Жил-был писатель. Для того, чтобы не придумывать ему имя и

обозначить важность для него занятий писательством, давайте будем

называть его Писателем...

Итак, жил-был Писатель. Писал он все больше о любви. Одним словом,

обычный писатель. Хорошо писал или плохо - об этом говорить не

будем. Скажем только, что наш Писатель каких-то доходов от своего

занятия не имел. И в материальном плане жил не то, чтобы плохо или

хорошо, а скажем, так: хотелось бы иметь больше, но и с тем, что есть,

жить можно.

И потому материальное положение у Писателя всегда было где-то на

втором плане. А на первом месте у него было только писательство. Оно

было для него главным, важнейшим, единственно достойным и, как

воздух, необходимым занятием.

Одним словом, это был вполне пишущий Писатель. Что для всех

прочих ясно значило – человек не вполне, а может, и совсем не

нормальный. И, потому, некоторые из неписателей, имеются ввиду

люди нормальные, порой искушали его:

- Слушай, а если тебе дать золота столько, чтоб хватило на

полгода очень хорошей жизни? Ты сможешь прожить эти месяцы, как

все нормальные люди? Трать золото, как хочешь, ни в чем себе не

отказывай… но только не пиши!

- Не-а, -отвечал Писатель, - как же так, не писать! Да у меня и

книжка на столе – о любви. А ты говоришь – не пиши.

«Эх-х! – думали, про себя, искусители, - если бы он еще слова писал

золотые…» Но вслух продолжали искушать:

- Ну, хорошо, мало тебе шести месяцев – вот тебе золота на целый

год! Гуляй не хочу, только не пиши.

- Ну, ты даешь, - отвечал Писатель. - Что мне этот год? Пролетит - не

заметишь. Не-е, я лучше еще одну книжку напишу, о любви.

Много ли, мало ли времени прошло с тех пор…Как вдруг слух

разносится: Писатель-то, в обычные люди подался. Мыслит и живет

теперь, как обычные люди, а главное – и капли в рот не берет. Имеется

в виду – ни строчки не пишет.

… И невдомек было людям – отчего это, ни с того, кажется, ни с

сего, такой талантливый Писатель – и вдруг бросил писать. Более того,

Искусители перестали подъезжать к его двору на своих шикарных

лимузинах – исчезли просто, как и не было их…

И страдал народ от нехватки информации, и горели синим пламенем

умы самых заядлых кляузников и сплетников, а сами они терялись в

догадках – за что бы зацепиться? Ибо народная пословица :»Огня без

дыма не бывает» подразумевает наличие хотя бы «дыма»-повода…а

его-то как раз и не было. Писатель жил скромно, честно, экономно

проедая подкопленные творческие гонорары. Лишь время от времени

выходил он в люди, бродя с котомкой по городам и весям и задавал

встречным-поперечным людям один и тот же вопрос:

- Вот скажите, если вы Читатель, как воспринимаете произведения

такого-то Писателя?

А что спрашивать-то, если слава о его лирически-жизненных

сочинениях донеслась, в конце-концов, до таких отдаленных уголков

страны, куда ему и дойти-то не под силу

уже. Большинство ответов, конечно, были положительными. И, тогда,

у старого уже, Писателя, исчезала одна из нажитых за годы поисков

Мудрой Истины, бесчисленных, казалось, морщинок. Попадались и такие

из Читателей, кто, так и не испытав в своей жизни счастья большой

любви, проклинали романы писателя:

- Мы думали, это пособие, руководство, как научиться красиво

любить! Плохо же ты пишешь, старик, если в жизни не выходит так, как

написано в твоих книгах!

И от этих слов у Писателя добавлялась морщинка старости на коже.

Но, так как хвалили его творения большинство народа, он постепенно

молодел, распрямляя согбенную до этого спину, и все дальше от своего

села уходил на сбор мнений о своем таланте – силушки в теле тоже

прибавлялось...

А вот почему Писатель прекратил писать, и куда вдруг подевались

постоянно донимавшие его Искусители - чтобы это узнать, нам с тобой,

уважаемый Читатель, придется отмотать пленку нашей истории

немного назад.

… В последний раз ко двору Писателя Искусители подкатили всем

скопом, на шести суперавтомобилях – поразить, подавить и подчинить

его сознание показной роскошью, частица которой, конечно же, была

обещана ему в случае, если он бросит свою писательскую деятельность

и перейдет жить в один из предложенных ему взамен дворцов – на

выбор. Причем с полным пожизненным пансионом и целой вереницей

дорогих иномарок в гараже.

- Зачем тебе ходить - трудить свои и так уже избитые в кровь ноги,-

уговаривали Писателя.- Мы тебе и личного водителя наймем – катайся

по всему миру в свое удовольствие. Увидишь, сколько красоты не

разглядел ты еще из окошек своей хибары. И рецензентов наймем на

твои уже изданные романы – будут писать только положительные

отзывы. Глядишь, через год-два помолодеешь, словно в сказке. А зачем

тебе писать о красивой любви – мы тебе за деньги достанем любую

суперкрасивую, такая только во сне присниться может. Мы же, видишь,

не пишем романов, а все, что захотим, у нас имеется: и молодость, и

деньги, и дифирамбы нам поют такие ж писаки, вроде тебя – целые

тома на полках, в красивых переплетах. И любви продажной для нас в

любом городе - сколь пожелаешь. Бросай писать, упрямец, иди к нам.

- Не-а,- качал головой Писатель,- все, что вы имеете, куплено за

деньги. К чему мне признание в лицо, если за моей спиной оно тут же

превращается в насмешки. Зачем мне купленная любовь, у которой нет

красивых слов признаний и пылких чувств? Не нужны мне дорогие авто,

которые проскакивают мимо стоящих у обочины, с протянутой рукой,

простых людей. И ваши нанятые рецензенты, славословию которых –

грош цена в базарный день. Мудрая Истина не приемлет фальши, она

дает силу и молодость только тем, кто пишет для народа, и кого любит

народ. Посмотрите на меня – и в старости я выгляжу намного здоровее

вас, погрязших в сплетнях, интригах, зависти и черной злобе. Потому

что души у нас разные. Моя наполнена любовью к народу, для которого

и о котором я пишу. И эта любовь возвращается народом мне стократ,

очищая душу и оставляя ее вечно молодой. А ваши, снедаемые желчью,

злобой, и в молодости выглядят, как столетние. Я в своих книгах учу

людей Вечной Истине, которая включает в себя целый ряд качеств,

неподвластных пока вашим умам. Она никогда не даст умереть моему

образу в сердцах и душах людей, даже после моей кончины. А это

значит – я буду жить Вечно.

Выслушав Писателя, закачали Искусители головами удрученно,

зашушукались меж собой. Ведь, как ни крути - прав он кругом оказался,

нет у них того единственного, которое окрыляет, зовет на подвиги, и

молодит душу и сердце – любви народной. А есть у них, в отличие от

Писателя, всего лишь купленное Лицемерие. Когда в глаза тебя

превозносят до небес, а за спиной твоей говорят совершенно другие

слова. Которые никак не способствуют омоложению. Посовещались

Искусители, и решили зайти с другой стороны.

- Хорошо,- сказали они Писателю,- хочешь продолжать писать –

пиши, мы препятствовать боле не будем. Однако, если твоя жизненная

цель – научить как можно больше людей познанию Вечной Истины –

чем мы хуже других смертных? Открой нам формулу ее и мы научимся

выдумывать такие же красивые и душевные романы, как ты.

- А для чего вам это? – спросил, лукаво улыбаясь, Писатель.

- Как это, для чего? – возмущенно загалдели Искусители. – Хотим

приобрести то, чего не купишь – любовь народную. А вместе с ней и

бессмертие, глядишь, обломится впоследствии.

Понял тут наш Писатель, что попался в свои же сети, да отступать-то

некуда. Но он ведь был умный Писатель, иначе не написал бы столько

хороших книг.

- Нет у меня никакой формулы. Зато есть правило, которому я следую

неукоснительно. Одно условие: как только я вам его сообщу, я замолчу.

И больше вы от меня ни слова не добьетесь.

- Да говори уже скорей!- теребили его Искусители

«Нужно вести Дневник полноценной жизни. В уме и сердце. Затем

показать его своему Читателю»

- А мы, по-твоему, живем неполноценной?- саркастично ухмыльнулся

главный Искуситель.

Ответа не было – Писатель замолчал.

- Хорошо, да будет так! Пошли, ребята, окунемся в эту самую

полноценную жизнь, с головой. Посмотрим затем, что мы из нее

вынесем. Ведь мы и так жили ею. А теперь гульнем на полную катушку!

И гульнули! Да так, что через год от всей компании Искусителей один

только и остался – самый главный и самый хитрый. Остальные кто от

водки сгорел, кто в сумасшедший дом попал, а кого и вовсе убили в

пьяных драках.

Спохватился, наконец, главный Искуситель, когда пропил последний

рубль и понял – если дальше будет продолжаться такая вот

«полноценная жизнь» - не уцелеть и ему. Значит, пора браться за перо

и выносить на суд людской пережитое. Сел он за стол и смаху накатал

целый том пьяных мемуаров – страниц на полтыщи. Подписался

псевдонимом и – бегом в первое попавшееся крупное издательство.

Главред, лишь прочитав первые две главы повествования Искусителя,

вскочил из кресла.

- Да это же бомба! Бестселлер! Так никто еще не писал до этого –

сплошные пьянки, шляние по бабам, к тому же весь набор

ненормативной лексики – как на ладони. Нет, это прорыв в литературе,

новое направление русского романа !Читатель на куски порвет вас, да

на сувениры растащит!

- Вы думаете?- ежась, поинтересовался Искуситель, заметно

раздуваясь при этом от едва сдерживаемой гордости.

- Я не думаю, я знаю! В набор, немедленно в набор – без правки!...

Еще через год Искуситель издавался уже миллионными тиражами.

Гонорары проливались на него золотым дождем, который вскоре

перерос в ливень. Все, что он желал, исполнялось в мгновение ока. Но…

какое-то чувство неудовлетворенности не давало ему покоя по ночам.

Что-то ему мешало. Или кто-то... Наконец, он понял, кто – Писатель,

слава которого разрослась до такой степени, что уже препятствовала

Искусителю в полной мере насладиться своей.

… И вновь у подворья Писателя бесшумно затормозил шикарный

автомобиль. Из которого вышел последний Искуситель.

- Послушай,- обратился он к Писателю. – Нам двоим уже тесно стало

на этой земле.

- Почему?- искренне удивился Писатель.

- Твоя известность мешает мне расширить сферу моей деятельности

на умы простого народа. Мне уже мало этих мегаполисов и областей,

которые мои романы завоевали своей популярностью. Пора переходить

в народ, завоевывать его любовь, а то я что-то стареть стал не по

годам.

- А ты что, и вправду настолько известен?- вновь спросил Писатель.

- Да ты издеваешься? Тиражи моих книг давно перевалили рекордную

отметку. Да меня каждая собака в каждом городе знает…

- А может, проверим?- предложил Писатель, хитро улыбнувшись.

- Проверим?- взревел разъяренный Искуситель. – Хорошо, проверим.

Но если то, что я говорю, окажется правдой – ты немедленно уедешь за

рубеж, с глаз моих долой. Иначе мне просто убить тебя придется, чтоб

не путался под ногами. Садись в мою машину, мы выезжаем немедленно.

- Идет, - согласился Писатель, покорно загружаясь в комфортабельное

нутро лимузина.

На выезде из села они заметили стоящую на обочине девушку с

поднятой рукой.

- Подвезем? – спросил Писатель.

- Конечно, подвезем,- жизнерадостно заржал Искуситель.- Она явно

городская, смотри, как шикарно одета. Кстати, эта девушка и будет

первой свидетельницей моей суперпопулярности у Читателя.

- Ну-ну,- сказал Писатель, загадочно улыбаясь за его спиной.

Девушка села впереди.

- Кто ты, прекрасная незнакомка? – спросил Искуситель, не трогаясь с

места.

- А ты?- девушка повернула в его сторону красивое лицо и из ее

широко раскрытых глаз плеснуло волной холодного презрения, от

которой он невольно съежился. – Ты-то сам, кто будешь?

- Я-а-а-а?!- изумился он. - Известный писатель. А вот кто ты такая,

наглая до беспредела? Ну-ка, представься!

- Вдохновение,- просто сказала девушка, неизвестно как вдруг

переместившись с переднего сиденья автомобиля на заднее – рядом с

Писателем. – Его вот Вдохновение. И просто обязана идти рядом с ним,

по жизни

- А…а где же мое Вдохновение, в таком случае? – тупо спросил

Искуситель.- Ведь я, как-никак, знаменитый писатель…

- Ты никто, - прервала его Вдохновение.- Тебя нет, потому что нет

смысла и красоты в твоих произведениях. Тебя выпускают миллионными

тиражами, в зазывной многоцветной упаковке, чтобы Читатель, купив

твой роман и прочтя его, вышвырнул затем из памяти, как ненужный

балласт. Потому что пишешь ты не для него, а для Издателей, под

заказ.

- Ну, это мы еще посмотрим, кто останется в памяти народной, а кто

умрет здесь же, не сходя с места, - Искуситель, выйдя из машины, достал

пистолет.- Вот прихлопну сейчас и тебя, Писатель, и твою

покровительницу. А слава вся достанется мне.

Девушка, выйдя из машины, рассмеялась ему в лицо.

- Дважды не убивают. Меня ты уже убил однажды в своих

произведениях – раз и навсегда. А, убив Писателя, ты прославишься

всего лишь на день или два – пока имя презренного убийцы будет

мелькать на страницах печати. Зато твоя жертва уж точно будет жить

в памяти народной. Да и не сможешь ты убивать. Потому что ты –

Ничто.

И последний Искуситель, под взглядом Вдохновения начал таять,

превратившись, в конце-концов, в легкое облачко пара, тут же

унесенное ветерком…

А Писатель жив поныне - он молодеет год от года. И все так же

бродит по миру, с котомкой за плечами, в которой собрано все

выстраданное им, то, что он хочет показать людям, для которых и

написал свои произведения. Только это уже другой, ЕГО мир. Имя

которому – Интернет.

Что касается ТАЙНЫ Писателя…Он однажды шепнул мне ее. А я

передаю вам. Всего два слова. Два коротких слова:

«ПИШИ СЕРДЦЕМ»