Марочкины переехали в новый дом летом, и самым волнительным это событие стало, как ни странно, для Марочкина младшего – Саньки.

Родителям-то что! Единственная перемена для них – другое место жительства, а у Саньки, можно сказать, переменилась вся жизнь. Его ждали не только новая квартира, но и новый двор, и новая школа. В общем, коренным образом менялись все составляющие его десятилетней жизни.

Только, оказалось, Санька зря так сильно переживал. И с ребятами во дворе он легко подружился, и класс ему достался хороший. А один из его одноклассников, вечно спешащий куда-то Ленчик Сидоров, даже жил с Марочкины в одном парадном, только на другом этаже, на самом верхнем – десятом.

Десять этажей, на каждом по четыре квартиры. Представляете, сколько соседей! Некоторых из них Санька за месяц так и не встретил. Даже соседку из квартиры напротив он до сих пор не видел. Зато однажды он ее услышал.

На улице лил дождь, ни о каких прогулках и думать не приходилось, родители были на работе, и Санька сидел дома один. Сам себя развлекал. Сначала поиграл на компьютере, потом немного побездельничал, несколько раз подходил к окну, проверяя, не закончился ли дождик. Наконец, решил отправиться в гостиную и посмотреть телевизор, но только сделал шаг к двери…

Откуда-то из далекого далека, даже не сразу поймешь, раздался тоненький вздох, певучий и нежный. За ним еще один, чуть выше и громче.

Санька замер. А звуки уже лились беспрерывной чередой, все выше и выше, будто неторопливо взбирались по ступенькам. Вот они замерли на самой верхней и, наверное, о чем-то вспомнив, заспешили назад, вниз. Опять поднялись наверх, а затем – снова вниз. И так несколько раз. Видимо, дорожка, по которой шли звуки, была не гладкой, а холмистой, может даже, горной.

Санька догадался, что всего-навсего слышит, как кто-то за стеной играет гаммы. До-ре-ми-фа-соль-ля-си. Си-ля-соль-фа-ми-ре-до. Но инструмент по голосу он узнать не мог, только понимал – это не пианино, не гитара, не скрипка. А что? Что-то маленькое, хрупкое, звенящее, умеющее петь плавно, тонко, нежно.

Санька так и стоял посреди комнаты и слушал, слушал, а из-за стены лилась мелодия, грустная, пронзительная, пробирающая до самой… (что же там находится в глубине обычного человеческого туловища?)… души. Она легко проникала сквозь отштукатуренный и обклеенный обоями кирпич, словно не существовало никаких преград, она металась от стены к окну, беспрепятственно вырывалась на улицу и освобожденно летела дальше, к высокому плачущему небу.

Санька даже не заметил, как вернулась с работы мама. А та, поискав сына в непривычно безмолвной квартире, направилась к нему в комнату, и тоже застыла, едва переступив порог.

- Ой, Санек! Красота-то какая! – восхищенно выдохнула она. – И на концерт ходить не надо.

Услышав ее слова, неизвестный инструмент смущенно умолк.

Конечно, получилось совершенно случайно, что мелодия закончилась именно в этот момент, но Санька почему-то верил, что волшебные звуки не только сами раздавались, но еще и слышали, и чувствовали тех, кто находился под их воздействием.

- Мам! Что это? – изумленно поинтересовался мальчик.

- Кажется, флейта, - предположила мама. – Говорили, девочка из квартиры напротив занимается музыкой. Видимо, это она.

Девочка из квартиры напротив? Санька даже не знал, что там живет девочка!

Он задумчиво опустился на стул. Какой же она должна быть, если так необыкновенно играет?

Наверное, она очень красивая.

Никогда раньше Санька не размышлял о том, как должна выглядеть «очень красивая девочка». Подобные мысли он считал глупостью, не мальчишеским делом, и понапрасну не тратил на них время. Но отзвуки волшебной мелодии все еще витали вокруг него, пробуждая непривычные образы.

Так могла играть только настоящая принцесса.

Конечно, немного глупо и наивно в десять лет говорить о принцессах, но именно это слово в первую очередь приходило на ум.

Прекрасная принцесса, с длинными золотыми волосами и огромными голубыми глазами. Она стояла возле окна и держала в руках волшебную серебряную флейту. И слушала, как дождь за окном продолжает тихо выстукивать исполненную ею мелодию. Тихо-тихо. И все тише, тише, тише… И вот уже последняя капля прощально скользит по стеклу, и тучи расступаются, открывая глазам чистое синее небо и ясное солнце. И миллионы лучей радостно устремляются к земле, к деревьям, к цветам, к промокшим домам, и вспыхивают искрами в огромных голубых глазах.

Флейта пела за стеной почти каждый день, а вот увидеть играющую на ней девочку Саньке долго не удавалось.

В школе он невольно выделял из толпы самых красивых девчонок, предполагая, что какая-нибудь из них окажется его соседкой. Он придирчиво всматривался в симпатичные лица и решал про себя: «Нет, не она. Не она. Или все-таки…».

Наконец он не выдержал и аккуратно поинтересовался у вездесущего Ленчика, знаком ли тот с его соседкой. В ответ Ленчик почему-то ехидно ухмыльнулся, но признался:

- Конечно, знаком! Ее Нинкой зовут. Только она в другой школе учится. – И в свою очередь спросил: - Ты что, ее ни разу не видел? – Затем, снова ухмыльнувшись, добавил: - Оно, может, и к лучшему.

Санька не понял, что обозначают его последние слова, но уточнять не стал, тут же о них забыл, а вспомнил лишь, когда однажды…

Он выходил из квартиры и вдруг заметил, что дверь напротив тоже приоткрылась.

На мгновенье Санька перестал дышать. Он торопливо шагнул назад, укрылся за стеной и устремил растерянный взгляд в узкую щель, которую оставил между дверью и косяком. А из квартиры напротив вышла девочка. Та самая Нина. Ошибиться было невозможно, потому как она держала в руках продолговатый черный футляр, в котором, несомненно, скрывалась ее волшебная серебряная флейта.

Санькины щеки вспыхнули румянцем, он одновременно испытал и стыд, и горечь, и злость. А еще ему расхотелось куда бы то ни было идти, захотелось остаться в квартире и больше никого не видеть.

Нина оказалась высокой и тощей, как макаронина. Ноги, словно спички. Выпирающие угловатые коленки. Волосы, тусклые и белые, гладко зачесанные в жидкий хвостик. И в остальном девочка была вся какая-то бесцветная. Бледное лицо. Блеклые глаза. То ли голубые, то ли серые. А брови и ресницы такие светлые, что их совершенно не было заметно.

Не подозревая о том, что за ней наблюдают, Нина захлопнула дверь и спокойно направилась к лифту, а Санька еще какое-то время стоял в прихожей, смотрел в пол и старался ни о чем не думать. И, в очередной раз услышав за стеной флейту, он просто заткнул уши и ушел из комнаты.

Мелодия рванулась за ним, попросила жалобно, на последнем осязаемом вздохе: «Останься! Услышь меня!»

Санька упрямо мотнул головой, стараясь избавиться от стоявшего перед глазами образа соседской Нины. И тот послушно растаял, развеянный прекрасной мелодией.

Флейта пела, перенося Саньку в весенний лес, в котором с особенным звоном лопались почки, тихонько шелестя, распускались листья, и птицы пробовали свои голоса, представляя на суд слушателей, сочиненные за зиму песни.

 

Сентябрь радовал теплыми солнечными денечками, и мальчишки не теряли времени даром.

Ленчик предложил сыграть в футбол, и приятели встретились возле санькиной квартиры, вместе спустились на лифте до первого этажа. Но не успели они далеко отойти от подъезда, как увидели идущую навстречу Нину с неизменным продолговатым футляром в руках.

Ленчик повернулся к Саньке и сказал вроде бы исключительно для него, но так, что было слышно почти на весь двор:

- А вот и Ниночка! Раскрасавица наша!

Девочка промолчала, только опустила голову и прибавила шагу, проходя мимо мальчишек. А Ленчик довольно ухмыльнулся, обернулся ей вслед и, не удержавшись, крикнул:

- Страшилка!

И обратился к Саньке.

- Правда ведь, настоящая страшилка?

Санька угрюмо посмотрел на него и неожиданно для себя произнес:

- Не смей называть ее «страшилкой»!

- Почему? – искренне удивился Ленчик и пустился в бесхитростные объяснения: - Она ведь и вправду страшная. Посмотри! Ножки, как спички! Того и гляди переломятся.

- Не смей! – оборвал его Санька, чувствуя, как щеки заливает румянец стыда.

Но Ленчик не понимал, отчего приятель сердится, отчего грозно наступает на него.

- Ты чего, Сань? Чего ты за нее заступаешься?

И тут ему в голову пришло подходящее объяснение.

- Ты чего, в нее влюбился?

Губы Ленчика начали растягиваться в привычную ухмылку.

- Не смей! – отчаянно повторил Санька и изо всех сил толкнул приятеля в грудь.

Стараясь сохранить равновесие, Ленчик сделал шаг назад, но, налетев на край песочницы, с размаху уселся в оставшиеся со вчерашнего вечера малышовские куличики.

- Ты чего, Сань? - Он даже не пытался подняться, сидел в песке и смотрел на Саньку круглыми от удивления глазами. - Ты совсем, да?

Тот ничего не сказал, развернулся и зашагал к дому.

- А как же футбол? – растерянно выкрикнул Ленчик ему в спину.

Но Санька даже не обернулся.

 

Из-за стены доносилась мелодия. Она была веселой, жизнерадостной, она звала за собой. И Саньке представлялось, как у окна стоит прекрасная принцесса с длинными золотыми волосами, огромными голубыми глазами и держит в руках волшебную серебряную флейту.