За стеной дождя стеной стоял дождь. И за ним тоже был дождь, и дальше, и дальше – дождь, везде и всегда, и ничего кроме дождя. Максим сидел в баре и смотрел в окно на жалкие силуэты сгнивших деревьев, на перекосившиеся от сырости и покрытые плесенью дома. На захвативший всё вокруг плющ, с серыми водянистыми листьями, приспособившийся к вечной влаге и отсутствию солнца. Максим допил джин и махнул рукой официанту, чтобы принесли ещё порцию. Людей в баре было немного – печальная дама в возрасте и семья – отец, мать и сын лет двенадцати. Все сидели молча, тоскливо разбираясь с едой и выпивкой. Официант принёс бутылку и новый бокал.

- Что-нибудь ещё?

- Нет, спасибо.

- Хотите сухую сигарету? Мы специально подсушиваем их на камине.

- Сухую? Несите.

Официант вразвалочку пошёл к стойке, за которой разгадывал кроссворд сонный бармен.

Хлопнула дверь, все подняли головы, чтобы посмотреть на вошедшего, но ничего интересного никто не увидел и все вернулись к своему многозначительному молчанию.

Посетитель осмотрел зал, повесил на вешалку мокрый плащ, поставил сушиться зонт, и направился к Максиму, скривив на лице пародию на улыбку. Это был Виктор, бывший коллега Максима, когда-то резвый неугомонный толстячок, ставший усохшим и брюзжащим.

- Привет, Макс, - Виктор сел на свободный стул и жестом подозвал официанта. – Я из-за этого дождя даже на выпивку смотреть не могу. Ненавижу любую жидкость. Представляешь, сегодня рухнула церковь на площади. Просто превратилась в кучу мокрой глины. Что ты пьёшь?

- Джин.

- Мне уже не помогает, даже скорее, загоняет в депрессию.

- Меня всё загоняет в депрессию. Я хочу увидеть солнце. Три года не видеть ни одного лучика. Я уже забыл, какое оно.

- Вчера Марта повесилась, не выдержала. Она вся чирьями пошла. Гнила вся, любая царапина не заживала от этой сырости. Марты нет больше, но мне её даже не жаль, я ей завидую.

- Ты будешь удивлён, но вчера трое моих знакомых покончили собой. Да и так мрут, как мухи. Трупы с улицы уже не убирают.

- Ты помнишь, сколько здесь народа собиралось? Футбол смотрели по телевизору, танцевали, девчонок тискали, бильярд…. Эх, что происходит? Откуда это всё взялось?

- А помнишь, как мы подрались с теми, из восточного квартала? Здорово мы им накостыляли – мне нос тогда сломали.

- Да…- промычал Виктор.

Официант принёс Виктору его заказ, а Максу – сигарету, с пожелтевшей от сушки бумагой. Максим размял её – табак хрустел под пальцами, а не перекатывался, как пластилин.

- Говорят, что скоро это закончится. – Сказал Макс, затягиваясь сизым, сладковатым дымом.

- Знаешь, когда всё это закончится? Когда мы все сдохнем. Недолго осталось. Это всё природа от нас хочет избавиться. Чего только не ждали – метеоритов, землетрясений, смещения оси.

- Ага, эпидемии, - подхватил Максим, - ядерной войны, коллайдера, двенадцатого года…

- И то было бы как-то веселее, а вот так сгнить заживо – никто даже и не догадывался. А так и ничего больше не пострадает – растения вырастут заново, зверушки тоже приспособились, будто и дождь им побоку. А мы гниём и вешаемся. Печальный исход. Не в бою, не от старости, а от дождя.

- Хватит ныть, давай выпьем.

Они налили, цокнулись за солнышко и засуху, но выпить им помешал выстрел. Приятели повернули головы и увидели отца семейства с пистолетом в руке. На полу лежал в растекающейся луже крови сын. Второй выстрел отбросил назад жену – тело рухнуло вместе со стулом. Мужчина сунул ствол пистолета себе в рот и нажал курок. Но ничего не произошло. Ещё щелчок, ещё и ещё, и ничего. Незадачливый самоубийца упал на колени и зарыдал, обхватив руками голову.

- Патроны отсырели, - сказал Виктор. – Ну, вздрогнули.

Они выпили и отвернулись к окну, чтобы не видеть трупы. За окном стеной стоял дождь. За стеной дождя стеной стоял дождь. И за ним тоже был дождь, и дальше, и дальше – дождь, везде и всегда, и ничего кроме дождя.