника, Элиза заметила - что-то темнеет на мостовой, там, где всадник бросился вскачь. Она нагнулась и подняла темнозеленый стебелек с резной коробочкой семян. Она тут же раскрыла коробочку - "Ой, да и семечко-то всего одно!"- удивилась девушка и положила на ладонь белое зернышко в синюю крапинку. Одна из торговок - старуха тоже заглянула Элизе через плечо, забеспокоилась, забормотала, да и посоветовала :"Шли бы вы все домой, да поскорее, а ты, милая, брось это! Ничего в нем нет хорошего!"

- Почему же, бабушка? А вдруг, я его посажу и из него вырастет самый красивый, самый удивительный цветок, каких у меня и не бывало!

- Хм-хм. Удивительный! Это уж правда, что удивительный... Это - Трава Скитаний, девочка. Как посадишь ее, дождешься цветения – пеняй сама на себя, - ответила старуха. Взглянула на Элизу внимательно и пробормотала уж совсем тихо:

- Да может так тому и быть. Она-то, госпожа, сама выбирает себе подружек.

А Элиза вернулась домой, взяла глиняный горшок и посадила в него семечко.

Шли дни и недели, и совсем другой стала наша Элиза. Скучно теперь ей в маленьком домике, надоела одна и та же дорога на Торговую площадь и обратно, надоели все те же дома, те же деревья. Вдруг такими одинаковыми и серыми показались ей день за днем, а впереди - бесконечная череда точь-в-точь таких же одинаковых дней!

Ах, как должно быть интересно жить, когда с наступлением утра твой караван покидает город! Или раскачивает тебя на своей палубе отплывающий из города бриг, и паруса его влажны от утреннего тумана! Какими чудными и чудесными кажутся нам дальние страны и невиданные города...

А жизнь Элизы была так непохожа на эту бесконечно увлекательную прекрасную жизнь!

Между тем, в глиняном горшке появился росток, понемногу потянулся вверх, расправил листочки и, наконец, опустил длинный тонкий стебелек с большим бутоном.

Как-то, вернувшись домой, Элиза зажгла свечку и, едва свет упал на цветок, тонкий стебель вздрогнул, и три белых больших лепестка раскрылись так, как раскрываются протянутые к огню человеческие ладони. Сначала один, потом второй лепестки сразу оторвались от цветка и, медленно кружась, разлетелись в разные углы маленькой комнаты.

Элиза затаив дыхание смотрела, как оторвался и третий лепесток, повернулся в воздухе и плавно опустился к ее ногам. В то же мгновение, когда он коснулся земли, у окна раздался шорох. Оглянувшись и подняв свечу, Элиза увидала темную фигуру за столом. Фигура повернулась и оказалась молодей дамой, в черном мужском платье.

-Вот ты какая!, - сказала дама, - Здравствуй, Элиза!

-Кто вы? - спросила Элиза и про себя удивилась, что нисколечко не испугалась гостьи.

-Я и сама иногда не знаю... Впрочем, меня называют Фея Дальних Странствий, это - мое имя.

-Дух бродяжничества, - догадалась Элиза и смутилась .

-Ну, нет, это мой брат. Нас много, братьев и сестер, - дама встала из-за стола, и Элиза внезапно увидела, что на великолепном черном камзоле расползаются швы, появляются дыры и костюм превращается прямо на глазах в настоящее рубище. Перехватив взгляд Элизы, Фея улыбнулась. -

- Не надо бояться, я люблю менять одежду, ведь правда, в одном и том же скучно? Не успела она договорить, как, по краям нищенских лохмотьев побежала змеей блестящая кайма, диковинные серебряные драконы взобрались на рукава и плечи, прямо с пола поднялся широкий плащ из лилового шелка и враз закутал стройную фигуру дамы. Элиза уже начала осваиваться со всеми этими чудесами и, опомнившись, стала просить гостью отдохнуть с дороги и остаться ужинать.

- Нет, - покачала головой Фея. - Я нигде долго не бываю, мне пора. А тебя я не забуду, ты мне нравишься. На твоем окошке зацвела Трава Скитаний, и твой дом был моим пристанищем .Три раза можешь позвать меня, три раза я выполню любое твое желание. Собери цветочные лепестки, высуши их, а когда я тебе понадоблюсь, брось лепесток в огонь - я и явлюсь. Да, знаешь, лучше если ты позовешь меня, когда будешь в каком-нибудь другом месте, а еще лучше, если в другом городе... Да!

- О, Госпожа Фея! Я знаю, я уже знаю самое большое свое желание, помогите мне! Я хочу все-все переменить. Больше не могу жить здесь, стоять за этим противным деревянным прилавком целый день! Ведь бывает, бывает же по-другому! И я хочу узнать, как это бывает... Уехать далеко-далеко, увидеть других людей, много людей, хочу путешествовать по городам... Пусть это будет мое первое желание!

- Не стану тебя отговаривать, Элиза. Бросай лепесток в огонь, все будет, как ты просишь! А теперь, проводи меня!

Дверь сама распахнулась перед ними, и за порогом склонились в поклоне четверо мулатов с золочеными носилками под белым шатром. Дама, звеня браслетами и подобрав перламутровый шлейф взошла в шатер, и выглянула последний раз:

- До свидания, Элиза! Будь счастлива!

Не спалось Элизе в эту ночь. А наутро... Ах, какое это было утро! Ветер дул с Морского квартала, всюду пахло морем и солнцем, все цветы под окошком Элизы враз распустились. а с площади, с Торговой площади, доносилась удивительная незнакомая музыка: сначала призывно и весело пропела труба, забил барабан, их вдруг передразнили скрипки, запиликали губные гармошки, забренчала гитара. "Цирк!" В Город приехал Цирк. Не знаю уж почему, но в Городе так редко бывали бродячие группы циркачей, что Элиза не видала их ни разу в жизни...

Целую неделю продолжались представления акробатов и жонглеров, клоунов и дрессировщиков. Элиза все вечера пропадала в цирке, а днем нанялась чистить клетки и кормить зверей. Через несколько дней ей вручили метлу, чтобы подметать арену и связку блестящих колец, которые она выбрасывала жонглеру из-за занавеса.

Быстро пролетела эта неделя, и поздней ночью четыре цирковых кибитки покинули Город, а в одной из них, подпрыгивая на мешках с цирковыми костюмами, ехала Элиза. Впереди ее ждал целый свет, а позади был всего только город, где она родилась и превратилась в зеленщицу.

...Кочевая жизнь нравилась Элизе. Она привыкла к цирковой кибитке и бесконечным переездам. Она полюбила пыльные дороги из города в город, мимолетные встречи и разные лица, она часто вспоминала, но никогда не грустила о них. Маленькая зеленщица выучилась жонглировать и танцевать на арене под клоунскую гармошку, подружилась с очень бедными и очень веселыми циркачами. Элиза не всегда ела досыта, но никто не видал ее унылой. Так прошел целый год, а за ним второй и третий.

Элизе повезло: с труппой ездили два брата мима. Это такие артисты, Маленький Сан, которые играют любые истории не произнося ни слова.

Все события и разговоры они представляют движениями, жестами и выражением лица. Настоящий мим может стать птицей и морем, превратиться в растущее дерево и летящий ветер, да вообще во что душе угодно. Мимы не меняют костюмы, они одевают черное или белое трико, которое не скрывает самого легкого движения. Элиза подружись с братьями и начала учиться у них актерскому ремеслу...

- Знаю, знаю, - вдруг перебил Тулбукуна королевич Сан Тун, - Помнишь, к нам во дворец позвали цирк, давно уже, а представление было в саду. И там была девочка в белом трико, с синими глазами, такая же маленькая, как и я. Она тоже была - мим, и летала, как мотылек, самая красивая девочка на свете. Я потом никак не мог заснуть, потому что ночью разразилась буря, я встал и все видел в окно. Утром я убежал от няньки, а в саду мне сказали, что цирк уехал в ночь. И я очень испугался за нее, за эту девочку, и даже плакал. Только не говори никому, Тулбукун, пожалуйста!

- Ах, маленький Сан! Вы плохо знаете своего отца и короля! Неужели бы он отпустил из-под своего крова в ночную непогоду бедных людей, подаривших ему радость? Все артисты ночевали во дворце и ужинал с ними сам король. "Но! - сказал он старому клоуну ,- Мой сын еще мал и я не хочу оставить королеву без сына, а королевство без будущего короля. Ваша власть для него куда заманчивее королевского трона и утром он удерет за вами. Не ловить же мне королевича как беглеца! А между тем, скажи мне, Броун, с какого возраста лучше учиться на акробата, дрессировщика или скажем на клоуна?" "Лучше всего с рождения, ваше величество!" "Я думаю, с королями дело обстоит так же" - заметил король.

"Итак, я всех прошу сказать королевичу, что цирк уже уехал..." Так что, прекрасная твоя незнакомка не попала в грозу, Маленький Сан! Не грусти, мой друг, когда-нибудь и ты станешь удерживать своего сына дома, чтобы он не попал в беду… Лучше послушай, что произошло дальше с Элизой.

Однажды цирк остановился на ночлег в маленьком селе. До столицы оставалось еще долгая дорога через густой лес и у деревенских очагов было куда спокойнее и уютнее. При дороге стоял трактир и его хозяйка позвала на ночлег артисток, а всем циркачам вместе обещала ужин. Элиза вызвалась помочь доброй женщине убирать со стола - и так ей понравилась, что хозяйка принялась выпытывать, кто такая Элиза, живы ли ее родители и как судьба занесла ее в далекие края ?

Услышав, что Элиза знает травы, хозяйка задумалась и все-таки решилась:

- Слушай меня, девушка, только теперь разговор у нас будет тайный. Три дня назад иду я по лесу и слышу - скачут верховые. Охотничьи рога запели, да такие, которых у наших сельчан нет – значит, охотится кто-то из городских, да не из простых. Встала я за кустами - эти богатые охотники всякие бывают. Смотрю - впереди молодой рыцарь, в шляпе - серебряное перо, сам смеется - да это ж наш младший королевич! А вот за ним и трое слуг. Королевич все ближе, ближе, но вдруг за ним слуга привстает в седле, натягивает лук и стреляет ему в спину! Мудрено так близко промахнуться! А за ним и другой выпускает стрелу. Выпрямился королевич, лицо у него сделалось удивленным, закачался в седле, потянул поводья, послушный конь - на дыбы, да и сбросил седока наземь. Трое подскочили, чего-то заспорили, один наклонился и снял королевский перстень, себе надел. Королевича они в кусты бросили, решили, видно, что вот-вот умрет, вскочили на коней, да только я их и видела.

Сколько я страха натерпелась, пока бедного мальчика довезла сюда, уложила его в той комнатке, что под лестницей. Туда, кроме меня, никто не заходит. Как он пришел в себя, все просил меня не проговориться никому. Встану, говорит, сам им в глаза погляжу, это все братец мой старший старается. Только через день ему стало хуже. Стрелы со спины я вынуть не умею, загорелось все его тело и в сознание он больше не приходил.

Сегодня с утра, милая девушка, везде объявили , что старый король наконец-то решил, кому он передает страну и корону. Все будто бы решилось само собой. Беспутный шалун и озорник, младший королевич убежал из дома, как мальчишка; оставил письмо, что желает провести жизнь в путешествиях, отказывается от трона, а в доказательство тому оставляет свой перстень старшему брату. С незапамятных времен, моя красавица, короли в нашей стране носят два перстня - один с надписью "Повелевай!" и второй с надписью "Милуй!". До сих пор один перстень был у старшего брата, другой у младшего, только настоящий король может одеть оба перстня.

Король объявил, что разгневан на сына Артура и тот, если слышит указ, пусть и не думает о возвращении домой: корона достанется старшему брату! А ведь к слову сказать, милая девушка, как все любили Артура, так мало кто жаловал старшего, Эдмунда.

Так вот, милая, может ты и укажешь какую травку для молодого королевича? Да пойдем, я тебе его покажу...

Трактирщица повела Элизу в маленькую комнатку под лестницей. На кровати, в глубине комнаты, неподвижно лежал юноша, глаза его были закрыты. Лишь, наклонившись к нему, Элиза увидела, как трепещут его ресницы и чуть шевельнувшиеся губы выдают неровное дыхание. У Артура были светлые кудрявые волосы, лицо в веснушках и оттопыренные уши, совсем, как у тебя, Маленький Сан, только, конечно, он был постарше.

Конечно, Элиза сразу вспомнила про свою чудесную знакомую, взяла белый лепесток из мешочка, который носила на поясе, и бросила его в огонь камина. Ярко вспыхнули дрова зеленым светом, языки пламени осветили комнату и тихий голос произнес:

- Здравствуй, здравствуй, Элиза. Не объясняй мне ничего, я все-все знаю.- На этот раз Фея появилась в амазонке, будто только что ехала верхом.

- Его я тоже знаю, - склонилась фея над раненым королевичем. – Ты решила ему помочь? Это - можно, но помнишь ли ты, что у тебя всего три желания и это уже второе? И не станешь ли ты потом жалеть?

- Нет, нет, я не пожалею! Вылечи его, пожалуйста, милая Фея!

- Ну, будь по-твоему. Но я-то не зеленщица, я всегда знаю только дорогу... Пойди сегодня в лес, выйди на опушку и отыщи старый дуб, он там один-одинешенек. На северной стороне его кроны растет синяя ветка. Если бросить горсть листьев в кувшин, залить родниковой водой и напоить королевича, он выздоровеет. Вот только будет ли это хорошо для тебя? До встречи, Элиза.

Фея в кружевном камзоле скользнула в приоткрытую дверь, а Элиза отправилась в лес.

Рано утром бродячий цирк уехал в город, а Элиза осталась ухаживать за раненым королевичем. Представь себе, Маленький Сан, как очнулся умирающий Артур, как увидел в первый раз зеленые глаза Элизы... Через несколько часов раны королевича затянулись, и он встал. Элиза и Артур, как ты понимаешь, очень понравились друг другу. Весь день они провели вместе и до сумерек успели узнать друг о друге все-все. Пора было собираться в город. Элиза хотела догнать свой цирк, а Артур решил пробраться в город неузнанным и, переодевшись, попасть во дворец, на объявленную коронацию своего старшего брата.

Да, маленький Сан! Солнце так ярко светило в этот день, так чудесно было выздоровление королевича, даже добрая трактирщица так сильно радовалась за счастливый исход всех приключений, что все трое превратились в беспечных, беззаботных людей.

Иначе они бы разглядели в одном из бродяг, заходивших, в трактир, переодетого шпиона. Он подслушал и крепко запомнил все веселые разговоры, ночью поспешил в город и предстал перед лицом будущего короля Эдмунда с обстоятельным докладом.

На следующий день, когда Элиза подошла к городским воротам, два огромных стражника схватили ее за руки. Как ни умоляла их девушка, ни упрашивала сказать, куда ее ведут - ничего не услышала она в ответ. Ее толкнули в карету без окон, и весь день без передышки скакали кони. Поначалу Элиза стучала вознице, потом пыталась посмотреть на волю в дверную щель - все напрасно! Наконец, измученная, она уснула, и спала долго, наверное, целую ночь. Сколько мчалась эта странная карета, трудно сказать, но, наконец, она остановилась, и кто-то распахнул дверцу. Ослепшая от дневного света, Элиза с трудом узнала схвативших ее вчера стражников. "Ступай!"- сказал один из них. "Тебе оставляют и жизнь и свободу, но не вздумай показаться когда-нибудь в нашем королевстве! Прощай!"

В этот же день такая же карета остановилась у границы королевства, и из нее спрыгнул на землю Артур. Глаза его были завязаны черным платком, но руки ему развязали.

-Что ж! - смеясь, сказали стражники. «Ступай и ты, Артур! Ты был веселым королевичем , и за это мы высадили тебя недалеко от твоей подружки. Поищи ее, далеко она не ушла. А обратно не приходи, здесь больше не твое королевство!»

Трактирщице пригрозили сжечь ее трактир, если она хоть кому-нибудь расскажет эту историю, и, хотя бедная женщина вспоминала и жалела молодых людей, ослушаться не посмела.

Конечно, маленький Сан, Фея помогла своим избранникам, и Артур нашел Элизу. У танцовщицы Элизы больше не было цирка, а у королевича Артура - королевства, но иногда такая потеря - сущая чепуха! Да, да, Маленький Сан, они пошли рядом. Мы оставим их теперь и подождем в другом месте, пропустив долгую дорогу в шесть лет.

О, теперь они путешествуют со своим театром. Артур сочиняет пьесы, а Элиза играет в них женские роли. Театр имел успех, за шесть лет они сыграли два десятка пьес в двух десятках стран….И тогда Артур написал свою самую замечательную пьесу. Может быть потому, что ее история была точь-в-точь похожа на историю его и Элизы? Вот только конец у пьесы был печальным и Элизе это совсем не понравилось. Поэты знают больше других людей, а больше поэтов – только те, кто любит. Поэтому Элизе очень не хотелось ехать в знакомое королевство, но кто же мог переспорить Артура?

Спешили по пыльным дорогам театральные кибитки, день и ночь давно перепутались и смешались у веселых странников: какая разница куда они ехали, главное, что завтра все было иначе, чем было вчера….Но слишком торопился Артур, слишком соскучился по дому и он один знал куда они так спешат… Однажды вечером путешественники пересекли королевскую границу, а уже через сутки были в столице. Глашатаи на площади объявили вечерний спектакль. Весь город собрался на представление. Сам король велел поставить золоченый трон на специальном помосте; пришел на представление и старый король-отец.

Ах, никогда так хорошо еще не играла Элиза, никогда так не старались ее друзья-актеры. А ведь я еще не сказал тебе, Маленький Сан, что у Элизы и Артура подрастал маленький сын Нан. Именно в этой пьесе маленький Нан представлял мальчишку-подавальщика в трактире. Охала и шептала публика: "Смотрите, смотрите, да ведь это все про наших королевичей! Вон - младший королевич: блондин, и серебряное перо у него в шляпе, даже лопоухий он, как наш бывший королевич! А как он говорит и как смеется! Уж не сам ли это королевич Артур? Да и старший по повадкам так похож..." Король-отец сидел все представление не шелохнувшись, лишь в самом конце встал и велел отвезти его во дворец. Золотая занавеска у трона молодого короля ни разу не открылась, даже ни разу не вздрогнула.

Король-отец не спал всю ночь и думал весь следующий день. Как узнать королевского сына в сочинителе уличных представлений? А сына-убийцу в другом сыне-короле? А он-то сам? Мудрый король и любящий отец, сразу поверил, что младший негодный мальчишка сбежал путешествовать, как всегда мечтал? Наконец, король решился и велел отыскать трактирщицу, если и вправду такая жила на свете. И тогда добрая женщина поклялась: « что представляли артисты то и было на самом деле».

И пришлось королю поверить во всю эту историю. Приказал он немедленно привести к нему старшего сына и его приближенных. Недолго он ждал, вернулись слуги и сказали: "Нет! Короля нет, и в покоях его беспорядок." Тогда приказал старик привести к нему младшего сына. "Нет!- отвечали слуги, -, Сегодня ночью одной золотой стрелой убит поэт на Большой Дворцовой площади" "Тогда позвать ко мне эту женщину, Элизу. Да, кажется, у нее был маленький сын?" И снова ушли слуги и вернулись, и сказали: "Нет!- в третий раз. - "Театральных кибиток простыл и след. Никто не знает, куда они отправились." И старый король остался один.

На опушке леса, далеко-далеко от города Элиза развела костер и усадила сына у огня. Они простились с театром и целый день одни шли по незнакомой дороге. Элиза достала из-за пояса заветный мешочек, а из него сухой белоснежный лепесток, точь-в-точь, как ее в ночь поседевшие волосы. Она бросила лепесток в огонь: "Гори, мое последнее желание! Я хочу вернуться домой, а больше я ничего не хочу!"

Не дрогнула ни одна ветка в лесу, и не показалась Фея на этот раз. Может быть, она не хотела пугать маленького Нана. Только тихий, едва слышный голос, похожий на шорох прошлогодней листвы ответил Элизе: "Поезжай! Ничего не бойся, ты вернешься! И не думай, что все напрасно." Элиза вздрогнула от невидимого прикосновения, подняла руки к огню и увидала на одной руке перстень, потом на другой. На одном выгравировано "Повелевай!", а на другом "Милуй". "Это для твоего сына от Артура, а это - от меня"- на груди Элизы оказался белый шелковый платок, будто цветок, упавший с неведомого диковинного дерева. "Пока он на тебе - кому бы не пожелала ты удачи в долгом пути, дорога его будет счастливой. Теперь прощай! Пожелай и мне счастливого пути"

"Доброй дороги" - прошептала Элиза...

Да, Маленький Сан, Элиза вернулась в Город Семи Башен и прожила долгую жизнь. Говорят, до последнего своего дня, она приходила утром к Морской Башне провожать корабли, и все они возвращались домой из плавания.

- Какая грустная сказка, - произнес Маленький Сан. - Какие-то странные сказки делают у тебя в городе. В сказках все должно кончаться хорошо, а здесь?

- Когда мне рассказал эту историю знакомый старик из Морского квартала, я тоже сказал ему - грустная сказка, старик!

-Ты молод и глуп, - ответил старик . Если тебе и вправду грустно, значит сказка была хороша, и ты не прочь послушать еще, а? Чем старее я становлюсь, Маленький Сан, тем чаще думаю, что старик был прав! Ну, да хватит на сегодня? Придешь ли ты завтра, королевич?

- Конечно, Тулбукун! А про что будет другая сказка?

- Видишь ли, маленький Нан, как ты помнишь, вырос в Морском квартале..., представь сам...

И вот, когда снова стемнело в королевском саду, пришла пора второй сказки.

.

 

СЕДЬМАЯ СКАЗКА.

 

Молодой Рок был просто мальчишкой, как все. Ничего особенного не было в том, что он до 17 лет считал чудеса - делом серьезным, обожал читать сказки и всякое такое. От обычных городских мальчиков он отличался только необыкновенной молчаливостью. Архивариус Продиус и сам был немногословен. Конечно, он жалел мальчишку, не помнившего ни отца, ни матери, но сочувствия своего не выдал ни разу: он был уверен, что только так воспитывают настоящих мужчин. Более того, пугаясь своей привязанности к Року, Продиус частенько усердствовал в своих строгостях. Он терпеть не мог пустой болтовни и необдуманных вопросов, и Рок поневоле выучился много думать и точно передавать свои мысли в словах.

Мальчик рано обнаружил, что сами по себе человеческие речи обладают необыкновенной волшебной силой, если знать, как ими пользоваться - и забавлялся вовсю. Он придумал для себя бесконечную увлекательную игру, называя все вокруг множеством имен и названий. Вот, маленький лютик у забора мог быть просто "желтым", а мог быть "золотым" или "бледным", "печальным" или " веселым", смотря что приказывал ему Рок. Он мог сказать, что цветок просто "растет" и цветок рос, что он "подмигивает из травы" - и тотчас растеньице оживало и подмигивало!

Все эти маленькие превращения складывались в бесконечное множество набросков и картин, которые он рассматривал с удовольствием. Только повзрослев, он перестал считать свои упражнения игрой. Он понял, что может украшать словами то, что вовсе некрасиво и тогда игра превратится в ложь. Но понял и другое - скрытую от поверхностного взгляда красоту можно позвать словом и она покажется во всем блеске.

Суди сам, королевич, назвать убийство "военной необходимостью" - подло, а вот измазанный сажей, любопытный носик веселой девушки назвать "прелестным" - очень приятно и правильно.

Однажды Року ужасно захотелось записать то, что он проговаривал вслух - и о, чудо! Могущество, которое вдруг обрели его выдумки ошеломило его самого. Ведь во власти Рока послушно остались и время, и мимолетное, как дуновение ветерка, очарование всего, что ни есть в Жизни. Ему понравилось пересказывать любимые отрывки из старых хроник – и страницы, пожелтевшие от древности, будто дышали в его руках. Раз весной он попробовал записать, как соседский садовник срезает цветы для хохотушки-цветочницы - и вдруг ясно понял, что бедный садовник влюблен! Чудеса обступали его со всех сторон и он сам делал их!

Продиус давно заметил, что его ученик уж чересчур прилежно переводит гусиные перья и чернила. Как-то промолчав, по обыкновению, целый вечер он произнес:

- Мне бы хотелось узнать, что у тебя получается. Ведь ты, кажется, пробуешь писать? Не захочешь мне показать - я не обижусь.

Конечно, Рок принес свои тетради и молча положил на стол. Прошло долгих три дня, но старик помалкивал, изредка поглядывая на Рока исподлобья, пока, наконец, не заявил: "Я прочел все. Если ты думаешь этим заниматься и дальше, то настало тебе время идти в мир, мой мальчик". Року показалось, что голос Продиуса дрогнул и он даже засомневался - не ослышался ли?

- Да, да - продолжал Архивариус,- ты мало видел и узнал Своего собственного. Ведь ты много читал, а значит, слушал других. Пусть и другие услышат тебя. КАК говорить, ты уже понял, так пойми, ЧТО ты скажешь. Капитан Чемп ведет завтра "Луизу" к северным побережьям Бергена. Если хочешь увидеть мир - можешь отправляться завтра к нему. Я договорился, он обещал взять тебя с собой"

Так и начались странствия Рока, которые продолжались одиннадцать лет. Я не стану рассказывать тебе о них, Маленький Сан. Никто не сделает это лучше Рока - и ты еще прочтешь его книги, когда подрастешь чуть-чуть. А пока мы подождем его возвращения в город.

Представь себе, как в арке Дорожной Башни показался молодой господин в строгом костюме, начищенных до блеска башмаках и с пыльной дорожной сумкой, уж поистине видавшей виды... Кажется, Рок стал выше ростом, а губы сжаты так, будто он и вовсе никогда не открывает рта. Теперь гляди, он сделал несколько шагов по городской мостовой и - вдруг лихо повернулся на каблуках вокруг себя, улыбнулся, нет-нет, засмеялся! Вот это и есть господин Рок, и началась наша последняя сказка...

Старик Архивариус не дождался Рока. Долгие годы Продиус время от времени получал от своего ученика то короткие письма, написанные твердым почерком, то пакеты с его новыми книгами, а однажды почтальон принес ему огромную коробку с великолепной картиной известного художника. Она и была единственным украшением, которое позволил себе Архивариус в своих владениях. Да... А после смерти Продиуса отыскалось его завещание, где он оставлял "ученику, воспитаннику и единственному сыну Року все свое богатство - маленький охотничий домик в Снежной долине, что за Северной Башней, а также два фамильных перстня, плаченных когда-то за его учение и выкупленных мною из казны". Рок попрощался со своим учителем и целый вечер просидел у его могилы молча, как бывало, сиживали они долгими зимними вечерами. А на другой день, прихватив провизию, дорожную сумку и ружье, Рок отправился в Снежную долину.

Домик Продиуса оказался именно такой, какие нравились Року. Он был совсем небольшой, но из толстых лиственничных бревен, а такие бревна не гниют. Почему-то Року нравилось думать, что этот домик будет стоять здесь даже тогда, когда его самого уже не будет на свете...

Он просыпался очень рано, когда в домике еще не рассеялась теплая сонная мгла, долго смотрел в синие окна и думал. Потом принимался за свое маленькое хозяйство: приносил с реки ледяную воду и крошил солонину, готовил себе крепкий травяной чай и перечитывал написанное за ночь. Раз в неделю он пек себе хлеб, и его меховая куртка пропахла восхитительным запахом счастливого человеческого жилья. Даже в лесу, на морозе, он чувствовал вокруг себя тонкие дуновения дыма и свежего хлеба, сопровождавшие его.

Рок много бродил по долине Большой реки. Лед сковывал реку на огромных пространствах, и спрессованные влажные массы снега засыпали все вокруг. Рок спускался на лед и оказывался в снежной пустынной аллее застывших по берегам кустов и деревьев - это были его улицы, там он мог идти пешком, без лыж, легко и просто. Иногда с севера прилета резкий ветер "синго" и приносил с собой мельчайшую снеговую пыль, похожую на муку. Пыль забивала лицо, так, что трудно было дышать, просачивалась сквозь неплотную ткань, покрывала непрозрачной белой коркой маленькие окна дома. В эти дни Рок не уходил далеко и занимался самыми прекрасными и нужными делами: мастерил себе нарты из лыж, найденных на чердаке, отливал толстые свечи в деревянной колодке, сушил одежду и чинил рыболовные снасти. Одинокая жизнь радовала его и нисколько не

пугала неудобствами - за долгие годы скитаний он привык к ним и научился довольствоваться малым.

Рок почти не вспоминал бесконечные города и дороги, лица, события, разговоры, составлявшие его жизнь прежде. Все это отступило куда-то в глубину его души и безмятежно ожидало своего часа.

Року вдруг захотелось написать сказку. Именно сказку, полную чудес и несокрушимой детской надежды, что все-все заканчивается хорошо.

Сказка не имела ни имен, ни слов, он не знал даже о чем она будет. Она копилась, настаивалась как темная вода в узкой проруби и прибывала медленно, по капле. Иногда за целый день он придумывал всего одну фразу, одно-единственное слово и вынашивал, нянчил его, как ребенка, сутки напролет. Рок то проговаривал про себя, то шептал его за печкой в углу, словно проверяя на вкус и звук. А то принимался кричать его в морозную тишь, словно холод делал его еще звонче и крепче.

Рок спрашивал себя - "Что будет дальше?", а перед ним вдруг возникало чье-то незнакомое лицо, неизвестные люди как живые принимались расхаживать перед ним в тишине и заговаривать с ним, наконец, размахивать руками перед самым его носом. Он не придумывал для них сюжет и события, а словно догадывался о них и торопился записать свои догадки, иногда ошибаясь и сжигая наутро черновики. Как-то ему подумалось, что эта жизнь в снежном безмолвии и есть самая прелестная сказка на свете, вот только едва ли можно заключить ее в строчки и абзацы.

Так прошло два месяца, и Рок закончил свою работу. Аккуратная стопка исписанных листов, перевязанная накрепко бечевкой лежала на краю стола. Рок поглядывал на нее, как на живое существо, то улыбаясь ему, то задумчиво хмурясь. Душа его отдыхала и несколько времени он чувствовал себя как немой, которому не хотелось никогда говорить.

Пришла пора собираться в город - припасы его кончались, а спичек и соли не осталось вообще. Мысль о прогулке в город вызывала досаду, но пришлось смириться и отправляться в путь. Уже открыв дверь, Рок оглянулся на свою рукопись и расставание показалось ему невыносимым. Он усмехнулся сам над собою, засунул связку листов за пазуху нырнул в морозную вьюжную мглу. Ветер вскоре утих и звездная тихая ночь провожала его до самой Дорожной Башни.

Город Семи башен полон трактирами и харчевнями, ведь это город странников. Поэтому Рок не входил далеко в город, а заглянул в первое попавшееся заведение, где дверь была отворена. Пока Рок грел руки о стакан крепчайшего обжигающего чая, хозяин отвешивал ему продукты, позевывая украдкой. Отцу помогал мальчик лет семи-восьми, с интересом следивший за ранним гостем: "Вы охотник, да?" "Нет" - ответил Рок. Он очень устал и сняв куртку прислонился к камину, но хозяин тронул его за плечо:

- Уже рассвело и снова поднялся "синго". Отогрейтесь хорошенько и отдохните.

Рок с удовольствием послушался и не торопясь принялся собирать поклажу. Вот тут-то мальчишка так озабочено засопел носом, что взрослые невольно обернулись к нему... Пристроившись на стуле любопытный сын трактирщика читал его рукопись! Он не осмелился развязать бечевку и, прочитав первую страницу старательно отгибал лист, разглядывая, что же написано на второй.

- Ах, ты!- нахмурился его отец, - Не сердитесь на него, господин, я его накажу! Знаете, он недавно научился читать, - голос трактирщика потеплел, - и теперь он норовит читать все подряд... Он лучший ученик в классе...

- Отец! - взмолился мальчик и храбро повернулся к Року. - Мне так интересно! И я только хотел узнать, что будет дальше. Я ничего не помну и не испачкаю, честное слово, ну пожалуйста, господин.

Року вдруг стало смешно: - Ладно, я разрешу. Или нет, знаешь, давай-ка я сам почитаю тебе.

Он развязал бечевку, взял рукопись себе на колени и принялся читать с самого начала. Охрипший от мороза голос Рока постепенно окреп, глаза заблестели, и он уже не замечал своих слушателей. А когда он, наконец, закончил, сердце его билось так ровно и свободно, будто он один поднялся на вершину огромной горы и целый мир лежал перед ним. Он вздохнул и оглянулся.

Хозяин трактира стоял отвернувшись к окну и даже не пошевелился, когда чтение прекратилось. Мальчишка, взъерошенный и красный, улыбался во весь рот, “ как будто только что бегал наперегонки” - не успел Рок подумать это, как услышал тихие всхлипы за спиной. Оказывается, у притолоки, крепко обнявшись, стояли жена трактирщика и ее дочь. Женщина утирала глаза передником, но улыбалась так ясно, что казалась ничуть не старше своей дочурки. А девушка... впрочем, что толку описывать девушек, когда они счастливы - этого никто не умеет.

Рок возвращался к себе, не замечая ни усталости, ни "синго", который толкал сказочника в спину. Он заснул легко и сладко, как ребенок, и был странно счастлив, будто летал всю ночь по воздуху вместе со своей постелью и со своим домиком и они укачивали его высоко-высоко над снежной равниной.

Прошло немного времен, Рок успокоился. Прогулки его были особенно долгими и почти бездумными. Только стопка чистой бумаги на краю стола чуть беспокоила его. Все чаще он поглядывал на нее с любопытством, которое его же самого и забавляло.

И вот однажды вечером тишина за стеной вдруг ожила. Рок было подумал, что ослышался, уловив снежный скрип и кашель, но в дверь и вправду кто-то постучал. Он отворил и вместе с холодом в дом ввалилась мохнатая запорошенная снегом шуба. Человек взглянул из-под шапки весело и отрекомендовался:

- Я - Гин, городской часовщик. Ищу Рока, сказочника, ученика Архивариуса.

- Это я, - ответил Рок - заходите.

В домике было очень светло - сегодня Року вдруг захотелось устроить себе праздник и горело сразу пять толстых свечей.

- Ух, и мороз! - пожаловался путник, скидывая шубу,- а у вас тут прямо лето... - я, понимаете ли, то есть меня выбрали, чтобы идти к вам и просить... Знаете,- вдруг Гин широко улыбнулся, - весь город только говорит, что о вашей сказке. Я тоже слышал и, видите ли, мне очень, очень нравится. Я даже подумал, что вот, ведь я сам никогда и не видел гор и теперь решил, что непременно поеду и увижу сам. Да! То есть я должен сказать, что Город просит вас, господин Сказочник, записать вашу сказку в Дорожной башне, в эту новогоднюю ночь, и конечно, стать, понимаете ли, Правителем Города. Если Вы согласны, то я пойду и передам всем.

-Но я ведь только прочитал ее в трактире... и вообще почему же именно я? И отчего же вы так уверены, что я поднимусь, то есть смогу подняться в башню...

- Да что вы! - перебил его Гин. Сказку рассказывают по всему городу, а уж это у нас умеют, знаете ли. И конечно, конечно, вы сможете, иначе и быть не может... Я, право, слыхивал много сказок! Поверьте, вы не должны сомневаться, господин Правитель!

Рок растерялся так, что не мог вымолвить ни слова больше. Однако через минуту кровь бросилась ему в лицо, он произнес негромко "Да" и облегченно рассмеялся. Гин не оставался больше ни минуты, и ни за что не согласился дождаться утра: "Нет-нет, я не могу, ведь там ждут. Доброй ночи, господин Правитель Города!" - лукаво сказал он на прощание и Рок долго глядел ему вслед. Неделя пролетела, как не было, и Рок пришел в Город. Его провели к Башне через цветную хохочущую толпу - город плясал и пел в праздничную ночь, и только его одного ждала ночная тишина Зала Указов. Он поднялся в Башню легко, будто по лестнице родного дома. В огромном зале все было готово - и стол, и бумага, и толстые свечи... Рок сел, положил перед собою рукопись и подержал на ней ладонь. Потом раскрыл огромный фолиант в кожаном перелете и долго листал пожелтевшие страницы, иногда останавливаясь и читая. Все это были старые, знакомые с детства сказки, написанные такими разными почерками, таким разным языком и разными людьми... Теперь и Року предстояло оказаться среди них и остаться с ними навсегда в старинной Книге Указов, как остаются люди среди любимых и верных друзей. Наконец, он начал писать. Именно писать, а не переписывать рукопись, он и так помнил наизусть каждое слово.

Работа быстро увлекла его, он уже досадовал на непослушные свои руки, которые никак не поспевали за мыслью. Даже появление молодой женщины, которая принесла ему новые свечи и банку чернил лишь ненадолго отвлекло его. Он только кивнул ей, успел подумать без всякого удивления: "Это она, Фея Дальних Странствий" и тут же забыл о ней. Фея чуть улыбнулась и вышла из зала бесшумно, как умеют только феи и женщины. С рассветом все было кончено.

Что толку рассказывать по минутам, Маленький Сан. Гораздо важней то, что произошло в Городе примерно месяц спустя. Так вот, через месяц, за северной окраиной, далеко-далеко от городских башен, показались голубые горы! То есть сначала их как не было - у города вообще не было никогда никаких гор! Просто на горизонте постепенно собирались белые облака, потом вдруг странно строгими стали очертания этой облачной стены, а однажды утром они вдруг стали неподвижны, вершины их заострились и с ослепительной высоты легли вниз голубые тени расщелин.

Весть облетела весь город как молния!

"Смотрите!- слышалось на каждом шагу, на каждой улице и у каждого дома. Но и так все смотрели, не отрываясь. Даже повидавшие всяческих чудес горожане были в некотором потрясении. Осторожные мамаши загоняли детей домой, зато дети не помнили себя от восторга.

Однако, Сан Тун, люди быстро привыкают ко всему хорошему, а к чудесам и вовсе легко. В трактирах уже поговаривали, что на самом деле горы всегда были на том самом месте, просто как-то их никто не замечал. Что ничего, мол, особенного не случилось - как же могло быть иначе? Все знают, что Правитель Рок записал в Книге Указов сказку именно про горы, и на то он и Сказочник, чтобы видеть все раньше других... и много еще чего говорили... В новые горы отправилась кампания смельчаков и по возвращении они стали городскими героями. Рассказы о их путешествии не давали спать городским мальчишкам до самого лета...

Но Рок, наш Рок уже ничего этого не видел, потому что вскоре оставил Город Семи Башен. После снежного заточения и сказочного триумфа ему вдруг вновь пришла охота путешествовать и он собрался в путь. Никем незамеченный, его дилижанс отправился в сторону владений древнего короля Артура - почему-то Року взбрело на ум, что в той стороне он не бывал никогда...

Скажу тебе по секрету, Маленький Сан, что Рока чаще других вспоминала молодая девушка - та самая дочка трактирщика что слушала первой его Сказку. Впрочем, как ты понимаешь, это совсем другая история. А наши сказки, наши сказки рассказаны все, Маленький Сан!

- Как! Как рассказаны все...Тулбукунчик, миленький! Что же это такое? Как же я теперь узнаю что было дальше?

- Узнаешь непременно, узнаешь

-Твой отец, король, просил меня рассказать тебе историю твоего рода. Родословные так скучны и запутанны, а это не для маленьких мальчиков, я не хотел, чтобы ты скучал... Я обрадовался, когда ты попросил меня рассказать про Город Семи Башен, я стал рассказывать тебе генеалогию Странствующих королей, ведь это - их город... Неужели ты еще не догадался? Ведь сказочник Рок - это твой род ной дед и ты сам - Маленький Странствующий Королевич! И твоя сказка впереди, впереди, мой мальчик, и это прекрасно...

-Да-а-а? Но мне же очень жаль, - вдруг шепотом сказал мальчик.- Значит, завтра я уже не приду к тебе, когда стемнеет, и ты больше не станешь ничего рассказывать мне?

-Совсем не так! Ты можешь приходить, когда пожелаешь! Ведь сказок на свете даже больше, чем людей, может быть, столько, сколько песчинок на морском дне или звезд на небе! Им нет конца, мой королевич, им нет конца....