Так вот, все мы и живём: «моя хата с краю, ничего не знаю». Бездушный пошёл народец, что и говорить. Раньше вот, помню, все как-то друг за друга болели, переживали. Хотели побольше узнать о ближнем своём. Так сказать, активно посоучавствовать в чужой жизни. А теперь? Каждый о себе печется, о любимом. И всем на всё наплевать с высокой колокольни. Ну вот, допустим, когда вы в последний раз слышали: «не имей сто рублей, а имей сто друзей»? Основная масса людей предпочитает первое, потому, что если есть деньги, то есть и друзья, да никак нибудь в розницу, а оптом. Чем больше денег, тем больше друзей. Чем больше друзей, тем быстрее заканчиваются деньги. Поэтому сейчас никто по большому счёту не дружит. Так, делают вид. Надёжная ширма для оказания взаимных услуг. Дашь на дашь. Стоит при такой дружбе одной стороне не отблагодарить пару-тройку раз другую, как тут же, эта дружба начинает глохнуть и чихать как бэушный двигатель старенького «запорожца».

Впрочем, очень скоро и взаимовыручка, и так называемый «блат» полностью сойдут на нет. Сейчас можно купить всё! Так зачем делать вид, что ищешь чьей-то дружбы? Хочешь высшее образование и не учиться? – Плати! Хочешь водить машину и не знать ПДД? – Плати! Желаешь нарушать закон и не сидеть в тюрьме? – Плати! Хочешь славу Каррузо, не имея никаких вокальных данных? – Плати! В чём проблема? Были бы «дрожжи»…

Времена, Времена… нет, мы такими не были. То ли дело в наше время, вот тогда существовала настоящая, бескорыстная дружба! Ты мне жвачку «Педра», а я тебе четыре мороженного по 15 копеек. Но, мы же от всей души, не в целях наживы… Да и если денег нет, то друг после себя, хоть пожевать даст. А теперь, ходят люди как Мак Даги из диснеевского мультфильма, и в каждом глазу по доллару блестит, а у некоторых и по два. И при этом, такое активное ощущение ледяного равнодушия, что аж страшно становится. Смотрю на окружающий меня мир и думаю, куда мы все с вами катимся?

Сейчас вот домой возвращался по Центральной улице, вижу, женщина лежит посреди дороги, а прохожие снуют туда-сюда, хоть бы кто остановился, да поохал для приличия. Так нет, все по своим делам спешат, насекомые, даже «скорую» им вызвать некогда. Я подошёл, грешным делом: нагнулся, понюхал. Думаю, вроде нет, спиртным не пахнет. Перешагнул, и дальше пошёл. А что мне, больше всех надо? Тем более, я первую помощь оказывать не умею. Вон, помню, у тёщи кровь как-то носом пошла, так я ей, дурак, жгутом резиновым шею перетянул, чтобы кровотечение остановить, да ладно жена вовремя увидела. Тёще потом в милиции это дело с боем пришлось закрывать. Ну ладно, тёща своя, а это ведь человек посторонний. Вдруг что-нибудь не так сделаю, и посадить же могут. Не таких сажали! Я не полный идиот неприятности себе наживать. Хватит, учёны! Нет, нет, что вы, жалко конечно, мне эту женщину, но кто знает, что получится, если я вмешаюсь? Нет уж! Бережёного Бог бережёт. Я вот, как вспомню последний инцидент, где я проявил человеческое участие, так мурашки по спине бегать начинают и челюсть побаливать. Можно сказать: жизнь себе сломал. Не-ет! Людскому горю нужно соболезновать на расстоянии. Можно принимать его близко к сердцу, но при этом, лучше оставаться от него на приличной дистанции.

Иду как-то вечером, гляжу: мужик бабу смертным боем бьёт! Головой в сугроб засунул, и почки ей, так значит, методично отбивает, на совесть, как в милиции. Я, конечно, возмутился подобной картиной: подошёл, значит, как дам ему в морду, и говорю: Как вам не совестно, гражданин, женщину калечить!

А он на меня посмотрел, так, со злым удивлением: «А, - говорит, - ещё один!» Икак давай меня лупцевать, по чему попадя. Бьёт, и приговаривает: «Не спи с чужими бабами, не спи с чужими бабами!» А больно, ведь. Я весь сгруппировался как эмбрион в матке, лежу, значит, удары считаю. Потом, чувствую, и женушка к нему присоединилась. Не зря, думаю, говорят: «Муж и жена» одна сатана». Не знаю, сколько бы это ещё продолжалось, но, на утро нас проходящий патруль арестовал: их-то отпустили, а мне пятнадцать суток за мелкое хулиганство влепили. Ладно, ещё добрые люди попались – заявление писать не стали. Конечно, с моей стороны – один свидетель т.е. я, а с их – целых два. Да и трудно было, что либо в своё оправдание говорить, губы-то распухли, как две варённые сардельки… Да, меня никто и не слушал. А чо, ментам-то? Их дело маленькое: состав преступления есть, терпилы и преступник в наличии. В органах-то никогда лишняя галочка не помешает…

Отделала меня, конечно, эта парочка, будь здоров, за доброту мою душевную, да ещё милиция добавила. Лежу, значит, на нарах избитый весь с перекошенной рожей, и проклинаю всё на свете, без христианского смирения. Именно тогда я зарок себе дал: что б не происходило на моих глазах, пальцем не пошевелю! Всё хватит! – думаю, - больше никого спасать не буду, а то, к сорока годам, вообще калекой сделают…

Ну вот, когда пятнашку-то я отсидел, меня в довершении всего, ещё и с работы уволили. Не нужен нам, говорят, в коллективе социально-опасный элемент, что кулаками на улице размахивает и к чужим женщинам пристаёт. А там и жена от меня ушла, запил после этого, ну и всё, казалось бы – жизнь кончена…

Да видно, нет худа без добра. Поутру из дома вышел, как обычно, пустые бутылки собирать, иду, значит, к каждому кустику приглядываюсь, глядь, серенький клочочек на асфальте валяется. Поднимаю, разворачиваю: а это лотерейный билет с выигрышем «Волги»! Я от радости аж сетку с пушниной расколол – руки-то не держат! Домой прибежал, прибарахлился кое-как, побрился, голову помыл, и вприпрыжку за выигрышем. Машину-то, конечно брать не стал, а на полученные деньги, свой приёмный пункт стеклопосуды открыл. Скоро со мной и здороваться начали, и в гости приглашать, и жена вернулась нежданно-негаданно.

Так что, не верьте, когда с экранов говорят, что не в деньгах сила. Без этой-то силы, кто тебе поможет? А я, с тех пор, предпочитаю, как можно дальше быть от тех, кто нуждается в помощи, потому что, связи эти опасны и чреваты самыми неожиданными последствиями. Как говорится: «Своя рубаха ближе к телу». А что до женщины той, так мало ли, кого приколбасить могло по состоянию здоровья, все под Богом ходим. И почему, именно я, должен был вмешаться? Население-то у нас в городе, уже за два миллиона перевалило, так неужели не найдётся не единой доброй души, кроме меня, конечно, чтобы ей помочь?

Бездушный всё-таки пошёл народец, уж слишком чёрствыми люди стали, равнодушными, будто у них кусок льда кто засунул, вместо сердца. И у всех один и тот же принцип: «Моя хата с краю - ничего не знаю»…

Нет, так жить нельзя! Пойду я, всё-таки, этой женщине «скорую» вызову. Жалко ведь.