Сергей был умственно отсталым. Никто не знал, как правильно он должен называться из-за врожденных пороков организации мозговой деятельности - дебилом, идиотом или олигофреном. Сергея звали просто – «Даун». Звали беззлобно, просто, чтобы отличить от десятка других нормальных Серег, умственные способности которых в результате неумеренного потребления алкоголя немногим отличались от «дауна». Вот так их и различали: Серёга – «Серый», Серёга – «Длинный», Серёга – «Старый», ну и так далее.

Этот район строек и общежитий в народе обозначали, как «Выселки». Люд там обитал преимущественно пьющий, но «Дауна» на «Выселках» не обижали. Строители-мужики взяли его в бригаду подсобником, наливали водку за компанию, научили курить и ругаться матом. В бригаде не обирали, хотя Сергей даже не знал назначение бумажек, которые получал в виде вознаграждения за труд, и помогали покупать продукты.

Рабочие помнили единственный случай, когда «Дауна» едва не ограбили.

Как правило, с работы возвращались всей бригадой, а в тот вечер, по случаю зарплаты, строители засиделись, славя Бахуса.

Серега-Даун домой пошел один, рассовав получку по карманам.

Возле переезда его окликнули.

- Ну что, Серега, деньги получил?

- По-у-чил, - подтвердил Сергей, широко улыбаясь.

- Давай выкладывай.

Один из парней вытащил нож.

Неожиданно Серёга схватил парня за руку и с невероятной силой сжал ему запястье.

- Пусти, идиот. Больно.

- За – а-бо-тать ..а-до.

- Да, ну его на … Зверино бешенное. Парень морщился от боли и растирал запястье.

- Живи, убогий

Парни, как ни странно, ушли.

На стройке шила в мешке с цементом не утаишь. «Борзых» вычислили и, предварительно слегка помяв физиономии, изгнали.

 

«Даун» постоянно всем улыбался и приставал к девушкам. Особенно он любил Анечку.

Зубастые малярши в перемазанных краской и шпатлевкой спецовках, сплёвывая в обеденный перерыв семечки, насмешливо советовали: «Серёг, да брось ты за ней ходить. Конторские все шалавы!». Но значения слова «шалавы» Сергей не знал, поэтому добродушно улыбался и говорил: «Н-е-е. Она касивая».

Мужики сочувствовали.

«Безнадёга, Серёг. Она такая пушистенькая, чистенькая. Кто мы для неё? Чушок».

«А она ничего, и вот тут у неё есть. Девка хорошая. Хотя и худая, но с сиськами».

Серега , откусывая от целого батона, смеялся вместе со всеми.

 

Аня, интеллигентная и добрая девушка, никогда не называла Сергея «дауном».

«Здравствуй, Серёжа!». Подругу Риту по прозвищу «Маргаритка» всегда смешила такая воспитанность. На Аннино замечание однажды с усмешкой отреагировала : «Хорошо, я не буду называть его «дебилом». Я буду называть его Биллом. Нет, «де Биллом», он же из благородных. И вообще, что ты волнуешься? Он гораздо счастливей нас, потому что лишён возможности страдать».

Каждый раз при встрече с Сергеем «Маргаритка» ернически, спотыкаясь и выдыхая после буквы «д», произносила: «Здравствуй, д'э Билл!».

Серёга, широко улыбаясь, радостно приветствовал девушек: «Авствуте!».

Аня хмурилась, а Рита продолжала забавную, на её взгляд, игру.

 

Марго работала библиотекарем, и Анна нередко заходила за книгами. Сергей появлялся почти одновременно с ней.

-Д'э Билл, ты что следишь за Анькой?.

Серёга согласно кивал головой.

- Замахал ты. Шёл бы в общагу, поел бы, телевизор посмотрел. Мультики.

Рита, игнорируя Аннины укоризненные взгляды, продолжала болтать : «Что ты здесь крутишься? Влюбился? А, Билл?».

 

- Сережа, а ты буквы знаешь?

Такой глупости Ритка просто не могла вынести.

- Знает. И таблицу логарифмов тоже. Де Билл, Брадиса знаешь?

- Н –е-е

- Ничего. Анюта тебя научит. В университет поступишь, потом начальником большим станешь, или космонавтом. Хочешь, Билл, быть космонавтом?

- А –чу

- Ну, учись хорошо.

 

- Хочешь, я научу тебя писать своё имя?

- А-чу.

Аня принялась учить Сергея правильно держать карандаш.

- Ты или святая, или идиотка. Марго демонстративно уткнулась в дамский журнал.

 

Сергей жил в мужском рабочем общежитии. Окна в окна располагалось общежитие для женщин, в одной из комнат которого жила Аня.

Каждый вечер Серега-«даун» спешил в женское общежитие, садился на вахту и ждал, когда с работы пойдут «конторские».

Аня быстро пробегала мимо вахты, Серега успевал что-нибудь крикнуть вслед, и был очень счастлив этим. Затем возвращался к себе в комнату, доставал полевой бинокль, который ему подарили мужики «смеха ради», и направлял его на окно Анниной комнаты.

Девушка даже не догадывалась, что её «держали на постоянном прицеле» до того момента, пока она не гасила свет.

Сергей хорошо изучил расположение комнаты, пробегаясь по свеже побеленному потолку, стенам с обоями в «лютики», застеленной по-пионерски «односпалке», белоснежной подушке, сложенной «ушками», больничной тумбочке, никем не занятой второй кровати, двустворчатому шкафу и развешенным на бельевой верёвке штучкам из дамского туалета.

Но самым интересным объектом была сама Аня.

«Разведчик» наблюдал, как Аня ходит, переодевается, расчесывает волосы, пьёт чай, разговаривает с девчонками, смеётся, читает книгу, плачет. Девушка была для него рыбкой в его собственном аквариуме. Хозяин даже забывал о еде и других развлечениях.

 

Однажды Сергею повезло. Анна, как обычно хотела проскочить мимо вахты, но тётя Маша решила её задержать.

-Посиди, расскажи что-нибудь. Сижу здесь целыми днями одна, слова никто не скажет.

Приученная относиться с уважением к пожилым людям, Анечка присела «поговорить за жизнь».

Серега осторожно и радостно погладил Аню по плечу. Он напоминал дикаря, увидевшего нечто невиданное, и не умеющего выражать свои чувства.

Тетя Маша, понимая, что девушке такие прикосновения неприятны, строго сказала: «Сережа, ты зачем к девушке пристаёшь?»

- Я а-чу на ей жи-ниться, - гордо произнёс Серёга.

- Ну ты хватил! Она девушка из крупного города, с образованием, из хорошей семьи, красивая. А ты кто? Ты – простой рабочий парень. Надо себе под стать невесту искать. Вон сколько штукатуров-маляров у вас на объекте.

- Не- е … А-ни не ка-си-вы-е. У-га-ю-тся. Ку-ят. Од-ку пьют.

- Ну, это ты прав. Только у Ани поди есть уже жених?

- Не-е-ту

- А ты-то откуда знаешь?

- Я сё сна-ю

Серёга с довольным видом посмотрел на Аню, и повторил:

- Я сна-ю де эё акош-ко . Сё и-жу.

- Ты что же подглядываешь за Анютой?

- Да-а. Серёга улыбался по-детски.

- И что же ты видишь?

- Сё. Мне ада-ри-ли ту-бу.

- Бинокль полевой что-ли?

- Да-а

- Ну ты даёшь, Серёга. Тётя Маша смеялась до слез.

 

Аня, покраснев от досады и смущения, выпалила: «Дурак!», хотя само это высказывание в Серёгин адрес прозвучало нелепо, и стремглав побежала по лестнице в свою комнату.

Тётя Маша вытирала слёзы, а счастливая улыбка словно прилипла к лицу героя дня «Билла».

 

Серёга ещё долго развлекал тётю Машу. Вахтёр дотошно в подробностях расспрашивала обо всём, что он смог разглядеть с помощью военного бинокля, и громко смеялась.

Сергей не понимал, что всё это сегодня же станет «достоянием широкой общественности», и он сделал больно хорошему человеку. Просто чувствовал себя объектом внимания, что случалось так редко.

Вернувшись к себе, он взял бинокль и подошел к окну...

Но «кино» закончилось. Окно было плотно завешено одеялом, не осталось ни единой щелочки.

 

К следующему вечеру появились плотные ночные шторы. Это окно больше никогда не откроется для обозрения.

 

Обитатели мужского общежития рассказывали, что Серёга отчаянно плакал, глядя на завешенное окно. Несчастный потерянный ребенок. Его маленькая жизнь больше не имела смысла….